Кайнед, Херрис и Кархей. Средний остров, где находилась основная часть города, изображала большая зеленая полоса. Люди с этим значком на одежде позиционировали себя как истинные киданцы в противовес жителям Херриса…
Неври отыскал способ заявить о своих взглядах, не прибегая к дискуссии в Ассамблее. Они подождут нападения ривальдийцев: когда это случится, то совместно с переселенцами из Хамилая дадут отпор врагу, а потом выставят хамилайцев из города. Подготовительные мероприятия ведутся полным ходом…
* * *
Гэлис обдумывала, как лучше встроить контингент хамилайских пехотинцев и драгун во вновь созданную систему вооруженных сил Кидана. Случайным прохожим казалось, что она просто бродит по периметру Кархея. Но ум стратега не переставал работать, постоянно пребывая в поиске выхода из сложившейся ситуации.
Старый Кидан целиком зависел от народного ополчения – временной непрофессиональной армии с небольшим воинским опытом, которую возглавляли советники, сменявшие друг друга на посту главнокомандующего и коменданта Цитадели – единственного военного укрепления в городе. Такой безынициативный подход не сработает в случае хамилайских солдат. Ведь они – порождение империи, политической системы с населением, администрацией и ресурсами, необходимыми для создания и содержания полноценной постоянной армии. А Кидан представлял собой лишь город, да и то небольшой – по крайней мере по хамилайским меркам.
Правда заключалась в том, что все люди, привезенные Мэддином, предназначались для одной лишь цели – отбить Кидан у Ривальда. Гэлис не знала, как собирался поступить с ними принц после завершения кампании, но надеялась, что ее планы совпадали с планами умершего Кевлерена.
Воинские подразделения необходимо разделить.
Некоторые из них, поправила себя девушка. Глупо расформировывать лучшие: личная охрана Мэддина и драгуны давали городу огромное преимущество перед любым из вероятных противников. Следует сохранить инженерный батальон. Он необходим для строительства сложных зданий и военных объектов, которые понадобятся в будущем. Но как поступить, к примеру, с тремя оставшимися кавалерийскими эскадронами? Стратег полагала, что роспуск половины хамилайских формирований приведет к ослаблению напряжения между колонистами и коренными киданцами. В случае же неожиданного нападения на город их можно будет вновь собрать, как народное ополчение…
… как народное ополчение, повторила про себя Гэлис. Такое, как было у киданцев раньше. Действительно, почему бы хоть частично не возродить его? В подобной армии смешаются колонисты и киданцы. Если Гош и Полома согласятся, то вооружить их можно будет не копьями, а огнестрелами. Это послужит делу объединения лучше, чем сотни речей в Ассамблее. Нужно заставить людей работать сообща, как это было перед подготовкой атаки на плутократов. К тому же городская администрация знает, как управлять ополчением.
Таким образом, Кидану придется финансировать всего два постоянных батальона…
– Простите… – произнес женский голос.
… И если существование этих двух сил поможет привлечь на свою сторону близлежащие города, особенно те, что являлись противниками или соперниками Кидана, все потраченные средства окупятся сторицей…
– Стратег Гэлис Валера?..
Услышав собственное имя, девушка возвратилась к реальности. Она остановилась и посмотрела вверх. Потом вниз.
Гэлис увидела невысокую колонистку. Они уже встречались раньше. На корабле. А потом?.. Она не могла припомнить.
– Да?..
– Меня зовут Эриот Флитвуд. Мы раньше встречались…
– Припоминаю, – сказала Гэлис. Хоть и смутно, добавила она про себя.
– Я – избранный лидер Союза колонистов.
Стратег моргнула.
– Лидер чего?..
– Союза колонистов. Созданного, чтобы защищать наши интересы. Большинство из нас являются его членами. Примерно несколько сотен.
Гэлис было трудно уловить суть беседы. Она не могла так быстро переключиться с солдат на какие-то союзы.
– Мы обеспокоены, – произнесла девушка.
– Вы обеспокоены, – сухо поправила Гэлис, но Эриот Флитвуд пристально смотрела на нее без всякого намека на улыбку.
Стратег откашлялась.
– Что же именно вас беспокоит?
– Если вы пройдете со мной, то я покажу.
У Гэлис не было ни малейшего желания куда-то ходить с этой девушкой. Ей хотелось продолжить прогулку и решить, как организовать ополчение. Да, инженерный батальон, подумала она, я совсем о нем позабыла…
– Стратег, совет города отвечает за всех нас?..
Эта фраза привлекла внимание Гэлис.
До сегодняшнего дня они с Гошем избегали разговоров по поводу руководства. Им очень хотелось, чтобы проблему разрешил Мэддин. Что входило в его далекоидущие планы? В особенности в отношении уже существовавшего городского совета… Задумавшись над этим вопросом после смерти принца, Валера была более или менее уверена в том, что вся полнота власти окажется в руках Поломы. К тому же он являлся правителем, пересекшим вместе с хамилайской экспедицией через Бушующее море для восстановления своих полномочий. Гэлис предполагала, что коренные киданцы захотят очистить город от непрошеных гостей, а у колонистов имелись совсем другие планы…
Стратегу показалось, что на нее вылили ушат ледяной воды. По коже пробежали мурашки; она поняла, что они с Гошем слишком долго пускали дела на самотек. Эта женщина заявляла, что является лидером какого-то Союза колонистов… Они предпринимали первые шаги, чтобы заявить о себе как о политической силе. Не очень-то хорошо, подумала Гэлис, особенно если переселенцы начнут претендовать на руководящие посты.
– Стратег?.. – вновь окликнула Эриот Флитвуд. Она спокойно дожидалась ответа, уходить без которого явно не собиралась.
– Это очень деликатный вопрос, – медленно проговорила Гэлис.
– Верно, – согласилась Эриот. – Именно поэтому вы и должны пройти со мной.
* * *
Кадберн знал, что вел себя как полный дурак. Убитый горем, измученный, истощенный, сбитый с толку – но все же дурак.
Он был настолько ошеломлен ужасной смертью Мэддина в результате воздействия Сефида, что невольно предположил, что источником магической силы является Намойя Кевлерен. Другая возможность никогда не приходила ему на ум, несмотря на то, что Акскевлерен собственными глазами видел, как принц и его Избранная садились в лодку. Для чего теперь ему жить? Он не знал, против кого направить свой гнев. Может быть, в битве участвовал еще один ривальдийский Кевлерен? Но эту мысль Кадберн отбросил практически сразу. Столь бледное и черноволосое создание неминуемо будет выделяться среди золотокожих киданцев, как луна на беззвездном небе. И если он оказался среди нападавших, то почему уничтожил только Мэддина и Китайру Альбин?
Ни в Ривальде, ни в Хамилае не было Кевлеренов, способных применить дар на столь большом расстоянии. Юнара использовала всю свою силу для того, чтобы лишить жизни Алвей Селфорд и ее ребенка, когда корабль находился в нескольких днях пути от Омеральта.
Кадберну хотелось кричать – ему не на кого было направить свою ненависть. Это заставляло его чувствовать себя бесполезным и, несмотря на бушевавший в душе огонь ярости, вялым. Он всегда знал, что нужно делать, потому что ему приказывал Мэддин или же Избранный сам предпринимал все необходимое для обеспечения полной безопасности господина. Он так долго был Акскевлереном, что не помнил себя до службы, не ведал, есть ли у него семья и где она сейчас.
Теперь Кадберн – словно птица без крыльев, словно дух без тела. Сейчас, когда объект его мести оказался миражем, он был Акскевлереном, живущим без цели и предназначения.
В глубине души Избранный понимал, что нужно отыскать причину жить дальше, отрешившись от прошлого. Необходимо выжить, чтобы понять, что же на самом деле произошло с Мэддином. Для этого Кадберн готов был перевернуть весь мир, а после спокойно лечь и ждать прихода смерти, несущей долгожданное успокоение.
Но прежде нужно решить много важных дел, требующих его способностей и талантов.
* * *
Эриот проводила белокурую женщину-стратега к крепостной стене на южной стороне Кархея, возведение которой колонисты и инженеры закончили всего несколько дней назад.
Стена была достаточно крепкой, хоть и грубой. Со временем ее перестроят по всем правилам: ровная кладка, проходы внутри, перекрытия между блоками на башнях. А пока она выдержит любое нападение. Ворота оказались в лучшем состоянии: их подпорки были глубоко вкопаны в землю, деревянные створки обшиты железом.
Несколько переселенцев собрались у ворот и что-то живо обсуждали между собой.
– Что происходит? – спросила Гэлис.
Вместо ответа Эриот легонько отодвинула в сторону собравшихся и показала на странное изображение, появившееся на воротах ночью.
Три черточки.
Гэлис подошла и внимательно изучила знак. Затем повернулась к Эриот и пожала плечами.
– Что это означает?
– Я надеялась, вы мне объясните.
– Кто сделал такое?
– Я думала, что и на это вы мне ответите.
– Вы не стали бы мне это показывать, если бы не сочли важным, – сказала Гэлис. – Почему бы вам не рассказать мне все, что вы знаете?
Эриот поискала кого-то взглядом.
– Белвит, иди сюда, – позвала она.
Пожилой мужчина осторожно вышел вперед. У него были тонкие седые волосы и длинный нос. Он беззубо улыбнулся женщинам.
– Госпожа Флитвуд… – начал он, прилагая, похоже, все усилия, чтобы собраться с мыслями.
– Пожалуйста, расскажи стратегу Валера, что ты видел сегодня на Херрисе.
Белвит выпрямился.
– Ну, дело было так. Я искал бревна для конюшен полковника – ну, полковника Линседда, вы понимаете… я же плотник, вы понимаете. Я шел по центру острова, я искал место, где можно найти подходящие бревна, конюшни ведь будут такими большими, вы понимаете…
– И на острове ты увидел?.. – сказала Эриот, не проявляя никаких признаков нетерпения.
– Ну, вот это, – произнес Белвит, кивнув на знак. – Они там повсюду. На дереве и камне. Все одинаковые. Полоски. Средняя – побольше. Все свежие. – Он покачал головой. – Грубая работа, но это, я так думаю, вы понимаете.
– Спасибо, Белвит, – поблагодарила Эриот. Старик шагнул назад в толпу колонистов. Гэлис беспомощно посмотрела на девушку.
– Чуточку терпения, Эриот Флитвуд. Что все это значит?
– Три черты, – ответила девушка. – Три острова. Но значение придается только средней черте.
Стратег удивленно рассмеялась, но выражение лица Эриот заставило ее смолкнуть.
– Вы – герой для обеих сторон, – пояснила девушка. – Вас на Херрисе знают так же, как и здесь. Вы хороший солдат, друг и покойного Кевлерена, и командующего, и заморского принца.
– Заморского принца?..
– Поломы. Пока вам никто из них не будет досаждать. Но мы, переселенцы, ездим на Херрис и обратно, наблюдаем за киданцами и кое-что замечаем. Мы видим, как они отдаляются от нас. Они не любят нас, стратег. Они не хотят, чтобы мы здесь оставались. – Девушка указала на отметины на двери. – Я готова поспорить, что это именно их знак.
Казалось, Гэлис приняла новость скептически, но Эриот видела, что ее слова глубоко запали в душу стратега.
– Так я спрошу еще раз, – сказала девушка. – Кто здесь главный? К кому нам обратиться по этому поводу?..
* * *
Гош подумал, что закаты в этой части света неописуемо прекрасны.
Отсюда, с западной оконечности острова Кархей, Киданский залив сверкал словно золотое блюдо. Раздувшийся солнечный диск все еще нависал над горизонтом: его лучи пытались противостоять наползавшей с востока темноте ночи. Дома, в Омеральте, или на ферме недалеко от южного города Боутелл, где прошло детство Линседда, закат был похож на волшебство. Летом солнце вставало подобно неведомой жар-птице и, рано опускаясь за Вардарские горы, посылало пурпурные тени на поля и каналы…
Гош ощутил тоску по дому, но тут же понял, что тоскует по молодости. Ему нравилось чувствовать ответственность только за себя, своих боевых товарищей и своего принца.
Мэддину пришлись бы по душе здешние закаты, подумал Линседд.
Услышав позади шаги, он обернулся. Это оказались Гэлис и, к его величайшему удивлению, Кадберн.
Избранный немигающими глазами смотрел на запад. Шрамы на его лице походили на глубокие морщины.
Все трое молча наблюдали за тем, как солнце окончательно опустилось в море, затем повернулись и зашагали к поселению.
– Мы не можем рассчитывать на то, что Полома сдержит советника Неври и его сторонников, – сказала Гэлис. – Необходимо что-то предпринять, чтобы помочь ему. Иначе мы потеряем все.
– Еще до нападения Кевлерена?
– Если он вообще нападет, – заметил Кадберн.
Гоша поразило подобное высказывание. Когда Избранный выступал перед Ассамблеей, то уверенности в том, что войны с Сайенной не миновать, в его словах было больше.
– Неври будет выжидать, пока мы стоим на защите Кидана, – сказала Гэлис. – Но он уже начал кампанию против нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Неври отыскал способ заявить о своих взглядах, не прибегая к дискуссии в Ассамблее. Они подождут нападения ривальдийцев: когда это случится, то совместно с переселенцами из Хамилая дадут отпор врагу, а потом выставят хамилайцев из города. Подготовительные мероприятия ведутся полным ходом…
* * *
Гэлис обдумывала, как лучше встроить контингент хамилайских пехотинцев и драгун во вновь созданную систему вооруженных сил Кидана. Случайным прохожим казалось, что она просто бродит по периметру Кархея. Но ум стратега не переставал работать, постоянно пребывая в поиске выхода из сложившейся ситуации.
Старый Кидан целиком зависел от народного ополчения – временной непрофессиональной армии с небольшим воинским опытом, которую возглавляли советники, сменявшие друг друга на посту главнокомандующего и коменданта Цитадели – единственного военного укрепления в городе. Такой безынициативный подход не сработает в случае хамилайских солдат. Ведь они – порождение империи, политической системы с населением, администрацией и ресурсами, необходимыми для создания и содержания полноценной постоянной армии. А Кидан представлял собой лишь город, да и то небольшой – по крайней мере по хамилайским меркам.
Правда заключалась в том, что все люди, привезенные Мэддином, предназначались для одной лишь цели – отбить Кидан у Ривальда. Гэлис не знала, как собирался поступить с ними принц после завершения кампании, но надеялась, что ее планы совпадали с планами умершего Кевлерена.
Воинские подразделения необходимо разделить.
Некоторые из них, поправила себя девушка. Глупо расформировывать лучшие: личная охрана Мэддина и драгуны давали городу огромное преимущество перед любым из вероятных противников. Следует сохранить инженерный батальон. Он необходим для строительства сложных зданий и военных объектов, которые понадобятся в будущем. Но как поступить, к примеру, с тремя оставшимися кавалерийскими эскадронами? Стратег полагала, что роспуск половины хамилайских формирований приведет к ослаблению напряжения между колонистами и коренными киданцами. В случае же неожиданного нападения на город их можно будет вновь собрать, как народное ополчение…
… как народное ополчение, повторила про себя Гэлис. Такое, как было у киданцев раньше. Действительно, почему бы хоть частично не возродить его? В подобной армии смешаются колонисты и киданцы. Если Гош и Полома согласятся, то вооружить их можно будет не копьями, а огнестрелами. Это послужит делу объединения лучше, чем сотни речей в Ассамблее. Нужно заставить людей работать сообща, как это было перед подготовкой атаки на плутократов. К тому же городская администрация знает, как управлять ополчением.
Таким образом, Кидану придется финансировать всего два постоянных батальона…
– Простите… – произнес женский голос.
… И если существование этих двух сил поможет привлечь на свою сторону близлежащие города, особенно те, что являлись противниками или соперниками Кидана, все потраченные средства окупятся сторицей…
– Стратег Гэлис Валера?..
Услышав собственное имя, девушка возвратилась к реальности. Она остановилась и посмотрела вверх. Потом вниз.
Гэлис увидела невысокую колонистку. Они уже встречались раньше. На корабле. А потом?.. Она не могла припомнить.
– Да?..
– Меня зовут Эриот Флитвуд. Мы раньше встречались…
– Припоминаю, – сказала Гэлис. Хоть и смутно, добавила она про себя.
– Я – избранный лидер Союза колонистов.
Стратег моргнула.
– Лидер чего?..
– Союза колонистов. Созданного, чтобы защищать наши интересы. Большинство из нас являются его членами. Примерно несколько сотен.
Гэлис было трудно уловить суть беседы. Она не могла так быстро переключиться с солдат на какие-то союзы.
– Мы обеспокоены, – произнесла девушка.
– Вы обеспокоены, – сухо поправила Гэлис, но Эриот Флитвуд пристально смотрела на нее без всякого намека на улыбку.
Стратег откашлялась.
– Что же именно вас беспокоит?
– Если вы пройдете со мной, то я покажу.
У Гэлис не было ни малейшего желания куда-то ходить с этой девушкой. Ей хотелось продолжить прогулку и решить, как организовать ополчение. Да, инженерный батальон, подумала она, я совсем о нем позабыла…
– Стратег, совет города отвечает за всех нас?..
Эта фраза привлекла внимание Гэлис.
До сегодняшнего дня они с Гошем избегали разговоров по поводу руководства. Им очень хотелось, чтобы проблему разрешил Мэддин. Что входило в его далекоидущие планы? В особенности в отношении уже существовавшего городского совета… Задумавшись над этим вопросом после смерти принца, Валера была более или менее уверена в том, что вся полнота власти окажется в руках Поломы. К тому же он являлся правителем, пересекшим вместе с хамилайской экспедицией через Бушующее море для восстановления своих полномочий. Гэлис предполагала, что коренные киданцы захотят очистить город от непрошеных гостей, а у колонистов имелись совсем другие планы…
Стратегу показалось, что на нее вылили ушат ледяной воды. По коже пробежали мурашки; она поняла, что они с Гошем слишком долго пускали дела на самотек. Эта женщина заявляла, что является лидером какого-то Союза колонистов… Они предпринимали первые шаги, чтобы заявить о себе как о политической силе. Не очень-то хорошо, подумала Гэлис, особенно если переселенцы начнут претендовать на руководящие посты.
– Стратег?.. – вновь окликнула Эриот Флитвуд. Она спокойно дожидалась ответа, уходить без которого явно не собиралась.
– Это очень деликатный вопрос, – медленно проговорила Гэлис.
– Верно, – согласилась Эриот. – Именно поэтому вы и должны пройти со мной.
* * *
Кадберн знал, что вел себя как полный дурак. Убитый горем, измученный, истощенный, сбитый с толку – но все же дурак.
Он был настолько ошеломлен ужасной смертью Мэддина в результате воздействия Сефида, что невольно предположил, что источником магической силы является Намойя Кевлерен. Другая возможность никогда не приходила ему на ум, несмотря на то, что Акскевлерен собственными глазами видел, как принц и его Избранная садились в лодку. Для чего теперь ему жить? Он не знал, против кого направить свой гнев. Может быть, в битве участвовал еще один ривальдийский Кевлерен? Но эту мысль Кадберн отбросил практически сразу. Столь бледное и черноволосое создание неминуемо будет выделяться среди золотокожих киданцев, как луна на беззвездном небе. И если он оказался среди нападавших, то почему уничтожил только Мэддина и Китайру Альбин?
Ни в Ривальде, ни в Хамилае не было Кевлеренов, способных применить дар на столь большом расстоянии. Юнара использовала всю свою силу для того, чтобы лишить жизни Алвей Селфорд и ее ребенка, когда корабль находился в нескольких днях пути от Омеральта.
Кадберну хотелось кричать – ему не на кого было направить свою ненависть. Это заставляло его чувствовать себя бесполезным и, несмотря на бушевавший в душе огонь ярости, вялым. Он всегда знал, что нужно делать, потому что ему приказывал Мэддин или же Избранный сам предпринимал все необходимое для обеспечения полной безопасности господина. Он так долго был Акскевлереном, что не помнил себя до службы, не ведал, есть ли у него семья и где она сейчас.
Теперь Кадберн – словно птица без крыльев, словно дух без тела. Сейчас, когда объект его мести оказался миражем, он был Акскевлереном, живущим без цели и предназначения.
В глубине души Избранный понимал, что нужно отыскать причину жить дальше, отрешившись от прошлого. Необходимо выжить, чтобы понять, что же на самом деле произошло с Мэддином. Для этого Кадберн готов был перевернуть весь мир, а после спокойно лечь и ждать прихода смерти, несущей долгожданное успокоение.
Но прежде нужно решить много важных дел, требующих его способностей и талантов.
* * *
Эриот проводила белокурую женщину-стратега к крепостной стене на южной стороне Кархея, возведение которой колонисты и инженеры закончили всего несколько дней назад.
Стена была достаточно крепкой, хоть и грубой. Со временем ее перестроят по всем правилам: ровная кладка, проходы внутри, перекрытия между блоками на башнях. А пока она выдержит любое нападение. Ворота оказались в лучшем состоянии: их подпорки были глубоко вкопаны в землю, деревянные створки обшиты железом.
Несколько переселенцев собрались у ворот и что-то живо обсуждали между собой.
– Что происходит? – спросила Гэлис.
Вместо ответа Эриот легонько отодвинула в сторону собравшихся и показала на странное изображение, появившееся на воротах ночью.
Три черточки.
Гэлис подошла и внимательно изучила знак. Затем повернулась к Эриот и пожала плечами.
– Что это означает?
– Я надеялась, вы мне объясните.
– Кто сделал такое?
– Я думала, что и на это вы мне ответите.
– Вы не стали бы мне это показывать, если бы не сочли важным, – сказала Гэлис. – Почему бы вам не рассказать мне все, что вы знаете?
Эриот поискала кого-то взглядом.
– Белвит, иди сюда, – позвала она.
Пожилой мужчина осторожно вышел вперед. У него были тонкие седые волосы и длинный нос. Он беззубо улыбнулся женщинам.
– Госпожа Флитвуд… – начал он, прилагая, похоже, все усилия, чтобы собраться с мыслями.
– Пожалуйста, расскажи стратегу Валера, что ты видел сегодня на Херрисе.
Белвит выпрямился.
– Ну, дело было так. Я искал бревна для конюшен полковника – ну, полковника Линседда, вы понимаете… я же плотник, вы понимаете. Я шел по центру острова, я искал место, где можно найти подходящие бревна, конюшни ведь будут такими большими, вы понимаете…
– И на острове ты увидел?.. – сказала Эриот, не проявляя никаких признаков нетерпения.
– Ну, вот это, – произнес Белвит, кивнув на знак. – Они там повсюду. На дереве и камне. Все одинаковые. Полоски. Средняя – побольше. Все свежие. – Он покачал головой. – Грубая работа, но это, я так думаю, вы понимаете.
– Спасибо, Белвит, – поблагодарила Эриот. Старик шагнул назад в толпу колонистов. Гэлис беспомощно посмотрела на девушку.
– Чуточку терпения, Эриот Флитвуд. Что все это значит?
– Три черты, – ответила девушка. – Три острова. Но значение придается только средней черте.
Стратег удивленно рассмеялась, но выражение лица Эриот заставило ее смолкнуть.
– Вы – герой для обеих сторон, – пояснила девушка. – Вас на Херрисе знают так же, как и здесь. Вы хороший солдат, друг и покойного Кевлерена, и командующего, и заморского принца.
– Заморского принца?..
– Поломы. Пока вам никто из них не будет досаждать. Но мы, переселенцы, ездим на Херрис и обратно, наблюдаем за киданцами и кое-что замечаем. Мы видим, как они отдаляются от нас. Они не любят нас, стратег. Они не хотят, чтобы мы здесь оставались. – Девушка указала на отметины на двери. – Я готова поспорить, что это именно их знак.
Казалось, Гэлис приняла новость скептически, но Эриот видела, что ее слова глубоко запали в душу стратега.
– Так я спрошу еще раз, – сказала девушка. – Кто здесь главный? К кому нам обратиться по этому поводу?..
* * *
Гош подумал, что закаты в этой части света неописуемо прекрасны.
Отсюда, с западной оконечности острова Кархей, Киданский залив сверкал словно золотое блюдо. Раздувшийся солнечный диск все еще нависал над горизонтом: его лучи пытались противостоять наползавшей с востока темноте ночи. Дома, в Омеральте, или на ферме недалеко от южного города Боутелл, где прошло детство Линседда, закат был похож на волшебство. Летом солнце вставало подобно неведомой жар-птице и, рано опускаясь за Вардарские горы, посылало пурпурные тени на поля и каналы…
Гош ощутил тоску по дому, но тут же понял, что тоскует по молодости. Ему нравилось чувствовать ответственность только за себя, своих боевых товарищей и своего принца.
Мэддину пришлись бы по душе здешние закаты, подумал Линседд.
Услышав позади шаги, он обернулся. Это оказались Гэлис и, к его величайшему удивлению, Кадберн.
Избранный немигающими глазами смотрел на запад. Шрамы на его лице походили на глубокие морщины.
Все трое молча наблюдали за тем, как солнце окончательно опустилось в море, затем повернулись и зашагали к поселению.
– Мы не можем рассчитывать на то, что Полома сдержит советника Неври и его сторонников, – сказала Гэлис. – Необходимо что-то предпринять, чтобы помочь ему. Иначе мы потеряем все.
– Еще до нападения Кевлерена?
– Если он вообще нападет, – заметил Кадберн.
Гоша поразило подобное высказывание. Когда Избранный выступал перед Ассамблеей, то уверенности в том, что войны с Сайенной не миновать, в его словах было больше.
– Неври будет выжидать, пока мы стоим на защите Кидана, – сказала Гэлис. – Но он уже начал кампанию против нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53