– Университет.
Это привлекло внимание стратега. На нее вновь нахлынули воспоминания о Китайре, но вместе с ними и менее приятные мысли о канцлере Малусе Майкоме.
– Университет?..
– Я считаю, что он – важный элемент могущества вашей нации. Он выпускает грамматистов и стратегов, физиков и управленцев.
Мальвара кивнул в сторону стены:
– А еще – инженеров. Кевлерены дали Хамилаю могущество, а университет подготовил солдат, клерков и ученых, чтобы сохранить и преумножить его. Университет и отличает Хамилай от Ривальда.
– Но Ривальд гораздо меньше… – начала Гэлис.
– Как когда-то Хамилай. Дед императрицы Лерены предвидел расширение империи. Не случайно он основал Университет Омеральта. Мудрый человек. Он понимал, что происходит.
– Скорее всего…
– Я тоже достаточно умен, – без лишней надменности произнес Полома. – В самом деле: ты, Гош и я – все умные люди. Возможно, не чета деду Лерены. Но почему бы нам сообща не основать здесь, в Кидане, нечто подобное?
Гэлис обдумывала предложение.
– Хорошая мысль, – сказала она, словно увидев свое будущее, заметно отличавшееся от настоящего, где ей приходилось заботиться о поселенцах и защищать город от новых нападений. Она видела себя наставником новых стратегов, которые помогут Кидану обрести славу великого города…
Тут словно облако закрыло солнце. Гэлис возвратилась к реальности.
– Это красивая мечта, Полома. Но для университета нужны финансовые вложения, здания, учителя и студенты.
Префект улыбнулся.
– Вот их у нас сколько хочешь. Многие из моих людей захотят учиться или сменить профессию. К тому же учителей для начала нам хватит. Мы можем использовать уже имеющиеся строения – например, дома плутократов, конфискованные советом. А здание Ассамблеи вообще используется только в период заседаний…
– А деньги? Я знаю, что Кидан – крупный центр торговли, однако если сравнить его с торговыми городами Хамилая, да даже Ривальда, то нам еще далеко до серьезного уровня…
– Ты забываешь о таких кораблях, как «Ханнема», «Грейлинг», «Зарим» и «Лакстон», – сказал Полома.
– Я не забыла о них, – возразила Гэлис, хотя на самом деле уже давно не вспоминала о кораблях.
Да, с тех самых пор, как капитан Авьер на сторожевом судне «Аннглаф» согласился сопроводить их обратно в Хамилай, загрузив корабль товарами с Новой Земли, которые надеялся обменять на продукцию имперских фабрик, необходимую Кидану, – например, на огнестрелы…
– Эти суда уже составляют ядро торгового флота, – продолжал префект. – Нет причин, по которым они не могут торговать с прибрежными жителями. Кроме того, можно будет построить корабли по их типу… В конце концов, они ведь не предназначены для перевозки колонистов обратно в Хамилай, так ведь?
Стратег улыбнулась.
– Нет, друг мой, конечно же, нет.
Полома потрепал девушку по плечу.
– Кстати, если использовать корабли для торговли, это сразу скажется на киданцах. Они захотят зарабатывать деньги. Ты ведь сама сказала, что это город торговцев…
Гэлис проводила его до ворот Цитадели.
– Я нашла еще один способ объединить наши народы. Множество солдат, приехавших с Мэддином, пополнили ряды рабочих. Почему бы не использовать их в народном ополчении? Мы поставим драгун рядом с киданцами, которых они будут обучать обращению с огнестрелами. А в случае опасности у нас будет уже не три батальона, а целых шесть.
Идея пришлась по душе Поломе. Он сказал, что предложение наверняка пройдет в совете без труда.
После его ухода Гэлис взобралась на вершину внутренней стены и окинула взглядом город. Ее сердце было полно сомнений, но в то же время там зародилось ощущение, что битвы прошлого заложили отличный фундамент для будущего Кидана. А самым лучшим кирпичом и цементом для новых стен являлись люди – с их желанием и уверенностью в успехе.
Мы на Новой Земле, подумала девушка. А разве это не лучший дом для новых надежд?..

* * *
Глаза Ланнела Тори привыкли к темноте. Бедняга находил некое утешение в том, что бодрствовал, когда все остальные спали; он был начеку, когда все остальные – нет.
Он дремал днем, урывая часок-другой. Ланнел понимал, что настоящий мужчина не должен так жить, а он стремился доказать себе, что является именно настоящим мужчиной. Особенно теперь, когда стал последователем Кайсора Неври.
Еще до встречи с советником Ланнел инстинктивно чувствовал, что в его городе слишком много приезжих. Он ненавидел ривальдийских солдат, которые вели себя в Кидане как в собственном борделе; ненавидел бледного Кевлерена, изредка бросавшего на него косые взгляды… Когда из-за моря прибыла экспедиция с Поломой Мальварой, Ланнел ликовал. Ликовал, несмотря на то, что во главе нее стоял другой ужасный Кевлерен. Изгнание плутократов и их ривальдийских приспешников Тори отмечал вместе со всем городом. Однако назавтра хамилайцы никуда не исчезли. И на следующий день – тоже. А затем они начали строить для себя дома…
Ланнел чувствовал себя так, будто над ним надругались. Словно его тело было городом, а хамилайцы – паразитами, чумой, наказанием. Они должны быть выдворены из Кидана!..
Услышав речи Кайсора Неври, Тори убедился, что тот идеально подходит для подобного дела. Безусловно, скромный и слабый Полома Мальвара никогда не прогонит хамилайцев. Его власть, как и власть плутократов, зиждилась на иностранных наемниках, огнестрелах и угрозе использования Сефида, несмотря на то, что хамилайский Кевлерен погиб и похоронен. Впрочем, ходили слухи, что заморская императрица обладает неимоверным могуществом и может одной лишь силой мысли превратить любого человека в воспоминание.
Конечно, нельзя сказать, что он так уж верил слухам… Внимание Ланнела привлекли громкие голоса, раздававшиеся со стороны постоялого двора, расположенного недалеко от храма. Громкие голоса, говорившие по-хамилайски. Осторожно подкравшись, Тори заглянул в одно из окон, выходившее прямо на улицу. В основном заведение было наполнено киданцами, но среди них виднелись и хамилайцы. И те, и другие походили друг на друга: грязные и растрепанные. Словно вместе работали в поле. Это было слишком. Мало того что киданцы по-братски беседовали с переселенцами, так они делали это в той самой крохотной гостинице, где Кайсор Неври ораторствовал несколько часов назад!..
Борцы за чистоту населения, подумал Ланнел. Вот мы кто. Истинные коренные киданцы.
Изнутри послышались тосты и приветствия. Ланнел поспешил скрыться в тени. Дверь распахнулась, и на улицу вырвалась полоска света. За ней показалась весьма довольная собой группа кутил, которая направилась было на восток, но, пройдя немного, разделилась. Большинство гуляк двинулись на юг, а двое продолжили движение на восток.
Ланнел предположил, что первая группа – это киданцы, отправившиеся по домам, а вторая – хамилайцы, которые шли к Седловине, где на приколе стояли их лодки. Любопытство – а может, и предчувствие последующих событий, – заставило Тори двинуться за хамилайцами. Дорогу он знал прекрасно, к тому же ночь была безлунной, что давало прекрасные шансы остаться незамеченным.
Дойдя до моста, двое чужеземцев распрощались друг с другом. Один из них, по-видимому, собирался продолжить кутеж. Второй же стал подниматься на Седловину. Ланнел последовал за ним.
Здесь было очень темно. Свет в окнах не горел. Хамилаец старался держаться близко к утесу, находившемуся слева, то и дело касаясь его рукой. Он начал напевать одну из непристойных киданских песенок, мурлыкая непонятный мотив там, где забывал слова. В груди Ланнела поднялась волна гнева и отвращения. Практически не отдавая отчета в своих действиях, Тори кинулся на человека, схватил его за плечи и сбил с ног.
Хамилаец упал на землю, не успев даже вскрикнуть. Еще до того, как он смог подняться, Ланнел снова ударил его по ребрам. Пьянчужка попытался отползти от обидчика, умоляя оставить его в покое.
– Теперь ты запел по-другому, а?! – злобно усмехнулся Ланнел, снова изо всей силы ударив лежавшего, на этот раз по голове.
Хамилаец как-то странно вздрогнул и затих.
Ланнел так и застыл с занесенной для удара правой ногой. Его гнев угас так же быстро, как вспыхнул.
Тори осторожно опустил ногу и присел рядом с хамилайцем, потрогав его лицо. Кожа и плоть оказались податливыми и липкими, как разваренная капуста. Приложив руку ко рту незнакомца, Ланнел не почувствовал дыхания. Его пальцы ощутили что-то мокрое; в воздухе повис соленый запах крови.
Тори быстро поднялся, чувствуя, что желудок ведет себя странно. Ланнелу показалось, что холодный ночной воздух высосал из него все тепло. Он не знал, как поступить. Он не хотел…
Тори мысленно оборвал себя. Конечно же, хотел. Он хотел навредить хамилайцу. Не убить, конечно, но навредить – да!
Сверху, с Длинного моста, послышались голоса. Ланнел затаил дыхание. Голоса послышались вновь, но уже не так отчетливо.
Ланнел снова смог пошевелиться. Он наклонился и схватил мертвеца за руки. Чувствуя прилив злости, киданец подволок труп к краю обрыва и столкнул вниз. До дна путь неблизкий: когда тело ударилось о землю, послышался лишь легкий хруст.
Тори стоял неподвижно. Теперь он – убийца…
Молодой человек попытался вытереть руки о штаны, но сильная дрожь мешала ему. Пришлось с силой прижать их к бедрам.
Дождавшись, когда непослушное тело немного успокоится, киданец выбрался на главную дорогу и снова исчез в темноте.
Глава 10
Вторая попытка посла Авенела Кенди выказать свое уважение императрице Лерене в отсутствие кого-либо из ривальдийского Комитета безопасности закончилась ничем. У входа в аудиенц-зал он был остановлен двумя охранниками и услужливым клерком.
– Ее величества нет в резиденции, – невнятно пробурчал клерк. – Возможно, вы должны были договориться о встрече заранее.
Кенди захотелось врезать ему по носу. Он никогда не относился к людям свысока и ждал, что ему ответят тем же.
– У меня назначено. На сегодня. На сейчас. Здесь, в аудиенц-зале.
Брови клерка медленно поползли на лоб.
– Да?.. – Он развернул свиток, который держал в правой руке. – Ах, действительно… Я полагаю, вы не получили ответа императрицы.
Авенел не собирался сдаваться так быстро.
– Если бы ответ был отослан, то, уверяю вас, я бы непременно получил его.
До клерка начал доходить смысл его слов.
– Не знаю, чем могу помочь…
– Проверьте, – резко бросил посол. – Кто-то же во дворце должен знать, что здесь происходит!
– Будьте так любезны, подождите минуточку, – сухо произнес чиновник и испарился.
Авенел почувствовал себя крайне влиятельным человеком. От этой мысли на душе полегчало, и он даже начал насвистывать себе под нос какую-то мелодию. Слуга, с которым он явился на прием, тупо разглядывал свои ботинки. Стражники, как и раньше, смотрели куда-то вдаль. Окружавшие Кенди чиновники различных рангов постоянно сновали туда-сюда. Какой-то стряпчий высунул голову из-за двери, окинул Авенела изучающим взглядом и юркнул обратно. Именно этот человек в скором времени рискнул выйти к посланнику и очень низко поклонился ему.
– Ваша светлость, я – глава отдела переписки при дворе императрицы…
– Очень рад, – ответил Кенди. – Другой служащий сказал, что я должен был получить ответ ее величества. Касательно встречи. Сегодня. Сейчас.
Клерк откашлялся и вынул из папки какой-то конверт с причудливыми золотыми узорами и переплетениями.
– Это и есть ответ. Я очень извиняюсь за задержку в доставке, но все наши дела… скажем так, не совсем в порядке в последнее время.
Авенелу с трудом удалось подавить любопытство. Он взял конверт и достал из него письмо. Служащий собрался уходить, но Кенди окликнул его, не отрывая глаз от письма:
– Подождите, пожалуйста. Может быть, будет ответ.
Ему потребовалось прочесть сообщение императрицы дважды.
– Птичник герцогини Юнары?.. – удивился посол.
Чиновник непонимающе посмотрел на Кенди.
– Птичник, ваша светлость?..
– Здесь написано, что я должен предстать перед императрицей Лереной в замке герцогини Юнары, точнее, в птичнике.
Авенел сложил письмо, сунул его обратно в конверт и спрятал его под плащ.
Повернувшись к чиновнику, посол спросил:
– Что здесь происходит? Неужели императрица весь двор держит в птичьей клетке?
Тот как-то судорожно сглотнул.
– Я не уверен, что могу объяснить сложившуюся ситуацию… Вероятно, лучше будет, если ваша светлость отправится в замок герцогини и там все выяснит. – Он огляделся по сторонам. – Вы без паланкина?
– Я наслаждался пешей прогулкой, – коротко сказал Авенел.
– Я распоряжусь, чтобы вам его приготовили. Уверен, вы не хотите опоздать.
– Я все равно опоздал… – начал было посол, но служащего уже и след простыл.

* * *
У Лерены осталась только одна собака, все другие погибли. Птичник не смог ужиться с ними. Выживший пес был самым низкорослым из своры, и императрица раздумывала над тем, имел ли размер в данном случае какое-либо значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53