Потом одернул измятый камзол и подвернул грязные манжеты.
– Вахил! – Мессир Ден Реннион ждал на пороге скромного дома, который снимал здесь для своей семьи. Его обычно добродушное лицо недовольно хмурилось.
– Я помогал Темару с погрузкой, – не смутился Вахил. – Это изумительный способ нагулять аппетит! Позволь мне только быстро умыться, и мы сразу же спустимся.
– Одолжи Темару чистую рубашку! – крикнул ему отец, когда юноши уже взбегали по лестнице.
– Не спеши, дорогой! – донесся следом безмятежный голос госпожи Ден Реннион. – Все хорошо, Ансель, – успокоила она мужа. – Я отвела им время на опоздание, когда диктовала повару меню.
Темара никогда не переставало изумлять, как такой абсолютно неорганизованный человек мог родиться у столь педантичных и деловитых родителей? Он схватил кувшин и без всяких извинений завладел умывальником.
– Найдешь какое-нибудь чистое белье, а?
– Да, мессир, сию минуту, мессир, что-нибудь еще, мессир? – Вахил выдвинул ящик комода и бросил на кровать пару рубашек.
Ежась, Темар потянулся за той, что лежала ближе. Влез в нее и скривился, глядя на свое отражение в плохоньком зеркале; придется надеть испачканный камзол, а иначе не скрыть, что эта рубаха и коротка ему, и слишком широка в плечах. Но по крайней мере она чистая, и, если повезет, качество будет заметнее, чем несоответствие размера.
– Пошли.
Довольный, Вахил неторопливо рылся в подносе с безделушками.
– Одну минуту, куда ж я ее дел? А! – Он выдернул из волос кожаный ремешок и защелкнул довольно вычурную золотую заколку в жестких каштановых кудрях. – Безупречный дворянин!
Темар улыбнулся и покачал головой. Вахил испытывал большое удовольствие, штурмуя вершины моды, и при этом нисколько не стеснялся своей полноты или изъеденного оспой жизнерадостного лица.
Зазвенел колокольчик, и молодые люди поспешили вниз, где старший Ден Реннион мирно беседовал у камина со своей гостьей, попивая вино из бокала.
– Это Гуиналь, барышня Тор Приминаль.
Мессир встал и поклонился ей, Темар с Вахилом, приученные с детства манерам, поступили так же. Гуиналь присела в глубоком реверансе, зашелестев шелковыми юбками цвета пламени.
– Как я понимаю, вы уже знакомы, Д'Алсеннен? – Ден Реннион передал Темару бесподобный стеклянный кубок ароматного красного вина.
– Знакомы. – Темар приободрился, видя дружелюбную улыбку на лице девушки.
– Не вижу смысла в императорских церемониях, когда мы ужинаем в скромной гостиной. Рассаживайтесь сами.
Госпожа Ден Реннион возглавляла череду слуг, несущих тяжело нагруженные подносы. Вопреки всем претензиям на неофициальность, она выглядела величественно в сапфировом платье с широкими юбками, а в ее безукоризненной прическе блестели серебряные гребни.
– Барышня.
Вахил первым успел подать руку и проводить Гуиналь к удобному месту подальше от камина. Слегка расстроенный прыткостью друга, Темар сел напротив девушки, не обращая внимания на огонь, пригревающий спину.
– Ну, моя дорогая, я слышала, ты недавно прибыла из Саррата. – Госпожа Ден Реннион широко распахнула глаза, на ее полном напудренном лице проглянуло благожелательное любопытство.
– Два дня назад, – вежливо улыбнулась Гуиналь и положила себе с блюда скромную порцию пряных бобов.
Темар подал ей тарелку сыров, слегка обжаренных в травах, и заметил, что на столе представлен непривычно широкий выбор не мясных яств. Госпожа Ден Реннион отличалась от других женщин поразительной осведомленностью, хотя мужчины вроде его деда и называли ее заядлой сплетницей.
– Мы с твоим дядей крайне признательны, что ты согласилась оставить свои занятия и присоединиться к нам. – Мессир Ден Реннион с подозрением осмотрел глазированный луковый пирожок и взял вместо него ломтик кровавой говядины. – Мы крайне нуждаемся в людях, владеющих Высшим Искусством.
Темар чуть не выронил тарелку печеной свеклы, которую протягивал Гуиналь. Откашлявшись, он отпил воды, стараясь не глазеть на девушку.
– Ты же говорил, у вас полно народу, чтобы принимать послания и тому подобное, – заметил Вахил, подцепив ножом пару ломтиков печеного барашка.
– В самом деле? – Внимание Гуиналь слегка обострилось. – Что это за люди, мессир?
– О, главным образом секретари, экономы… люди достаточно обученные, чтобы посылать сообщения другому тренированному уму, но не более того. – Мессир налил всем вина. – Многие из них остались без места после сокращения Империи, и, откровенно говоря, в наше время уже нет большой нужды в таких умельцах.
– А далеко ли можно послать сообщение с помощью Высшего Искусства? – Вахил выжидательно уставился на девушку.
– Пока мы не обнаружили никаких ограничений относительно расстояния, – непринужденно ответила Гуиналь. – Навыки практикующего – вот что определяет дальность и четкость связи с умом другого.
– У нас ведь есть люди с опытом, чтобы посылать сообщения через океан, не так ли? – Слабая тень беспокойства мелькнула в глазах госпожи Ден Реннион, устремленных на мужа. – Мы не будем отрезаны от дома, Ансель?
– Это одна из задач, которую я должна решить по просьбе моего дяди. – Гуиналь улыбнулась с безмятежной уверенностью и потянулась к подносу с фаршированными яблоками.
Темар передал ей чашку лукового соуса.
– Значит, ты не едешь с нами? Конечно, глупо ожидать, чтобы девушка с такими связями в высшем обществе и притом хорошо образованная отказалась от своих преимуществ.
– О, я отказалась, – успокоила его Гуиналь. – Это потрясающая возможность для меня.
– Как так? – удивился Вахил. Девушка вытерла пальцы салфеткой.
– В наше время Высшее Искусство используется главным образом для того, чтобы посылать сообщения, находить тех, кто пропал или скрывается, или говорить правду в Суде. Все это – нужная работа, и за последние поколения она стала жизненно важной для сохранения Империи. Не подумайте, что я не ценю тех, кто обучен таким приемам, я ценю, но у Высшего Искусства есть гораздо больше возможностей, в которых мы сейчас просто не нуждаемся. Примкнув к вашей колонии, я смогу проверить их эффективность.
У Темара создалось впечатление, что это была заготовленная речь.
– О каких возможностях ты говоришь? – Заинтригованный, Вахил облокотился на стол, отмахнувшись от матери, предлагающей ему курицу.
– Ну, например, есть способы понимать речь людей, которые не знают вашего языка; как прикажете нам опробовать их, когда все по эту сторону Солура говорят по-тормалински? В наше время даже Лесной Народ и Горные Люди используют его как язык торговли и обучения.
– Но в Кель Ар'Айене, той земле за океаном, никто не живет. – Мессир Ден Реннион оторвался от тарелки с легкой тревогой в глазах.
Девушка сдержанно улыбнулась.
– Это лишь один пример. Вы бы сочли полезным, если б я сказала вам, где прячется дичь в лесной чаще? Если там встретятся хищники, волки и тому подобное, вы бы хотели, чтоб я спрятала от них ваш след, установила защитные заклятия, чтобы не подпускать их к вашему скоту?
– Ты могла бы это сделать?
Темар подумал, что Вахил немного перебарщивает со своим острым интересом.
– Талагрин допускает это, – уверенно кивнула Гуиналь. – Есть способы просить Сэдрина открыть проход между мирами и путешествовать из одного в другой или перемещать товары, покрывая много лиг менее чем за вздох. Можно попросить Мэвелин защитить съестные припасы от порчи, очистить воду и, наоборот, ускорить гниение отходов, чтобы удобрить почву. Грамотные молитвы Острину могут остановить кровотечение из смертельных ран или безболезненно свалят с ног животное прямо в стойле – для мясника. Попечение Дрианон может уберечь женщин от зачатия, облегчить им роды, когда они пожелают иметь ребенка, а милость Ларазион не подпустит заморозки к нежным посевам или пошлет дождь во время засухи. Высшее Искусство дает нам средства вызывать такие щедроты.
Девушка обвела взглядом благоговейные лица сидящих за столом и, слегка краснея, положила себе немного соли.
– Я и не подозревала! – Несмотря на светские приличия, госпожа Ден Реннион была откровенно поражена.
– В наше время медицина и хорошее земледелие означают, что у нас есть практические средства для таких вещей, – пожала плечами Гуиналь. – Во многих отношениях это предпочтительнее.
– И любой может научиться все это делать? – От изумления Вахил даже забыл про еду.
– По какой-то причине Мизаен отмечает для себя отдельных людей, которые не могут, но большинство способны освоить какие-то приемы, если захотят. – В легком тоне Гуиналь таился глубокий подтекст. – Это вопрос обучения, применения своих сил. Требования тем больше, чем сложнее поставленные задачи, и потому естественно, что не столь значительное число людей находят в себе склонность к таким скрупулезным занятиям.
– Но у тебя эта склонность есть. – Глядя на девушку, Темар спросил себя, сойдет ли она когда-нибудь с заоблачных высот учености, чтобы участвовать в обычных, житейских танцах.
– Думаю, есть, – с надлежащей скромностью, но без всякого намека на извинение ответила Гуиналь. Она встретилась с юношей взглядом сквозь пламя свечей, и в ее глазах блеснул вызов.
Эсквайр улыбнулся девушке, достаточно заинтригованный, чтобы не устрашиться ее талантов или связей.
– Думаю, ты будешь ценным дополнением к нашей экспедиции, а также одним из прекраснейших ее украшений. – Он галантно поднял бокал.
– Лучше не говори этого при моей сестре! – громко засмеялся Вахил. – Эльсир твердо решила стать законодательницей красоты и моды. Бьюсь об заклад, она только для того и плывет с нами, чтобы удрать от соперничества при дворе.
– Не слушайте его. – Госпожа Ден Реннион оглядела стол. – Если у всех положено, давайте есть.
Дом Меллиты Эстерлин, Релшаз, 28-е поствесны
Должно быть, всему виной был привкус соли в воздухе, пусть и грязном; я понял, что мне снился дом, когда осторожный стук слуги разбудил меня на следующее утро. Вот только странный это был сон, город выглядел как-то не так, но стоило открыть глаза – и все испарилось. Я брился у изящного мраморного умывальника и не смог сдержать улыбку: мой отец был бы наверняка поражен искусством местных камнерезов, и это при том, что город стоит на болоте.
– Привет.
Обернувшись, я увидел Ливак; она наблюдала за мной – свежая в бледно-лимонной льняной тунике поверх свободной рубахи с разрезами в том же алдабрешском стиле, что был в моде прошлым летом у нас дома. Парадоксально, но мягкие складки облегали ее стройные ноги гораздо соблазнительнее обычных бриджей, а цвет приятно оттенял рыжие волосы.
– Хорошо выглядишь, – сказал я.
Ливак коротко улыбнулась, подошла к окну и затеребила кисточки, золотящиеся в лучах раннего солнца. Она пребывала в необычном напряжении, и я слегка встревожился. Меллита, женщина столь же тактичная, сколь и проницательная, отвела нам комнаты не только соседние, но и с общей внутренней дверью; проснувшись один, я просто решил, что Ливак вернулась к себе.
– Кто эта Гуиналь? – спросила она вдруг.
Сей бессмысленный вопрос стал для меня полной неожиданностью.
– Кто?
Ливак устремила на меня испытующий изумрудный взгляд.
– Кто такая Гуиналь? Это ведь тормалинское имя, да? Ты бормотал его ночью во сне.
Забыв о бритве в руке, я покачал головой и выругался, порезавшись.
– Да, имя тормалинское, но я никого такого не знаю.
Я спешно порылся в памяти. Имя звучало изысканно, но немного устарело, чтобы шлюха выбрала его для псевдонима. Нет, у меня никогда не было ни завоеванной, ни купленной дамы сердца, которая бы так звалась.
Ливак пожала плечами.
– Ну и ладно.
Я не был так оптимистичен.
– Но я правда не знаю никого по имени Гуиналь.
Ливак потупилась.
– Я забыла, как звали твою сестру.
У меня перехватило дыхание при внезапном явлении родного лица, уже двенадцать лет как сожженного на погребальном костре, но все еще живого в моей памяти.
– Нет, – отрезал я, – ее звали Китрия.
– Тогда почему ты говоришь о какой-то Гуиналь?
Я с облегчением услышал, что ревнивая нотка в интонации женщины сменилась недоумением.
– Наверно, это был сон. – Я вновь покачал головой, на сей раз держа бритву на безопасном расстоянии.
От этих слов мы оба замерли, и наши глаза снова встретились в обоюдной неуверенности. Я отвернулся первым и натянул рубаху через голову, не желая углубляться в сию догадку.
– Не говори об этом Шиву, – предупредил я Ливак. – Я честно ничего не помню и вообще не уверен, что хочу снова заполучить у себя в голове эту эфирную магию, что бы там ни приказал Верховный маг.
– От меня он ничего не услышит. – Ливак сочувственно взяла меня за руку, когда мы спускались по лестнице.
Она одна знает, сколь гадким может быть вторжение того проклятого колдовства. Шиву повезло: при захвате в плен он был уже без сознания, и тот ублюдок-эльетимм не выворачивал наизнанку его память, но, как верно заметила Ливак, никакое телесное насилие не сравнится с насилием над разумом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Вахил! – Мессир Ден Реннион ждал на пороге скромного дома, который снимал здесь для своей семьи. Его обычно добродушное лицо недовольно хмурилось.
– Я помогал Темару с погрузкой, – не смутился Вахил. – Это изумительный способ нагулять аппетит! Позволь мне только быстро умыться, и мы сразу же спустимся.
– Одолжи Темару чистую рубашку! – крикнул ему отец, когда юноши уже взбегали по лестнице.
– Не спеши, дорогой! – донесся следом безмятежный голос госпожи Ден Реннион. – Все хорошо, Ансель, – успокоила она мужа. – Я отвела им время на опоздание, когда диктовала повару меню.
Темара никогда не переставало изумлять, как такой абсолютно неорганизованный человек мог родиться у столь педантичных и деловитых родителей? Он схватил кувшин и без всяких извинений завладел умывальником.
– Найдешь какое-нибудь чистое белье, а?
– Да, мессир, сию минуту, мессир, что-нибудь еще, мессир? – Вахил выдвинул ящик комода и бросил на кровать пару рубашек.
Ежась, Темар потянулся за той, что лежала ближе. Влез в нее и скривился, глядя на свое отражение в плохоньком зеркале; придется надеть испачканный камзол, а иначе не скрыть, что эта рубаха и коротка ему, и слишком широка в плечах. Но по крайней мере она чистая, и, если повезет, качество будет заметнее, чем несоответствие размера.
– Пошли.
Довольный, Вахил неторопливо рылся в подносе с безделушками.
– Одну минуту, куда ж я ее дел? А! – Он выдернул из волос кожаный ремешок и защелкнул довольно вычурную золотую заколку в жестких каштановых кудрях. – Безупречный дворянин!
Темар улыбнулся и покачал головой. Вахил испытывал большое удовольствие, штурмуя вершины моды, и при этом нисколько не стеснялся своей полноты или изъеденного оспой жизнерадостного лица.
Зазвенел колокольчик, и молодые люди поспешили вниз, где старший Ден Реннион мирно беседовал у камина со своей гостьей, попивая вино из бокала.
– Это Гуиналь, барышня Тор Приминаль.
Мессир встал и поклонился ей, Темар с Вахилом, приученные с детства манерам, поступили так же. Гуиналь присела в глубоком реверансе, зашелестев шелковыми юбками цвета пламени.
– Как я понимаю, вы уже знакомы, Д'Алсеннен? – Ден Реннион передал Темару бесподобный стеклянный кубок ароматного красного вина.
– Знакомы. – Темар приободрился, видя дружелюбную улыбку на лице девушки.
– Не вижу смысла в императорских церемониях, когда мы ужинаем в скромной гостиной. Рассаживайтесь сами.
Госпожа Ден Реннион возглавляла череду слуг, несущих тяжело нагруженные подносы. Вопреки всем претензиям на неофициальность, она выглядела величественно в сапфировом платье с широкими юбками, а в ее безукоризненной прическе блестели серебряные гребни.
– Барышня.
Вахил первым успел подать руку и проводить Гуиналь к удобному месту подальше от камина. Слегка расстроенный прыткостью друга, Темар сел напротив девушки, не обращая внимания на огонь, пригревающий спину.
– Ну, моя дорогая, я слышала, ты недавно прибыла из Саррата. – Госпожа Ден Реннион широко распахнула глаза, на ее полном напудренном лице проглянуло благожелательное любопытство.
– Два дня назад, – вежливо улыбнулась Гуиналь и положила себе с блюда скромную порцию пряных бобов.
Темар подал ей тарелку сыров, слегка обжаренных в травах, и заметил, что на столе представлен непривычно широкий выбор не мясных яств. Госпожа Ден Реннион отличалась от других женщин поразительной осведомленностью, хотя мужчины вроде его деда и называли ее заядлой сплетницей.
– Мы с твоим дядей крайне признательны, что ты согласилась оставить свои занятия и присоединиться к нам. – Мессир Ден Реннион с подозрением осмотрел глазированный луковый пирожок и взял вместо него ломтик кровавой говядины. – Мы крайне нуждаемся в людях, владеющих Высшим Искусством.
Темар чуть не выронил тарелку печеной свеклы, которую протягивал Гуиналь. Откашлявшись, он отпил воды, стараясь не глазеть на девушку.
– Ты же говорил, у вас полно народу, чтобы принимать послания и тому подобное, – заметил Вахил, подцепив ножом пару ломтиков печеного барашка.
– В самом деле? – Внимание Гуиналь слегка обострилось. – Что это за люди, мессир?
– О, главным образом секретари, экономы… люди достаточно обученные, чтобы посылать сообщения другому тренированному уму, но не более того. – Мессир налил всем вина. – Многие из них остались без места после сокращения Империи, и, откровенно говоря, в наше время уже нет большой нужды в таких умельцах.
– А далеко ли можно послать сообщение с помощью Высшего Искусства? – Вахил выжидательно уставился на девушку.
– Пока мы не обнаружили никаких ограничений относительно расстояния, – непринужденно ответила Гуиналь. – Навыки практикующего – вот что определяет дальность и четкость связи с умом другого.
– У нас ведь есть люди с опытом, чтобы посылать сообщения через океан, не так ли? – Слабая тень беспокойства мелькнула в глазах госпожи Ден Реннион, устремленных на мужа. – Мы не будем отрезаны от дома, Ансель?
– Это одна из задач, которую я должна решить по просьбе моего дяди. – Гуиналь улыбнулась с безмятежной уверенностью и потянулась к подносу с фаршированными яблоками.
Темар передал ей чашку лукового соуса.
– Значит, ты не едешь с нами? Конечно, глупо ожидать, чтобы девушка с такими связями в высшем обществе и притом хорошо образованная отказалась от своих преимуществ.
– О, я отказалась, – успокоила его Гуиналь. – Это потрясающая возможность для меня.
– Как так? – удивился Вахил. Девушка вытерла пальцы салфеткой.
– В наше время Высшее Искусство используется главным образом для того, чтобы посылать сообщения, находить тех, кто пропал или скрывается, или говорить правду в Суде. Все это – нужная работа, и за последние поколения она стала жизненно важной для сохранения Империи. Не подумайте, что я не ценю тех, кто обучен таким приемам, я ценю, но у Высшего Искусства есть гораздо больше возможностей, в которых мы сейчас просто не нуждаемся. Примкнув к вашей колонии, я смогу проверить их эффективность.
У Темара создалось впечатление, что это была заготовленная речь.
– О каких возможностях ты говоришь? – Заинтригованный, Вахил облокотился на стол, отмахнувшись от матери, предлагающей ему курицу.
– Ну, например, есть способы понимать речь людей, которые не знают вашего языка; как прикажете нам опробовать их, когда все по эту сторону Солура говорят по-тормалински? В наше время даже Лесной Народ и Горные Люди используют его как язык торговли и обучения.
– Но в Кель Ар'Айене, той земле за океаном, никто не живет. – Мессир Ден Реннион оторвался от тарелки с легкой тревогой в глазах.
Девушка сдержанно улыбнулась.
– Это лишь один пример. Вы бы сочли полезным, если б я сказала вам, где прячется дичь в лесной чаще? Если там встретятся хищники, волки и тому подобное, вы бы хотели, чтоб я спрятала от них ваш след, установила защитные заклятия, чтобы не подпускать их к вашему скоту?
– Ты могла бы это сделать?
Темар подумал, что Вахил немного перебарщивает со своим острым интересом.
– Талагрин допускает это, – уверенно кивнула Гуиналь. – Есть способы просить Сэдрина открыть проход между мирами и путешествовать из одного в другой или перемещать товары, покрывая много лиг менее чем за вздох. Можно попросить Мэвелин защитить съестные припасы от порчи, очистить воду и, наоборот, ускорить гниение отходов, чтобы удобрить почву. Грамотные молитвы Острину могут остановить кровотечение из смертельных ран или безболезненно свалят с ног животное прямо в стойле – для мясника. Попечение Дрианон может уберечь женщин от зачатия, облегчить им роды, когда они пожелают иметь ребенка, а милость Ларазион не подпустит заморозки к нежным посевам или пошлет дождь во время засухи. Высшее Искусство дает нам средства вызывать такие щедроты.
Девушка обвела взглядом благоговейные лица сидящих за столом и, слегка краснея, положила себе немного соли.
– Я и не подозревала! – Несмотря на светские приличия, госпожа Ден Реннион была откровенно поражена.
– В наше время медицина и хорошее земледелие означают, что у нас есть практические средства для таких вещей, – пожала плечами Гуиналь. – Во многих отношениях это предпочтительнее.
– И любой может научиться все это делать? – От изумления Вахил даже забыл про еду.
– По какой-то причине Мизаен отмечает для себя отдельных людей, которые не могут, но большинство способны освоить какие-то приемы, если захотят. – В легком тоне Гуиналь таился глубокий подтекст. – Это вопрос обучения, применения своих сил. Требования тем больше, чем сложнее поставленные задачи, и потому естественно, что не столь значительное число людей находят в себе склонность к таким скрупулезным занятиям.
– Но у тебя эта склонность есть. – Глядя на девушку, Темар спросил себя, сойдет ли она когда-нибудь с заоблачных высот учености, чтобы участвовать в обычных, житейских танцах.
– Думаю, есть, – с надлежащей скромностью, но без всякого намека на извинение ответила Гуиналь. Она встретилась с юношей взглядом сквозь пламя свечей, и в ее глазах блеснул вызов.
Эсквайр улыбнулся девушке, достаточно заинтригованный, чтобы не устрашиться ее талантов или связей.
– Думаю, ты будешь ценным дополнением к нашей экспедиции, а также одним из прекраснейших ее украшений. – Он галантно поднял бокал.
– Лучше не говори этого при моей сестре! – громко засмеялся Вахил. – Эльсир твердо решила стать законодательницей красоты и моды. Бьюсь об заклад, она только для того и плывет с нами, чтобы удрать от соперничества при дворе.
– Не слушайте его. – Госпожа Ден Реннион оглядела стол. – Если у всех положено, давайте есть.
Дом Меллиты Эстерлин, Релшаз, 28-е поствесны
Должно быть, всему виной был привкус соли в воздухе, пусть и грязном; я понял, что мне снился дом, когда осторожный стук слуги разбудил меня на следующее утро. Вот только странный это был сон, город выглядел как-то не так, но стоило открыть глаза – и все испарилось. Я брился у изящного мраморного умывальника и не смог сдержать улыбку: мой отец был бы наверняка поражен искусством местных камнерезов, и это при том, что город стоит на болоте.
– Привет.
Обернувшись, я увидел Ливак; она наблюдала за мной – свежая в бледно-лимонной льняной тунике поверх свободной рубахи с разрезами в том же алдабрешском стиле, что был в моде прошлым летом у нас дома. Парадоксально, но мягкие складки облегали ее стройные ноги гораздо соблазнительнее обычных бриджей, а цвет приятно оттенял рыжие волосы.
– Хорошо выглядишь, – сказал я.
Ливак коротко улыбнулась, подошла к окну и затеребила кисточки, золотящиеся в лучах раннего солнца. Она пребывала в необычном напряжении, и я слегка встревожился. Меллита, женщина столь же тактичная, сколь и проницательная, отвела нам комнаты не только соседние, но и с общей внутренней дверью; проснувшись один, я просто решил, что Ливак вернулась к себе.
– Кто эта Гуиналь? – спросила она вдруг.
Сей бессмысленный вопрос стал для меня полной неожиданностью.
– Кто?
Ливак устремила на меня испытующий изумрудный взгляд.
– Кто такая Гуиналь? Это ведь тормалинское имя, да? Ты бормотал его ночью во сне.
Забыв о бритве в руке, я покачал головой и выругался, порезавшись.
– Да, имя тормалинское, но я никого такого не знаю.
Я спешно порылся в памяти. Имя звучало изысканно, но немного устарело, чтобы шлюха выбрала его для псевдонима. Нет, у меня никогда не было ни завоеванной, ни купленной дамы сердца, которая бы так звалась.
Ливак пожала плечами.
– Ну и ладно.
Я не был так оптимистичен.
– Но я правда не знаю никого по имени Гуиналь.
Ливак потупилась.
– Я забыла, как звали твою сестру.
У меня перехватило дыхание при внезапном явлении родного лица, уже двенадцать лет как сожженного на погребальном костре, но все еще живого в моей памяти.
– Нет, – отрезал я, – ее звали Китрия.
– Тогда почему ты говоришь о какой-то Гуиналь?
Я с облегчением услышал, что ревнивая нотка в интонации женщины сменилась недоумением.
– Наверно, это был сон. – Я вновь покачал головой, на сей раз держа бритву на безопасном расстоянии.
От этих слов мы оба замерли, и наши глаза снова встретились в обоюдной неуверенности. Я отвернулся первым и натянул рубаху через голову, не желая углубляться в сию догадку.
– Не говори об этом Шиву, – предупредил я Ливак. – Я честно ничего не помню и вообще не уверен, что хочу снова заполучить у себя в голове эту эфирную магию, что бы там ни приказал Верховный маг.
– От меня он ничего не услышит. – Ливак сочувственно взяла меня за руку, когда мы спускались по лестнице.
Она одна знает, сколь гадким может быть вторжение того проклятого колдовства. Шиву повезло: при захвате в плен он был уже без сознания, и тот ублюдок-эльетимм не выворачивал наизнанку его память, но, как верно заметила Ливак, никакое телесное насилие не сравнится с насилием над разумом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80