Так что в игре вполне могли участвовать сверхъестественные силы любого рода.
Впрочем, и без того одних смертных хватало, чтобы призадуматься. В это могли быть вовлечены и Джон Марконе, и чикагская полиция – а заодно и Интерпол, и ФБР. В принципе, когда нужно отыскать кого-либо, копы и без привлечения сверхъестественных сил справляются не так уж плохо. Так что имелись шансы, и немалые, что они в течение нескольких дней смогут найти похитителей и вернуть Плащаницу.
Я перевел взгляд с фотографий на деньги и живо представил себе, сколько счетов смогу оплатить с помощью этой славной толстой пачки. И – если мне повезет – отрабатывая эти деньги, я, возможно, сумею не вляпаться в неприятности. Нет, правда.
Я честно верил в это.
Я сунул деньги в карман. Потом забрал и фотографии.
– Как мне связаться с вами?
Отец Винсент написал номер на листке гостиничного блокнота и протянул мне.
– Вот. Пока я здесь, меня можно найти по этому номеру.
– Хорошо. Не могу обещать ничего конкретного, но посмотрю, что можно сделать.
Отец Винсент поднялся из-за стола.
– Спасибо, мистер Дрезден. Знаете, отец Фортхилл очень высоко отзывался о вас.
– Он молодчага, – согласился я, вставая.
– А теперь, с вашего позволения, у меня дела в городе.
– Не сомневаюсь. Вот моя карточка на случай, если я вам срочно понадоблюсь.
Я дал отцу Винсенту свою визитку, обменялся с ним рукопожатием и вышел. Вернувшись к машине, я первым делом развязал проволоку, открыл багажник и положил в него дробовик, вынув предварительно патрон из патронника и лишний раз проверив предохранитель. Потом достал из багажника деревянный стержень длиной дюймов в двадцать пять, покрытый резными рунами и прочими разными знаками, помогавший мне точнее концентрировать магию. Я снял пиджак, накрыл им ружье и достал из кармана серебряный браслет – цепочку из дюжины маленьких, выполненных в средневековом стиле щитов. Застегнув его на левом запястье, я надел на палец правой руки перстень, а магический жезл положил справа от водительского сиденья, рядом с ручником.
С учетом нового дела, сегодняшнего покушения и вызова Ортеги я постарался сделать все от меня зависящее, чтобы меня снова не застали врасплох.
Только после этого я повернул Жучка в сторону дома. Я арендую подвальное помещение в старом скрипучем многоквартирном доме. Я подъезжал уже за полночь, а с темного февральского неба падали редкие крупные снежные хлопья, таявшие, стоило им коснуться земли. Адреналиновый шторм, бушевавший в моих жилах после шоу Ларри Фаулера и последовавшего за ним покушения, стих, оставив за собой усталость, разбитость и тревогу. Я выбрался из машины с твердым намерением завалиться спать, а завтра встать пораньше и на свежую голову взяться за дело Винсента.
Внезапное ощущение какой-то ледяной, колючей энергии и шорох приглушенных шагов с лестницы, ведущей ко мне в подвал, заставили меня передумать.
Я выхватил жезл и активировал браслет-оберег на левой руке. Прежде чем я успел сделать шаг к лестнице, по ней выкатились наверх две фигуры, тяжело упали на покрытый инеем газон рядом со стоянкой и покатились по нему, сцепившись в борьбе. Секунд десять они катались по замерзшей траве, пока одной из фигур не удалось как следует лягнуть вторую ногой.
Соперник описал в воздухе двадцатифутовую дугу, со смачным стуком приземлился на гравийную дорожку, вскочил и пустился наутек.
Держа щит наготове, я шагнул к оставшемуся незнакомцу, пока тот не успел подняться на ноги. От заряда воли, посланного мною в жезл, руны на нем засветились зловещим багровым сиянием, а на кончике вспыхнул ослепительно яркий огонек. Я сделал шаг к незнакомцу и нацелил жезл ему в грудь.
– Одно движение – и от вас угольков не останется!
Багровый огонь жезла высветил женскую фигуру.
На ней были джинсы, черная кожаная куртка поверх белой футболки и перчатки. Длинные, черные как вороново крыло волосы подхватывались резинкой в хвост. Из-под длинных ресниц на меня глянули темные, бездонные глаза. На красивом лице играла чуть опасливая улыбка.
Мое сердце болезненно дернулось и словно замерло.
– Ну, – произнесла Сьюзен, переводя взгляд со светящегося жезла на мое лицо и обратно. – Хоть и говорят «из огня да в полымя», но это уже просто чушь какая-то выходит.
Глава четвертая
Сьюзен.
На добрых десять секунд мой мозг все равно что выключился, оставив меня стоять, тупо глядя сверху вниз на мою бывшую возлюбленную. До меня доносился аромат ее волос, ее духов, смешивавшийся с запахом кожи от ее новой куртки и еще одним, новым каким-то запахом – нового мыла, наверное. Темные глаза смотрели на меня неуверенно, тревожно. В уголке губ темнела царапина, на которой набухли капельки крови – в багровом свете моего жезла они казались черными.
– Гарри, – негромко произнесла Сьюзен. – Гарри. Ты меня пугаешь.
Я слегка очнулся и, опустив жезл, шагнул к ней.
– Блин-тарарам, Сьюзен! Ты цела?
Я протянул ей руку, и она, взявшись за нее, легко поднялась на ноги.
– Так, пара царапин и синяков, – сказала она. – Заживет.
– Кто это был?
Сьюзен посмотрела в ту сторону, куда убежал нападавший, и покачала головой.
– Кто-то из Красной Коллегии. Лица я не разглядела.
Я уставился на нее, разинув рот.
– Ты схватилась с вампиром? В одиночку?
Она просияла улыбкой – довольной, несмотря на усталость. Она так и не выпустила моей руки.
– У меня подготовка.
Я огляделся по сторонам, напрягая чувства в поисках малейшего следа той враждебной ледяной энергии, что сопутствует обычно Красным. Ничего.
– Ушел, – подтвердил я. – Да, что это мы топчемся здесь?
– Тогда зайдем?
Я почти кивнул, но вдруг застыл. В голове моей зародилось ужасное подозрение. Я отпустил ее руку и отступил на шаг.
Брови ее чуть сдвинулись.
– Гарри?
– Год у меня выдался нелегкий, – сказал я. – Я хочу поговорить, но войти я тебя не приглашаю.
Сьюзен поморщилась от досады и боли. Она сложила руки на животе и кивнула.
– Да нет, я все понимаю. Ты имеешь право быть осторожным.
Я отступил еще на шаг и начал спускаться к стальной двери в мою берлогу. Сьюзен шла в нескольких футах от меня, сбоку – так, чтобы я мог видеть ее. Я спустился по лестнице и отпер дверь. Потом усилием воли отключил на время защитные заклятия, наложенные на мое жилье, – этакий магический эквивалент охранной сигнализации и минного поля в одной упаковке.
Я вошел и покосился на канделябр со свечами у двери.
– Flicum bicus,– буркнул я, и крошечный поток энергии, покинув меня, воспламенил свечные фитили, залив комнату уютным неярким, приглушенно-оранжевым светом.
Мое жилище представляет собой подобие пещеры с двумя отделениями. В большем расположена моя гостиная. Почти все стены заняты книжными полками, а там, где их нет, я повесил пару-тройку гобеленов и самый что ни на есть подлинный плакат к премьере «Звездных Войн». Пол устлан коврами всех стилей – от индейских домотканых и до черного паласа с портретом Элвиса два на два фута. Подозреваю, что – как и в случае с Жучком – найдутся такие, которые назовут мое собрание ковров эклектикой. Мне плевать – мне главное, чтобы ходить не по холодному каменному полу.
С мебелью у меня та же история. Почти всю я купил подержанной. Ни один из предметов не подходит к остальным, зато на всех удобно сидеть или лежать, да и освещение не такое яркое, чтобы этот разнобой бросался в глаза. В небольшом алькове размещены раковина, ящик-ледник и печка для готовки. К одной из стен прилепился камин; дрова в нем прогорели, но я знал, что под слоем золы еще тлеют угли. Дверь напротив входа ведет в мою маленькую спальню и ванную. В общем, апартаменты не роскошные, но мне здесь уютно.
Я повернулся к Сьюзен, не убирая жезла. Сверхъестественные создания не могут без труда переступить порог жилища, если их только не пригласит один из тех, кто там законно проживает. Множество гадких тварей умеют прятаться под чужой внешностью, и я вполне мог допустить, что одна из них пытается подобраться ко мне, прикинувшись Сьюзен.
Короче, сверхъестественному созданию пришлось бы изрядно попотеть (если оно способно потеть, конечно), пытаясь переступить мой порог без приглашения. Если это не настоящая Сьюзен, а какой-нибудь мастер перевоплощения, или (Боже сохрани!) Сьюзен все-таки окончательно превратилась в вампира, войти ей не удастся. Если же настоящая Сьюзен – войдет без проблем. Ну, по крайней мере ничего страшного с ней порог не сделает. Куда больше вреда может наделать параноидальная подозрительность экс-бойфренда.
С другой стороны, как-никак шла война, и Сьюзен вряд ли обрадовало бы, если бы меня убили. Лучше уж быть параноиком, но живым.
Сьюзен не задержалась в дверях. Она шагнула внутрь, повернулась, чтобы запереть замок, и посмотрела на меня:
– Так сойдет?
Конечно, сошло. Облегчение, смешанное со внезапным взрывом эмоций, клокотало в моей крови. Это было все равно что после долгих дней страданий проснуться и понять, что боль исчезла. На место боли пришла пустота – и заполнять эту пустоту сразу же устремились другие чувства. Возбуждение – бурлящая взвинченность, как у подростка перед свиданием. Волна горячей, обжигающей радости, счастья…
И в тени этих эмоций не потерялось и несколько других, не столь светлых, но не менее заметных. Простое чувственное наслаждение от ее запаха, от вида ее лица, ее темных волос. Мне необходимо было осязать ее кожу, прижать ее к себе.
Не просто желание – жгучий голод. В ту минуту, когда она стояла передо мной, я жаждал ее – всю, без остатка, как жаждут пищу, или воду, или воздух, или что-то более важное. Я хотел сказать ей, дать ей знать, как много для меня значит то, что она здесь. Впрочем, я никогда не был силен в словах.
Когда Сьюзен повернулась от двери, я уже стоял вплотную к ней. Она негромко ахнула от неожиданности, но я привалился к ней, прижавшись плечами к плечам.
Я припал губами к ее губам, и губы ее оказались мягкими, сладкими, огненно-горячими. На мгновение она напряглась, потом с тихим вздохом обняла меня, ответив на поцелуй. Я ощущал ее всю – ее горячее, слишком горячее, сильное, мягкое тело. Голод мой крепчал, а вместе с ним и поцелуй; мой язык осторожно касался ее языка, дразня и лаская. Она отзывалась с той же страстью, негромко всхлипывая. Голова у меня начала немного кружиться, но хотя какая-то часть моего рассудка подавала тревожный сигнал, я только еще крепче прижимался к ней.
Моя рука скользнула по ее спине вниз, под куртку, под футболку, коснувшись горячей мягкой кожи наталии. Я с силой прижал ее к себе, и она с готовностью отозвалась, чуть приподняв ногу и охватив мое бедро. Дыхание ее было горячим, частым. Я скользнул губами к ее шее, пощекотал ее кожу языком, и она со стоном выгнулась, оголив живот еще сильнее. Я целовал ее в мочку уха, осторожно покусывая, и по телу ее каждый раз прокатывалась волна дрожи, а из горла вырывался чуть слышный, полный желания стон. Я снова впился в ее губы, и ее пальцы сжались в моих волосах, притягивая к себе.
Голова кружилась все сильнее. Какая-то трезвая мысль отчаянно пыталась достучаться до меня, и я бы с радостью прислушался к ней, но поцелуй лишал меня этой возможности. Желание и страсть полностью заглушили рассудок.
Внезапное пронзительное шипение заставило меня вздрогнуть и оторваться от Сьюзен. Я тряхнул головой и принялся лихорадочно оглядываться.
Мистер, мой бесхвостый, закаленный в драках кот (не иначе – пума) выгнул спину перед камином, уставив взгляд своих изумрудных глаз в Сьюзен. Веса в Мистере фунтов тридцать, а голос у тридцатифунтовой кошки может быть почти невыносимый.
Сьюзен вздрогнула и, прижав руку к груди, отвернула от меня лицо и мягко оттолкнула от себя. Губы мои горели от желания снова прижаться к ее рту, но я зажмурился и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь совладать с собой. Потом на шаг отступил от нее. Я всего-то хотел подбросить дров в огонь – в буквальном, не переносном смысле, – но комната пошла кругом, и все, что я смог сделать, – это рухнуть в ближайшее кресло.
Мистер прыгнул ко мне на колени – более резво, чем полагалось бы, – и, потершись мордой о мой живот, заурчал, как хороший дизель. Я с усилием поднял руку, чтобы погладить его, и минуты через две комната перестала вращаться.
– Что, черт подери, происходит? – пробормотал я. Сьюзен вышла из тени, пересекла комнату и, подойдя к камину, взяла кочергу. Она пошевелила угли так, чтобы они снова затеплились алым, и принялась подкладывать в камин дрова со старого жестяного подноса.
– Я ощутила… – произнесла она, помолчав немного. – Я чувствовала, как это действует на тебя. Это… – Она вздрогнула. – Это было приятно.
Еще как приятно! И было бы еще приятнее, когда бы вся эта одежда не мешала бы…
Впрочем, вслух я сказал только:
– Действует? Что?
Она оглянулась через плечо; выражения ее лица я не понял.
– Яд, – пояснила она негромко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Впрочем, и без того одних смертных хватало, чтобы призадуматься. В это могли быть вовлечены и Джон Марконе, и чикагская полиция – а заодно и Интерпол, и ФБР. В принципе, когда нужно отыскать кого-либо, копы и без привлечения сверхъестественных сил справляются не так уж плохо. Так что имелись шансы, и немалые, что они в течение нескольких дней смогут найти похитителей и вернуть Плащаницу.
Я перевел взгляд с фотографий на деньги и живо представил себе, сколько счетов смогу оплатить с помощью этой славной толстой пачки. И – если мне повезет – отрабатывая эти деньги, я, возможно, сумею не вляпаться в неприятности. Нет, правда.
Я честно верил в это.
Я сунул деньги в карман. Потом забрал и фотографии.
– Как мне связаться с вами?
Отец Винсент написал номер на листке гостиничного блокнота и протянул мне.
– Вот. Пока я здесь, меня можно найти по этому номеру.
– Хорошо. Не могу обещать ничего конкретного, но посмотрю, что можно сделать.
Отец Винсент поднялся из-за стола.
– Спасибо, мистер Дрезден. Знаете, отец Фортхилл очень высоко отзывался о вас.
– Он молодчага, – согласился я, вставая.
– А теперь, с вашего позволения, у меня дела в городе.
– Не сомневаюсь. Вот моя карточка на случай, если я вам срочно понадоблюсь.
Я дал отцу Винсенту свою визитку, обменялся с ним рукопожатием и вышел. Вернувшись к машине, я первым делом развязал проволоку, открыл багажник и положил в него дробовик, вынув предварительно патрон из патронника и лишний раз проверив предохранитель. Потом достал из багажника деревянный стержень длиной дюймов в двадцать пять, покрытый резными рунами и прочими разными знаками, помогавший мне точнее концентрировать магию. Я снял пиджак, накрыл им ружье и достал из кармана серебряный браслет – цепочку из дюжины маленьких, выполненных в средневековом стиле щитов. Застегнув его на левом запястье, я надел на палец правой руки перстень, а магический жезл положил справа от водительского сиденья, рядом с ручником.
С учетом нового дела, сегодняшнего покушения и вызова Ортеги я постарался сделать все от меня зависящее, чтобы меня снова не застали врасплох.
Только после этого я повернул Жучка в сторону дома. Я арендую подвальное помещение в старом скрипучем многоквартирном доме. Я подъезжал уже за полночь, а с темного февральского неба падали редкие крупные снежные хлопья, таявшие, стоило им коснуться земли. Адреналиновый шторм, бушевавший в моих жилах после шоу Ларри Фаулера и последовавшего за ним покушения, стих, оставив за собой усталость, разбитость и тревогу. Я выбрался из машины с твердым намерением завалиться спать, а завтра встать пораньше и на свежую голову взяться за дело Винсента.
Внезапное ощущение какой-то ледяной, колючей энергии и шорох приглушенных шагов с лестницы, ведущей ко мне в подвал, заставили меня передумать.
Я выхватил жезл и активировал браслет-оберег на левой руке. Прежде чем я успел сделать шаг к лестнице, по ней выкатились наверх две фигуры, тяжело упали на покрытый инеем газон рядом со стоянкой и покатились по нему, сцепившись в борьбе. Секунд десять они катались по замерзшей траве, пока одной из фигур не удалось как следует лягнуть вторую ногой.
Соперник описал в воздухе двадцатифутовую дугу, со смачным стуком приземлился на гравийную дорожку, вскочил и пустился наутек.
Держа щит наготове, я шагнул к оставшемуся незнакомцу, пока тот не успел подняться на ноги. От заряда воли, посланного мною в жезл, руны на нем засветились зловещим багровым сиянием, а на кончике вспыхнул ослепительно яркий огонек. Я сделал шаг к незнакомцу и нацелил жезл ему в грудь.
– Одно движение – и от вас угольков не останется!
Багровый огонь жезла высветил женскую фигуру.
На ней были джинсы, черная кожаная куртка поверх белой футболки и перчатки. Длинные, черные как вороново крыло волосы подхватывались резинкой в хвост. Из-под длинных ресниц на меня глянули темные, бездонные глаза. На красивом лице играла чуть опасливая улыбка.
Мое сердце болезненно дернулось и словно замерло.
– Ну, – произнесла Сьюзен, переводя взгляд со светящегося жезла на мое лицо и обратно. – Хоть и говорят «из огня да в полымя», но это уже просто чушь какая-то выходит.
Глава четвертая
Сьюзен.
На добрых десять секунд мой мозг все равно что выключился, оставив меня стоять, тупо глядя сверху вниз на мою бывшую возлюбленную. До меня доносился аромат ее волос, ее духов, смешивавшийся с запахом кожи от ее новой куртки и еще одним, новым каким-то запахом – нового мыла, наверное. Темные глаза смотрели на меня неуверенно, тревожно. В уголке губ темнела царапина, на которой набухли капельки крови – в багровом свете моего жезла они казались черными.
– Гарри, – негромко произнесла Сьюзен. – Гарри. Ты меня пугаешь.
Я слегка очнулся и, опустив жезл, шагнул к ней.
– Блин-тарарам, Сьюзен! Ты цела?
Я протянул ей руку, и она, взявшись за нее, легко поднялась на ноги.
– Так, пара царапин и синяков, – сказала она. – Заживет.
– Кто это был?
Сьюзен посмотрела в ту сторону, куда убежал нападавший, и покачала головой.
– Кто-то из Красной Коллегии. Лица я не разглядела.
Я уставился на нее, разинув рот.
– Ты схватилась с вампиром? В одиночку?
Она просияла улыбкой – довольной, несмотря на усталость. Она так и не выпустила моей руки.
– У меня подготовка.
Я огляделся по сторонам, напрягая чувства в поисках малейшего следа той враждебной ледяной энергии, что сопутствует обычно Красным. Ничего.
– Ушел, – подтвердил я. – Да, что это мы топчемся здесь?
– Тогда зайдем?
Я почти кивнул, но вдруг застыл. В голове моей зародилось ужасное подозрение. Я отпустил ее руку и отступил на шаг.
Брови ее чуть сдвинулись.
– Гарри?
– Год у меня выдался нелегкий, – сказал я. – Я хочу поговорить, но войти я тебя не приглашаю.
Сьюзен поморщилась от досады и боли. Она сложила руки на животе и кивнула.
– Да нет, я все понимаю. Ты имеешь право быть осторожным.
Я отступил еще на шаг и начал спускаться к стальной двери в мою берлогу. Сьюзен шла в нескольких футах от меня, сбоку – так, чтобы я мог видеть ее. Я спустился по лестнице и отпер дверь. Потом усилием воли отключил на время защитные заклятия, наложенные на мое жилье, – этакий магический эквивалент охранной сигнализации и минного поля в одной упаковке.
Я вошел и покосился на канделябр со свечами у двери.
– Flicum bicus,– буркнул я, и крошечный поток энергии, покинув меня, воспламенил свечные фитили, залив комнату уютным неярким, приглушенно-оранжевым светом.
Мое жилище представляет собой подобие пещеры с двумя отделениями. В большем расположена моя гостиная. Почти все стены заняты книжными полками, а там, где их нет, я повесил пару-тройку гобеленов и самый что ни на есть подлинный плакат к премьере «Звездных Войн». Пол устлан коврами всех стилей – от индейских домотканых и до черного паласа с портретом Элвиса два на два фута. Подозреваю, что – как и в случае с Жучком – найдутся такие, которые назовут мое собрание ковров эклектикой. Мне плевать – мне главное, чтобы ходить не по холодному каменному полу.
С мебелью у меня та же история. Почти всю я купил подержанной. Ни один из предметов не подходит к остальным, зато на всех удобно сидеть или лежать, да и освещение не такое яркое, чтобы этот разнобой бросался в глаза. В небольшом алькове размещены раковина, ящик-ледник и печка для готовки. К одной из стен прилепился камин; дрова в нем прогорели, но я знал, что под слоем золы еще тлеют угли. Дверь напротив входа ведет в мою маленькую спальню и ванную. В общем, апартаменты не роскошные, но мне здесь уютно.
Я повернулся к Сьюзен, не убирая жезла. Сверхъестественные создания не могут без труда переступить порог жилища, если их только не пригласит один из тех, кто там законно проживает. Множество гадких тварей умеют прятаться под чужой внешностью, и я вполне мог допустить, что одна из них пытается подобраться ко мне, прикинувшись Сьюзен.
Короче, сверхъестественному созданию пришлось бы изрядно попотеть (если оно способно потеть, конечно), пытаясь переступить мой порог без приглашения. Если это не настоящая Сьюзен, а какой-нибудь мастер перевоплощения, или (Боже сохрани!) Сьюзен все-таки окончательно превратилась в вампира, войти ей не удастся. Если же настоящая Сьюзен – войдет без проблем. Ну, по крайней мере ничего страшного с ней порог не сделает. Куда больше вреда может наделать параноидальная подозрительность экс-бойфренда.
С другой стороны, как-никак шла война, и Сьюзен вряд ли обрадовало бы, если бы меня убили. Лучше уж быть параноиком, но живым.
Сьюзен не задержалась в дверях. Она шагнула внутрь, повернулась, чтобы запереть замок, и посмотрела на меня:
– Так сойдет?
Конечно, сошло. Облегчение, смешанное со внезапным взрывом эмоций, клокотало в моей крови. Это было все равно что после долгих дней страданий проснуться и понять, что боль исчезла. На место боли пришла пустота – и заполнять эту пустоту сразу же устремились другие чувства. Возбуждение – бурлящая взвинченность, как у подростка перед свиданием. Волна горячей, обжигающей радости, счастья…
И в тени этих эмоций не потерялось и несколько других, не столь светлых, но не менее заметных. Простое чувственное наслаждение от ее запаха, от вида ее лица, ее темных волос. Мне необходимо было осязать ее кожу, прижать ее к себе.
Не просто желание – жгучий голод. В ту минуту, когда она стояла передо мной, я жаждал ее – всю, без остатка, как жаждут пищу, или воду, или воздух, или что-то более важное. Я хотел сказать ей, дать ей знать, как много для меня значит то, что она здесь. Впрочем, я никогда не был силен в словах.
Когда Сьюзен повернулась от двери, я уже стоял вплотную к ней. Она негромко ахнула от неожиданности, но я привалился к ней, прижавшись плечами к плечам.
Я припал губами к ее губам, и губы ее оказались мягкими, сладкими, огненно-горячими. На мгновение она напряглась, потом с тихим вздохом обняла меня, ответив на поцелуй. Я ощущал ее всю – ее горячее, слишком горячее, сильное, мягкое тело. Голод мой крепчал, а вместе с ним и поцелуй; мой язык осторожно касался ее языка, дразня и лаская. Она отзывалась с той же страстью, негромко всхлипывая. Голова у меня начала немного кружиться, но хотя какая-то часть моего рассудка подавала тревожный сигнал, я только еще крепче прижимался к ней.
Моя рука скользнула по ее спине вниз, под куртку, под футболку, коснувшись горячей мягкой кожи наталии. Я с силой прижал ее к себе, и она с готовностью отозвалась, чуть приподняв ногу и охватив мое бедро. Дыхание ее было горячим, частым. Я скользнул губами к ее шее, пощекотал ее кожу языком, и она со стоном выгнулась, оголив живот еще сильнее. Я целовал ее в мочку уха, осторожно покусывая, и по телу ее каждый раз прокатывалась волна дрожи, а из горла вырывался чуть слышный, полный желания стон. Я снова впился в ее губы, и ее пальцы сжались в моих волосах, притягивая к себе.
Голова кружилась все сильнее. Какая-то трезвая мысль отчаянно пыталась достучаться до меня, и я бы с радостью прислушался к ней, но поцелуй лишал меня этой возможности. Желание и страсть полностью заглушили рассудок.
Внезапное пронзительное шипение заставило меня вздрогнуть и оторваться от Сьюзен. Я тряхнул головой и принялся лихорадочно оглядываться.
Мистер, мой бесхвостый, закаленный в драках кот (не иначе – пума) выгнул спину перед камином, уставив взгляд своих изумрудных глаз в Сьюзен. Веса в Мистере фунтов тридцать, а голос у тридцатифунтовой кошки может быть почти невыносимый.
Сьюзен вздрогнула и, прижав руку к груди, отвернула от меня лицо и мягко оттолкнула от себя. Губы мои горели от желания снова прижаться к ее рту, но я зажмурился и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь совладать с собой. Потом на шаг отступил от нее. Я всего-то хотел подбросить дров в огонь – в буквальном, не переносном смысле, – но комната пошла кругом, и все, что я смог сделать, – это рухнуть в ближайшее кресло.
Мистер прыгнул ко мне на колени – более резво, чем полагалось бы, – и, потершись мордой о мой живот, заурчал, как хороший дизель. Я с усилием поднял руку, чтобы погладить его, и минуты через две комната перестала вращаться.
– Что, черт подери, происходит? – пробормотал я. Сьюзен вышла из тени, пересекла комнату и, подойдя к камину, взяла кочергу. Она пошевелила угли так, чтобы они снова затеплились алым, и принялась подкладывать в камин дрова со старого жестяного подноса.
– Я ощутила… – произнесла она, помолчав немного. – Я чувствовала, как это действует на тебя. Это… – Она вздрогнула. – Это было приятно.
Еще как приятно! И было бы еще приятнее, когда бы вся эта одежда не мешала бы…
Впрочем, вслух я сказал только:
– Действует? Что?
Она оглянулась через плечо; выражения ее лица я не понял.
– Яд, – пояснила она негромко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49