А его туфли при каждом шаге поскрипывали…
Хью отчаянно пытался придумать что-нибудь спасительное, но не мог. Доктор произносил слова медленно, размеренно, мягким, успокоительным тоном, делая до странности правильные логические ударения. Очевидно, пытался выманить убийцу на свет божий… В тот момент его вполне можно было сравнить с человеком, который старается достать очень нужную ему вещь из осиного гнезда. А дом, казалось, продолжал прислушиваться. Если убийца все еще здесь, он наверняка слышал, как его слово за словом лишали последней надежды незаметно скрыться с места преступления, а каждый удар трости доктора об пол, очевидно, звучал для него как очередной гвоздь, забиваемый в…
Честно говоря, если Хью чего-то и ожидал, то прежде всего получить пулю! Поскольку совершенно не верил, что вооруженный снайпер может вот так взять и сдаться. Без борьбы… Но тем не менее, хоть и обреченно, следовал за доктором Феллом.
— Скажите, доктор, а вы уверены, что будете в состоянии доказать вашу версию? — на ходу спросил он. — Уверены, что убийце нет смысла даже пытаться не признать свою очевидную вину?
— Нет, не уверен. Совершенно не уверен. — Доктор, не останавливаясь, сделал шаг внутрь кабинета, немного там постоял, вглядываясь в темноту, затем поднял правую руку и щелкнул выключателем.
Кабинет выглядел точно так же, как и раньше, — вот только тело убитого Деппинга унесли. Яркий свет низко свисающей с потолка лампы оставлял большую часть комнаты в тени, однако все равно было видно, что все стулья стояли на своих местах, а накрытый салфеткой обеденный поднос по-прежнему красовался на боковом столике вместе с вазой, из которой выглядывали уже увядшие розы…
Доктор Фелл внимательно огляделся вокруг. Дверь на балкон с ее стеклянным верхом была по-прежнему плотно закрыта. Какое-то время он стоял совсем неподвижно, будто задумавшись. Затем медленно подошел к одному из окон.
— Да они здесь, — сказал он. — Инспектор Мерч и его люди. Видите свет фонариков вон там, внизу, среди деревьев. Видите? У одного из них в руках, кажется, очень мощный мотоциклетный фонарь. Да, похоже, эту часть парка они уже полностью прочесали, но убийцу так и не нашли и теперь возвращаются сюда…
Все, больше сдерживаться Хью Донован уже был просто не в состоянии! Он резко повернулся к доктору и чуть ли не закричал:
— Ради всего святого, доктор, вы обязаны, просто обязаны немедленно, не сходя с места, сказать мне — кто это? Кто…
За окнами неожиданно мелькнул луч белого света, и почти одновременно снизу донеслось чье-то громкое восклицание, за которым последовали не менее громкие крики и топот множества ног…
Доктор Фелл неторопливо повернулся к закрытой двери и концом трости ткнул в ее верхнюю стеклянную часть.
— Друг мой, вам лучше войти внутрь, — мягко произнес он. — Все закончено. Они вас заметили.
Ручка двери медленно начала поворачиваться, затем, как бы в нерешительности, остановилась. В верхней части двери чуть звякнуло стекло, и через него прямо на них уставилось длинное пистолетное дуло, однако это не заставило доктора Фелла даже пошевелиться. Он просто стоял на месте, глядя на чей-то расплывчатый силуэт за стеклом…
— На вашем месте я бы даже не пытался, — мягко посоветовал он. — Надеюсь, вы в курсе дела, что пока у вас еще остается шанс остаться в живых. Ведь после того громкого дела Эдит Томпсон все пришли к молчаливому соглашению, что женщин вешать будут только при возникновении особо отягчающих обстоятельств. Коих в вашем деле, насколько мне известно, пока еще нет.
После этих доброжелательных слов стальное дуло, чуть неуверенно покачавшись, резко опустилось вниз, будто державшая его рука вдруг ослабла. Дверь дрогнула, сначала только слегка подалась вперед, затем широко открылась.
Она была очень бледна. Настолько бледна, что плотно сжатые губы на ее лице по контрасту казались чуть ли не синими. А ведь буквально совсем недавно ее широко расставленные голубые глаза казались весьма решительными, не как сейчас… полными страха и смертельного отчаяния. Лицо же стало вдруг каким-то старым-престарым, подбородок заметно дрожал…
— Ладно, сдаюсь. Ваша взяла, — тихо произнесла Бетти Деппинг.
Пистолет системы «Маузер» выпал из ее руки в желтой резиновой перчатке и с громким стуком упал на пол. Доктор Фелл, проявив совершенно неожиданную для его возраста и комплекции проворность, подскочил к ней и успел вовремя подхватить потерявшую сознание девушку на руки…
Глава 19
Вполне вероятная история
Эта история, судя по всему, рассказывалась, пересказывалась и повторялась уже далеко не один раз. Причем наверняка в самых различных — вполне вероятных, маловероятных и даже невероятных — версиях. Ее неоднократно, широко обсуждая, публиковали в популярных изданиях, резко осуждали в женских журналах, упоминали в проповедях, молитвах и, само собой разумеется, передавали в сплетнях всех мастей и видов. Бетти Деппинг — девушка, настоящее имя которой было совсем не Бетти Деппинг и которая не состояла ни в каком в родстве с убитым ею человеком, — сама поведала миру эту весьма печальную историю всего за неделю до того, как добровольно приняла смертельный яд в знаменитой бристольской тюрьме Хорфилд. Очевидно, именно поэтому доктор Фелл до сих пор продолжает категорически настаивать, что это дело было, увы, далеко не самым лучшим…
— В этом-то, собственно, и заключалась вся его суть, — обычно говорил он. — В том, что девушка была не его дочерью, а любовницей. В течение тех двух лет, которые он провел в Америке. Именно в этом кроется объяснение, о котором я более-менее отчетливо начал догадываться только ближе к концу всей совсем не веселой истории. Причем учтите: на основании уже имевшихся у нас свидетельств можно было бы с самого начала без особого труда вычислить ее в качестве возможного убийцы, но мотивы… меня поставили в тупик ее возможные мотивы!…
Сейчас же у нас имеется практически готовый ответ, судя по всему достаточно адекватно отвечающий как характеру самого старины Деппинга, так и ее собственному. Видите ли, она оказалась чуть ли не единственной на всем белом свете женщиной, которой не на словах, а на деле удалось не только привлечь, но и все это время удерживать его абсолютное внимание и привязанность. Когда же Деппингу со временем окончательно надоело убийствами и прочими уголовными деяниями делать грязные деньги в Соединенных Штатах и он твердо решил бросить это занятие, переехав в Англию и начав там новую жизнь в качестве совершенно нового человека, то, естественно, взял с собой и эту очень близкую ему девушку. Кстати, именно она и была той самой «дамой с великосветскими манерами», о которой, если помните, в свое время упоминал Спинелли…
Полагаю, кое-что в ее чистосердечном признании можно, как принято говорить, прочитать между строк. По ее словам, первоначально в планы Деппинга входило — конечно, после того, как ему удастся утвердить себя в новой стране в качестве вполне интеллигентного и законопослушного гражданина, — представить ее всем как свою законную жену, однако всему этому, как нередко бывает, помешала нелепейшая случайность. Она говорит, что в своем безудержном стремлении достичь желаемой респектабельности Деппинг просто-напросто чересчур перестарался. Когда он почти заканчивал подготовку необходимых финансовых документов для покупки своей доли акций в той самой издательской фирме, при этом даже не упоминая о своих «домашних» делах, их с Бетти совершенно случайно увидел в лондонском отеле Дж.Р.Берк (помните, когда она представлялась нам его дочерью, то тоже рассказала нам нечто подобное). Тогда, сильно смутившийся от столь неожиданной встречи и испугавшись, что его совместное проживание в отеле вместе с молодой красивой девушкой без обручального кольца на пальце (да еще в столь критический момент) может серьезно повлиять на его репутацию, Деппинг растерянно пробормотал что-то о своей дочери. Ну а впоследствии у него уже не было иного выхода, кроме как придерживаться этой совершенно неудобной, но, к сожалению, единственно возможной в тех условиях версии. В силу чего, во избежание какого-либо скандала, девушке, само собой разумеется, пришлось временно проживать за границей. Ведь если бы они продолжали жить в одном доме, то рано или поздно их чувства наверняка возобладали бы над здравым смыслом, и тогда… тогда на это вполне могли обратить внимание другие. Ну, скажем, слуги… Размеры разразившегося общественного скандала в таком случае было бы трудно даже предугадать. Представляете: «отец» заставляет собственную «дочь» заниматься с ним любовью?! Да по сравнению с этим все его остальные преступления показались бы не более чем невинными детскими забавами…
Это, как я уже говорил, ее версия. С ней, конечно же, вполне можно и согласиться, однако, как мне представляется, Деппинг был слишком осторожен и достаточно дальновиден, чтобы позволить простой случайности, такой, как, скажем, неожиданная встреча в отеле, заставить его тупо следовать идиотской и, главное, потенциально еще более опасной линии поведения. По-моему, Деппинг специально поставил девушку в такое положение, чтобы поскорее избавиться от ее постоянного присутствия и иметь совершенно необременительную возможность время от времени, правда не слишком часто, забывать о своей роли «добропорядочного сельского джентльмена» и наносить ей чисто любовные визиты в другом городе другой страны. Отсюда и квартирка в Париже, предполагаемая дама-компаньон (которой, само собой разумеется, никогда и в помине не было), ну и, конечно, вся эта трогательная история о ее прошлой жизни. Судя по всему, Деппинг на самом деле искренне верил в свою способность полностью вжиться в свой новый образ «добропорядочного сельского джентльмена» И при этом не видел особой необходимости убирать ее из своей жизни. Ему казалось, его план безупречен. Он ведь на самом деле уже полюбил тихие, полные внутреннего благородства научные занятия, мечтал о будущих свершениях, а ее нынешнее положение в качестве любовницы, живущей в близкой, но другой стране, позволяло ему видеться с ней, когда ему было угодно, и заниматься своими делами без каких-либо помех или претензий с ее стороны. Собственно, в этом-то и заключался настоящий, истинный характер старины Деппинга…
Впрочем, довольно скоро новая жизнь ему, как того и следовало ожидать, тоже изрядно поднадоела. Возможно, по той простой причине, что окружавшее его общество сделало ее для него достаточно, мягко говоря, неудобной! Его там откровенно недолюбливали, не принимали в свой круг, к нему не относились как к своему и, значит, фактически лишали его ощущения собственной власти и всесилия, к которым он не только сильно привык — буквально «сросся» за последние годы жизни в Америке. Более того, ему все время давали понять, что его терпят только из-за значимости и прибыльности его законного издательского бизнеса. Вот откуда вспышки его необузданного гнева и регулярные запои!…
Дело дошло до того, что он, в конце концов, решил на все плюнуть, уехать из страны и в очередной раз начать новую жизнь среди новых людей. Будет по-прежнему поддерживать определенный уровень респектабельности и возьмет девушку с собой в качестве либо «законной жены», либо «многолетней любовницы». Но тут все его вроде бы безукоризненно продуманные планы оказались полностью разрушенными в результате двух совершенно неожиданных осложнений: на его горизонте внезапно появился Спинелли, а девушка «безумно и вполне искренне» (во всяком случае, как она сама утверждала) влюбилась в Морли Стэндиша…
Настоятельно рекомендую вам внимательно ознакомиться с ее исповедью. Забавный, должен заметить, документ, забавный. Эдакая гремучая смесь ненавязчивой искренности, откровенного цинизма, юной наивности, довольно взрослой зрелости, махровой лживости и просто потрясающих всплесков дичайшей риторики! В течение всего периода их близких отношений с Деппингом она ухитрилась практически одновременно испытать по отношению к нему острые чувства ненависти, любви, презрения и восхищения. К этому можно без сомнения добавить ее потрясающее умение искусно скрывать отсутствие какого-либо образования и прекрасный вкус, которого совершенно не было у Деппинга…
Время от времени ему все-таки приходилось приглашать ее провести неделю-другую в Лондоне и, естественно, в поместье «Гранже», где все без исключения относились к ней (к ней, а не к Нику Деппингу) весьма благосклонно и где довольно скоро в нее влюбился Морли Стэндиш. По ее словам, она тоже «влюбилась в него без памяти». Я до сих пор помню один из пассажей ее признания: «С ним было очень удобно. Именно такой мне и был нужен, с которым по-настоящему спокойно и комфортабельно, с которым не приходится „уживаться“, как лед и пламя».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Хью отчаянно пытался придумать что-нибудь спасительное, но не мог. Доктор произносил слова медленно, размеренно, мягким, успокоительным тоном, делая до странности правильные логические ударения. Очевидно, пытался выманить убийцу на свет божий… В тот момент его вполне можно было сравнить с человеком, который старается достать очень нужную ему вещь из осиного гнезда. А дом, казалось, продолжал прислушиваться. Если убийца все еще здесь, он наверняка слышал, как его слово за словом лишали последней надежды незаметно скрыться с места преступления, а каждый удар трости доктора об пол, очевидно, звучал для него как очередной гвоздь, забиваемый в…
Честно говоря, если Хью чего-то и ожидал, то прежде всего получить пулю! Поскольку совершенно не верил, что вооруженный снайпер может вот так взять и сдаться. Без борьбы… Но тем не менее, хоть и обреченно, следовал за доктором Феллом.
— Скажите, доктор, а вы уверены, что будете в состоянии доказать вашу версию? — на ходу спросил он. — Уверены, что убийце нет смысла даже пытаться не признать свою очевидную вину?
— Нет, не уверен. Совершенно не уверен. — Доктор, не останавливаясь, сделал шаг внутрь кабинета, немного там постоял, вглядываясь в темноту, затем поднял правую руку и щелкнул выключателем.
Кабинет выглядел точно так же, как и раньше, — вот только тело убитого Деппинга унесли. Яркий свет низко свисающей с потолка лампы оставлял большую часть комнаты в тени, однако все равно было видно, что все стулья стояли на своих местах, а накрытый салфеткой обеденный поднос по-прежнему красовался на боковом столике вместе с вазой, из которой выглядывали уже увядшие розы…
Доктор Фелл внимательно огляделся вокруг. Дверь на балкон с ее стеклянным верхом была по-прежнему плотно закрыта. Какое-то время он стоял совсем неподвижно, будто задумавшись. Затем медленно подошел к одному из окон.
— Да они здесь, — сказал он. — Инспектор Мерч и его люди. Видите свет фонариков вон там, внизу, среди деревьев. Видите? У одного из них в руках, кажется, очень мощный мотоциклетный фонарь. Да, похоже, эту часть парка они уже полностью прочесали, но убийцу так и не нашли и теперь возвращаются сюда…
Все, больше сдерживаться Хью Донован уже был просто не в состоянии! Он резко повернулся к доктору и чуть ли не закричал:
— Ради всего святого, доктор, вы обязаны, просто обязаны немедленно, не сходя с места, сказать мне — кто это? Кто…
За окнами неожиданно мелькнул луч белого света, и почти одновременно снизу донеслось чье-то громкое восклицание, за которым последовали не менее громкие крики и топот множества ног…
Доктор Фелл неторопливо повернулся к закрытой двери и концом трости ткнул в ее верхнюю стеклянную часть.
— Друг мой, вам лучше войти внутрь, — мягко произнес он. — Все закончено. Они вас заметили.
Ручка двери медленно начала поворачиваться, затем, как бы в нерешительности, остановилась. В верхней части двери чуть звякнуло стекло, и через него прямо на них уставилось длинное пистолетное дуло, однако это не заставило доктора Фелла даже пошевелиться. Он просто стоял на месте, глядя на чей-то расплывчатый силуэт за стеклом…
— На вашем месте я бы даже не пытался, — мягко посоветовал он. — Надеюсь, вы в курсе дела, что пока у вас еще остается шанс остаться в живых. Ведь после того громкого дела Эдит Томпсон все пришли к молчаливому соглашению, что женщин вешать будут только при возникновении особо отягчающих обстоятельств. Коих в вашем деле, насколько мне известно, пока еще нет.
После этих доброжелательных слов стальное дуло, чуть неуверенно покачавшись, резко опустилось вниз, будто державшая его рука вдруг ослабла. Дверь дрогнула, сначала только слегка подалась вперед, затем широко открылась.
Она была очень бледна. Настолько бледна, что плотно сжатые губы на ее лице по контрасту казались чуть ли не синими. А ведь буквально совсем недавно ее широко расставленные голубые глаза казались весьма решительными, не как сейчас… полными страха и смертельного отчаяния. Лицо же стало вдруг каким-то старым-престарым, подбородок заметно дрожал…
— Ладно, сдаюсь. Ваша взяла, — тихо произнесла Бетти Деппинг.
Пистолет системы «Маузер» выпал из ее руки в желтой резиновой перчатке и с громким стуком упал на пол. Доктор Фелл, проявив совершенно неожиданную для его возраста и комплекции проворность, подскочил к ней и успел вовремя подхватить потерявшую сознание девушку на руки…
Глава 19
Вполне вероятная история
Эта история, судя по всему, рассказывалась, пересказывалась и повторялась уже далеко не один раз. Причем наверняка в самых различных — вполне вероятных, маловероятных и даже невероятных — версиях. Ее неоднократно, широко обсуждая, публиковали в популярных изданиях, резко осуждали в женских журналах, упоминали в проповедях, молитвах и, само собой разумеется, передавали в сплетнях всех мастей и видов. Бетти Деппинг — девушка, настоящее имя которой было совсем не Бетти Деппинг и которая не состояла ни в каком в родстве с убитым ею человеком, — сама поведала миру эту весьма печальную историю всего за неделю до того, как добровольно приняла смертельный яд в знаменитой бристольской тюрьме Хорфилд. Очевидно, именно поэтому доктор Фелл до сих пор продолжает категорически настаивать, что это дело было, увы, далеко не самым лучшим…
— В этом-то, собственно, и заключалась вся его суть, — обычно говорил он. — В том, что девушка была не его дочерью, а любовницей. В течение тех двух лет, которые он провел в Америке. Именно в этом кроется объяснение, о котором я более-менее отчетливо начал догадываться только ближе к концу всей совсем не веселой истории. Причем учтите: на основании уже имевшихся у нас свидетельств можно было бы с самого начала без особого труда вычислить ее в качестве возможного убийцы, но мотивы… меня поставили в тупик ее возможные мотивы!…
Сейчас же у нас имеется практически готовый ответ, судя по всему достаточно адекватно отвечающий как характеру самого старины Деппинга, так и ее собственному. Видите ли, она оказалась чуть ли не единственной на всем белом свете женщиной, которой не на словах, а на деле удалось не только привлечь, но и все это время удерживать его абсолютное внимание и привязанность. Когда же Деппингу со временем окончательно надоело убийствами и прочими уголовными деяниями делать грязные деньги в Соединенных Штатах и он твердо решил бросить это занятие, переехав в Англию и начав там новую жизнь в качестве совершенно нового человека, то, естественно, взял с собой и эту очень близкую ему девушку. Кстати, именно она и была той самой «дамой с великосветскими манерами», о которой, если помните, в свое время упоминал Спинелли…
Полагаю, кое-что в ее чистосердечном признании можно, как принято говорить, прочитать между строк. По ее словам, первоначально в планы Деппинга входило — конечно, после того, как ему удастся утвердить себя в новой стране в качестве вполне интеллигентного и законопослушного гражданина, — представить ее всем как свою законную жену, однако всему этому, как нередко бывает, помешала нелепейшая случайность. Она говорит, что в своем безудержном стремлении достичь желаемой респектабельности Деппинг просто-напросто чересчур перестарался. Когда он почти заканчивал подготовку необходимых финансовых документов для покупки своей доли акций в той самой издательской фирме, при этом даже не упоминая о своих «домашних» делах, их с Бетти совершенно случайно увидел в лондонском отеле Дж.Р.Берк (помните, когда она представлялась нам его дочерью, то тоже рассказала нам нечто подобное). Тогда, сильно смутившийся от столь неожиданной встречи и испугавшись, что его совместное проживание в отеле вместе с молодой красивой девушкой без обручального кольца на пальце (да еще в столь критический момент) может серьезно повлиять на его репутацию, Деппинг растерянно пробормотал что-то о своей дочери. Ну а впоследствии у него уже не было иного выхода, кроме как придерживаться этой совершенно неудобной, но, к сожалению, единственно возможной в тех условиях версии. В силу чего, во избежание какого-либо скандала, девушке, само собой разумеется, пришлось временно проживать за границей. Ведь если бы они продолжали жить в одном доме, то рано или поздно их чувства наверняка возобладали бы над здравым смыслом, и тогда… тогда на это вполне могли обратить внимание другие. Ну, скажем, слуги… Размеры разразившегося общественного скандала в таком случае было бы трудно даже предугадать. Представляете: «отец» заставляет собственную «дочь» заниматься с ним любовью?! Да по сравнению с этим все его остальные преступления показались бы не более чем невинными детскими забавами…
Это, как я уже говорил, ее версия. С ней, конечно же, вполне можно и согласиться, однако, как мне представляется, Деппинг был слишком осторожен и достаточно дальновиден, чтобы позволить простой случайности, такой, как, скажем, неожиданная встреча в отеле, заставить его тупо следовать идиотской и, главное, потенциально еще более опасной линии поведения. По-моему, Деппинг специально поставил девушку в такое положение, чтобы поскорее избавиться от ее постоянного присутствия и иметь совершенно необременительную возможность время от времени, правда не слишком часто, забывать о своей роли «добропорядочного сельского джентльмена» и наносить ей чисто любовные визиты в другом городе другой страны. Отсюда и квартирка в Париже, предполагаемая дама-компаньон (которой, само собой разумеется, никогда и в помине не было), ну и, конечно, вся эта трогательная история о ее прошлой жизни. Судя по всему, Деппинг на самом деле искренне верил в свою способность полностью вжиться в свой новый образ «добропорядочного сельского джентльмена» И при этом не видел особой необходимости убирать ее из своей жизни. Ему казалось, его план безупречен. Он ведь на самом деле уже полюбил тихие, полные внутреннего благородства научные занятия, мечтал о будущих свершениях, а ее нынешнее положение в качестве любовницы, живущей в близкой, но другой стране, позволяло ему видеться с ней, когда ему было угодно, и заниматься своими делами без каких-либо помех или претензий с ее стороны. Собственно, в этом-то и заключался настоящий, истинный характер старины Деппинга…
Впрочем, довольно скоро новая жизнь ему, как того и следовало ожидать, тоже изрядно поднадоела. Возможно, по той простой причине, что окружавшее его общество сделало ее для него достаточно, мягко говоря, неудобной! Его там откровенно недолюбливали, не принимали в свой круг, к нему не относились как к своему и, значит, фактически лишали его ощущения собственной власти и всесилия, к которым он не только сильно привык — буквально «сросся» за последние годы жизни в Америке. Более того, ему все время давали понять, что его терпят только из-за значимости и прибыльности его законного издательского бизнеса. Вот откуда вспышки его необузданного гнева и регулярные запои!…
Дело дошло до того, что он, в конце концов, решил на все плюнуть, уехать из страны и в очередной раз начать новую жизнь среди новых людей. Будет по-прежнему поддерживать определенный уровень респектабельности и возьмет девушку с собой в качестве либо «законной жены», либо «многолетней любовницы». Но тут все его вроде бы безукоризненно продуманные планы оказались полностью разрушенными в результате двух совершенно неожиданных осложнений: на его горизонте внезапно появился Спинелли, а девушка «безумно и вполне искренне» (во всяком случае, как она сама утверждала) влюбилась в Морли Стэндиша…
Настоятельно рекомендую вам внимательно ознакомиться с ее исповедью. Забавный, должен заметить, документ, забавный. Эдакая гремучая смесь ненавязчивой искренности, откровенного цинизма, юной наивности, довольно взрослой зрелости, махровой лживости и просто потрясающих всплесков дичайшей риторики! В течение всего периода их близких отношений с Деппингом она ухитрилась практически одновременно испытать по отношению к нему острые чувства ненависти, любви, презрения и восхищения. К этому можно без сомнения добавить ее потрясающее умение искусно скрывать отсутствие какого-либо образования и прекрасный вкус, которого совершенно не было у Деппинга…
Время от времени ему все-таки приходилось приглашать ее провести неделю-другую в Лондоне и, естественно, в поместье «Гранже», где все без исключения относились к ней (к ней, а не к Нику Деппингу) весьма благосклонно и где довольно скоро в нее влюбился Морли Стэндиш. По ее словам, она тоже «влюбилась в него без памяти». Я до сих пор помню один из пассажей ее признания: «С ним было очень удобно. Именно такой мне и был нужен, с которым по-настоящему спокойно и комфортабельно, с которым не приходится „уживаться“, как лед и пламя».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43