за поясом наверняка был
пистолет.
Дреф принял решение, вытащил из кармана обрывок бумаги и угольный
грифель и написал печатными буквами: "Уходим. По одному, по двое. Ш.
первый. Черным ходом. Немедленно. Б.". Сложив листок, он перехватил взгляд
ближайшей девицы, торгующей сладостями, и поманил ее пальцем. Та мигом
смекнула, что сможет подзаработать, и поспешила к нему со своим подносом -
апельсины, конфеты, засахаренные фрукты, соленые орешки. Дреф купил у нее
апельсин, положил на поднос лишний рекко и шепнул несколько слов. Девица
поняла сразу - ей, видно, было не впервой, - кивнула и отошла. Он
проследил, как она, обходя зал обычным манером, как бы случайно оказалась
у столика Шорви Нирьена. Остановилась, улыбнулась, протянула поднос. Белая
бумажка мелькнула между пальцами и упала на колени Шорви. Ойн Бюлод купил
кулек изюма, и девица отошла. Никто, вероятно, ничего не заметил,
поскольку все взоры были устремлены на эстраду: там "Молочницы" Бинубио
трясли всем, чем могли.
Нирьен выждал две-три минуты и только тогда прочел записку, скосив
глаза на колени. Он и бровью не повел, лишь легкое движение плеча
подсказало Дрефу, что записку переправили Фрезелю, который сидел справа от
Нирьена. Когда записка обошла всех сидящих за столом, Шорви Нирьен
поднялся и непринужденно направился к черному ходу - как обычный
посетитель, выходящий справить нужду в проулке за кабаре. В любой другой
вечер никто не обратил бы внимания - но только не в этот.
Нирьен не успел пройти и половину пути, как оглушительный свист
перекрыл гомон толпы. Свист повторился, и с полдюжины вооруженных мужчин в
штатском кинулись на опального философа и его остолбеневших сторонников.
Двое самых крепких набросились на Нирьена, другие взяли столик в кольцо.
Фрезель вскочил, опрокинув стул, сунул руку во внутренний карман, но
получил по голове рукояткой пистолета и рухнул лицом на стол. В зале
поднялся гвалт, толпа забурлила, кто-то полез вперед, чтобы лучше видеть,
а кто-то, напротив, ринулся к парадной и задней дверям. Однако пытавшихся
бежать мигом привели в чувство. Непонятно откуда в обеих дверях вдруг
появились народогвардейцы в мундирах, снова раздался свист - и вход и
выход из кабаре перекрыли.
Как и следовало ожидать, после первоначальной суматохи порядок навели
без особых усилий. Несколько лающих приказов, два-три удара пистолетом и
столько же выстрелов из мушкетов в потолок быстро вразумили толпу. Сами
нирьенисты сопротивления почти не оказали. Их одного за другим обыскали,
разоружили и заковали в наручники. Обыск не дал результатов, если не
считать последнего бунтарского нирьеновского памфлета, который как раз
собирались переправить печатнику. Что до обличающей Бека записки, то она
валялась на полу под столом; умница Ойна Бюлод успела начисто затереть
пальцами уголь, так что разобрать текст было никак невозможно.
Дреф стоял и смотрел, засунув сжатые до боли кулаки глубоко в карманы
пальто. Он поборол почти неодолимый порыв выхватить пистолет и стоял
неподвижно, только лицо его побледнело под слоем грима.
Ликующие народогвардейцы сноровисто скрутили и вывели арестованных;
Фрезеля - он все еще был без сознания - вынесли на ставне. Отряд солдат
остался обыскать кабаре и допросить служащих. Посетителям, имевшим при
себе удостоверение личности, разрешили уйти. У Дрефа сын-Цино были не
только фальшивые документы, но и клеймо серфа на руке - свидетельство
абсолютной политической благонадежности. Его отпустили одним из первых.
Он прямиком поспешил в тупик Слепого Кармана и вошел, не удосужившись
привести себя в прежний вид. Час был не поздний, Элистэ еще не ложилась.
При виде нечесаного парика и накладных усов брови у нее поползли вверх;
она открыла рот, но Дреф опередил ее.
- Нирьен арестован, - сообщил он.
24
Таким она Дрефа еще никогда не видала, даже в тот раз, когда
отцовская челядь избила его до крови и сломала ребро. Вид у него был
совершенно убитый. Посмотрев ему в глаза, Элистэ невольно спросила:
- Вам досталось?
- Нет.
- За вами шли следом?
- Не думаю.
- Сядьте, Дреф. Сюда, ближе к огню. Вот так. Хотите выпить? - Он
кивнул, и она налила стакан бренди. - Что случилось?
- Я и сам пока что не понимаю. Народный Авангард знал, где найти
Шорви, и тщательно подготовил засаду. Времени у них было достаточно. Но
как они узнали - и от кого?
Он размышлял вслух, уставившись взглядом в камин, и уже не
притворялся, будто она не в курсе его ночных вылазок.
- Гниды Нану? - предположила Элистэ.
- Не исключено, но вряд ли. Мы приняли все возможные меры
предосторожности - перекрыли окна, двери и дымоходы, собирались в
полупустых комнатах, перед тем облазив весь дом сверху донизу. Спрячься
там эта тварь, я бы ее наверняка обнаружил.
- Сколько людей знало, где Нирьен будет нынче вечером? Может, его
предал кто-нибудь из последователей?
- Логичное, казалось бы, предположение, и тем не менее я его отвожу.
Предать могли всего четверо, не считая меня, а каждому из них я верю как
самому себе: они сотни раз доказывали свою преданность.
- Людям свойственно меняться...
- Только не этим, жизнью ручаюсь.
- Но люди, бывает... Ну ладно, допустим, вы правы. Если не это, тогда
что?
- Что-то другое. Совсем новое... - Дреф хмуро уставился в огонь; к
катастрофе он подходил как к интеллектуальной загадке, что было характерно
для него. - Они открыли новый вид слежки, и пока мы не поймем, в чем тут
хитрость, никто не застрахован от наблюдения.
- Так они могут узнать, кто вы такой и где скрываетесь? - Элистэ было
жаль Шорви Нирьена, но больше она переживала за Дрефа. - Не подыскать ли
вам другое жилье? А может, вообще стоит уехать из Шеррина? А, Дреф?
- Этого не требуется. Сегодня я на виду у всех ушел из "Котурна
Виомента", и ни один народогвардеец даже ухом не повел. Про меня они не
догадываются.
- Спасибо Провидению. Значит, вам ничего не грозит?
- Не грозит? - Он горько улыбнулся ее вопросу, который, судя по
всему, нашел забавным. - Да разве в Вонаре найдется хоть один человек,
которому ничего не грозит?
- Что вы хотите сказать?
- Когда не станет Шорви Нирьена, кто сможет обуздать безумие Уисса
Валёра?
- Революционеры убили короля. Все они стоят друг друга. Уисс Валёр
или иной цареубийца - какая, в сущности, разница?
- Не пора ли вам распрощаться с детством?
- Ненавижу, когда со мной говорят в таком тоне.
- Вы сами меня вынуждаете. Вы же умная девушка, не нужно
прикидываться простушкой.
- Простушкой?
- Мне кажется, вы это нарочно, но, может быть, я ошибаюсь. В вас с
детства воспитывали Возвышенную. Вдруг это воспитание причинило вам
необратимый ущерб и то, что я принимаю за каприз, на самом деле -
неспособность понять?
- Очень любезно с вашей стороны. Однако из-за так называемого
остроумия, которым вы очень гордитесь, вас с колыбели преследуют беды.
В действительности Элистэ возмущалась не так сильно, как хотела
показать. Главное, он выглядел уже не таким убитым и отчаявшимся.
- Послушайте. Для Вонара нет худшей напасти, чем Уисс Валёр...
- Значит, худшее свершилось.
- Не до конца. Под властью Валёра мы страдаем от гнета и
кровопролития, каких не знали даже во времена монархии. Мы стали
свидетелями бессмысленной гибели короля и королевы, планомерного
уничтожения Возвышенных, зверств и массовых убийств в провинциях,
подавления свободы личности, извращения всех революционных идеалов.
- А я-то думала, что крестьяне теперь живут припеваючи, - съязвила
Элистэ.
- Возможно, вам придется пожалеть еще основательней до того, как
мастер Уисс Валёр осуществит свои планы. И не вам одной, а всем нам.
Жертвы можно было бы как-то оправдать, если бы они вели ко всеобщему благу
и изобилию. Всех накормить, всех одеть, обеспечить приличным жильем -
тогда многие из порожденных идеологией бед показались бы не столь
страшными. Нам, однако, до этого далеко. В Республике-Протекторате
крестьянину так же плохо, как и при монархии. Он так же мерзнет, так же
голодает, так же боится, и обращаются с ним так же жестоко. Вместо двора и
Возвышенных ему приходится гнуть спину на диктатора, экспроприационизм и
Кокотту. Он потерял то малое, что имел, взамен же не получил ничего.
- Наконец-то я слышу разумные речи. Все это я могла сказать вам с
самого начала. Безумный и гибельный переворот повлек за собой одни
разрушения. Он отвратителен и бессмыслен. Вот если бы люди одумались,
пригласили Феронта из Стрелла и возвели на трон, тогда...
- Этому не бывать. С монархией покончено, Элистэ. Ее время прошло, и
это справедливо. Я думаю, вонарцы никогда более не потерпят над собою
власти короля. Мир меняется, но в какую сторону - пока еще неясно. Если б
у нас достало ума воспользоваться этой возможностью и пойти новым путем,
мы бы поистине хорошо помогли себе и все остались в выигрыше. Но если
место свергнутого монарха займет другой деспот, в сущности точно такой же,
хотя и нареченный иначе, - тогда вы правы, и переворот становится
отвратительным и бессмысленным. Сейчас мы скатываемся в варварство. Весь
мир с отвращением взирает на крайности нашей Революции, и зверства будут
продолжаться, пока нами правят эти фанатики. Грустное завершение нашей
борьбы и наших надежд.
- Ну, конец еще не наступил, - попыталась ободрить его Элистэ. - Я,
правда, сомневаюсь, что повседневная жизнь так сильно изменится со сменой
формы правления. Можно вое перетряхнуть, поставить с ног на голову, но
когда все уляжется, мы убедимся, что жизнь возвратилась в старое привычное
русло. А вот с тем, что необходимо избавиться от Уисса Валёра, я согласна
- хуже него никого быть не может. Шеррин не станет вечно терпеть этого
гнусного безумного недомерка. Кто-нибудь его непременно свергнет.
- Я рассчитывал на Шорви Нирьена. Но сегодня я не сумел его уберечь,
и Шорви выбыл из игры.
- Вы ни в чем не виноваты! Что с ним теперь будет?
- Он, конечно, предстанет перед Народным Трибуналом; наверняка
последует долгий показательный процесс. Думаю, экспроприационисты устроят
из этого публичное зрелище и будут клеймить Шорви как величайшего
злоумышленника против Республики-Протектората. Некогда Лучезарная, но
Осквернившая Себя Душа Революции, Архивраг Государства, Агент Монархистов
и прочее в том же духе. Его основательно изваляют в грязи, а потом,
понятно, приговорят к смерти, причем приговор начнут превозносить как
великое торжество правоты экспроприационизма. Уисс Валёр извлечет из этого
наиболее возможную выгоду, и по всей стране людей начнут бросать в тюрьмы
по обвинению в нирьенизме. Последним аккордом в пышном спектакле
всенародного самоочищения станет скорая казнь Нирьена, а с нею придет
конец нашим надеждам остановить безумие.
Он говорил с какой-то горькой иронией и выглядел уставшим; Элистэ
было больно слушать его, но и возразить было нечего. В каждом его слове
звучала почти безнадежная правда. Единственное, на что ее хватило, это
робко заметить:
- Ну... раз Шорви Нирьену и в самом деле конец, а мне очень жаль,
если так и будет, кто-то другой займет его место и довершит то, что он не
успел...
- Нет, - покачал головой Дреф. При этом, вероятно, что-то напомнило
ему о маскараде, потому что он рассеянно снял и бросил на пол шляпу с
париком и отлепил накладные усы. - Во-первых, гении вроде Шорви не
встречаются на каждом шагу. Найти ему замену совсем нелегко. Но, скажем,
нашли. Допустим, появился человек, обладающий такими же талантами и даром
предвидения. Есть ли основания ожидать, что его преемник преуспеет в том,
что не удалось Нирьену?
- Ну... новый человек и действовать будет по-новому, а к тому времени
обстоятельства могут перемениться...
- Одно обстоятельство останется неизменным. Бороться с режимом,
опирающимся на чары, будет так же трудно, как и раньше. Это обстоятельство
сгубило Шорви Нирьена, оно же наверняка окажется не менее роковым для его
преемников.
- Чары! Наконец-то! Когда-то давно я говорила вам, что чары
Возвышенных защищают наши привилегии, а вы только посмеялись, и то, что
случилось, подтвердило мои слова. В то время вы чары ни в бикен не
ставили. Что побудило вас изменить о них мнение?
- Те "чары", о которых мы тогда говорили, были в основном чистой
выдумкой. Но теперь мы столкнулись с реальным явлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
пистолет.
Дреф принял решение, вытащил из кармана обрывок бумаги и угольный
грифель и написал печатными буквами: "Уходим. По одному, по двое. Ш.
первый. Черным ходом. Немедленно. Б.". Сложив листок, он перехватил взгляд
ближайшей девицы, торгующей сладостями, и поманил ее пальцем. Та мигом
смекнула, что сможет подзаработать, и поспешила к нему со своим подносом -
апельсины, конфеты, засахаренные фрукты, соленые орешки. Дреф купил у нее
апельсин, положил на поднос лишний рекко и шепнул несколько слов. Девица
поняла сразу - ей, видно, было не впервой, - кивнула и отошла. Он
проследил, как она, обходя зал обычным манером, как бы случайно оказалась
у столика Шорви Нирьена. Остановилась, улыбнулась, протянула поднос. Белая
бумажка мелькнула между пальцами и упала на колени Шорви. Ойн Бюлод купил
кулек изюма, и девица отошла. Никто, вероятно, ничего не заметил,
поскольку все взоры были устремлены на эстраду: там "Молочницы" Бинубио
трясли всем, чем могли.
Нирьен выждал две-три минуты и только тогда прочел записку, скосив
глаза на колени. Он и бровью не повел, лишь легкое движение плеча
подсказало Дрефу, что записку переправили Фрезелю, который сидел справа от
Нирьена. Когда записка обошла всех сидящих за столом, Шорви Нирьен
поднялся и непринужденно направился к черному ходу - как обычный
посетитель, выходящий справить нужду в проулке за кабаре. В любой другой
вечер никто не обратил бы внимания - но только не в этот.
Нирьен не успел пройти и половину пути, как оглушительный свист
перекрыл гомон толпы. Свист повторился, и с полдюжины вооруженных мужчин в
штатском кинулись на опального философа и его остолбеневших сторонников.
Двое самых крепких набросились на Нирьена, другие взяли столик в кольцо.
Фрезель вскочил, опрокинув стул, сунул руку во внутренний карман, но
получил по голове рукояткой пистолета и рухнул лицом на стол. В зале
поднялся гвалт, толпа забурлила, кто-то полез вперед, чтобы лучше видеть,
а кто-то, напротив, ринулся к парадной и задней дверям. Однако пытавшихся
бежать мигом привели в чувство. Непонятно откуда в обеих дверях вдруг
появились народогвардейцы в мундирах, снова раздался свист - и вход и
выход из кабаре перекрыли.
Как и следовало ожидать, после первоначальной суматохи порядок навели
без особых усилий. Несколько лающих приказов, два-три удара пистолетом и
столько же выстрелов из мушкетов в потолок быстро вразумили толпу. Сами
нирьенисты сопротивления почти не оказали. Их одного за другим обыскали,
разоружили и заковали в наручники. Обыск не дал результатов, если не
считать последнего бунтарского нирьеновского памфлета, который как раз
собирались переправить печатнику. Что до обличающей Бека записки, то она
валялась на полу под столом; умница Ойна Бюлод успела начисто затереть
пальцами уголь, так что разобрать текст было никак невозможно.
Дреф стоял и смотрел, засунув сжатые до боли кулаки глубоко в карманы
пальто. Он поборол почти неодолимый порыв выхватить пистолет и стоял
неподвижно, только лицо его побледнело под слоем грима.
Ликующие народогвардейцы сноровисто скрутили и вывели арестованных;
Фрезеля - он все еще был без сознания - вынесли на ставне. Отряд солдат
остался обыскать кабаре и допросить служащих. Посетителям, имевшим при
себе удостоверение личности, разрешили уйти. У Дрефа сын-Цино были не
только фальшивые документы, но и клеймо серфа на руке - свидетельство
абсолютной политической благонадежности. Его отпустили одним из первых.
Он прямиком поспешил в тупик Слепого Кармана и вошел, не удосужившись
привести себя в прежний вид. Час был не поздний, Элистэ еще не ложилась.
При виде нечесаного парика и накладных усов брови у нее поползли вверх;
она открыла рот, но Дреф опередил ее.
- Нирьен арестован, - сообщил он.
24
Таким она Дрефа еще никогда не видала, даже в тот раз, когда
отцовская челядь избила его до крови и сломала ребро. Вид у него был
совершенно убитый. Посмотрев ему в глаза, Элистэ невольно спросила:
- Вам досталось?
- Нет.
- За вами шли следом?
- Не думаю.
- Сядьте, Дреф. Сюда, ближе к огню. Вот так. Хотите выпить? - Он
кивнул, и она налила стакан бренди. - Что случилось?
- Я и сам пока что не понимаю. Народный Авангард знал, где найти
Шорви, и тщательно подготовил засаду. Времени у них было достаточно. Но
как они узнали - и от кого?
Он размышлял вслух, уставившись взглядом в камин, и уже не
притворялся, будто она не в курсе его ночных вылазок.
- Гниды Нану? - предположила Элистэ.
- Не исключено, но вряд ли. Мы приняли все возможные меры
предосторожности - перекрыли окна, двери и дымоходы, собирались в
полупустых комнатах, перед тем облазив весь дом сверху донизу. Спрячься
там эта тварь, я бы ее наверняка обнаружил.
- Сколько людей знало, где Нирьен будет нынче вечером? Может, его
предал кто-нибудь из последователей?
- Логичное, казалось бы, предположение, и тем не менее я его отвожу.
Предать могли всего четверо, не считая меня, а каждому из них я верю как
самому себе: они сотни раз доказывали свою преданность.
- Людям свойственно меняться...
- Только не этим, жизнью ручаюсь.
- Но люди, бывает... Ну ладно, допустим, вы правы. Если не это, тогда
что?
- Что-то другое. Совсем новое... - Дреф хмуро уставился в огонь; к
катастрофе он подходил как к интеллектуальной загадке, что было характерно
для него. - Они открыли новый вид слежки, и пока мы не поймем, в чем тут
хитрость, никто не застрахован от наблюдения.
- Так они могут узнать, кто вы такой и где скрываетесь? - Элистэ было
жаль Шорви Нирьена, но больше она переживала за Дрефа. - Не подыскать ли
вам другое жилье? А может, вообще стоит уехать из Шеррина? А, Дреф?
- Этого не требуется. Сегодня я на виду у всех ушел из "Котурна
Виомента", и ни один народогвардеец даже ухом не повел. Про меня они не
догадываются.
- Спасибо Провидению. Значит, вам ничего не грозит?
- Не грозит? - Он горько улыбнулся ее вопросу, который, судя по
всему, нашел забавным. - Да разве в Вонаре найдется хоть один человек,
которому ничего не грозит?
- Что вы хотите сказать?
- Когда не станет Шорви Нирьена, кто сможет обуздать безумие Уисса
Валёра?
- Революционеры убили короля. Все они стоят друг друга. Уисс Валёр
или иной цареубийца - какая, в сущности, разница?
- Не пора ли вам распрощаться с детством?
- Ненавижу, когда со мной говорят в таком тоне.
- Вы сами меня вынуждаете. Вы же умная девушка, не нужно
прикидываться простушкой.
- Простушкой?
- Мне кажется, вы это нарочно, но, может быть, я ошибаюсь. В вас с
детства воспитывали Возвышенную. Вдруг это воспитание причинило вам
необратимый ущерб и то, что я принимаю за каприз, на самом деле -
неспособность понять?
- Очень любезно с вашей стороны. Однако из-за так называемого
остроумия, которым вы очень гордитесь, вас с колыбели преследуют беды.
В действительности Элистэ возмущалась не так сильно, как хотела
показать. Главное, он выглядел уже не таким убитым и отчаявшимся.
- Послушайте. Для Вонара нет худшей напасти, чем Уисс Валёр...
- Значит, худшее свершилось.
- Не до конца. Под властью Валёра мы страдаем от гнета и
кровопролития, каких не знали даже во времена монархии. Мы стали
свидетелями бессмысленной гибели короля и королевы, планомерного
уничтожения Возвышенных, зверств и массовых убийств в провинциях,
подавления свободы личности, извращения всех революционных идеалов.
- А я-то думала, что крестьяне теперь живут припеваючи, - съязвила
Элистэ.
- Возможно, вам придется пожалеть еще основательней до того, как
мастер Уисс Валёр осуществит свои планы. И не вам одной, а всем нам.
Жертвы можно было бы как-то оправдать, если бы они вели ко всеобщему благу
и изобилию. Всех накормить, всех одеть, обеспечить приличным жильем -
тогда многие из порожденных идеологией бед показались бы не столь
страшными. Нам, однако, до этого далеко. В Республике-Протекторате
крестьянину так же плохо, как и при монархии. Он так же мерзнет, так же
голодает, так же боится, и обращаются с ним так же жестоко. Вместо двора и
Возвышенных ему приходится гнуть спину на диктатора, экспроприационизм и
Кокотту. Он потерял то малое, что имел, взамен же не получил ничего.
- Наконец-то я слышу разумные речи. Все это я могла сказать вам с
самого начала. Безумный и гибельный переворот повлек за собой одни
разрушения. Он отвратителен и бессмыслен. Вот если бы люди одумались,
пригласили Феронта из Стрелла и возвели на трон, тогда...
- Этому не бывать. С монархией покончено, Элистэ. Ее время прошло, и
это справедливо. Я думаю, вонарцы никогда более не потерпят над собою
власти короля. Мир меняется, но в какую сторону - пока еще неясно. Если б
у нас достало ума воспользоваться этой возможностью и пойти новым путем,
мы бы поистине хорошо помогли себе и все остались в выигрыше. Но если
место свергнутого монарха займет другой деспот, в сущности точно такой же,
хотя и нареченный иначе, - тогда вы правы, и переворот становится
отвратительным и бессмысленным. Сейчас мы скатываемся в варварство. Весь
мир с отвращением взирает на крайности нашей Революции, и зверства будут
продолжаться, пока нами правят эти фанатики. Грустное завершение нашей
борьбы и наших надежд.
- Ну, конец еще не наступил, - попыталась ободрить его Элистэ. - Я,
правда, сомневаюсь, что повседневная жизнь так сильно изменится со сменой
формы правления. Можно вое перетряхнуть, поставить с ног на голову, но
когда все уляжется, мы убедимся, что жизнь возвратилась в старое привычное
русло. А вот с тем, что необходимо избавиться от Уисса Валёра, я согласна
- хуже него никого быть не может. Шеррин не станет вечно терпеть этого
гнусного безумного недомерка. Кто-нибудь его непременно свергнет.
- Я рассчитывал на Шорви Нирьена. Но сегодня я не сумел его уберечь,
и Шорви выбыл из игры.
- Вы ни в чем не виноваты! Что с ним теперь будет?
- Он, конечно, предстанет перед Народным Трибуналом; наверняка
последует долгий показательный процесс. Думаю, экспроприационисты устроят
из этого публичное зрелище и будут клеймить Шорви как величайшего
злоумышленника против Республики-Протектората. Некогда Лучезарная, но
Осквернившая Себя Душа Революции, Архивраг Государства, Агент Монархистов
и прочее в том же духе. Его основательно изваляют в грязи, а потом,
понятно, приговорят к смерти, причем приговор начнут превозносить как
великое торжество правоты экспроприационизма. Уисс Валёр извлечет из этого
наиболее возможную выгоду, и по всей стране людей начнут бросать в тюрьмы
по обвинению в нирьенизме. Последним аккордом в пышном спектакле
всенародного самоочищения станет скорая казнь Нирьена, а с нею придет
конец нашим надеждам остановить безумие.
Он говорил с какой-то горькой иронией и выглядел уставшим; Элистэ
было больно слушать его, но и возразить было нечего. В каждом его слове
звучала почти безнадежная правда. Единственное, на что ее хватило, это
робко заметить:
- Ну... раз Шорви Нирьену и в самом деле конец, а мне очень жаль,
если так и будет, кто-то другой займет его место и довершит то, что он не
успел...
- Нет, - покачал головой Дреф. При этом, вероятно, что-то напомнило
ему о маскараде, потому что он рассеянно снял и бросил на пол шляпу с
париком и отлепил накладные усы. - Во-первых, гении вроде Шорви не
встречаются на каждом шагу. Найти ему замену совсем нелегко. Но, скажем,
нашли. Допустим, появился человек, обладающий такими же талантами и даром
предвидения. Есть ли основания ожидать, что его преемник преуспеет в том,
что не удалось Нирьену?
- Ну... новый человек и действовать будет по-новому, а к тому времени
обстоятельства могут перемениться...
- Одно обстоятельство останется неизменным. Бороться с режимом,
опирающимся на чары, будет так же трудно, как и раньше. Это обстоятельство
сгубило Шорви Нирьена, оно же наверняка окажется не менее роковым для его
преемников.
- Чары! Наконец-то! Когда-то давно я говорила вам, что чары
Возвышенных защищают наши привилегии, а вы только посмеялись, и то, что
случилось, подтвердило мои слова. В то время вы чары ни в бикен не
ставили. Что побудило вас изменить о них мнение?
- Те "чары", о которых мы тогда говорили, были в основном чистой
выдумкой. Но теперь мы столкнулись с реальным явлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125