Цветовая гамма варьировалась от простых темных тонов до, в общем-то, аляповатых красок. На окнах и на двойных дверях в дальнем конце комнаты висели тяжелые темно-коричневые портьеры. Были включены все настенные лампы под желтыми стеклянными колпачками, равно как и большой стеклянный канделябр на каминной полке. В комнате висели сизые облачка табачного дыма. Доктор Фелл сидел, широко расставив толстые ноги, положив свисающие подбородки на воротник, и вроде бы рассеянно вычерчивал какие-то замысловатые фигурки на листке бумаги. Инспектор Мерч, разложив перед собой множество каких-то документов, раскачивался взад-вперед, время от времени дергая себя за усы. Его бледно-голубые глаза выглядели сердитыми и… до крайности озадаченными. Похоже, он только что закончил излагать свои соображения или замечания улыбающемуся джентльмену, который, развалясь на диване недалеко от стола, говорил:
— …И, уверен, вы поймете те трудности, как этического, так и юридического характера, с которыми мне приходится сталкиваться. Вы ведь вполне разумный человек, мистер Мерч. Мы все здесь, надеюсь, вполне разумные люди. Хм…
Негромкий, но настойчивый и не терпящий возражений стук в дверь перебил его. Он тут же замолчал и повернул голову, чтобы посмотреть, кто это осмелился… В библиотеку друг за другом вошли его преподобие епископ Донован и его сын Хью.
Доктор Фелл оторвался от своего замысловатого рисунка, поднял глаза и приветственно махнул им рукой:
— Ах, это вы… Заходите, заходите! Присаживайтесь, пожалуйста… Познакомьтесь. Это мистер Лангдон. Нам очень нужна ваша помощь.
Мистер Тезеус Лангдон являл собой тот тип неизменно улыбающихся и вроде бы полностью открытых джентльменов с предельно вежливыми манерами и почти профессиональным умением сохранять самообладание в любых обстоятельствах, которые, как правило, производят впечатление поистине неотразимой искренности и почти дружеского радушия. Своими тихими, проникающими внутрь голосами и мягкими, обволакивающими манерами они практически всегда внушают невероятное доверие, вызывая невольное желание им «исповедаться». Они могут говорить о погоде, которая была в прошлое воскресенье, так, будто на самом деле речь идет о серьезнейших международных секретах! Хотя в смысле внешности мистер Лангдон отнюдь не был склонен к какой-либо величественности: розовое, несколько шершавое лицо, редкие темные волосы, зачесанные с низкого лба назад, глаза как у вечно настороженной собаки и большой рот… Тем не менее, когда епископ и Хью вошли, он сначала не без элегантности и внутреннего достоинства откинулся на спинку дивана, мягким, почти незаметным жестом сложив прекрасно ухоженные руки на коленях — на его хорошо пошитых полосатых брюках не было ни единой морщинки, а его воротничок-стойка со скошенными концами выглядел безупречно, даже несмотря на жаркую погоду, — а затем, после того как доктор Фелл представил их друг Другу, встал и по очереди вежливо поклонился сначала отцу, а потом сыну.
— Площадь Грей-Инн, 37, — торжественно, будто сочиняя эпиграмму, произнес мистер Лангдон. — К вашим услугам, джентльмены! — Тут же снова сел на диван и продолжил хорошо поставленным голосом: — Как я только что говорил в отношении этого чудовищного преступления, остается только надеяться, инспектор, вы полностью поймете мои трудности. Думаю, мне даже не надо говорить, что вся, абсолютно вся информация, которой я обладаю, само собой, полностью в вашем распоряжении. Однако, как верно подметил инспектор Берк, мистер Деппинг, то есть покойный мистер Деппинг, был очень скрытным человеком. Уверяю вас, на редкость скрытным человеком. Самой настоящей улиткой в раковине.
Инспектор Мерч бросил на него сердитый взгляд:
— Хорошо, хорошо, давайте дальше. Значит, вы не отрицаете, что являетесь адвокатом и покойного мистера Деппинга, и Луиса Спинелли?
— Простите, мистера Стюарта Траверса, а не Луиса Спинелли.
— Вот как? А мне сказали, его имя Спинелли…
— Насколько мне известно, мистер Мерч — а я, уверяю вас, никогда в таких вещах не ошибаюсь, — моего клиента зовут мистер Стюарт Траверс, — с невозмутимой улыбкой поправил его Лангдон. — Надеюсь, сэр, вы не будете против этого возражать?
— Но Спинелли сам сказал нам…
Тут доктор Фелл предупреждающе промычал что-то нечленораздельное, но сигнал опасности был тут же понят. Инспектор Мерч понимающе кивнул, откинулся на спинку стула и замолчал. Какое-то время доктор молча сидел, постукивая карандашом по обложке лежавшего перед ним блокнота и не отводя от него, казалось, застывшего взгляда. Затем, наконец, оторвал от него глаза и поднял их вверх.
— Мистер Лангдон, будет куда лучше, если мы еще раз пройдем все с самого начала. Итак, нам известно, что не далее как сегодня днем вам позвонил этот Спинелли, или, как вы утверждаете, мистер Траверс. То, что вы ему посоветовали делать, в данный момент не имеет особого значения, поэтому давайте-ка вернемся к нашему Деппингу. Итак, вы сообщили нам, — он вытянул вперед мясистые пальцы и начал их по очереди загибать, — что были его официальным адвокатом по меньшей мере последние пять лет; что ничего о нем не знаете, кроме того, что он был британским подданным, который несколько лет провел в Соединенных Штатах Америки; что он не сделал никакого завещания, но при этом оставляет в законное наследство поместье, которое стоит около пятидесяти тысяч фунтов стерлингов…
— Да, да, но, к глубочайшему сожалению, оно сильно обесценилось, — вставил Лангдон, с сочувственной улыбкой покачивая головой. — Очень, очень сильно обесценилось.
— Что ж, бывает, бывает. И, тем не менее, скажите, как, собственно, мистер Деппинг нашел вас?
— Думаю, меня ему рекомендовали.
— Рекомендовали, говорите? — Доктор Фелл задумчиво подергал себя за кончики усов. — Случайно, не те же самые лица, которые рекомендовали вас мистеру Спинелли?
— Затрудняюсь ответить…
— А знаете, мистер Лангдон, — после очередной паузы и методического постукивания карандашом по блокноту пробурчал доктор Фелл, — забавная получается история с информацией, которую вы нам сообщили по собственной воле. Итак, судя по вашим собственным словам, Деппинг все пять лет никогда ничего вам о себе не говорил, а две недели тому назад он вдруг пришел к вам в офис и рассказал несколько вещей в высшей степени личного, конфиденциального характера… Кажется, именно это вы сообщили инспектору Мерчу, так ведь?
Если до этого Лангдон невозмутимо сидел, откинувшись на спинку дивана, механически улыбаясь, то и дело с удовольствием трогая пальцами безукоризненно отутюженную складку своих брюк и всем своим видом изображая вежливое внимание — вот только глаза оставались практически безучастными, равнодушными и… все время блуждали по сторонам, — то теперь он вдруг уставился прямо на доктора Фелла. Его невзрачные брови вопросительно поднялись. Создавалось невольное впечатление, будто приятное удовлетворение от чрезвычайно искусной сделки вдруг полностью и окончательно испарилось.
— Совершенно верно, — с готовностью подтвердил он. — Может быть, от меня… э-э-э… может быть, вы хотите, чтобы я еще раз повторил мое заявление для этих джентльменов? В таком случае…
— Лангдон, — неожиданно и довольно резко перебил его доктор. Даже, похоже, сознательно, не употребив вроде бы обязательную в таких случаях приставку «мистер». — Почему вы, черт побери, так хотите, чтобы все, буквально все его слышали? — Он всего лишь чуть-чуть повысил голос, однако впечатление было такое, будто в комнате прозвучали громкие раскаты, эхом отозвавшиеся вокруг! На лице этого, казалось бы, вечно сонного, медлительного, ни на что не обращающего внимания толстяка появилось выражение, заставившее Лангдона тут же, немедленно сменить свою маску. Впрочем, доктор сказал не более чем следующее: — Ладно, ладно, не утруждайтесь. Чего уж там! Я сам его повторю. В общих чертах вот что вам тогда сказал Деппинг: «Мне смертельно надоела такая жизнь, поэтому я в самое ближайшее время собираюсь уехать… Возможно, отправлюсь попутешествовать по миру. Более того, не один, а… со спутницей».
— Да, да, именно так, — улыбнувшись, подтвердил Лангдон. — Вот только для большей точности следовало бы добавить, что под «спутницей» он имел в виду одну леди. Леди отсюда, из этих краев, из вашего милого сельского сообщества. Во всяком случае, так он мне тогда сказал.
Хью Донован пристально посмотрел на инспектора, затем перевел вопрошающий взгляд на отца. Инспектор Мерч с плохо скрываемым раздражением что-то сердито бормотал себе под нос — глаза полузакрыты, кончики усов недовольно шевелятся… Епископ сидел с неестественно выпрямленной спиной, все мышцы его лица были напряжены так, будто он нетерпеливо ожидал, что вот-вот ему на ум придет какая-то на редкость интересная мысль… Каждый из собравшихся, похоже, тоже думал только о чем-то своем. Затем громкий голос инспектора Мерча нарушил слишком уж затянувшееся молчание.
— Не верю! Не верю, и все тут! Так что помогите мне, сэр, — обратился он к доктору.
При этих словах Лангдон немедленно повернулся к инспектору. Улыбку будто стерли с его лица.
— Ну будет, вам, будет, друг мой. Это уже, слишком, вы же сами знаете… Вообще-то мне всегда казалось, что слова достопочтенного человека будет более чем достаточно. У вас есть какая-либо причина сомневаться в этом?… Нет?… Так я и думал. Благодарю вас. — И он снова обезоруживающе улыбнулся.
— Значит, он на самом деле сказал вам все это, так? — не обращая никакого внимания на его слова, подсказал ему доктор Фелл.
— Кстати, несколько слов о деле, о котором инспектор Мерч упоминал некоторое время тому назад. Да, да, о тех самых вдохновенных письмах, которыми мистер Деппинг и мистер Дж.Р.Берк частенько обменивались друг с другом. — Лангдон кивком указал на разбросанные по столу бумаги. — Которые инспектор обнаружил в деловых записях покойного. Дело в том, что в свое время мистер Деппинг вложил в издательское предприятие мистера Берка довольно крупные средства. Когда же он принял окончательное решение покинуть Англию, то, естественно, пожелал вернуть их. В высшей степени неожиданный и, мягко говоря, необычный поступок, но ведь не следует забывать: мистер Деппинг никогда не был, что называется, по-настоящему деловым человеком. Вы ведь слышали слова, произнесенные мистером Берком совсем недавно: «Допустить такое в настоящее время было бы в высшей степени неудобно, если не сказать — вообще невозможно, особенно в такие короткие сроки». Кроме того, как я уже упоминал ранее, само по себе такое капиталовложение было просто прекрасным, уж поверьте.
— И что же он решил делать?
— А знаете, все, как ни странно, разрешилось само собой и самым лучшим образом. Просто мистер Деппинг согласился все оставить как есть… По правде говоря, он являл собой, если мне будет позволительно так сказать, странное сочетание мудрости и безответственности.
Доктор Фелл шумно откинулся на спинку стула и бесцеремонным тоном спросил:
— Мистер Лангдон, скажите, у вас есть хоть какое-нибудь объяснение его внезапной смерти?
— Его внезапной смерти? Нет. К сожалению, нет. Могу только сказать, что все это ужасно, просто ужасно. У меня не хватает слов, чтобы выразить мои чувства. Это ужасно! Кроме того… — Глаза адвоката снова заметно сузились, а голос стал обволакивающим, уводящим куда-то в сторону, сбивающим с толку. — И, кроме того, надеюсь, вы вряд ли ожидаете, что я соглашусь высказать свое мнение — не важно, профессиональное или даже сугубо личное — до того, как мне представится возможность посоветоваться с моим вторым клиентом мистером Траверсом.
— Что ж, — произнес доктор Фелл, не без труда вставая со стула. — Что ж, вполне резонно, вполне… Инспектор, не затруднитесь, пожалуйста, пригласить сюда Луиса Спинелли.
Последовало долгое молчание. Этого Лангдон явно не ожидал. Одна из его тщательно ухоженных рук медленно поднялась к верхней губе, задумчиво коснулась ее; он сидел прямо и неподвижно, однако глаза… его глаза неотрывно следовали за инспектором Мерчем, когда тот подошел сначала к камину, затем к окну, просунул голову сквозь шторы и негромко произнес несколько слов кому-то снаружи.
— Да, кстати, — заметил доктор Фелл. — Вам, думаю, будет совсем небезынтересно узнать, что Спинелли выражает полнейшую готовность сообщить нам все, что знает. Кроме того, кажется, его не очень-то удовлетворяют ваши юридические консультации, мистер Лангдон. Совершенно не удовлетворяют. В обмен на определенные услуги…
Инспектор Мерч отступил в сторону. В комнату в сопровождении констебля вошел Спинелли и первым делом невозмутимо осмотрелся вокруг. Это был неимоверно худой, жилистый человек с непропорционально широким лицом, слабовольным подбородком и манерами, претендующими на уверенность и непринужденность… Хью Доновану с первого же взгляда стало ясно, почему довольно туманные описания этого человека всегда включали в себя такое определение, как «кричащая одежда», хотя, строго говоря, оно было совершенно ошибочно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— …И, уверен, вы поймете те трудности, как этического, так и юридического характера, с которыми мне приходится сталкиваться. Вы ведь вполне разумный человек, мистер Мерч. Мы все здесь, надеюсь, вполне разумные люди. Хм…
Негромкий, но настойчивый и не терпящий возражений стук в дверь перебил его. Он тут же замолчал и повернул голову, чтобы посмотреть, кто это осмелился… В библиотеку друг за другом вошли его преподобие епископ Донован и его сын Хью.
Доктор Фелл оторвался от своего замысловатого рисунка, поднял глаза и приветственно махнул им рукой:
— Ах, это вы… Заходите, заходите! Присаживайтесь, пожалуйста… Познакомьтесь. Это мистер Лангдон. Нам очень нужна ваша помощь.
Мистер Тезеус Лангдон являл собой тот тип неизменно улыбающихся и вроде бы полностью открытых джентльменов с предельно вежливыми манерами и почти профессиональным умением сохранять самообладание в любых обстоятельствах, которые, как правило, производят впечатление поистине неотразимой искренности и почти дружеского радушия. Своими тихими, проникающими внутрь голосами и мягкими, обволакивающими манерами они практически всегда внушают невероятное доверие, вызывая невольное желание им «исповедаться». Они могут говорить о погоде, которая была в прошлое воскресенье, так, будто на самом деле речь идет о серьезнейших международных секретах! Хотя в смысле внешности мистер Лангдон отнюдь не был склонен к какой-либо величественности: розовое, несколько шершавое лицо, редкие темные волосы, зачесанные с низкого лба назад, глаза как у вечно настороженной собаки и большой рот… Тем не менее, когда епископ и Хью вошли, он сначала не без элегантности и внутреннего достоинства откинулся на спинку дивана, мягким, почти незаметным жестом сложив прекрасно ухоженные руки на коленях — на его хорошо пошитых полосатых брюках не было ни единой морщинки, а его воротничок-стойка со скошенными концами выглядел безупречно, даже несмотря на жаркую погоду, — а затем, после того как доктор Фелл представил их друг Другу, встал и по очереди вежливо поклонился сначала отцу, а потом сыну.
— Площадь Грей-Инн, 37, — торжественно, будто сочиняя эпиграмму, произнес мистер Лангдон. — К вашим услугам, джентльмены! — Тут же снова сел на диван и продолжил хорошо поставленным голосом: — Как я только что говорил в отношении этого чудовищного преступления, остается только надеяться, инспектор, вы полностью поймете мои трудности. Думаю, мне даже не надо говорить, что вся, абсолютно вся информация, которой я обладаю, само собой, полностью в вашем распоряжении. Однако, как верно подметил инспектор Берк, мистер Деппинг, то есть покойный мистер Деппинг, был очень скрытным человеком. Уверяю вас, на редкость скрытным человеком. Самой настоящей улиткой в раковине.
Инспектор Мерч бросил на него сердитый взгляд:
— Хорошо, хорошо, давайте дальше. Значит, вы не отрицаете, что являетесь адвокатом и покойного мистера Деппинга, и Луиса Спинелли?
— Простите, мистера Стюарта Траверса, а не Луиса Спинелли.
— Вот как? А мне сказали, его имя Спинелли…
— Насколько мне известно, мистер Мерч — а я, уверяю вас, никогда в таких вещах не ошибаюсь, — моего клиента зовут мистер Стюарт Траверс, — с невозмутимой улыбкой поправил его Лангдон. — Надеюсь, сэр, вы не будете против этого возражать?
— Но Спинелли сам сказал нам…
Тут доктор Фелл предупреждающе промычал что-то нечленораздельное, но сигнал опасности был тут же понят. Инспектор Мерч понимающе кивнул, откинулся на спинку стула и замолчал. Какое-то время доктор молча сидел, постукивая карандашом по обложке лежавшего перед ним блокнота и не отводя от него, казалось, застывшего взгляда. Затем, наконец, оторвал от него глаза и поднял их вверх.
— Мистер Лангдон, будет куда лучше, если мы еще раз пройдем все с самого начала. Итак, нам известно, что не далее как сегодня днем вам позвонил этот Спинелли, или, как вы утверждаете, мистер Траверс. То, что вы ему посоветовали делать, в данный момент не имеет особого значения, поэтому давайте-ка вернемся к нашему Деппингу. Итак, вы сообщили нам, — он вытянул вперед мясистые пальцы и начал их по очереди загибать, — что были его официальным адвокатом по меньшей мере последние пять лет; что ничего о нем не знаете, кроме того, что он был британским подданным, который несколько лет провел в Соединенных Штатах Америки; что он не сделал никакого завещания, но при этом оставляет в законное наследство поместье, которое стоит около пятидесяти тысяч фунтов стерлингов…
— Да, да, но, к глубочайшему сожалению, оно сильно обесценилось, — вставил Лангдон, с сочувственной улыбкой покачивая головой. — Очень, очень сильно обесценилось.
— Что ж, бывает, бывает. И, тем не менее, скажите, как, собственно, мистер Деппинг нашел вас?
— Думаю, меня ему рекомендовали.
— Рекомендовали, говорите? — Доктор Фелл задумчиво подергал себя за кончики усов. — Случайно, не те же самые лица, которые рекомендовали вас мистеру Спинелли?
— Затрудняюсь ответить…
— А знаете, мистер Лангдон, — после очередной паузы и методического постукивания карандашом по блокноту пробурчал доктор Фелл, — забавная получается история с информацией, которую вы нам сообщили по собственной воле. Итак, судя по вашим собственным словам, Деппинг все пять лет никогда ничего вам о себе не говорил, а две недели тому назад он вдруг пришел к вам в офис и рассказал несколько вещей в высшей степени личного, конфиденциального характера… Кажется, именно это вы сообщили инспектору Мерчу, так ведь?
Если до этого Лангдон невозмутимо сидел, откинувшись на спинку дивана, механически улыбаясь, то и дело с удовольствием трогая пальцами безукоризненно отутюженную складку своих брюк и всем своим видом изображая вежливое внимание — вот только глаза оставались практически безучастными, равнодушными и… все время блуждали по сторонам, — то теперь он вдруг уставился прямо на доктора Фелла. Его невзрачные брови вопросительно поднялись. Создавалось невольное впечатление, будто приятное удовлетворение от чрезвычайно искусной сделки вдруг полностью и окончательно испарилось.
— Совершенно верно, — с готовностью подтвердил он. — Может быть, от меня… э-э-э… может быть, вы хотите, чтобы я еще раз повторил мое заявление для этих джентльменов? В таком случае…
— Лангдон, — неожиданно и довольно резко перебил его доктор. Даже, похоже, сознательно, не употребив вроде бы обязательную в таких случаях приставку «мистер». — Почему вы, черт побери, так хотите, чтобы все, буквально все его слышали? — Он всего лишь чуть-чуть повысил голос, однако впечатление было такое, будто в комнате прозвучали громкие раскаты, эхом отозвавшиеся вокруг! На лице этого, казалось бы, вечно сонного, медлительного, ни на что не обращающего внимания толстяка появилось выражение, заставившее Лангдона тут же, немедленно сменить свою маску. Впрочем, доктор сказал не более чем следующее: — Ладно, ладно, не утруждайтесь. Чего уж там! Я сам его повторю. В общих чертах вот что вам тогда сказал Деппинг: «Мне смертельно надоела такая жизнь, поэтому я в самое ближайшее время собираюсь уехать… Возможно, отправлюсь попутешествовать по миру. Более того, не один, а… со спутницей».
— Да, да, именно так, — улыбнувшись, подтвердил Лангдон. — Вот только для большей точности следовало бы добавить, что под «спутницей» он имел в виду одну леди. Леди отсюда, из этих краев, из вашего милого сельского сообщества. Во всяком случае, так он мне тогда сказал.
Хью Донован пристально посмотрел на инспектора, затем перевел вопрошающий взгляд на отца. Инспектор Мерч с плохо скрываемым раздражением что-то сердито бормотал себе под нос — глаза полузакрыты, кончики усов недовольно шевелятся… Епископ сидел с неестественно выпрямленной спиной, все мышцы его лица были напряжены так, будто он нетерпеливо ожидал, что вот-вот ему на ум придет какая-то на редкость интересная мысль… Каждый из собравшихся, похоже, тоже думал только о чем-то своем. Затем громкий голос инспектора Мерча нарушил слишком уж затянувшееся молчание.
— Не верю! Не верю, и все тут! Так что помогите мне, сэр, — обратился он к доктору.
При этих словах Лангдон немедленно повернулся к инспектору. Улыбку будто стерли с его лица.
— Ну будет, вам, будет, друг мой. Это уже, слишком, вы же сами знаете… Вообще-то мне всегда казалось, что слова достопочтенного человека будет более чем достаточно. У вас есть какая-либо причина сомневаться в этом?… Нет?… Так я и думал. Благодарю вас. — И он снова обезоруживающе улыбнулся.
— Значит, он на самом деле сказал вам все это, так? — не обращая никакого внимания на его слова, подсказал ему доктор Фелл.
— Кстати, несколько слов о деле, о котором инспектор Мерч упоминал некоторое время тому назад. Да, да, о тех самых вдохновенных письмах, которыми мистер Деппинг и мистер Дж.Р.Берк частенько обменивались друг с другом. — Лангдон кивком указал на разбросанные по столу бумаги. — Которые инспектор обнаружил в деловых записях покойного. Дело в том, что в свое время мистер Деппинг вложил в издательское предприятие мистера Берка довольно крупные средства. Когда же он принял окончательное решение покинуть Англию, то, естественно, пожелал вернуть их. В высшей степени неожиданный и, мягко говоря, необычный поступок, но ведь не следует забывать: мистер Деппинг никогда не был, что называется, по-настоящему деловым человеком. Вы ведь слышали слова, произнесенные мистером Берком совсем недавно: «Допустить такое в настоящее время было бы в высшей степени неудобно, если не сказать — вообще невозможно, особенно в такие короткие сроки». Кроме того, как я уже упоминал ранее, само по себе такое капиталовложение было просто прекрасным, уж поверьте.
— И что же он решил делать?
— А знаете, все, как ни странно, разрешилось само собой и самым лучшим образом. Просто мистер Деппинг согласился все оставить как есть… По правде говоря, он являл собой, если мне будет позволительно так сказать, странное сочетание мудрости и безответственности.
Доктор Фелл шумно откинулся на спинку стула и бесцеремонным тоном спросил:
— Мистер Лангдон, скажите, у вас есть хоть какое-нибудь объяснение его внезапной смерти?
— Его внезапной смерти? Нет. К сожалению, нет. Могу только сказать, что все это ужасно, просто ужасно. У меня не хватает слов, чтобы выразить мои чувства. Это ужасно! Кроме того… — Глаза адвоката снова заметно сузились, а голос стал обволакивающим, уводящим куда-то в сторону, сбивающим с толку. — И, кроме того, надеюсь, вы вряд ли ожидаете, что я соглашусь высказать свое мнение — не важно, профессиональное или даже сугубо личное — до того, как мне представится возможность посоветоваться с моим вторым клиентом мистером Траверсом.
— Что ж, — произнес доктор Фелл, не без труда вставая со стула. — Что ж, вполне резонно, вполне… Инспектор, не затруднитесь, пожалуйста, пригласить сюда Луиса Спинелли.
Последовало долгое молчание. Этого Лангдон явно не ожидал. Одна из его тщательно ухоженных рук медленно поднялась к верхней губе, задумчиво коснулась ее; он сидел прямо и неподвижно, однако глаза… его глаза неотрывно следовали за инспектором Мерчем, когда тот подошел сначала к камину, затем к окну, просунул голову сквозь шторы и негромко произнес несколько слов кому-то снаружи.
— Да, кстати, — заметил доктор Фелл. — Вам, думаю, будет совсем небезынтересно узнать, что Спинелли выражает полнейшую готовность сообщить нам все, что знает. Кроме того, кажется, его не очень-то удовлетворяют ваши юридические консультации, мистер Лангдон. Совершенно не удовлетворяют. В обмен на определенные услуги…
Инспектор Мерч отступил в сторону. В комнату в сопровождении констебля вошел Спинелли и первым делом невозмутимо осмотрелся вокруг. Это был неимоверно худой, жилистый человек с непропорционально широким лицом, слабовольным подбородком и манерами, претендующими на уверенность и непринужденность… Хью Доновану с первого же взгляда стало ясно, почему довольно туманные описания этого человека всегда включали в себя такое определение, как «кричащая одежда», хотя, строго говоря, оно было совершенно ошибочно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43