— Вот именно, что только подозрения. Никакими фактами я не располагаю, но…
— Имя, — жестко приказал Андрей Матвеевич.
— Наверняка это имя вам ничего не скажет, но на всякий случай… — Невидимый абонент, кажется, затылком почувствовал напряжение собеседника и дрожащим голосом закончил: — Рогожин. Дионис Рогожин.
— Да, вы правы, имя действительно неизвестное, — равнодушным голосом ответил Тишкин.
— Может быть, мы встретимся? Сегодня.
— Хорошо, вы мне тогда все расскажете, а потом, может быть, мы сразу к Иван Ивановичу заедем. Если дело того стоит…
— Скажем, через час?
— Годится.
Андрей Матвеевич пообещал Ожегову, что перезвонит и точно скажет, когда состоится желанное рандеву.
Частички головоломки складывались как будто сами по себе.
Рогожин приехал в Санкт-Петербург без гроша в кармане, еле живой, едва-едва удерживая при себе команду. Но не отказавшись от наполеоновских планов. Ему нужны деньги и власть. Ни того, ни другого в поделенном вдоль и поперек Питере найти невозможно. Значит… надо отнять. Но у кого? Тут Рогожину на голову сваливается милость божья в лице торопыги-Полянского. Конфликт. Обида. Повод. Прижать юриста, взять под контроль. А дальше, слово за слово, пойдет-поедет.
«Если Ожегов заерзал, значит, ему есть что скрывать. Наверное, Рогожин его на что-то подбивал, хорошо бы выяснить, на что. — Андрей Матвеевич кругами ходил по комнате. Места не хватало. — А откуда у него мой номер телефона? Хотя какая разница. Наверняка Полянский дал, чтобы слишком ушлый компаньон сам выкручивался».
Тишкин набрал телефон Хозяина.
— Это Тишкин беспокоит. Я, собственно, встретиться хочу. Тут события намечаются неприятные. С чем связано? Скорее, с кем связано… Да вот, не поверите, с Михаилом Полянским и Денисом Рогожиным. Да, именно с ними… Хорошо, вот прям сейчас и выхожу. Может быть, со мной человек приедет. Объясняться.
Андрей Матвеевич вышел в прихожую и с досадой всплеснул руками. «Плащ-то старый кончился!» Пришлось возвращаться в спальню и доставать новенький, ни разу не надеванный. Тишкин вынул его из пластикового чехла и снял с вешалки. Надел, покрутился перед зеркалом и даже остался доволен. Не то чтобы плащ сидел великолепно. Нет. Он просто был качественно сделан, черного цвета и, может быть, немного длинноват. Слишком модный. Такую одежду должны носить пожилые банкиры или государственные служащие самого наипервейшего ранга.
Его старая шляпа неопределенного серого цвета смотрелась на фоне новой одежды по-стариковски жалко. Пенсионер покрутил ее в руках и оставил на пуфике. На душе было как-то особенно погано. Словно оставил дома лучшего друга.
— Слишком я сентиментален, — пробормотал Андрей Матвеевич, рассматривая себя в зеркало. — Совсем, что ли, старый?
Он вышел на улицу и быстрым шагом двинулся прочь со двора. Ему казалось, что все глазеют на него и показывают пальцем на обновку. В огорчении Тишкин даже не обратил внимания, как странный человек с лицом до отвращения похожим на крысиную морду завел древние зеленые «Жигули» и двинулся следом.
«И зачем я напялил на себя этот балахон? Уж лучше бы старую дачную куртку надел! Попугай!»
Настроение упало. Сердце вело себя беспокойно. Дергало, бухало в висках.
«Не надо было кофе пить, — с запоздалым сожалением подумал старик. — Теперь вот давление шалит».
Уже подходя к месту условленной встречи, почти у самого парадного, Андрея Матвеевича заставил обернуться звук приближающейся машины. Полыхнули фары. Грохнул под колесом угол поребрика.
«По мою душу», — успел подумать Тишкин.
Последнее, что он выхватил натренированным глазом, — гадкий оскал водителя с крысиным лицом.
Санкт-Петербург.
На следующий день
Мужчины расположились в большом, отделанном красным деревом кабинете Ивана Ивановича. Хозяин сидел за огромным столом, курил сигару, настороженно поблескивал глазами из-под седых бровей.
— В общем, поговорили мы с ним, а через полчаса я выглядываю в окно и вижу его труп. При этом он в разговоре упоминал про Полянского и Рогожина.
— А кто такой Рогожин? — поинтересовался Вязников.
— Да есть тут один деятель… Из новых.
Полянский заерзал в глубоком кресле и осторожно подал голос:
— Тут у нас в конторе такое дело случилось… — и рассказал о разгроме своего кабинета. — А потом мой компаньон попросил номер Тишкина… Получается, как раз в тот день, когда его убили. Может быть, тут и связи никакой нет, но нервничал Валентин серьезно…
— А зачем, не сказал? — поинтересовался Иван Иванович.
— Сказал… — неохотно признался Миша. — Хотел с вами встретиться по поводу нападения на офис.
— А ты сам почему не связался? — Хозяин кабинета удивленно поднял брови.
— В том-то и дело, что Валя настаивал. Хотел все без моей помощи уладить. Он странный был. Утверждал, что едва ли не сам во всем виноват.
— Может, он все это и организовал? Какая у тебя доля в фирме? — спросил Вязников.
— Да ну! Не смешите. Он бы мой пай выкупил и не поморщился.
— Да… — задумчиво пробасил Иван Иванович и уставился на медленно поднимающийся к потолку дым от сигары.
— Гадать и строить версии можно сколько угодно, — твердо, словно подводя черту под разговором, сказал Вязников. — Я думаю, нужно искать Рогожина…
Дом Морозовых
Вязников пробирался сквозь ватагу танцующей молодежи в гостиной у Морозовых. Дети решили устроить вечеринку и явно собирались отдохнуть по полной программе. Некоторых приглашенных Александр уже встречал, а некоторых видел впервые. И хотя наутро после таких сборищ отчаянно болела голова, он с удовольствием растворялся в бездумном веселье. Ему нравилось срывать глотку, чтобы перекричать музыку. В такие моменты ему было по душе даже то сладкое пойло, которое сверстники его детей именовали сидром.
В толпу молодых людей гармоничным образом вписывался Юрий Павлович. Он показывал трофейную «беретту», с которой воевал в девяносто первом. Юноши, затаив дыхание, брали в руки пистолет, рассматривали. Те, что увереннее, пытались даже разобрать. Старший Морозов с тайным удовольствием созерцал удивленную растерянность на лицах юных вояк, когда на столе обнаруживались лишние детали.
— Сдаюсь, — поднял руки молодой человек.
— Разбирай снова, я покажу, — ворчал Юрий Павлович.
«Каждый на этих вечеринках находит что-то свое», — довольно подумал Саша. Его жена, внимательно наклонив голову, прислушивалась к сбивчивому рассказу молодой девушки. Вязникову даже показалось, что он где-то видел ее раньше. Вика делала пометки на небольшом листике бумаги. Девочка подглядывала, что-то подправляла.
В дверях появился Игорь, поймал взгляд Александра и махнул рукой в сторону кабинета.
— Иду, — крикнул Вязников.
В кабинете было немного тише.
— Ну как? Слышно что-нибудь новое? — поинтересовался Игорь.
— Пока ничего, — вздохнул Саша. — Не знаю, что и думать. Иваныч молчит…
— Понятно. Лишь бы только это не было затишье перед бурей.
— Да ладно тебе тоску наводить, — фыркнул Вязников на Игоря. — Не бывает такого врага, которого нельзя убить.
Александр отсалютовал Морозову, отхлебнул из бутылки и чуть не поперхнулся, когда возле уха просвистела створка двери. В кабинет вломились Валера Огарев в обнимку с Юрием Павловичем. Оба были изрядно навеселе и пытались напевать «Перед грозой так пахнут розы…»
— Вечеринка явно пошла вразнос…
Огарев со старшим Морозовым исполнили нечто вроде импровизированного канкана и утащили Игоря в общий зал.
Следом за ними вышел Вязников.
Троица промчалась через молодежь, сопровождаемая женским визгом. Кто-то брызгал на расходившихся «Черепанов» водой, кто-то смеялся, присоединяясь к импровизированному «ручейку», и вскоре уже все были вовлечены в хоровод. Кружились по залу.
— Перед грозой так пахнут… — ревел ведущий Юрий Павлович.
— Кооозы!!! — горланила молодежь.
Все это вертелось, кружилось, топотало с такой силой, что Вязников даже испугался, не провалится ли веселая компания в подвал.
Из хоровода вывалился раскрасневшийся Огарев, ткнулся спиной в дверь около Александра.
— Фух! Как, однако, славно получается! — Валера прихлебнул из ближайшего стакана. Поморщился. — Все-таки дрянь они пьют. Никакой культуры пития!
— Зажигаешь?
— Я? — удивился Валера. — Нет, это Юрий Павлович волну гонит. Ему ди-джеем надо работать где-нибудь в ночном клубе.
— Для тех, кому за?..
— Издеваешься? Для тех, кому до. Деньгу зашибать будет.
Валера снова потряс головой.
— Тут Миша такую историю рассказал, не поверишь!
— Какую такую историю?! — нахмурился Александр. — Что-то историй вокруг стало…
— Нее… Все нормально, никаких проблем, смешная история на самом деле. Обедал он с одной светской львицей. — При этих словах Вязников поднял брови. — Нет, ты не так понял. Не с той целью. По делам!
— А, ну если по делам, то понятно… Я сразу так и подумал… — Александр дурашливо закачал головой. — Конечно… По делам…
— Да ну тебя! — Валера ткнул Вязникова в бок. — Потом расскажу. История уморительная!
Они замолчали, чувствуя себя камнями в бурном потоке. Мимо веселой водой неслась вереница людей. Мелькали лица. Какая-то девушка в очень короткой юбке пыталась утащить Полянского с собой, но он, смеясь, вывернулся.
Промелькнул Игорь Морозов, вытряхивающий последние капли сидра из бутылочки.
— Мне кажется или дед пытается сына напоить? — спросил Огарев.
— Не пытается. Напаивает, — уточнил Вязников.
— Понятно. — Огарев задумался о чем-то. Лицо сделалось серьезным.
— Я давно хотел с тобой поговорить. — Вязников неожиданно понял, что не знает, какие слова должны пойти дальше. — Ты… Ты заметил, как Катька с Сергеем… Ну… Какие у них отношения?
— Отношения? — Огарев покрутил в руках бутылочку. — Вроде бы… серьезные
— Угу…
— По крайней мере портрет они что-то слишком долго рисуют. — Валера поискал в толпе сына, не зная, что Вязников в этот момент разыскивает среди танцующих дочь.
Отцы вместе пришли к выводу, что дети опять где-то уединились.
— Что, — усмехнулся Саша, — не принял бы мою дочь?
— Да ты в своем уме? — Валера даже поперхнулся. — Девка молодая, здоровая, умница. Точно знаем, что может ребенка выносить, а ты говоришь «не принял»! Ты вообще, дружище, в своем уме? Ты вообще представляешь, что сейчас с бабами творится? Рожать скоро некому будет!
— Ну, мало ли… — Вязников неожиданно почувствовал, что краснеет. То ли от смущения за свои слова, то ли из-за отцовской гордости.
— Мало, — очень серьезно ответил Огарев. Вместо ответа стакан Александра стукнулся о бутылочку Огарева.
— А знаешь, — вдруг сказал Валера, — я не буду с ним говорить.
— Ты о ком?
— О детях. Здесь нет никаких обстоятельств, которые могли бы помешать им. Их воспитание и образование как на ладони, финансовые возможности и мозги — все наружу. По идее, либо они сами разберутся, либо ничего у них не получится.
— Ну, не сложится… Сделают выводы. Поумнеют, — закончил за него Александр. — Тоже не беда.
Они снова замолчали. Огарев прислушивался к грохочущей музыке, а Вязников просто думал о чем-то своем.
— Саш, — как-то между прочим сказал Валера, — я хотел тебе заказать мой герб. Так сказать, Знак Дома Огаревых.
От этих слов он почему-то смутился.
Вязников молча кивнул, для него такое желание было естественным. Потом на ум пришла неожиданная мысль.
— А вот Катерина и наваяет! — заявил Александр. — Ты что-то конкретное хочешь?
— Абсолютно не имею никакого представления! — пожаловался Огарев. — Я сам не знаю, что я хочу. У сына, конечно, задумки наполеоновские, но, на мой взгляд, чем сдержаннее, тем лучше.
— Вот пускай они и нарисуют.
— Да уж… Если дело так дальше пойдет, они нам такого нарисуют!
Людской круговорот начал распадаться на отдельные парочки. Мимо пронеслась хохочущая Лида.
— Кстати, — поинтересовался Вязников, — а где Полина? Я ее вообще не видел давно.
Валера сморщился:
— Тут, понимаешь, сложное дело. У них с Игорем проблемы. Так что она не спустится. Чего, ты думаешь, Морозов накачивается?
— Ух ты… Плохо. Особенно в свете возникших заморочек неизвестно с кем.
Огарев кивнул.
Хоровод распадался. Молодежь устала. Юрий Павлович, в обнимку с сыном, ушел наверх. Видимо, укладывать набравшегося Игоря в постель. Тот что-то пытался объяснить отцу, махал руками. Морозов-старший согласно кивал.
Музыка изменила ритм. Сделалась медленной.
Танцующие разбились на парочки. Иногда на троечки. В последнее время идея любви втроем опять стала популярна. Новое, как всегда основательно забытое старое, бодро прокладывало себе дорогу через тернии «норм морали». Какие-то две девушки обступили паренька, норовя «утанцевать» его в наиболее темный уголок. Небольшая компания, человек шесть, устроилась в углу, заботливо притушила свет и достала карты. Видимо, предстояла игра в фанты. И скорее всего, на раздевание.
К Огареву незаметно подошла Лида, прижалась к плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41