Однако общий разговор не задавался. Троица, томящаяся в тесноте на заднем сиденье, окончательно сомлела, одна Марта была полна энергии и болтала всякий вздор.
Я не очень вслушивался в ее речи, тем более что она все время перескакивала с одной темы на другую. Но, даже слушая вполуха, в конце концов, уяснил, что мы все сошлись в одной точке пространства совершенно напрасно.
Оказалось, что планы экспедиции участникам представляются туманно, и даже инициатор похода Гриша Покровский толком никому не известен.
Из Мартиной болтовни вытекало, что все присутствующие ехали за кого-то другого, кроме, разумеется, меня, попавшегося на Гришкину удочку. Мне осталось горестно вздохнуть и не отвлекаться от дороги. Требовать объяснений и сатисфакции у Покровского совершенно зряшное дело. Я представил, как по возвращении призову его к ответу, а он, глядя на меня невинными сливовыми глазами, будет беспардонно врать, что предпринял всю эту аферу исключительно для моего увеселения. Все это меня, в конце концов, рассмешило, и я начал расспрашивать спутников, как они влипли в нашу темную историю.
Оказалось, что единственный, кто был немного в курсе дела, – так это лысоватый Володя. На вечеринке, по случаю чьего-то дня рождения, по пьяному делу возник разговор о тяжелой судьбе нашей многострадальной родины. Кроме извечных экономических и политических вопросов была затронута не менее животрепещущая тема деградации национальной культуры. Русская культура – любимый конек великого патриота, этнического еврея Гриши Покровского. От всяких церквей, икон, лампад и прочей средневековой атрибутики он впадает в неприличную экзальтацию, особенно если находится под хорошим градусом.
Гриша разразился пламенной речью и завел ею подвыпивших гостей. После очередного тоста был сформирован «оперативный штаб» спасителей исторического наследия, создана инициативная группа, разработана стратегия и тактика возрождения Великой Руси. Самое забавное, что тогда же был назван и лидер народного движения Алексей Крылов, крупнейший специалист по древнерусскому зодчеству, культуре и этнографии, ваш покорный слуга. Под напором Гришиного красноречия начали рушиться все преграды и препоны, вставали из руин церкви и монастыри, отыскивались старинные библиотеки, создавались международные туристические центры и прочая васюковщина.
Утром следующего дня страсти остыли, пламенных патриотов начали волновать другие проблемы.
Всех, кроме Гриши.
Он проявил свойственное ему упорство, допек ренегатов-соратников и организовал-таки экспедицию, состоящую из одних дублеров. Забавно, но пьяный Гришкин треп, да еще в чужой передаче, произвел на моих спутников сильное впечатление.
Их немного смущала собственная некомпетентность в свете моей предположительной учености, и они наперебой принялись делиться своими скромными историческими и архитектурными познаниями, почерпнутыми, по-моему, в последний перед отъездом день из каких-то предисловий и энциклопедических словарей. Уж на что я темный человек в этих областях культуры, и то диву давался такой вопиющей безграмотности. Кажется, только одно понятие «крестово-купольная церковь» было правильно понято членами экспедиции. Все остальное было обычным детским лепетом.
Особенно усердствовали в стремлении показать свою «образованность» Марта с мужем Володей. Марта была типичной самовлюбленной, амбициозной дурой, а Володя принадлежал к категории престарелых студентов-романтиков: любителей песен у костра, гипотез про НЛО и снежного человека. Вторая пара держалась скромнее и, кажется, больше интересовалась друг другом, чем русским деревянным зодчеством. Между тем, мы наконец выбрались из Москвы на российские просторы и покатили с ветерком, остужаясь скоростью. Воздух гудел в окнах и шаловливо задирал подол Мартиного платья. Через час мы уже покинули границу Московской области, а к полудню добрались и до «ближней глубинки».
Чем дальше от столицы, тем беднее делались селения. До приятеля-фермера было еще далеко, и мы решили перекусить в каком-нибудь живописном месте. Вскоре Марта усмотрела в стороне от дороги водоем. Я съехал на разбитую грунтовую дорогу и подкатил к симпатичному озерцу, окруженному зарослями ивняка. В том месте, где дорога приближалась к нему, было что-то вроде пляжа с почерневшими от времени мостками и немятой травой. Судя по всему, отдыхающие здесь бывали редко – местность была не замусорена.
Наши дамы сноровисто развернул бивак: расстелили пледы, выгрузили из машины провиант. Володя и Миша начали собирать хворост для костра. Марта лениво слонялась по берегу, моча босые ноги в воде. Задымил костер.
– Хочу купаться, – неожиданно заявила, молчаливая Ириша.
– Может быть, сначала поедим? – откликнулся Володя, грустно глядя на разложенные припасы.
Тут же вмешалась Марта, в зародыше подавляя инициативу мужа:
– Успеешь еще нажраться! – И добавила совсем другим тоном, романтично-мечтательным: – Так хочется слиться с природой! Вы как хотите, а я буду купаться голой!
Ириша повела шеей, вопросительно глянула на своего Мишу и, по-моему, неожиданно для себя самой сказала:
– Мы тоже будем голыми. Мы с Мишей нудисты!
Миша замотал головой, собираясь возразить, но, встретив взгляд подруги, промолчал.
Они разделись и полезли в воду. Я был без контроля современных женщин и потому остался в плавках. Чтобы не смущать одеждой голых дам, с разбега прыгнул в воду и, продержавшись под водой, пока хватило воздуха, поплыл на середину озера. С берега слышались крики и женский смех. Нарочито громко визжала Марта. Вода была необычно теплой для наших широт, и я с удовольствием плескался в гордом одиночестве.
Когда вернулся и вылез на берег, компания готовилась к обеду. Дамы, демонстрируя свою продвинутость, одеваться не стали, смущая спутников наготой. Были они вполне ничего, каждая в своем роде.
Марта, как нимфетка-переросток, поджарая, с маленькой грудью и мускулистыми ногами; Ира, напротив, с небольшим избытком веса, гладкая, с тяжелыми формами.
Однако по сравнению с моей бывшей женой они выглядели довольно бледно. Ладе не нужно было раздеваться, чтобы привлечь к себе внимание. Дамы, между тем, сервировали стол, не забывая демонстрировать свои прелести. Мужчины, явно не привыкшие к таким пассажам, хмуро поглядывали на своих спутниц, не зная, как вести себя в такой ситуации.
Чтобы не злить мужей, я старался не смотреть на женские прелести, а разглядывал наш скромный стол, состоящий, как водится, из вареной курицы, крутых яиц, огурцов, растаявшего масла и хлеба. Пришлось лезть в свои припасы и добавить для ассортимента ветчину, копченую колбасу и приличный сыр. Пока я ходил к машине за едой, на свет божий появились две бутылки дешевой водки. На мой взгляд, пить было и жарко, и рано, о чем я и намекнул спутникам. Похоже, меня не поняли.
– Ты, Лех, не обижайся, – примирительно сказал Миша, – мы твою дозу оставим, вечером выжрешь.
Я скептически пожал плечами.
– Ой, Леш, Леш, ты, правда, чего?! Мужики пока не выпьют, есть не могут, – поддержала Мишу Марта.
Я не стал спорить и опять пожал плечами. Мы, конечно, живем в простоте и демократии, но с кем стоит, а с кем не стоит пить, имеем право выбирать сами. Мне все это начинало не нравиться.
Я достаточно пообтерся в жизни, чтобы знать, чем кончаются подобные «стандартные ситуации», да и заискивать перед всякой алкашней не имел ни малейшего желания.
Выкушав по стакану теплой водки, компания принялась яростно закусывать. Я вяло жевал бутерброд, не участвуя в общем веселье. Наконец на меня обратили внимание.
– Что-то наш Лешенька грустит, да на нас с Иркой косится, – закричала с визгливым смехом Марта. – Посмотри, какая я хорошенькая!
Она неожиданно сделала кувырок назад. Все дружно рассмеялись. Между тем, Миша опять наполнил стаканы.
– Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать, – произнес он старозаветную шутку.
Компанейский студент Володя потянулся чокаться с Иришей. Девушка, нарочито качнув тяжелыми грудями, потянулась к нему навстречу.
– Может, хватит пить? – поинтересовался я. – Нам еще черт знает куда ехать.
– Пьют лошади, люди выпивают, – нравоучительно пояснил Миша.
– Ты глаза-то на нее не лупи, – вдруг закричала на мужа опьяневшая Марта, – как шлюху увидит, так из штанов готов выпрыгнуть.
– Это кто здесь шлюха? – обиделась Ириша. – Ты, что ли?
– Ой, не могу, – кричала Марта, лежа на спине и болтая в воздухе ногами, – какие все мужики козлы!
Я взял с собой бутерброд, бутылку воды, одеяло и оставил компанию. Бросить их сразу и уехать у меня не хватило совести. Отойдя достаточно далеко, чтобы не слышать пьяных голосов, расстелил одеяло и прилег отдохнуть.
… Разбудил меня муравей, ползший по лицу. Был уже четвертый час пополудни. Поев, я полез в воду. Она была теплая как парное молоко. С середины озерца был виден наш бивак и две загорающие фигуры. Кто это, было не разглядеть.
Когда я вернулся на стоянку, там уже собралась вся компания. Состояние эйфории после первого радостного опьянения у спутников прошло, и весело никому не было, включая игривую Марту. Дамы были одеты. Судя по напряженным лицам и отдельным репликам, здесь кипели нешуточные страсти и складывались непростые отношения.
Меня попытались призвать в арбитры и рассказать обо всех событиях, которые я пропустил. Судя по настрою, между мужчинами назревала драка, и только мой приход ее отсрочил.
Расклад был такой: Володя кипел злобой и сверлил ненавидящим взглядом Мишу; Ира с распухшей щекой терла кулаками заплаканные глаза; Марта демонстрировала независимость и шипела на мужа; Миша, чтобы «разрядить обстановку», выбрал меня объектом презрения и нагло, с вызовом, ухмылялся. Представить произошедшие события было несложно. Пока Володя и Ира мирно беседовали на биваке, их неверные супруги уединились в кустах, где и были застуканы ревнивым Володей. Произошел двойной семейный скандал, в результате которого пострадала невинная Ириша, получив от своего названного мужа по физиономии.
Все участники пикника были пьяны и недовольны друг другом. Я оказался в ненужном месте, в ненужное время. Компании требовался козел отпущения.
– А где наш Алешенька скрывался? Я не ревную, но предупреждаю! – пропела Марта с кокетством порочной, но неотразимой женщины. – Поди, трахался с какой-нибудь русалкой!
Однако ее шутливого тона никто не поддержал.
– Слышь, ты, как там тебя… Леха, – нарочито небрежно обратился ко мне Миша, – смотайся в город за водкой!
– Ой, правда, – загорелась Марта, – поедем за водкой, а они пусть здесь подождут…
– Ребята, а не пора ли вам домой? – спокойным голосом, поинтересовался я. – Могу довезти до станции.
– Это как довезти, – сначала не понял, а потом взбеленился Миша. – Да я тебя, козлина позорная, счас…
Я мирный человек и очень не люблю насилие, но эти «любители старины» меня достали. Миша, получив в челюсть, рухнул как подкошенный, и еще не достигнув земли, схлопотал добавку ногой.
– Кто-нибудь еще хочет? – вежливо поинтересовался я, начиная не на шутку заводиться.
Ира заревела в голос и бросилась к поверженному супругу или кем он там ей доводится. Вторая «интеллигентная» пара удивленно смотрела на меня, вероятно не понимая, отчего это я так разозлился.
– Уезжаю через десять минут. Если не соберетесь – брошу здесь, – сказал я ледяным тоном, прихватил одеяло и пошел к машине.
Кажется, меня так до конца и не поняли. За те полчаса по дороге на станцию, что мы еще были вместе, только одна Марта пыталась заговорить со мной. Правда, и она выбрала более безопасное заднее сидение, а рядом со мной посадила Володю. Миша, осознавая, что за «козла» надо было ответить, тихо сидел за спиной. И только на станции, сгружая вещи, слегка виноватым тоном спросил, почему я не отвожу их в Москву.
– Да пусть он катится со своей машиной! – завизжала Марта. – Кому он нужен…..
Я не дослушал, включил скорость, нажал на акселератор и остался один. Ехать дальше или вернуться домой, вопрос не стоял. В Москве мне делать было нечего, оставалось одно – изучать русскую старину. В принципе, сельская жизнь была для меня землей неизведанной. Конечно, я читал хороших «деревенщиков»: Федора Абрамова и Василия Быкова, но одно дело читать, другое – посмотреть самому. Да и меняется нынче все так быстро, что любая информация, пока дойдет до потребителя, успевает устареть.
Я решил не менять планы и продолжить экспедицию в усеченном, так сказать, составе. По словам Гриши Покровского, заблудиться было невозможно: на 476-м километре нужно сделать правый поворот на грейдер, миновать три деревни и в виду четвертой свернуть на хорошую грунтовую дорогу. Она и доведет до фермы его приятеля Алексея Дегтева, которого в округе знает каждая собака. Всего от шоссе до фермы ровно сорок километров по спидометру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40