Судя по их крикам, они бежали снаружи вдоль ограды. Глянув в ту сторону, Эрвин увидел ворота особняка и какое-то движение около них. Ну конечно же эта роскошь охранялась. Он бросился через лужайку, чтобы перемахнуть через противоположную стену, но не успел добежать и до середины, как охранники заметили его и кинулись к нему наперерез, размахивая оружием.
Так можно было получить еще один удар пикой и, чего доброго, более точный. Эрвину, как раз пробегавшему мимо парадной лестницы, не оставалось ничего другого, кроме как свернуть на нее и кинуться внутрь шикарного строения. Он взлетел по мраморным ступеням, рванул раззолоченную дверь, оказавшуюся незапертой, и скрылся в темноте коридоров.
Снаружи раздавались голоса “Держи вора!” и “Преступник в доме!”, слышавшиеся все ближе и ближе. Захлопали двери комнат, послышался топот ног прислуги, жившей на первом этаже и разбуженной криками. Переполох усиливался. Подумав, что лучше всего будет выскочить в окно, Эрвин шмыгнул в первую попавшуюся коридорную дверь, но в комнате на кровати оказалась какая-то парочка. Женщина завизжала, а беглец опрометью шарахнулся обратно в коридор.
На бегу он наудачу заглянул еще в несколько комнат, но окна везде оказались зарешеченными. Нужно было сразу бежать на верхние этажи, где окна наверняка открывались свободно, но все лестницы наверх остались позади, а там уже слышался топот преследователей. В отчаянии Эрвин бросился в последнюю, угловую комнату, надеясь спрятаться за мебелью, но она оказалась пустой, если не считать небольшого матрасика с нарядными покрывальцами, под которым не укрылся бы и ребенок.
Эрвин прислонился к стене, чувствуя, что не может сделать ни шагу дальше, да и бежать было некуда. От быстрого бега, голода и потери крови у него потемнело в глазах, и он бессильно опустился на пол, слушая приближающийся шум в коридоре. Еще немного – и его схватят, и отвечать ему придется уже не только за незаконный ввоз шаффы.
В темноте перед ним мелькнул полосатый хвост трубой и усатая мордочка с круглыми ушками и карими глазами. Римми был точной копией того, которого Эрвин лечил у лорда Астура. Почему он здесь, подивился Эрвин, мысли которого путались от испуга и внезапно наступившей слабости. Или этот зверек померещился ему?
– Майли? – пробормотал он. – Как ты здесь оказался?
Римми проворно вскочил ему на грудь. Розовый язычок лизнул кровь, которой была пропитана вся левая половина его одежды, а в следующее мгновение Эрвин почувствовал легкий холодок переноса. Серая пустота канала, промелькнувшая перед его глазами, сменилась бледно-голубым небом, необычайно светлым после только что окружавшей Эрвина ночи.
Когда его глаза привыкли к свету, он увидел, что оказался на пологом берегу неширокой речки. Здесь было тихо и зелено, но ни одна травинка не казалась Эрвину знакомой. Приглядевшись, он понял, что это был не тот уголок неведомого мира, где он побывал однажды, – очертания местности были другими, да и рядом с ним вместо деревца, которое он лечил когда-то, росло другое, побольше и покудрявее.
Римми сидел перед ним, аккуратно обернув полосатый хвост вокруг передних лапок.
– Побудь здесь, – сказал он на алайни, заметив, что взгляд Эрвина остановился на нем. – Я вернусь назад, а когда там все успокоится, приду за тобой.
Зверек исчез, и Эрвин остался один. Он высадил из-за пазухи Дику, строго-настрого запретив ей трогать что-либо в этом местечке, и разделся до пояса, чтобы осмотреть рану. Оказалось, что пика рассекла ему кожу и мышцы на боку до самой реберной кости. Эрвин спустился к воде и промыл рану, затем остановил кровотечение и, морщась при каждом движении от боли, стал полоскать окровавленную одежду – куртку, штаны, светлую рубашку, половина которой была темно-красной. Это нужно было сделать сейчас, пока кровь на одежде не засохла.
“Теперь мы и с этим миром, наверное, кровники”, – думал он, глядя, как красная струя уплывает по течению вместе с прозрачной водой. Отмыв одежду, он разложил ее на траве сушиться, а сам занялся залечиванием своей раны. Натощак это получалось не слишком хорошо, но в конце концов края раны закрылись, и боль утихла. Ладно, остальное позже, сказал он себе, укладываясь на мягкой траве.
Он проснулся от щекочущего прикосновения – длинные вибриссы римми ощупывали его лицо.
– Там утро, – сказал зверек. – Дом обыскивали всю ночь, а сейчас везде поставили усиленную стражу. Тебе будет лучше остаться здесь до следующей ночи.
Здесь было тепло и спокойно, здесь не нужно было прятаться от городских стражников. Это было бы превосходно, если бы не одно обстоятельство…
– А здесь найдется еда? – спросил Эрвин. – У меня есть глупая привычка питаться, хотя бы изредка.
Вибриссы римми шевельнулись, словно он понял шутку и улыбнулся.
– Найдется, – ответил он, – но ты ранен, тебе будет тяжело найти ее. Я принесу тебе еды с нашей кухни.
– А тебя не накажут? – на всякий случай спросил Эрвин, памятуя, как люди обращаются с животными, забравшимися за едой на кухню.
– В кухне мне позволяется все, – ответил зверек, растворяясь в воздухе. Вскоре он появился с большим куском сочного копченого мяса в зубах. – Это подойдет?
– Подойдет. – Эрвин взял у него мясо. – Хлеба бы еще сюда…
– Сейчас принесу. – Римми исчез и через пару минут появился с хлебом.
– Как ты быстро! – удивился Эрвин, беря у него хлеб.
– Но ведь я уже в кухне, – объяснил зверек. – Я всегда возвращаюсь в точности на то место, с которого перенесся сюда.
– А слуги не пугаются, когда ты исчезаешь у них на глазах?
– Я сначала прячусь, и они не видят этого. Сейчас, например, я спрятался там под разделочный стол.
Эрвин поделился мясом с Дикой, острые зубки которой одним движением разрезали кусок пополам. Оставшуюся половину он положил на хлеб и начал есть. Римми уселся рядом с ним.
– Тебе тоже кусочек? – Эрвин протянул зверьку надкусанный бутерброд.
– Нет, я жду, не понадобится ли тебе что-нибудь еще.
– Значит, ты можешь сам создавать каналы? – поинтересовался Эрвин, поедая хлеб с мясом. – Неужели ты можешь переноситься, куда угодно?
– Нет, я могу создавать канал только к своему дереву и обратно. Вот оно. – Римми указал мордочкой на стоявшее рядом деревце.
– Разве это твое дерево? – удивился Эрвин. – В тот раз оно было другим, да и росло в другом месте.
– В тот раз? Я не встречался с тобой прежде.
– Но ты же – тот самый Майли? Разве ты не поэтому спас меня?
– Я тоже майли, как и тот, кто сообщил тебе это слово. Это не его личное имя, это имя нашей расы на нашем языке. Мы называем себя майли, как вы называете себя людьми. Очень редко мы сообщаем это имя существам других рас – только своим друзьям по крови, но и среди них далеко не каждому. Ты оказал кому-то из наших важную услугу, ты стал его кровником, он доверил тебе наше имя – и я без колебаний помог тебе.
– Я, наверное, неточно понял его тогда, – догадался Эрвин.
– А где ты познакомился с ним? – полюбопытствовал зверек. – Что ты сделал для него?
– Он живет в Дангалоре у лорда Астура. Я лечил его дерево – его сломал скатившийся со склона валун. Как это неудобно, когда твоя жизнь зависит от какого-то дерева.
– Почему? – возразил римми. – Ведь и твоя жизнь зависит от многих внешних вещей. От этой еды, например, от болезней или от врагов. А мы, майли, никогда не болеем, мы всегда можем спастись от врага переходом сюда, а затем пожить здесь, пока опасность не минует. Это вопрос привычки, не больше.
– Тогда почему вы не остаетесь, раз здесь безопасно?
– Мы любопытны. – Зверек шевельнул вибриссами – это, видимо, означало у него улыбку. – Сам знаешь: где безопасно, там скучно.
– Может быть, – улыбнулся в ответ Эрвин, – но я в последнее время живу так весело, что был бы только рад поскучать в укромном местечке. Хотя бы несколько дней, пока не залечу это. – Он приподнял руку и кивнул на рану.
– Оставайся здесь, я буду носить тебе еду, – предложил римми.
Предложение зверька было таким соблазнительным, что Эрвин без лишних слов согласился на него. Этот мир, бледно-голубой и нежно-зеленый, располагал к покою и размышлению, а Эрвину хотелось передышки. Ему хотелось хоть немного набраться сил и собраться с мыслями перед тем, как снова пуститься в скитания.
И он остался здесь залечивать рану. Странно, в этом мире не было смены дня и ночи, и, как рассказал ему появившийся с очередным куском пищи римми, смены сезонов не было тоже. Теплая погода, ласковый ветерок, мягкая трава, свежая прозрачная вода, струящаяся по тонкому песку…
Эрвин сидел на песке и размышлял, вполглаза поглядывая на резвящуюся поблизости Дику. Здесь было так хорошо отдыхать, но согласился бы он остаться здесь навсегда? Или, как римми, бросил бы свое дерево и ушел в другие миры навстречу опасностям, чтобы насытить свое неуемное любопытство?
Впрочем, Эрвин не мог назвать себя любопытным. До сих пор, оставшись без опеки академии, он скитался по Лирну в основном для того, чтобы насытить желудок. Не из-за этого ли он попадал в неприятности, а затем выпутывался из них?
Нет, наверное, не из-за этого. Разве он не понимал, на что идет в этой истории с некромантом, выкинувшей его из Кейтангура? Поступи он как все – жил бы там и сейчас, завоевывая уважение клиентов и городских колдунов. Глядишь, с годами устроился бы ничуть не хуже, а возможно, и лучше дипломированных магов, связанных договором со своими нанимателями. Если бы был как все.
Но у него, наверное, были вывихнутые мозги, не дававшие ему поступать как все. Чего стоила хотя бы эта внезапная необъяснимая любовь к белой ларе, о которой он запрещал себе даже думать, но которая тем не менее существовала. Почему он не влюбился в девчонку, как все нормальные парни его возраста?
Эрвин вспомнил полудевочек из приличных семей, в которых влюблялись старшие ученики академии. Среди них были и умненькие, и откровенные дуры, но все они казались ему красивыми если не внешностью, то хотя бы юностью и свежестью. Наверное, поэтому он и строчил такие письма, за которыми к нему бегали буквально все влюбленные приятели, показывая ему тайком избранницу, чтобы получалось правдивее. Но что-то мешало ему увлечься одной из них, как будто эти милые, славные девушки принадлежали не его расе.
Они действительно были ему чужими, родившиеся на свет только для того, чтобы произвести и выкормить себе подобных, чтобы стать матерями семейств, каких много повсюду, – слезливыми и вздорными, требовательными и суетливыми, стервозными и не очень, сбившимися с ног в стремлении как можно лучше устроить в жизни себя и свой выводок. Эрвин был слишком непрактичным, чтобы соблазниться такой судьбой и такой женщиной.
Но оказывается, любовь существовала. Оказывается, можно было превратиться в огонь, проваливаясь в нежно-зеленые глаза возлюбленной. Что, интересно, он сказал бы, если захотел бы рассказать о ней, допустим, Гинсу или влюбчивому Леантусу? Какие он нашел бы слова, чтобы описать ее благородную, утонченную красоту? Какие сделались бы физиономии у его приятелей, если бы на вопрос, где он откопал подобное совершенство, он ответил, что его возлюбленная – огненная кобылица?
“Ди-и-ниль, Ди-и-ниль…” – повторяло его сердце, пока он сидел на берегу реки посреди неведомого мира, где не было ни одной знакомой ему травинки.
Но белая лара была далеко, она не слышала его зова.
* * *
Через несколько дней его рана затянулась, почти не оставив шрама. Хуже было с одеждой, которая не зарастала сама, но Эрвин уговорил римми принести иголку с ниткой и кое-как зашил дыры в куртке и рубашке. Теперь он был готов продолжать путь.
Его котомка вместе со всем содержимым осталась у стражников. Правда, в кармане куртки завалялось несколько медяков и обнаружился кинжальчик мага, который он сунул туда перед походом на свиррскую тюрьму, а затем забыл вернуть в котомку. Когда выяснилось, что Эрвину некуда положить даже кусок хлеба, доброжелательный римми предложил одно из своих покрывалец. Эрвин завязал туда продукты, которые зверек натаскал ему в дорогу, и приготовился расстаться с этим ласковым, гостеприимным миром.
Римми пришел за ним, когда в Зулране наступила полночь. Эрвин взял его на руки и мгновенно перенесся в Лирн. Зверек оказался достаточно хитер, чтобы сначала прийти в удобное для побега место – за особняком, в дальнем углу каменной ограды.
– Я не выхожу за ограду, поэтому не смог перенести тебя прямо в город, – объяснил он на прощанье, – но, как я понял, тебе будет нетрудно перебраться через нее.
– Да. – Эрвин поблагодарил его за все и попрощался с ним, а затем, произнеся в уме заклинание левитации, подпрыгнул и перемахнул через стену. Он намеревался сегодня же оставить Зулран; если ему не изменяла память, в нескольких днях пути отсюда на юг располагалась Квенда – еще один большой город, где наверняка можно найти работу.
Ночной город был пустынным, и Эрвин благополучно добрался до южной городской стены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53