..
- Зачем ты создал меня, человек?
- Хороший философский вопрос... - не сразу нашёлся мой друг, он ожидал от девушки какого-нибудь младенческого агуканья, но не такие проблемы, и сразу в лоб. - Если попытаться ответить покороче, то я взял на себя смелость напомнить гостям из далёкого космоса о красоте и любви. Вот ты и полетишь как первый секс-символ к ним на родину.
- Я знаю, что такое любовь и красота... - грациозно потянулась искусительница, а самый впечатлительный из экипажа от избытка чувств рухнул на пол. - Какая-то часть меня очень хорошо это помнит... Ночь, крыши, длинные серенады усатых самцов, увенчанных шрамами. Всепоглощающая дикая страсть в пылающей крови и кончиках холодных ногтей! Кто будет биться за право быть со мной?
- M-м... я - то уж точно нет. Вот эти трое, - указал Лев, - пожалуй, будут. Но, может быть, вы тут без меня решите все интимные вопросы посредством Высшего Разума?
- Решим, решим! - хрипло прозвучали голоса инопланетян. - Иди, человек, мы тут сами... мы вспомним... природа подскажет!
- А я напомню, мышки мои...
Оболенский понял, что душа блудливой кошки нашла себе самое подходящее вместилище, и если он не хочет быть втянутым ещё и в эту оргию, то надо линять, пока есть время.
- Ты - будешь лежать у моих ног! А ты - почёсывать меня за ухом! Ну а ты... иди сюда, повернись, отлично... Спой мне!
- Как скажешь, о... - От восхищения у всех троих перемкнуло телепатическую связь.
Девица на мгновение нахмурила лобик и поманила Оболенского:
- Человек, они не знают, как ко мне обращаться. Дай мне имя!
- Справедливо... - что-то прикинул в уме Лёвушка. - Есть несколько традиционных вариантов, например Ева?
- Нет.
- Ну и правильно, так ещё звали покойную супругу Гитлера... А если Венера или Афродита?
- Нет.
- Хм... вообще-то хорошие имена. Разве что одно какое-то болезненное, а другое чересчур эстрадное. Что же мне для тебя выбрать, аляпистая ты наша?
- Вот!
- Аляпис... Аляпка?! - от души поразился Лев, но девушка-кошка была довольна по уши. Удовлетворённый Оболенский не сразу сообразил, что его недвусмысленно подталкивают к выходу из лаборатории. Кажется, трое инопланетян и впрямь ощутили незнакомые доселе муки ревности. Ухмыляясь, Багдадский вор позволил сопроводить себя к так называемому выходу. В рифлёном полу открылся круглый люк, снизу ударило предзакатным отсветом и прохладой.
- Эй, Казаковы, а вы ничего не забыли? Я ведь не горный орёл и с такой высоты без парашюта сигать не намерен.
- Мы спустим тебя, - торопливо засуетились яйцеголовые.
- Как воду в унитазе?!
- Аллегория не ясна.
- Это шутка. Надеюсь, там, под нами, город?
- Да. Ты будешь доставлен на крышу одного из высотных зданий. Встань сюда. О результатах эксперимента мы сообщим...
Оболенский послушно шагнул на красную ступеньку, сверху вспыхнули огни, и всё его тело охватил знакомый холодок антигравитационного луча. Хотел было стырить пистолет-парализатор, но одежды нет, куда его сунешь?
Переноса он не почувствовал...
А что всё это время творилось в клинике, это, я вам скажу, в двух словах не описать. Машу Оболенскую срочно вызванивали и дома, и на работе. Из двух институтов были приглашены профессора, студенты-медики гурьбой лезли посмотреть на живое чудо. Относительно живое... То есть чудо на данный момент пребывало в состоянии медленного выхода из комы. Больной подавал большие надежды и уверенно шёл на поправку, вселяя в окружающих врачей уверенность в превосходстве отечественной медицины. И тут вдруг ни с того ни с сего - нате вам - здрасте! Выздоровливающий резко вернулся к исходному состоянию, прекратил отзываться на любые раздражители и, что хуже всего, - весь покрылся непонятными цветными пятнами. Да ещё такими яркими, словно беднягу вымазали финской краской "Тиккурилла"! Тело больного было чётко поделено на четыре цветовых зоны: голова и плечи - синие; грудь, живот и локти - красные; бёдра и кисти рук - жёлтые, а ноги - изумрудно-зелёные. Подобного регресса не знала даже мировая медицина... Предусмотрительные нянечки и медсестры помоложе внаглую фотографировались на фоне кровати с разноцветным Львом. С телевидения спешили корреспонденты, иностранные врачи срочно покупали билеты в Россию, но увы... примерно через час лафа кончилась. К больному настолько быстро вернулась естественная окраска, что у четверых доцентов буквально обвисли хвостики... Ярких люминесцентных пятен как не бывало! Прибывшие светила недоумённо пожимали плечами, разводили руками и глубокомысленно удалялись в курилку. Гипотез было много, однозначного ответа - ни одного. Оболенский вновь стал шевелить рукой и даже более активно поворачивать голову. Медики так и не пришли к более-менее логическому выводу, что это было. Но мне теперь абсолютно ясно, что в этом деле как-то замешаны инопланетяне. И Лев, лежащий в клинике, наверняка был просвечен теми же лампочками, что и его двойник в летающей тарелке. Хотя вот... был ли двойник? Как уже упоминалось в самом начале - это один из вопросов, так и по сей день оставшийся неразгаданным. Могла ли душа человека, лежащего в коме, путешествовать по параллельным мирам? Вполне! Но почему же тогда она не вселилась в кого-нибудь, а разгуливала в своём собственном теле Льва Оболенского?! Он же лежал в клинике! Ей-богу, если кто-нибудь из знатоков не раскроет эту загадку - в клинику попаду я сам. Просто от неудовлетворенного любопытства...
Наш герой пришёл в себя, потягиваясь на теплой, нагретой солнцем площадке среди оранжерей... эмирского гарема! Как только до него дошло, куда он опять влип, Лёва-джан молитвенно опустился на колени, проникновенно обращаясь к небесам:
- О, Аллах, всемилостивейший и всемогущий! Ни чего не скажу, удружил... Это ж такой подарок! Просто слов нет... но ты знал, ты зна-а-л! Большое тебе мусульманское сенкью! Не буду задерживать, ещё раз спа сибо, я пошёл...
* * *
Стеной тот город окружен,
И в нём имеют общих жен.
Почти В. Хлебников.
Почти "Хаджи - Тархан".
Вечера на Востоке короткие, муэдзины объявляют вечернюю молитву до заката солнца. В идеале таких молитв должно быть пять, но... Какой же бай позволит своим работникам "отдыхать" трижды в день, тратя драгоценное время на общение с Аллахом? Ни торговля, ни пахота, ни военная служба таких перерывов тоже не подразумевали, поэтому багдадцы ограничивались утренней и вечерней молитвами. Кто мог себе позволить пять - хвала Аллаху, а кто нет... В конце концов, важно не количество молитв, а их искренность! Голый Оболенский благодарил Всевышнего совершенно искренне, так что у него даже слезы на глазах выступили от религиозного экстаза. Не подумайте, что в свой прошлый визит в это благословенное место Лев стыдливо прикрывал глазки. Ничего подобного! Кроме рыжекудрой Ириды он присмотрел ещё не менее двенадцати роскошных тёлочек и был полон решимости разгуляться от души. То гостеприимное окошечко, в которое его "пригласили" в предыдущий раз, он нашёл довольно быстро и, свесившись с крыши, деликатно постучал в узорчатую раму. Удивлённая красотка, выглянувшая в окно, едва не взвизгнула от восторга, только подняв глаза. Лев сыто облизнулся и, целомудренно прикрываясь ладошкой, на одной руке попробовал соскользнуть вниз. Сверзился бы сразу... Увы, порок восторжествовал, любителя гаремов подхватили и утроенными усилиями втянули внутрь. Здесь наше повествование обрывается аж на целых три дня. Ибо о трёх днях, проведённых в эмирском гареме, мой друг не мог сообщить ничего вразумительного. Он только закатывал глаза, тихо вздыхал, и на лицо его набегала такая романтическая дымка, словно его только вчера выкинули из рая. Причём за неуспеваемость... Там было больше пятидесяти женщин, даже если выбирать через одну, то всё равно - как успеешь?! Теперь-то уж он точно знал, какие бывают гурии и на что они способны... Эмир в эти дни гарем не посещал, был занят на пирах, устраиваемых в честь избавления города от Багдадского вора. Евнухов девицы обводили вокруг пальца просто играючи. К особо верным и любящим жёнам Оболенский не совался, вполне довольствуясь молоденькими и особенно обделенными вниманием девчонками от восемнадцати до двадцати пяти. В общем и целом ему было так хорошо, что он даже ни разу не вспомнил о своих друзьях... А проблемы рухнули романтично, как снег на голову. Как-то утром Лев сибаритствовал, наслаждаясь тайским массажем и танцем живота, когда одна из прелестниц вбежала в комнату с воплем ужаса:
- О аллах, защити нас, сюда идёт эмир!
- Я занят... - отмахнулся Оболенский, ещё не до конца осознав размеры катастрофы, но девушки соображали быстрее...
- Сюда?!
- Сюда, сюда! Прямо сюда, в гарем!
- О глупая... В гарем - это одно, а прямо сюда - совсем другое, успокоили паникёршу подруги. - Что угодно нашему сиятельному мужу?
- Говорят, он удивлён тем, что уже три дня мы ничего не просим, не докучаем капризами и не стремимся даже выйти погулять по саду. Наш господин в хорошем расположении духа и хочет уделить внимание всем.
- Это правильно. - Встав, Лев подошёл к окну, аккуратно выглянув наружу. Bay! Да он сюда со всей стражей припёрся... Держу пари, рыбки мои, нас кто-то круто заложил!
- Это не я!
- И не я!
- Я тоже никому ничего не говорила! Все и так знают... - Повисшее молчание было тяжёлым, как чугун. Никто не понял, кто именно ляпнул последнюю фразу, но всем стало ясно, что визит эмира не случаен и ничего хорошего их не ждёт.
- Э-э... пожалуй, загостился я тут у вас, - поразмыслив, решил Оболенский, - Пора Ходжу навестить, Ахмеда проведать, к Джамиле в гости заглянуть...
- К какой такой Джамиле?! - мгновенно вскинулись девицы.
- Без комментариев! - цыкнул Лев. - Уважайте шариатское право мужчины на личную жизнь. Кого же я ещё позабыл? А, мой Рабинович! Мой верный ослик, чудо моё с раскидистыми ушами! Как же я по тебе соскучился...
В дверь без стука влетели ещё две красотки:
- Лёва-джан, беги! Наш муж и господин в гареме!
- Уже улетучиваюсь... но вот только куда?
- Ах, куда захочешь... главное, ненадолго!
Действительно, из здания особо не выскочишь, в коридоре увидят, на крыше заметят, иных вариантов практически нет. На этот раз Оболенский опередил девушек в плане принятия единственно верного решения:
- Женское платье пятидесятого размера, две подушки под грудь, косметику, духи и вуаль поплотнее - живо!
- Так ты остаёшься, о наше неутомимое счастье?! - восторженно взвизгнули девушки, Багдадский вор царственно кивнул:
- Только мне надо передать срочную записку на волю. Кто сумеет "перебросить" через забор?
- У Зухры и Фланмы есть знакомые стражники, они отнесут.
Записка Льва на куске белого шёлка сурьмой была предельно короткой: "Я - в гареме". Больше он не уместил - выводить пальцем арабскую вязь вообще чертовски трудно. Девочка с письмом умчалась прочь, при удачном исходе операции клочок ткани непременно должен был попасть в руки башмачника, а уж Ахмед поймёт от кого и найдёт способ предупредить Насреддина. Если, конечно, он уже вернулся от аль-Дюбины. А домулло, соответственно, из одной зависти не даст другу бесследно сгинуть в сладком плену эмирского гарема...
Сам Селим ибн Гарун аль-Рашид в это время со всей свитой, при полном параде, торжественно отпирал двери "женского общежития". На самом-то деле он действительно шёл с праздничным настроением и карманами, набитыми подарками. Эмиру не доложили, что в последние три дня со второго этажа здания стражники постоянно слышат подозрительный шум, более всего напоминающий крики страсти и стоны удовлетворённых женщин. Будучи людьми опытными, евнухи принимали эти доклады, но к правителю не обращались, понимая, что в отсутствие законного мужа у женщин могут быть "свои секреты". Однако последовавшие за этим жалобы от старших жён на "чужеродный запах мужского тела" и, главное, весомое улучшение аппетита молоденьких наложниц, уносящих еду целыми подносами, возбудили в хранителях гарема логичное недоумение. Посовещавшись, они толпой направились к правителю Багдада, деликатно поведав ему о необходимости навещать своих благоверных хотя бы иногда, ибо если "боевой конь долго томится без дела, то падает на колени"... Эмир опомнился, принял целебный отвар из секретного набора алтайских трав и выразил желание провести ночь вне мужской части дворца. О том, чтобы с ним отправились верные нукеры, благоразумные евнухи позаботились заранее. Они же и утвердили план встречи высокого гостя...
- О благочестивые дочери мусульман, радуйтесь - ваш муж стоит у входа! Надевайте лучшие одежды, доставайте дорогие украшения, берите индийские благовония, ибо сегодняшней ночью эмир может войти к каждой! Встречайте своего мужа и господина, согласно заповедям Аллаха, с кротостью и благоговением, с любовью и лаской, с уважением и почтением!
Не прошло и десяти минут, как дисциплинированные мусульманские женщины уже стояли в ряд соответственно возрасту и ранжиру. Сначала старшие жёны, потом любимые, затем фаворитки, наложницы, танцовщицы, певицы и просто "девушки приятные повсюду".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
- Зачем ты создал меня, человек?
- Хороший философский вопрос... - не сразу нашёлся мой друг, он ожидал от девушки какого-нибудь младенческого агуканья, но не такие проблемы, и сразу в лоб. - Если попытаться ответить покороче, то я взял на себя смелость напомнить гостям из далёкого космоса о красоте и любви. Вот ты и полетишь как первый секс-символ к ним на родину.
- Я знаю, что такое любовь и красота... - грациозно потянулась искусительница, а самый впечатлительный из экипажа от избытка чувств рухнул на пол. - Какая-то часть меня очень хорошо это помнит... Ночь, крыши, длинные серенады усатых самцов, увенчанных шрамами. Всепоглощающая дикая страсть в пылающей крови и кончиках холодных ногтей! Кто будет биться за право быть со мной?
- M-м... я - то уж точно нет. Вот эти трое, - указал Лев, - пожалуй, будут. Но, может быть, вы тут без меня решите все интимные вопросы посредством Высшего Разума?
- Решим, решим! - хрипло прозвучали голоса инопланетян. - Иди, человек, мы тут сами... мы вспомним... природа подскажет!
- А я напомню, мышки мои...
Оболенский понял, что душа блудливой кошки нашла себе самое подходящее вместилище, и если он не хочет быть втянутым ещё и в эту оргию, то надо линять, пока есть время.
- Ты - будешь лежать у моих ног! А ты - почёсывать меня за ухом! Ну а ты... иди сюда, повернись, отлично... Спой мне!
- Как скажешь, о... - От восхищения у всех троих перемкнуло телепатическую связь.
Девица на мгновение нахмурила лобик и поманила Оболенского:
- Человек, они не знают, как ко мне обращаться. Дай мне имя!
- Справедливо... - что-то прикинул в уме Лёвушка. - Есть несколько традиционных вариантов, например Ева?
- Нет.
- Ну и правильно, так ещё звали покойную супругу Гитлера... А если Венера или Афродита?
- Нет.
- Хм... вообще-то хорошие имена. Разве что одно какое-то болезненное, а другое чересчур эстрадное. Что же мне для тебя выбрать, аляпистая ты наша?
- Вот!
- Аляпис... Аляпка?! - от души поразился Лев, но девушка-кошка была довольна по уши. Удовлетворённый Оболенский не сразу сообразил, что его недвусмысленно подталкивают к выходу из лаборатории. Кажется, трое инопланетян и впрямь ощутили незнакомые доселе муки ревности. Ухмыляясь, Багдадский вор позволил сопроводить себя к так называемому выходу. В рифлёном полу открылся круглый люк, снизу ударило предзакатным отсветом и прохладой.
- Эй, Казаковы, а вы ничего не забыли? Я ведь не горный орёл и с такой высоты без парашюта сигать не намерен.
- Мы спустим тебя, - торопливо засуетились яйцеголовые.
- Как воду в унитазе?!
- Аллегория не ясна.
- Это шутка. Надеюсь, там, под нами, город?
- Да. Ты будешь доставлен на крышу одного из высотных зданий. Встань сюда. О результатах эксперимента мы сообщим...
Оболенский послушно шагнул на красную ступеньку, сверху вспыхнули огни, и всё его тело охватил знакомый холодок антигравитационного луча. Хотел было стырить пистолет-парализатор, но одежды нет, куда его сунешь?
Переноса он не почувствовал...
А что всё это время творилось в клинике, это, я вам скажу, в двух словах не описать. Машу Оболенскую срочно вызванивали и дома, и на работе. Из двух институтов были приглашены профессора, студенты-медики гурьбой лезли посмотреть на живое чудо. Относительно живое... То есть чудо на данный момент пребывало в состоянии медленного выхода из комы. Больной подавал большие надежды и уверенно шёл на поправку, вселяя в окружающих врачей уверенность в превосходстве отечественной медицины. И тут вдруг ни с того ни с сего - нате вам - здрасте! Выздоровливающий резко вернулся к исходному состоянию, прекратил отзываться на любые раздражители и, что хуже всего, - весь покрылся непонятными цветными пятнами. Да ещё такими яркими, словно беднягу вымазали финской краской "Тиккурилла"! Тело больного было чётко поделено на четыре цветовых зоны: голова и плечи - синие; грудь, живот и локти - красные; бёдра и кисти рук - жёлтые, а ноги - изумрудно-зелёные. Подобного регресса не знала даже мировая медицина... Предусмотрительные нянечки и медсестры помоложе внаглую фотографировались на фоне кровати с разноцветным Львом. С телевидения спешили корреспонденты, иностранные врачи срочно покупали билеты в Россию, но увы... примерно через час лафа кончилась. К больному настолько быстро вернулась естественная окраска, что у четверых доцентов буквально обвисли хвостики... Ярких люминесцентных пятен как не бывало! Прибывшие светила недоумённо пожимали плечами, разводили руками и глубокомысленно удалялись в курилку. Гипотез было много, однозначного ответа - ни одного. Оболенский вновь стал шевелить рукой и даже более активно поворачивать голову. Медики так и не пришли к более-менее логическому выводу, что это было. Но мне теперь абсолютно ясно, что в этом деле как-то замешаны инопланетяне. И Лев, лежащий в клинике, наверняка был просвечен теми же лампочками, что и его двойник в летающей тарелке. Хотя вот... был ли двойник? Как уже упоминалось в самом начале - это один из вопросов, так и по сей день оставшийся неразгаданным. Могла ли душа человека, лежащего в коме, путешествовать по параллельным мирам? Вполне! Но почему же тогда она не вселилась в кого-нибудь, а разгуливала в своём собственном теле Льва Оболенского?! Он же лежал в клинике! Ей-богу, если кто-нибудь из знатоков не раскроет эту загадку - в клинику попаду я сам. Просто от неудовлетворенного любопытства...
Наш герой пришёл в себя, потягиваясь на теплой, нагретой солнцем площадке среди оранжерей... эмирского гарема! Как только до него дошло, куда он опять влип, Лёва-джан молитвенно опустился на колени, проникновенно обращаясь к небесам:
- О, Аллах, всемилостивейший и всемогущий! Ни чего не скажу, удружил... Это ж такой подарок! Просто слов нет... но ты знал, ты зна-а-л! Большое тебе мусульманское сенкью! Не буду задерживать, ещё раз спа сибо, я пошёл...
* * *
Стеной тот город окружен,
И в нём имеют общих жен.
Почти В. Хлебников.
Почти "Хаджи - Тархан".
Вечера на Востоке короткие, муэдзины объявляют вечернюю молитву до заката солнца. В идеале таких молитв должно быть пять, но... Какой же бай позволит своим работникам "отдыхать" трижды в день, тратя драгоценное время на общение с Аллахом? Ни торговля, ни пахота, ни военная служба таких перерывов тоже не подразумевали, поэтому багдадцы ограничивались утренней и вечерней молитвами. Кто мог себе позволить пять - хвала Аллаху, а кто нет... В конце концов, важно не количество молитв, а их искренность! Голый Оболенский благодарил Всевышнего совершенно искренне, так что у него даже слезы на глазах выступили от религиозного экстаза. Не подумайте, что в свой прошлый визит в это благословенное место Лев стыдливо прикрывал глазки. Ничего подобного! Кроме рыжекудрой Ириды он присмотрел ещё не менее двенадцати роскошных тёлочек и был полон решимости разгуляться от души. То гостеприимное окошечко, в которое его "пригласили" в предыдущий раз, он нашёл довольно быстро и, свесившись с крыши, деликатно постучал в узорчатую раму. Удивлённая красотка, выглянувшая в окно, едва не взвизгнула от восторга, только подняв глаза. Лев сыто облизнулся и, целомудренно прикрываясь ладошкой, на одной руке попробовал соскользнуть вниз. Сверзился бы сразу... Увы, порок восторжествовал, любителя гаремов подхватили и утроенными усилиями втянули внутрь. Здесь наше повествование обрывается аж на целых три дня. Ибо о трёх днях, проведённых в эмирском гареме, мой друг не мог сообщить ничего вразумительного. Он только закатывал глаза, тихо вздыхал, и на лицо его набегала такая романтическая дымка, словно его только вчера выкинули из рая. Причём за неуспеваемость... Там было больше пятидесяти женщин, даже если выбирать через одну, то всё равно - как успеешь?! Теперь-то уж он точно знал, какие бывают гурии и на что они способны... Эмир в эти дни гарем не посещал, был занят на пирах, устраиваемых в честь избавления города от Багдадского вора. Евнухов девицы обводили вокруг пальца просто играючи. К особо верным и любящим жёнам Оболенский не совался, вполне довольствуясь молоденькими и особенно обделенными вниманием девчонками от восемнадцати до двадцати пяти. В общем и целом ему было так хорошо, что он даже ни разу не вспомнил о своих друзьях... А проблемы рухнули романтично, как снег на голову. Как-то утром Лев сибаритствовал, наслаждаясь тайским массажем и танцем живота, когда одна из прелестниц вбежала в комнату с воплем ужаса:
- О аллах, защити нас, сюда идёт эмир!
- Я занят... - отмахнулся Оболенский, ещё не до конца осознав размеры катастрофы, но девушки соображали быстрее...
- Сюда?!
- Сюда, сюда! Прямо сюда, в гарем!
- О глупая... В гарем - это одно, а прямо сюда - совсем другое, успокоили паникёршу подруги. - Что угодно нашему сиятельному мужу?
- Говорят, он удивлён тем, что уже три дня мы ничего не просим, не докучаем капризами и не стремимся даже выйти погулять по саду. Наш господин в хорошем расположении духа и хочет уделить внимание всем.
- Это правильно. - Встав, Лев подошёл к окну, аккуратно выглянув наружу. Bay! Да он сюда со всей стражей припёрся... Держу пари, рыбки мои, нас кто-то круто заложил!
- Это не я!
- И не я!
- Я тоже никому ничего не говорила! Все и так знают... - Повисшее молчание было тяжёлым, как чугун. Никто не понял, кто именно ляпнул последнюю фразу, но всем стало ясно, что визит эмира не случаен и ничего хорошего их не ждёт.
- Э-э... пожалуй, загостился я тут у вас, - поразмыслив, решил Оболенский, - Пора Ходжу навестить, Ахмеда проведать, к Джамиле в гости заглянуть...
- К какой такой Джамиле?! - мгновенно вскинулись девицы.
- Без комментариев! - цыкнул Лев. - Уважайте шариатское право мужчины на личную жизнь. Кого же я ещё позабыл? А, мой Рабинович! Мой верный ослик, чудо моё с раскидистыми ушами! Как же я по тебе соскучился...
В дверь без стука влетели ещё две красотки:
- Лёва-джан, беги! Наш муж и господин в гареме!
- Уже улетучиваюсь... но вот только куда?
- Ах, куда захочешь... главное, ненадолго!
Действительно, из здания особо не выскочишь, в коридоре увидят, на крыше заметят, иных вариантов практически нет. На этот раз Оболенский опередил девушек в плане принятия единственно верного решения:
- Женское платье пятидесятого размера, две подушки под грудь, косметику, духи и вуаль поплотнее - живо!
- Так ты остаёшься, о наше неутомимое счастье?! - восторженно взвизгнули девушки, Багдадский вор царственно кивнул:
- Только мне надо передать срочную записку на волю. Кто сумеет "перебросить" через забор?
- У Зухры и Фланмы есть знакомые стражники, они отнесут.
Записка Льва на куске белого шёлка сурьмой была предельно короткой: "Я - в гареме". Больше он не уместил - выводить пальцем арабскую вязь вообще чертовски трудно. Девочка с письмом умчалась прочь, при удачном исходе операции клочок ткани непременно должен был попасть в руки башмачника, а уж Ахмед поймёт от кого и найдёт способ предупредить Насреддина. Если, конечно, он уже вернулся от аль-Дюбины. А домулло, соответственно, из одной зависти не даст другу бесследно сгинуть в сладком плену эмирского гарема...
Сам Селим ибн Гарун аль-Рашид в это время со всей свитой, при полном параде, торжественно отпирал двери "женского общежития". На самом-то деле он действительно шёл с праздничным настроением и карманами, набитыми подарками. Эмиру не доложили, что в последние три дня со второго этажа здания стражники постоянно слышат подозрительный шум, более всего напоминающий крики страсти и стоны удовлетворённых женщин. Будучи людьми опытными, евнухи принимали эти доклады, но к правителю не обращались, понимая, что в отсутствие законного мужа у женщин могут быть "свои секреты". Однако последовавшие за этим жалобы от старших жён на "чужеродный запах мужского тела" и, главное, весомое улучшение аппетита молоденьких наложниц, уносящих еду целыми подносами, возбудили в хранителях гарема логичное недоумение. Посовещавшись, они толпой направились к правителю Багдада, деликатно поведав ему о необходимости навещать своих благоверных хотя бы иногда, ибо если "боевой конь долго томится без дела, то падает на колени"... Эмир опомнился, принял целебный отвар из секретного набора алтайских трав и выразил желание провести ночь вне мужской части дворца. О том, чтобы с ним отправились верные нукеры, благоразумные евнухи позаботились заранее. Они же и утвердили план встречи высокого гостя...
- О благочестивые дочери мусульман, радуйтесь - ваш муж стоит у входа! Надевайте лучшие одежды, доставайте дорогие украшения, берите индийские благовония, ибо сегодняшней ночью эмир может войти к каждой! Встречайте своего мужа и господина, согласно заповедям Аллаха, с кротостью и благоговением, с любовью и лаской, с уважением и почтением!
Не прошло и десяти минут, как дисциплинированные мусульманские женщины уже стояли в ряд соответственно возрасту и ранжиру. Сначала старшие жёны, потом любимые, затем фаворитки, наложницы, танцовщицы, певицы и просто "девушки приятные повсюду".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52