– Я твердо убежден в этом, уверяю вас, – сказал доктор Чиллингворт.
Из лиственного укрытия, где они сидели, они наблюдали за Варни, и если бы они не были так хорошо скрыты, вампир бы почуял их. Потому что он не только не старался скрыться, но даже не проверил, следит ли кто-нибудь за его приближением к дому.
Его шаги были более быстрыми, чем обычно. По его виду было ясно, что он идет с какой-то целью, которая достаточно важна, чтобы забыть о риске и не предпринимать обычных мер предосторожности.
Он попробовал открыть несколько окон дома вдоль террасы, о которой мы уже не раз говорили. Наконец-то ему повезло и он шагнул в замок, оставляя тех, кто тихо обозревали его действия в море догадок по поводу его целей.
– В любом случае, – сказал адмирал, – я рад, что мы здесь. Если вампир подерется с тем парнем, который так долго плотничает в доме, мы, я думаю, увидим красивую игру.
– Лично я, – сказал доктор, – не хотел бы стать безучастным свидетелем убийства вампира. Хотя я думаю, что он достойный противник любому смертному оппоненту.
– Можете быть в этом уверены, – сказал Генри. – Но как долго, доктор, вы считаете нужным ждать здесь, думая, что же происходит в доме?
– Я надеюсь, не долго, потому что должно произойти что-то, что заставит нас действовать. Слышите? Что это?
Изнутри здания послышался громкий звук разбивающегося стекла. Звук был похож на то, что какое-то окно было вышиблено полностью. Несмотря на то что они внимательно наблюдали за передней частью дома, они не могли видеть никаких признаков такого действия, и поэтому были вынуждены прийти к мнению, что это биение стекла было результатом столкновения Варни и другого человека.
– Я не могу выдержать это, – сказал Генри.
– Нет, нет, – сказал доктор, – успокойтесь и я расскажу вам кое-что, потому что сейчас самое время рассказать вам об этом.
– Это связано с вампиром?
– Да, да, связано.
– Тогда будьте коротки, я очень страдаю от нетерпения.
– Обстоятельства вынуждают меня быть кратким, потому что рассказ настолько ужасен, что я не хочу делать его более жутким. Сэр Френсис Варни, хотя и под другим именем, был моим старым знакомым.
– Знакомым? – сказал Генри.
– Вы же не хотите сказать, что вы вампир? – сказал адмирал. – Или что он вас навещал?
– Нет, но я знал его. С первого раза, когда я увидел его здесь, я подумал, что знаю его. Это вызывало у меня такой ужас, что я сделал все, что было в моих силах, чтобы забыть об этом. Но я не мог забыть об этом, и однажды я получил доказательство того, что это был тот, кого я впервые увидел при самых романтических обстоятельствах.
– Продолжайте. Вы волнуетесь?
– Да, я действительно волнуюсь. Раскрытие этого в течение нескольких последних дней болталось у меня на языке, но теперь я решился рассказать. Потому что вы должны знать все, что я могу рассказать о том, кто причинил вам столько беспокойства.
– Вы пробудили, доктор, – сказал Генри, – весь мой интерес.
– И мой тоже, – заметил адмирал. – Что же вы хотите рассказать? И где впервые вы встретились с вампиром Варни?
– В его гробу.
Адмирал и Генри очень сильно удивились, и одновременно произнесли:
– Вы сказали в гробу?
– Да. Даю слово честного человека, что впервые я увидел сэра Френсиса Варни в его гробу.
– Значит, он вампир, это не ошибка, – сказал адмирал.
– Продолжайте, прошу вас, доктор, продолжайте, – сказал Генри выказывая нетерпение.
– Я продолжу. Причина, по которой он оказался в гробу была достаточно проста: его повесили, казнили в Центральном уголовном суде Лондона, перед тем как я впервые взглянул на него. Вы знаете, что я несколько лет назад изучал хирургию при лондонских школах, и, поскольку я занялся этой профессией достаточно поздно, я очень хотел за короткое время изучить побольше всего.
– Да, да.
– Прибыв в Лондон со значительными финансовыми ресурсами, я не тратил деньги на лондонскую светскую жизнь, как это делали молодые, которые учились вместе со мной, я упорствовал в изучении профессии, и не было ничего, связанного с ней, что бы я не перепробовал.
– В то время было очень трудно добыть труп для изучения анатомии, нужно было сделать массу заявок, чтобы получить эту абсолютно необходимую для учебы вещь. Я познакомился с человеком, о котором уже говорил вам, и который сейчас в замке, он занимал должность публичного палача. Так случилось, что я прочел научную работу одного француза, который провел массу экспериментов с использованием шоковых и других аппаратов над теми, кто умерли различными способами. Он уверял, что оживил одного человека, который был повешен и который после оживления прожил пять недель.
Я был еще молод, по сравнению с моим теперешним возрастом, и мне не хотелось так сильно ничего, как заполучить труп недавно убитого человека, чтобы провести над ним эксперимент по оживлению. Именно для этой цели я нашел публичного палача и познакомился с ним, хотя все от него шарахались. Я рассчитывал, что он поможет мне достать труп осужденного и. казненного человека, с которым я смогу поэкспериментировать.
Я объяснил ему суть дела и понял, что он не возражает. Он же подсказал мне и метод: после того как укажет мне конкретного преступника, у которого не будет родственников, я должен буду объявить, что я – ближайший родственник и попросить забрать тело этого казненного преступника. Такие заявления обычно не проверяются. Он обещал оказать мне всяческое содействие и даже помочь отнести труп ко мне домой. Это было как раз то, что мне нужно. Я с нетерпением ожидал смерти какого-нибудь несчастного бедняги, который пройдет через руки моего друга, публичного палача. Наконец сложились определенные обстоятельства, которые были для меня наиболее благоприятными: некий человек был задержан за разбой на дороге при отягчающих обстоятельствах. Его судили. Доказательства его вины были настолько неопровержимыми, что его защита на суде была чистой формальностью. Судья перед началом процесса просил его не тешить себя тем, что его пощадят. Ему быстро вынесли приговор. Факты аналогичных грабежей стали частыми и нужен был публичный пример, чтобы показать злодеям, что они не могут безнаказанно совершать такого рода преступления, да еще и при отягчающих обстоятельствах. Поэтому все очень хотели его повесить.
Он выслушал свой приговор не шелохнувшись. Я не видел его до суда, но он представился мне сильным и хорошо сложенным человеком, со странным, но достаточно симпатичным выражением лица, на нем было выражение заносчивой решительности.
Я прибежал к своему другу палачу.
«Можешь ты дать мне, – сказал я, – тело человека, который в понедельник должен быть казнен за грабеж на дороге?»
«Да, – сказал он, – я не вижу никаких препятствий для этого. Ни один человек не заявил даже о знакомстве с ним, не то что о родстве. Я думаю, что если вы напишете в заявке, что вы – его двоюродный брат, который возьмет на себя расходы по погребению, то у вас будут все шансы завладеть трупом».
Я не колебался и пошел к шерифу. Я сказал ему, что этот преступник, к сожалению, – мой родственник и что поскольку я не мог ничего сделать для него на суде, но меня тревожит идея его грубого погребения властями, я пришел попросить, чтобы тело было передано мне. Я пообещал, что я смогу найти для него место на кладбище и организовать приличные похороны с соблюдением всех церковных обрядов. Шериф не был наделен проницательностью. Он одобрил мою набожность и без всяких расследований выписал мне ордер на получение трупа из рук палача, после того как преступник будет казнен в соответствии с законом.
Я не хотел, как вы понимаете, появляться на месте казни. Поэтому дал ордер шерифа на выдачу тела палачу. Он пообещал, что уложит труп в гроб, а затем четверо крепких мужчин отнесут его к нему домой, где он гроб вскроет.
«Хорошо! – сказал я. – Теперь, когда я уже не сомневаюсь в успехе моего эксперимента, могу я попросить вас произвести повешение так, чтобы преступник падал не слишком резко, чтобы не была повреждена его шея?»
«Я думал об этом, – сказал он, – думаю, что могу сделать так, чтобы он упал мягко и умер от удушья, не вывихнув при этом шеи. Я постараюсь».
«Если вам удастся сделать именно так, – сказал я, одержимый идеей завладеть трупом, – я буду вам очень признателен и увеличу сумму, которую пообещал вам, в два раза».
Как я и думал, это явилось для него мощным стимулом исполнить мое желание, он принял все меры, чтобы его выполнить.
Вы можете представите себе напряженное нетерпение, с которым я ожидал результата. Палач жил в старом, похожем на развалины доме, недалеко от района Суррэй. Я приготовил все инструменты для эксперимента над мертвецом в комнате, из окон которой был виден вход.
Я уже был совершенно готов к половине девятого, хотя, подумав, нашел, что тот, кого я с таким нетерпением жду, приедет сюда минимум через час.
Я так страстно желал заполучить этот труп, что вряд ли когда-нибудь какой-нибудь влюбленный ждал свою избранницу с большей жаждой, чем это делал я по отношению к мертвому телу, которое я предполагал, используя свой профессиональные навыки, оживить.
Наконец я услышал звук колес. Я нашел, что мой друг палач нанял экипаж, в котором привез гроб, так было гораздо быстрее, чем нести его на плечах людей. Экипаж с ужасным грузом остановился у дверей дома примерно около пятнадцати минут десятого. Нетерпение вынудило меня сбежать вниз по лестнице к тому, от чего девяносто девять человек из ста бы бежали, чтобы только избежать встречи с ним, а именно с трупом, мертвенно бледным и свежим, только что с виселицы. Для меня он был большим подарком. Я уже представлял как проделываю то, что проделывал тот французский ученый, который опубликовал этот доскональный научный труд по оживлению разными способами тех, кого люди, далекие от науки, уже объявили мертвыми.
Если честно, иногда меня посещала мысль, что, поскольку французы склонны хвастаться, этот научный труд мог быть простым бахвальством. Но вероятность того, что это окажется обманом, не останавливала меня. В конце концов я мог проверить, правда это или нет, только лично проведя эксперимент.
Я услужливо помог перенести гроб в комнату, где приготовил все, что было необходимо для проведения моего великого эксперимента. Когда в комнате не осталось никого кроме меня и моего друга палача, мы, один за ноги, другой за голову, вытащили труп из гроба и положили его на стол.
Я спешно положил руку на область сердца и, к своему великому удивлению, обнаружил, что место было теплым. Я снял колпак, который закрывал лицо трупа и впервые увидел черты лица того, кто теперь зовет себя, только Небесам известно почему, сэром Френсисом Варни.
– Господи! – сказал Генри. – Вы уверены?
– Совершенно.
– Возможно, это другой похожий на него негодяй, – сказал адмирал.
– Нет, сейчас я абсолютно убежден. Сначала, как я уже упоминал, я искал доказательства моему предположению, но потом мои предположения подтвердил сам палач.
– Продолжайте, продолжайте! Ваш рассказ, конечно, очень странный, и я не скажу, что в него легко поверить. Если бы его рассказывал не такой старый и дорогой друг, как вы, я бы в него не поверил.
– Я не удивлен тем, что вы только что сказали, – ответил доктор, – и я не обижаюсь на то, что вы, возможно, думаете, что я ошибся.
– Нет, нет. Я знаю, что вы бы не были так уверены в этом, если бы была хоть малейшая вероятность ошибки.
– В самом деле, я бы не был уверен.
– Давайте услышим продолжение.
– Слушайте. Я очень хотел немедленно приступить к оживлению повешенного. Некоторые манипуляции убедили меня в том, что шея не была сломана, это оставляло надежду для меня. Палач был более осторожен, чем я, и, прежде чем я начал, он сказал:
– Доктор, вы хорошо подумали, что будете делать с этим парнем, если вам удастся вернуть его к жизни?
– Нет, – сказал я.
– Знаете, – сказал он, – вы можете поступать как хотите, но я думаю, что вам об этом нужно подумать.
Я не отвлекался на другое. Я мог думать об успехе или провале моей операции по оживлению мертвого тела только с физиологической точки зрения. Поэтому сразу приступил к эксперименту. Моя энергия и решительность предвещали самый успешный результат, если результат, описанный в научном труде, был вообще возможен. Более чем полтора часа работы, при ассистировании палача, который, работал под моим руководством, не принесли результата. Не появлялось даже малейших признаков жизни. На лице палача была улыбка и с добродушным подшучиванием он сказал:
– Боюсь, сэр, что палачу гораздо легче убить человека, чем доктору вернуть пациента к жизни.
Еще до того, как я мог ему ответить, соглашаясь с его сарказмом, потому что, как я чувствовал, его замечание было достаточно резонным, палач громко закричал и широко открыл глаза. Должен признаться, что я и сам вздрогнул от страха. Но некоторое время после этого продолжал действия, которые вызвали такой эффект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45