Пожал бы протянутую руку он, Андрей?.. Помимо своей воли он находил в Найденове что-то привлекательное: лицо у него правильное, мужественное, чувствуется сила в руках, однако когда он был не в духе, то у носа обозначались резкие складки, голубые глаза леденели, а губы кривила неприятная усмешка. Иногда во время разговора он вдруг прижимал руку к правой стороне груди и будто какое-то мгновение прислушивался к себе. Осторожно откашливался, один раз на него напал приступ болезненного кашля. Он побагровел, на глазах выступили слезы; вытащив из кармана платок, прижал его ко рту. Когда кашель отпустил, заметил с виноватой улыбкой:
– Старость не радость…
* * *
Свет в камерах всегда гасили внезапно и в разное время. Могли оставить его и до утра, тогда приходилось натягивать одеяло на голову, потому что яркая лампочка в металлической сетке на потолке не давала заснуть.
Сегодня свет погас, едва сумерки сгустились за окном. Лежа на нарах и глядя в темный потолок, Андрей размышлял над услышанным от Найденова. Что это – игра в доверительность? Какой-то не разгаданный еще им, Андреем, ход? Бьет на сочувствие? Да нет, вроде бы никакого подвоха в его словах не было, да и глаза были грустные, будто ему и впрямь жалко расставаться с земляком… Интересно, что же будет дальше? Куда его отправят? В Америку? Или на обменный пункт? Намекал же Найденов, что его могут обменять… О смерти не хотелось думать. Могли бы убить раньше, а теперь какой смысл? Им выгоднее его обменять на своего человека. Конечно, лучше бы попытаться удрать к своим! Тут ведь совсем недалеко граница. Иногда слышна перестрелка за кишлаком. Отсюда ночью уходят обученные Николсом и Найденовым отряды контрреволюционеров на территорию Афганистана. Один раз Найденов обронил, что до границы напрямик от караван-сарая всего каких-то два десятка километров. Андрей думал о побеге, но тюрьма охранялась со знанием дела: в карауле круглосуточно дежурили душманы, двое часовых регулярно обходили территорию, небольшое окошко под потолком забрано стальной решеткой, дверь не выбьешь и тараном. Была мысль пристукнуть сопровождающего и убежать среди белого дня… Но это верная смерть от пули. Пока его ни разу не пытали, если не считать издевательств со стороны Абдуллы. И Николс, и Найденов обращались с ним вежливо. Тайн он им никаких не выдал, да ничего такого и не знал. Заявил им, что работал шофером на мирном строительстве и с военными дел иметь не приходилось, за исключением как раз того самого случая, когда повез в подвергшийся нападению душманов кишлак медикаменты и продовольствие…
Мысли снова перескочили на Найденова. Что он за человек? Хитрый, изощренный враг или разочарованный в жизни человек, который боится приближающейся старости и одиночества? Ведь сегодняшний разговор можно было понять и так: мол, все мне здесь осточертело, тянет на Родину, в Андреевку, и, если бы не боязнь возмездия за предательство, на все бы наплевал, в том числе и на зарубежный «рай», и вернулся бы в СССР… Глаза редко обманывают, а в глазах Найденова была глубокая затаенная печаль. И разговаривал он с Андреем не как с врагом, которого нужно завербовать, а как с земляком, соотечественником. И нужно признаться, что уговаривал он Андрея переметнуться к ним не очень уж убедительно. Все время за его словами скрывался какой-то другой смысл… Вот только какой? Конечно, Андрей не верил ни одному его слову… А нынче вдруг засомневался: может, Найденов искренен? Ведь не секрет, что многие за рубежом одумываются и готовы на все, лишь бы вернуться на Родину. Или, откровенничая с Андреем, Найденов преследует какие-то свои цели? Хочет влезть в душу, прикидывается чуть ли не другом… Не раз говорил, что они родственники по линии Абросимовых. У него и у Павла Дмитриевича была одна мать. Нет, в родстве с ним Андрей не хотел бы быть! В Андреевке многие породнились, теперь поди разберись, кто кем тебе приходится…
Нет, не даст он, Андрей, согласия Николсу работать с ним, поехать в Штаты, где его ожидает «райская жизнь»… Что-то этот «рай» не сделал счастливым Найденова! Может, он и испытывает Андрея, но тоску-то в глазах не скроешь. А голубые глаза у Игоря Ивановича становятся тоскливыми, когда он заговорит о России. Помнится, на первом допросе смотрел на Андрея, как волк на овцу, а теперь заговорил другим языком… Неужели это тоже тактика? Тогда чего он все-таки добивается?.. Сколько Андрей ни ломал над этим голову, так ни к какому выводу и не пришел.
Глаза уже различали в темноте оштукатуренный серый потолок с поперечными трещинами, в зарешеченное окошко пробился тонкий лунный свет. Матово засветилась в углу раковина, блеснул над ней кран. В лунном луче у окна трепетала черными крыльями ночная бабочка, протяжно, с тоскливым надрывом прокричал неподалеку ишак.
Услышав шорох за дверью, Андрей сначала подумал, что это мышь, но когда чуть слышно звякнул запор, понял, что кто-то тихонько отпирает дверь. Несколько раз он находил под вонючим одеялом скорпионов и по тому, как утром смотрел на него с затаенной насмешкой надзиратель, сообразил, что тот нарочно ему подсовывает ядовитых тварей, скорее всего по наущению Абдуллы. Первая мысль была вскочить, – слава богу, руки и ноги у него свободны, – встать у двери и быть готовым ко всему, но, поразмыслив, решил остаться на нарах. Страха не было, наоборот, пришло возбуждение, все тело напряглось под одеялом, руки сжались в кулаки. Ночью его еще ни разу не допрашивали и никто не приходил к нему в камеру. Раз лишь Фрэд Николс поздно заглянул на полчаса с бутылкой виски. Он был уже хмельной и очень удивился, что Андрей отказался с ним выпить. Пришлось ему объяснить, что он, Андрей, вообще не пьет.
– Вы, русские, и мы, американцы, любим выпить, – говорил Николс. – Видишь, Андрей, у нас есть что-то общее!
Убедившись, что пленного не уговорить, опрокинул в себя полстакана неразбавленного виски.
– Русский – и не пьет! – удивлялся полковник. – Ты странный парень, Андрей…
Тяжелая, обитая с обеих сторон железом дверь медленно приотворилась. Показалась лохматая голова надзирателя, за ним в камеру проскользнул Абдулла, он почему-то был босиком. С минуту, показавшуюся Андрею вечностью, они неподвижно стояли и смотрели в его сторону. Первым двинулся к нарам Абдулла, надзиратель с пистолетом в руке замер у стола. Андрей затаил дыхание, боясь пошевелиться, громко вздохнуть. В лунном луче зловеще блеснул в руке душмана кривой кинжал – тот самый, который он не раз подносил к своему горлу, показывая, как он расправится с Андреем. Оказывается, Абдулла не трепался… Тело, казалось, одеревенело, от напряжения заломило в затылке. Плана никакого у Андрея не было, да и некогда было размышлять, – он просто понял, что у него появился шанс… Вскочить с нар он мог в одно мгновение и тем самым выиграть какое-то время, но его смущал охранник – он стоял у стола с пистолетом в руке и, прислушиваясь, поглядывал на дверь. Абдулла по-кошачьи приближался к нарам. Андрей уже слышал его дыхание, сквозь прижмуренные глаза видел, как он, прижав руку с кинжалом к груди, вторую вытягивает вперед, наверное, чтобы схватить его за волосы…
Это была последняя мысль, мелькнувшая в голове Андрея. Дальше все произошло будто само собой: вытянутая к его лицу рука душмана оказалась в его руках, он рванул Абдуллу на себя, одновременно выбрасывая вперед голову и всей тяжестью наваливаясь на руку. Послышался характерный треск – это сломалась в локте кость, – а голова Андрея в кровь разбила лицо и ослепила бандита. Услышав вскрик и возню, охранник, ничего не понимая, двинулся к ним. Андрей швырнул на охранника потерявшего сознание, обмякшего Абдуллу, охранник вместе с ним грохнулся на цементный пол. Что-то тонко зазвенело – очевидно, выпал нож. Бросившись на них, Андрей схватил охранника за жесткие курчавые волосы и несколько раз с силой ударил головой об пол. Подобрав пистолет и кинжал, бросился к приоткрытой двери.
Сердце, казалось, бухает на всю тюрьму, в ушах еще остался противный хруст сломанных костей, саднило лоб – наверное, им выбил Абдулле зубы. Два неподвижных тела распростерлись на цементном полу, от одного из них протянулась к ввинченному в пол столу тоненькая струйка, она жирно блеснула в лунном свете. Держа в вытянутой руке пистолет, Андрей распахнул дверь, в длинном коридоре, в самом конце, где караулка, виднелась узкая полоска света. Он сделал несколько шагов по длинному коридору, потом вернулся, закрыл дверь на тяжелый железный засов и тут увидел на подоконнике автомат – наверное, его здесь оставил Абдулла, надеясь без шума зарезать Андрея кинжалом. С автоматом Андрей почувствовал себя увереннее. Видно, Абдулла, сговорившись с охранником, решил тайком прикончить советского пленного. По-видимому, остальные охранники ничего не знают, сидят в своей караулке и играют на деньги в кости – это их любимое здесь занятие. Мимо караулки он прошмыгнет, а вот как бы не напороться на наружную охрану?
Крадучись, он вышел из помещения, прижался к серой оштукатуренной стене, на которую падала тень от дикой яблони, но никого не заметил. Может, как раз напарник Абдуллы и был часовым? Подождав немного, он двинулся через дорогу к глинобитным приземистым домикам с темными окнами. Лунный свет посеребрил листья на яблонях, отсвечивал на окнах двухэтажного дома, в котором жили офицеры и американские инструкторы. На первом этаже кабинет Найденова, здесь проводит он допросы пленных. У подъезда темнеет джип, Андрей не раз видел, как на нем подкатывает к зданию Фрэд Николс…
Если удастся завести джип, то есть шанс удрать отсюда. Караульные могут скоро хватиться охранника. Когда его должны сменить? Думать об этом не хотелось. С оружием в руках он теперь в любом случае не дастся им в руки живым, тем более что после того, что произошло, пощады ему не будет… У дома офицеров тоже ходил часовой. Он появился из тени на освещенном луной участке белой дороги как раз в тот момент, когда Андрей решился сделать бросок в сторону джипа. Прижавшись спиной к корявому дереву, он следил за часовым. Тот медленно перешел на другую сторону дороги, обогнул джип, бросил взгляд на окна второго этажа и не спеша скрылся за углом дома. Летучая мышь спикировала сверху чуть ли не на голову, но он даже не пошевелился. В лопатку впился острый сучок, во рту был солоноватый привкус – губа кровоточила. Вскоре Андрей услышал скрип открываемой двери, негромкий гортанный голос. Очевидно, у них тут тоже на первом этаже караулка. Теперь нужно было незаметно забраться в джип с откинутым брезентовым верхом и попытаться завести его без ключа, который, конечно, никто для него не оставил в замке зажигания. На джипах он никогда не ездил, впрочем, вряд ли так уж сильно он отличался от нашего военного «газика». Но где впотьмах раздобыть кусок медной проволоки, чтобы от клеммы аккумулятор напрямую подсоединить к зажиганию?
Луна зашла за узкое длинное облако, тень набежала на джип. Не раздумывая, Андрей метнулся к машине, пригнувшись, нырнул в нее и больно стукнулся саднящим и без того лбом о руль. В переднем отделении проволоки не оказалось, зато там лежала алюминиевая фляга с какой-то жидкостью. Наверное, виски. Поколебавшись, он рванул тонкий проводок, тянувшийся под резиновым ковриком в заднюю часть машины. Наверное, к рации. Зубами сорвал изоляцию с обоих концов. Выбрался из джипа, и в этот момент луна снова разлила свой холодный свет над кишлаком. Из здания вышел часовой, спустился с крыльца и лениво зашагал прямо к джипу. Андрей плашмя растянулся на земле, прячась в тени от машины. С досадой подумал, что автомат остался на сиденье, а до пистолета, засунутого в карман брюк, не сразу доберешься. Часовой остановился в каких-то трех метрах от него, помочился на ствол дерева, сплюнул и зашагал дальше. Андрей видел его мягкие сапоги, полу френча с накладным карманом. Обойдя здание, часовой скрылся в подъезде. Открыв капот, Андрей напрямую от аккумулятора к замку зажигания присоединил оголенные концы, а зачищенный кусок величиной с сигарету зажал в зубах. От этого небольшого кусочка медного провода сейчас зависела его жизнь. Его нужно было засунуть в отверстие замка зажигания.
Вдруг вспомнились приключенческие фильмы, где преследуемые полицией или бандитами герои типа Бельмондо – любимого актера сестры Оли – вскакивали в первую попавшуюся машину, мгновенно заводили мотор и стремительно скрывались от погони… В жизни так не бывает: машины мало того что всегда запираются, так многие еще имеют секретки от угона. Да и без опыта не каждый сразу заведет автомобиль, даже забравшись в него.
Дом, у которого стоял джип Николса, находился на главной улице. Она выходила на шоссейную дорогу, ведущую в сторону границы. По этой дороге его привезли сюда. Андрей не думал о постах, заставе, главное – вырваться из этого проклятого места!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Старость не радость…
* * *
Свет в камерах всегда гасили внезапно и в разное время. Могли оставить его и до утра, тогда приходилось натягивать одеяло на голову, потому что яркая лампочка в металлической сетке на потолке не давала заснуть.
Сегодня свет погас, едва сумерки сгустились за окном. Лежа на нарах и глядя в темный потолок, Андрей размышлял над услышанным от Найденова. Что это – игра в доверительность? Какой-то не разгаданный еще им, Андреем, ход? Бьет на сочувствие? Да нет, вроде бы никакого подвоха в его словах не было, да и глаза были грустные, будто ему и впрямь жалко расставаться с земляком… Интересно, что же будет дальше? Куда его отправят? В Америку? Или на обменный пункт? Намекал же Найденов, что его могут обменять… О смерти не хотелось думать. Могли бы убить раньше, а теперь какой смысл? Им выгоднее его обменять на своего человека. Конечно, лучше бы попытаться удрать к своим! Тут ведь совсем недалеко граница. Иногда слышна перестрелка за кишлаком. Отсюда ночью уходят обученные Николсом и Найденовым отряды контрреволюционеров на территорию Афганистана. Один раз Найденов обронил, что до границы напрямик от караван-сарая всего каких-то два десятка километров. Андрей думал о побеге, но тюрьма охранялась со знанием дела: в карауле круглосуточно дежурили душманы, двое часовых регулярно обходили территорию, небольшое окошко под потолком забрано стальной решеткой, дверь не выбьешь и тараном. Была мысль пристукнуть сопровождающего и убежать среди белого дня… Но это верная смерть от пули. Пока его ни разу не пытали, если не считать издевательств со стороны Абдуллы. И Николс, и Найденов обращались с ним вежливо. Тайн он им никаких не выдал, да ничего такого и не знал. Заявил им, что работал шофером на мирном строительстве и с военными дел иметь не приходилось, за исключением как раз того самого случая, когда повез в подвергшийся нападению душманов кишлак медикаменты и продовольствие…
Мысли снова перескочили на Найденова. Что он за человек? Хитрый, изощренный враг или разочарованный в жизни человек, который боится приближающейся старости и одиночества? Ведь сегодняшний разговор можно было понять и так: мол, все мне здесь осточертело, тянет на Родину, в Андреевку, и, если бы не боязнь возмездия за предательство, на все бы наплевал, в том числе и на зарубежный «рай», и вернулся бы в СССР… Глаза редко обманывают, а в глазах Найденова была глубокая затаенная печаль. И разговаривал он с Андреем не как с врагом, которого нужно завербовать, а как с земляком, соотечественником. И нужно признаться, что уговаривал он Андрея переметнуться к ним не очень уж убедительно. Все время за его словами скрывался какой-то другой смысл… Вот только какой? Конечно, Андрей не верил ни одному его слову… А нынче вдруг засомневался: может, Найденов искренен? Ведь не секрет, что многие за рубежом одумываются и готовы на все, лишь бы вернуться на Родину. Или, откровенничая с Андреем, Найденов преследует какие-то свои цели? Хочет влезть в душу, прикидывается чуть ли не другом… Не раз говорил, что они родственники по линии Абросимовых. У него и у Павла Дмитриевича была одна мать. Нет, в родстве с ним Андрей не хотел бы быть! В Андреевке многие породнились, теперь поди разберись, кто кем тебе приходится…
Нет, не даст он, Андрей, согласия Николсу работать с ним, поехать в Штаты, где его ожидает «райская жизнь»… Что-то этот «рай» не сделал счастливым Найденова! Может, он и испытывает Андрея, но тоску-то в глазах не скроешь. А голубые глаза у Игоря Ивановича становятся тоскливыми, когда он заговорит о России. Помнится, на первом допросе смотрел на Андрея, как волк на овцу, а теперь заговорил другим языком… Неужели это тоже тактика? Тогда чего он все-таки добивается?.. Сколько Андрей ни ломал над этим голову, так ни к какому выводу и не пришел.
Глаза уже различали в темноте оштукатуренный серый потолок с поперечными трещинами, в зарешеченное окошко пробился тонкий лунный свет. Матово засветилась в углу раковина, блеснул над ней кран. В лунном луче у окна трепетала черными крыльями ночная бабочка, протяжно, с тоскливым надрывом прокричал неподалеку ишак.
Услышав шорох за дверью, Андрей сначала подумал, что это мышь, но когда чуть слышно звякнул запор, понял, что кто-то тихонько отпирает дверь. Несколько раз он находил под вонючим одеялом скорпионов и по тому, как утром смотрел на него с затаенной насмешкой надзиратель, сообразил, что тот нарочно ему подсовывает ядовитых тварей, скорее всего по наущению Абдуллы. Первая мысль была вскочить, – слава богу, руки и ноги у него свободны, – встать у двери и быть готовым ко всему, но, поразмыслив, решил остаться на нарах. Страха не было, наоборот, пришло возбуждение, все тело напряглось под одеялом, руки сжались в кулаки. Ночью его еще ни разу не допрашивали и никто не приходил к нему в камеру. Раз лишь Фрэд Николс поздно заглянул на полчаса с бутылкой виски. Он был уже хмельной и очень удивился, что Андрей отказался с ним выпить. Пришлось ему объяснить, что он, Андрей, вообще не пьет.
– Вы, русские, и мы, американцы, любим выпить, – говорил Николс. – Видишь, Андрей, у нас есть что-то общее!
Убедившись, что пленного не уговорить, опрокинул в себя полстакана неразбавленного виски.
– Русский – и не пьет! – удивлялся полковник. – Ты странный парень, Андрей…
Тяжелая, обитая с обеих сторон железом дверь медленно приотворилась. Показалась лохматая голова надзирателя, за ним в камеру проскользнул Абдулла, он почему-то был босиком. С минуту, показавшуюся Андрею вечностью, они неподвижно стояли и смотрели в его сторону. Первым двинулся к нарам Абдулла, надзиратель с пистолетом в руке замер у стола. Андрей затаил дыхание, боясь пошевелиться, громко вздохнуть. В лунном луче зловеще блеснул в руке душмана кривой кинжал – тот самый, который он не раз подносил к своему горлу, показывая, как он расправится с Андреем. Оказывается, Абдулла не трепался… Тело, казалось, одеревенело, от напряжения заломило в затылке. Плана никакого у Андрея не было, да и некогда было размышлять, – он просто понял, что у него появился шанс… Вскочить с нар он мог в одно мгновение и тем самым выиграть какое-то время, но его смущал охранник – он стоял у стола с пистолетом в руке и, прислушиваясь, поглядывал на дверь. Абдулла по-кошачьи приближался к нарам. Андрей уже слышал его дыхание, сквозь прижмуренные глаза видел, как он, прижав руку с кинжалом к груди, вторую вытягивает вперед, наверное, чтобы схватить его за волосы…
Это была последняя мысль, мелькнувшая в голове Андрея. Дальше все произошло будто само собой: вытянутая к его лицу рука душмана оказалась в его руках, он рванул Абдуллу на себя, одновременно выбрасывая вперед голову и всей тяжестью наваливаясь на руку. Послышался характерный треск – это сломалась в локте кость, – а голова Андрея в кровь разбила лицо и ослепила бандита. Услышав вскрик и возню, охранник, ничего не понимая, двинулся к ним. Андрей швырнул на охранника потерявшего сознание, обмякшего Абдуллу, охранник вместе с ним грохнулся на цементный пол. Что-то тонко зазвенело – очевидно, выпал нож. Бросившись на них, Андрей схватил охранника за жесткие курчавые волосы и несколько раз с силой ударил головой об пол. Подобрав пистолет и кинжал, бросился к приоткрытой двери.
Сердце, казалось, бухает на всю тюрьму, в ушах еще остался противный хруст сломанных костей, саднило лоб – наверное, им выбил Абдулле зубы. Два неподвижных тела распростерлись на цементном полу, от одного из них протянулась к ввинченному в пол столу тоненькая струйка, она жирно блеснула в лунном свете. Держа в вытянутой руке пистолет, Андрей распахнул дверь, в длинном коридоре, в самом конце, где караулка, виднелась узкая полоска света. Он сделал несколько шагов по длинному коридору, потом вернулся, закрыл дверь на тяжелый железный засов и тут увидел на подоконнике автомат – наверное, его здесь оставил Абдулла, надеясь без шума зарезать Андрея кинжалом. С автоматом Андрей почувствовал себя увереннее. Видно, Абдулла, сговорившись с охранником, решил тайком прикончить советского пленного. По-видимому, остальные охранники ничего не знают, сидят в своей караулке и играют на деньги в кости – это их любимое здесь занятие. Мимо караулки он прошмыгнет, а вот как бы не напороться на наружную охрану?
Крадучись, он вышел из помещения, прижался к серой оштукатуренной стене, на которую падала тень от дикой яблони, но никого не заметил. Может, как раз напарник Абдуллы и был часовым? Подождав немного, он двинулся через дорогу к глинобитным приземистым домикам с темными окнами. Лунный свет посеребрил листья на яблонях, отсвечивал на окнах двухэтажного дома, в котором жили офицеры и американские инструкторы. На первом этаже кабинет Найденова, здесь проводит он допросы пленных. У подъезда темнеет джип, Андрей не раз видел, как на нем подкатывает к зданию Фрэд Николс…
Если удастся завести джип, то есть шанс удрать отсюда. Караульные могут скоро хватиться охранника. Когда его должны сменить? Думать об этом не хотелось. С оружием в руках он теперь в любом случае не дастся им в руки живым, тем более что после того, что произошло, пощады ему не будет… У дома офицеров тоже ходил часовой. Он появился из тени на освещенном луной участке белой дороги как раз в тот момент, когда Андрей решился сделать бросок в сторону джипа. Прижавшись спиной к корявому дереву, он следил за часовым. Тот медленно перешел на другую сторону дороги, обогнул джип, бросил взгляд на окна второго этажа и не спеша скрылся за углом дома. Летучая мышь спикировала сверху чуть ли не на голову, но он даже не пошевелился. В лопатку впился острый сучок, во рту был солоноватый привкус – губа кровоточила. Вскоре Андрей услышал скрип открываемой двери, негромкий гортанный голос. Очевидно, у них тут тоже на первом этаже караулка. Теперь нужно было незаметно забраться в джип с откинутым брезентовым верхом и попытаться завести его без ключа, который, конечно, никто для него не оставил в замке зажигания. На джипах он никогда не ездил, впрочем, вряд ли так уж сильно он отличался от нашего военного «газика». Но где впотьмах раздобыть кусок медной проволоки, чтобы от клеммы аккумулятор напрямую подсоединить к зажиганию?
Луна зашла за узкое длинное облако, тень набежала на джип. Не раздумывая, Андрей метнулся к машине, пригнувшись, нырнул в нее и больно стукнулся саднящим и без того лбом о руль. В переднем отделении проволоки не оказалось, зато там лежала алюминиевая фляга с какой-то жидкостью. Наверное, виски. Поколебавшись, он рванул тонкий проводок, тянувшийся под резиновым ковриком в заднюю часть машины. Наверное, к рации. Зубами сорвал изоляцию с обоих концов. Выбрался из джипа, и в этот момент луна снова разлила свой холодный свет над кишлаком. Из здания вышел часовой, спустился с крыльца и лениво зашагал прямо к джипу. Андрей плашмя растянулся на земле, прячась в тени от машины. С досадой подумал, что автомат остался на сиденье, а до пистолета, засунутого в карман брюк, не сразу доберешься. Часовой остановился в каких-то трех метрах от него, помочился на ствол дерева, сплюнул и зашагал дальше. Андрей видел его мягкие сапоги, полу френча с накладным карманом. Обойдя здание, часовой скрылся в подъезде. Открыв капот, Андрей напрямую от аккумулятора к замку зажигания присоединил оголенные концы, а зачищенный кусок величиной с сигарету зажал в зубах. От этого небольшого кусочка медного провода сейчас зависела его жизнь. Его нужно было засунуть в отверстие замка зажигания.
Вдруг вспомнились приключенческие фильмы, где преследуемые полицией или бандитами герои типа Бельмондо – любимого актера сестры Оли – вскакивали в первую попавшуюся машину, мгновенно заводили мотор и стремительно скрывались от погони… В жизни так не бывает: машины мало того что всегда запираются, так многие еще имеют секретки от угона. Да и без опыта не каждый сразу заведет автомобиль, даже забравшись в него.
Дом, у которого стоял джип Николса, находился на главной улице. Она выходила на шоссейную дорогу, ведущую в сторону границы. По этой дороге его привезли сюда. Андрей не думал о постах, заставе, главное – вырваться из этого проклятого места!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96