— У нас важное дело.
Капрал кивнул.
— Слушай, дорогуша, соедини меня, пожалуйста, с придурками из отдела кадров. Вот умница… у нас тут гвоздик, который ищет подходящую дырочку в стене.
Он послушал немного, а затем передал наушники Фреду.
Фред пересказал историю Гольдфарба тому, кто взял трубку в Лондоне. Чем дольше он говорил, тем взволнованнее звучал его голос, время от времени он задавал Гольдфарбу уточняющие вопросы.
— Очень хорошо, сэр. Спасибо, сэр, — сказал он наконец. — Я прослежу, чтобы его отправили немедленно. — Он положил наушники.
— Куда? — спросил Гольдфарб.
— В Дувр, — ответил сержант. — Ящеры туда не добрались. Насколько я понимаю, там вам будет интересно, хотя мне ничего такого не сказали… Чего это вы развеселились?
— Нет, ничего, сэр, — проговорил Гольдфарб.
Он вспомнил песню из американского фильма, который видел перед самой войной. Там был такой припев: «Калифорния, я возвращаюсь к тебе». Он снова возвращается туда, откуда стартовал, — словно и не прошло с тех пор бесконечно много времени.
* * * Барбара Игер сложила руки на животе. Ее жест без слов напомнил Сэму, что она ждет ребенка. Барбара довольно долго оставалась стройной, но за последние месяцы ее так разнесло, что она стала похожа на воздушный шар. Очень скоро он будет отцом — ждать уже недолго.
— Я бы хотела, чтобы ты остался, — сказала Барбара.
Она прекрасно держалась и только одной-единственной фразой позволила себе напомнить мужу, что жизнь иногда склонна преподносить людям сюрпризы и нарушать их планы. То, что ребенок должен родиться в Рождество, вовсе не значит, что он обязательно дождется своего времени.
— Я подчиняюсь приказам, милая, — пожав плечами, ответил Сэм. — Особого выбора у меня нет. — Он похлопал по нашивкам.
— Тебе не удастся меня облапошить, Сэм Игер, — смеясь, заявила Барбара. Может, они и были женаты всего семь месяцев, но она читала его как открытую книгу. — Ты получаешь от происходящего удовольствие, и нечего прикидываться. Истории из твоих бульварных книжек вдруг превратились в реальность — и ты счастлив.
Она сказала это, улыбаясь, и в ее голосе Сэм услышал нежность, а потому не обиделся — почти. Подобные вещи ему говорили столько раз, такое количество самых разных людей, что его ответ прозвучал, пожалуй, резковато:
— Это научная фантастика, а вовсе не бульварные книжки. Учитывая наличие ящеров, фантастика превратилась в реальность… вроде того, чем занимается Металлургическая лаборатория.
Они были в комнате одни, но он не произнес слов «атомная бомба» вслух.
Барбара развела руками.
— Все верно, и я готова признать справедливость каждого твоего слова. Но ты приходишь в восторг от того, что тебе выпало иметь дело с настоящими инопланетянами, — совсем как ребенок, получивший вожделенную игрушку.
— А что, если и так? — спросил Сэм, сдаваясь. — Я получил свой шанс и намерен им воспользоваться. Если я здесь хорошо поработаю, например, как тогда, с усилителем света, может, меня сделают офицером. И тогда я перейду в высшую лигу. Я столько времени провел на задворках, милая… мне хочется чего-то большего.
— Я понимаю, — ответила Барбара. — И считаю, что это здорово… просто замечательно. Но меня ты не обманешь. Если мы когда-нибудь построим собственные космические корабли, ты обязательно захочешь прокатиться, не так ли?
Сэм обнял ее и, почувствовав прикосновение ее живота к своему, снова подумал о ребенке.
— Мне страшно повезло, я получил жену, которая меня понимает. Конечно, я хотел бы прокатиться, если такое когда-нибудь будет возможно. А это произойдет, если я сумею вытянуть из ящеров сведения о том, как работают ракеты и что нужно с ними делать. Мне не хватает образования, чтобы самому сообразить, как их построить, да и стать пилотом не суждено — нет нужных качеств.
— Я все понимаю, — сказала Барбара и крепко его поцеловала. — И я тобой горжусь, и люблю за то, что ты стараешься стать больше, чем сейчас… но мне ужасно не хочется, чтобы ты уезжал.
— Я должен. — Сэм хотел показать на часы, но не успел — кто-то постучал в дверь. Он быстро поцеловал Барбару. — Мне пора, милая.
Она кивнула, и Сэм открыл дверь.
В коридоре стоял армейский майор в роговых очках и с тонкими усиками, а еще ящер с изощренной раскраской на теле.
— Доброе утро, Игер, — сказал майор; над правым кармашком Сэм увидел маленькую карточку с именем: «Томпкинс».
— Доброе утро, сэр.
Майор посмотрел на ящера.
— Думаю, вы знакомы с Весстилом… он пилот Страхи, они вместе сюда прилетели.
— Да, конечно. — Сэм перешел на язык ящеров. — Именем Императора я приветствую вас и желаю вам здоровья.
Всякий раз, когда он разговаривал с самцами Расы, он думал о том, насколько английский язык лишен формальностей. Он никогда об этом не задумывался, пока не начал общаться с ящерами.
— Я желаю вам того же именем Императора, — ответил Весстил на приличном английском, опустив глаза при упоминании суверена.
— Ладно, пошли, — скомандовал Томпкинс так, словно куда-то спешил.
Игер помахал Барбаре рукой и зашагал за майором. Томпкинс обратился к Весстилу:
— Мы приготовили для вас одежду, чтобы ваши друзья, если посмотрят сверху, приняли вас за человека.
— Они мне не друзья больше, — сказал пилот-ящер. — Будь они моими друзьями, я бы вам не помогал.
В его словах слышался явный укор, но, судя по всему, Томпкинс его не уловил.
Ящер в брюках, рубашке и широкополой шляпе вблизи выглядит смешно, но с воздуха будет похож на Большого Урода, что и являлось целью маскарада. Все трое забрались в фургон. Возница в крестьянской одежде тряхнул поводьями, и лошади зашагали вперед.
— Мы быстрее добрались бы до места, если бы ехали верхом, — сказал Сэм. — Но Весстил не может скакать на лошади, а жаль. — Он перевел свои слова ящеру.
— Я готов научить вас управлять челноком, сделанным Расой, — с достоинством заявил Весстил. — Но не собираюсь даже пытаться сохранить равновесие на варварском животном. Эти существа кажутся мне очень опасными. Летать к звездам — более приятное занятие и привычное. Животные отличаются непредсказуемостью.
По тому, как он произнес эти слова, получалось, что непредсказуемость
— страшный грех.
Они ехали на север несколько дней. На дороге особого движения не наблюдалось, да и тот транспорт, который они встречали, представлял собой повозки, запряженные лошадьми или мулами. Игеру казалось, будто он вернулся во времена молодости своего отца. Когда они выбрались из хвойного леса и покатили среди лиственных деревьев, зеленые краски сменились буйным многоцветьем осени. Они страшно заинтересовали Весстила, но никто из людей не смог объяснить ему, почему листья меняют свой цвет перед наступлением зимы.
Знак на шоссе 63 сообщил, что они покинули Арканзас и въехали в Миссури. Здесь совсем недавно полыхал сильный пожар. Игер решил, что он, наверное, возник, когда приземлилась космическая ракета — челнок, так называл его Весстил.
— А как вы прячете челнок? — спросил он, повернувшись к Томпкинсу.
— Увидите, когда доберемся до места, — ответил майор и провел пальцем по носу.
Сэм не очень понял, что означает его жест, но воздержался от дальнейших расспросов.
Вскоре фургон начало трясти на неровной лесной дороге, которая превратится в жидкую грязь, как только начнутся осенние дожди. Вдалеке Сэм разглядел огромную разбитую палатку. Еще через полмили — другую, вокруг нее было полно ям от упавших бомб.
У него в голове словно вспыхнула яркая лампочка.
— Вы поставили тут кучу навесов, и ящеры не знают, под которым прячется горошина.
— Ну, на самом деле они догадались, — ответил Томпкинс. — Но к тому времени мы успели почти полностью разобрать челнок. Они делают эти штуки, совсем как мы автомобили, только лучше — любая деталь легко снимается, если тебе нужно ее починить или посмотреть.
— А как еще можно что-нибудь построить? — спросил Весстил.
— Вы и представить себе не можете, как, — сказал майор Томпкинс и закатил глаза. — У вас было много времени, чтобы научиться строить машины, как полагается, по правилам. Пользоваться ими легко и удобно. У нас все иначе. Многое из того, что мы делаем сейчас, мы делаем впервые. У нас не всегда получается хорошо, не всегда так, как хотелось бы, мы совершаем множество глупых ошибок. Но в конце концов мы добиваемся желаемого.
— Раса это поняла — ценой огромных жертв. — Ящер издал звук, похожий на дребезжание старого чайника. Так они изображали мыслительный процесс. — Капитан Страха, мой бывший командир, тоже обладает качеством, о котором вы говорите, по крайней мере в большей степени, чем остальные самцы Расы. Из-за того, что адмирал флота не пожелал прислушаться к его доводам, он посчитал возможным отдать свою судьбу в ваши руки.
И тем не менее Страху возмутило незаконное нанесение раскраски на тела пленных ящеров. «Даже радикальный ящер — реакционер по меркам людей», — подумал Сэм.
— Значит, мне не доведется побывать на борту настоящего космического корабля? — спросил он. — Плохо. Впрочем, даже его части могут оказаться очень интересными.
— Я могу задать вопрос? — спросил Весстил. — Как так получилось, что в вашем языке есть слова «космический корабль», а космических кораблей нет? Разве слово не следует за предметом, который оно называет?
— Не всегда, — с гордостью ответил Игер. — У нас имеется научная фантастика. Истории, в которых рассказывается о том, что мы можем делать и строить, когда будем знать больше. Люди, пишущие такие книги, придумывают слова или используют старые, но придают им другое значение, чтобы обозначить новые понятия и идеи.
— У вас, тосевитов, слишком развито воображение, и вы двигаетесь вперед слишком быстро, чтобы сделать реальностью то, что вы придумываете. Так скажет любой представитель Расы, — ответил Весстил и высокомерно зашипел. — Чтобы произошли хотя бы минимальные изменения, нужно долго изучать вопрос. Истории и рассказы тут совершенно ни при чем. — Он снова зашипел.
Сэм с трудом сдержал смех. Он и представить себе не мог, что ящер станет потешаться над понятием «научная фантастика».
Они прибыли в деревушку под названием Коуч. Игер множество раз бывал в маленьких городках, затерявшихся среди густых лесов, и потому знал, что местные жители будут их разглядывать. Он подвергался этой процедуре столько раз, что и не сосчитать. Тот факт, что они привезли с собой Весстила, только усложнял им жизнь. Однако коучиты — или коучане? — не обращали на них никакого внимания. «Сколько же человек приезжало сюда, чтобы поглазеть на корабль? — задумался Сэм — Похоже, столько, что чужаками местных жителей уже не удивишь».
Возница остановился около универмага, расположенного на улице напротив большого сарая, самого солидного здания в городке. «Для чего его построили?
— подумал Сэм. — Скорее всего, здесь резали табачные листья». Но, к его огромному удивлению, Томпкинс не повел их туда. Они направились прямо к универмагу.
За прилавком сидел худой человек с растрепанной седой бородой. Если на мгновение забыть о некоторых деталях и пустых полках, можно было представить себе, что перед тобой — ожившая картина Нормана Рокуэлла.
— Доброе утро, — сказал он с акцентом жителя маленького горного городка, который Игер множество раз слышал на игровых полях, разбросанных по всей стране.
— Доброе утро, Теренс, — поздоровался с ним Томпкинс. — Ты не возражаешь, если мы воспользуемся твоей задней комнатой?
Теренс («Ну, и имечко», — подумал Игер) тряхнул головой. Прежде чем майор успел подвести Сэма и Весстила к двери в заднюю комнату, она распахнулась, и оттуда вышли три человека, а Сэм от удивления вытаращил глаза. Он знал, что ведет себя неприлично, но ничего не мог с собой поделать. Меньше всего он предполагал встретить в магазине маленького городка великого Альберта Эйнштейна! Он был так потрясен, что не сразу узнал одного из спутников ученого — Бенито Муссолини, который выглядел точь-в-точь, как его показывали в новостях.
Эйнштейн принялся разглядывать Весстила с не меньшим изумлением, чем Игер — знаменитого ученого. И тут третий человек обратился к Томпкинсу:
— Там Боб. Вы ведь к нему, майор?
— Да, генерал Эйзенхауэр, — ответил майор.
К этому моменту Сэм уже устал таращиться. Если оказываешься в ситуации, когда не замечаешь генерала до тех пор, пока он не открыл рот, значит, дело твое плохо.
Эйзенхауэр вышел со своими знаменитыми спутниками из магазина, а Томпкинс провел своих не-таких-знаменитых спутников в заднюю комнату. Теренс, владелец лавки, отнесся к происходящему с полнейшим хладнокровием.
В задней комнате Сэм сразу обратил внимание на дверь, ведущую в подвал, и сообразил, в чем дело. Она открывалась не в подвал, а в тоннель, выложенный деревом. Томпкинс зажег старинный фонарь, в котором когда-то наверняка использовали керосин, а сейчас, судя по запаху, горючий жир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Капрал кивнул.
— Слушай, дорогуша, соедини меня, пожалуйста, с придурками из отдела кадров. Вот умница… у нас тут гвоздик, который ищет подходящую дырочку в стене.
Он послушал немного, а затем передал наушники Фреду.
Фред пересказал историю Гольдфарба тому, кто взял трубку в Лондоне. Чем дольше он говорил, тем взволнованнее звучал его голос, время от времени он задавал Гольдфарбу уточняющие вопросы.
— Очень хорошо, сэр. Спасибо, сэр, — сказал он наконец. — Я прослежу, чтобы его отправили немедленно. — Он положил наушники.
— Куда? — спросил Гольдфарб.
— В Дувр, — ответил сержант. — Ящеры туда не добрались. Насколько я понимаю, там вам будет интересно, хотя мне ничего такого не сказали… Чего это вы развеселились?
— Нет, ничего, сэр, — проговорил Гольдфарб.
Он вспомнил песню из американского фильма, который видел перед самой войной. Там был такой припев: «Калифорния, я возвращаюсь к тебе». Он снова возвращается туда, откуда стартовал, — словно и не прошло с тех пор бесконечно много времени.
* * * Барбара Игер сложила руки на животе. Ее жест без слов напомнил Сэму, что она ждет ребенка. Барбара довольно долго оставалась стройной, но за последние месяцы ее так разнесло, что она стала похожа на воздушный шар. Очень скоро он будет отцом — ждать уже недолго.
— Я бы хотела, чтобы ты остался, — сказала Барбара.
Она прекрасно держалась и только одной-единственной фразой позволила себе напомнить мужу, что жизнь иногда склонна преподносить людям сюрпризы и нарушать их планы. То, что ребенок должен родиться в Рождество, вовсе не значит, что он обязательно дождется своего времени.
— Я подчиняюсь приказам, милая, — пожав плечами, ответил Сэм. — Особого выбора у меня нет. — Он похлопал по нашивкам.
— Тебе не удастся меня облапошить, Сэм Игер, — смеясь, заявила Барбара. Может, они и были женаты всего семь месяцев, но она читала его как открытую книгу. — Ты получаешь от происходящего удовольствие, и нечего прикидываться. Истории из твоих бульварных книжек вдруг превратились в реальность — и ты счастлив.
Она сказала это, улыбаясь, и в ее голосе Сэм услышал нежность, а потому не обиделся — почти. Подобные вещи ему говорили столько раз, такое количество самых разных людей, что его ответ прозвучал, пожалуй, резковато:
— Это научная фантастика, а вовсе не бульварные книжки. Учитывая наличие ящеров, фантастика превратилась в реальность… вроде того, чем занимается Металлургическая лаборатория.
Они были в комнате одни, но он не произнес слов «атомная бомба» вслух.
Барбара развела руками.
— Все верно, и я готова признать справедливость каждого твоего слова. Но ты приходишь в восторг от того, что тебе выпало иметь дело с настоящими инопланетянами, — совсем как ребенок, получивший вожделенную игрушку.
— А что, если и так? — спросил Сэм, сдаваясь. — Я получил свой шанс и намерен им воспользоваться. Если я здесь хорошо поработаю, например, как тогда, с усилителем света, может, меня сделают офицером. И тогда я перейду в высшую лигу. Я столько времени провел на задворках, милая… мне хочется чего-то большего.
— Я понимаю, — ответила Барбара. — И считаю, что это здорово… просто замечательно. Но меня ты не обманешь. Если мы когда-нибудь построим собственные космические корабли, ты обязательно захочешь прокатиться, не так ли?
Сэм обнял ее и, почувствовав прикосновение ее живота к своему, снова подумал о ребенке.
— Мне страшно повезло, я получил жену, которая меня понимает. Конечно, я хотел бы прокатиться, если такое когда-нибудь будет возможно. А это произойдет, если я сумею вытянуть из ящеров сведения о том, как работают ракеты и что нужно с ними делать. Мне не хватает образования, чтобы самому сообразить, как их построить, да и стать пилотом не суждено — нет нужных качеств.
— Я все понимаю, — сказала Барбара и крепко его поцеловала. — И я тобой горжусь, и люблю за то, что ты стараешься стать больше, чем сейчас… но мне ужасно не хочется, чтобы ты уезжал.
— Я должен. — Сэм хотел показать на часы, но не успел — кто-то постучал в дверь. Он быстро поцеловал Барбару. — Мне пора, милая.
Она кивнула, и Сэм открыл дверь.
В коридоре стоял армейский майор в роговых очках и с тонкими усиками, а еще ящер с изощренной раскраской на теле.
— Доброе утро, Игер, — сказал майор; над правым кармашком Сэм увидел маленькую карточку с именем: «Томпкинс».
— Доброе утро, сэр.
Майор посмотрел на ящера.
— Думаю, вы знакомы с Весстилом… он пилот Страхи, они вместе сюда прилетели.
— Да, конечно. — Сэм перешел на язык ящеров. — Именем Императора я приветствую вас и желаю вам здоровья.
Всякий раз, когда он разговаривал с самцами Расы, он думал о том, насколько английский язык лишен формальностей. Он никогда об этом не задумывался, пока не начал общаться с ящерами.
— Я желаю вам того же именем Императора, — ответил Весстил на приличном английском, опустив глаза при упоминании суверена.
— Ладно, пошли, — скомандовал Томпкинс так, словно куда-то спешил.
Игер помахал Барбаре рукой и зашагал за майором. Томпкинс обратился к Весстилу:
— Мы приготовили для вас одежду, чтобы ваши друзья, если посмотрят сверху, приняли вас за человека.
— Они мне не друзья больше, — сказал пилот-ящер. — Будь они моими друзьями, я бы вам не помогал.
В его словах слышался явный укор, но, судя по всему, Томпкинс его не уловил.
Ящер в брюках, рубашке и широкополой шляпе вблизи выглядит смешно, но с воздуха будет похож на Большого Урода, что и являлось целью маскарада. Все трое забрались в фургон. Возница в крестьянской одежде тряхнул поводьями, и лошади зашагали вперед.
— Мы быстрее добрались бы до места, если бы ехали верхом, — сказал Сэм. — Но Весстил не может скакать на лошади, а жаль. — Он перевел свои слова ящеру.
— Я готов научить вас управлять челноком, сделанным Расой, — с достоинством заявил Весстил. — Но не собираюсь даже пытаться сохранить равновесие на варварском животном. Эти существа кажутся мне очень опасными. Летать к звездам — более приятное занятие и привычное. Животные отличаются непредсказуемостью.
По тому, как он произнес эти слова, получалось, что непредсказуемость
— страшный грех.
Они ехали на север несколько дней. На дороге особого движения не наблюдалось, да и тот транспорт, который они встречали, представлял собой повозки, запряженные лошадьми или мулами. Игеру казалось, будто он вернулся во времена молодости своего отца. Когда они выбрались из хвойного леса и покатили среди лиственных деревьев, зеленые краски сменились буйным многоцветьем осени. Они страшно заинтересовали Весстила, но никто из людей не смог объяснить ему, почему листья меняют свой цвет перед наступлением зимы.
Знак на шоссе 63 сообщил, что они покинули Арканзас и въехали в Миссури. Здесь совсем недавно полыхал сильный пожар. Игер решил, что он, наверное, возник, когда приземлилась космическая ракета — челнок, так называл его Весстил.
— А как вы прячете челнок? — спросил он, повернувшись к Томпкинсу.
— Увидите, когда доберемся до места, — ответил майор и провел пальцем по носу.
Сэм не очень понял, что означает его жест, но воздержался от дальнейших расспросов.
Вскоре фургон начало трясти на неровной лесной дороге, которая превратится в жидкую грязь, как только начнутся осенние дожди. Вдалеке Сэм разглядел огромную разбитую палатку. Еще через полмили — другую, вокруг нее было полно ям от упавших бомб.
У него в голове словно вспыхнула яркая лампочка.
— Вы поставили тут кучу навесов, и ящеры не знают, под которым прячется горошина.
— Ну, на самом деле они догадались, — ответил Томпкинс. — Но к тому времени мы успели почти полностью разобрать челнок. Они делают эти штуки, совсем как мы автомобили, только лучше — любая деталь легко снимается, если тебе нужно ее починить или посмотреть.
— А как еще можно что-нибудь построить? — спросил Весстил.
— Вы и представить себе не можете, как, — сказал майор Томпкинс и закатил глаза. — У вас было много времени, чтобы научиться строить машины, как полагается, по правилам. Пользоваться ими легко и удобно. У нас все иначе. Многое из того, что мы делаем сейчас, мы делаем впервые. У нас не всегда получается хорошо, не всегда так, как хотелось бы, мы совершаем множество глупых ошибок. Но в конце концов мы добиваемся желаемого.
— Раса это поняла — ценой огромных жертв. — Ящер издал звук, похожий на дребезжание старого чайника. Так они изображали мыслительный процесс. — Капитан Страха, мой бывший командир, тоже обладает качеством, о котором вы говорите, по крайней мере в большей степени, чем остальные самцы Расы. Из-за того, что адмирал флота не пожелал прислушаться к его доводам, он посчитал возможным отдать свою судьбу в ваши руки.
И тем не менее Страху возмутило незаконное нанесение раскраски на тела пленных ящеров. «Даже радикальный ящер — реакционер по меркам людей», — подумал Сэм.
— Значит, мне не доведется побывать на борту настоящего космического корабля? — спросил он. — Плохо. Впрочем, даже его части могут оказаться очень интересными.
— Я могу задать вопрос? — спросил Весстил. — Как так получилось, что в вашем языке есть слова «космический корабль», а космических кораблей нет? Разве слово не следует за предметом, который оно называет?
— Не всегда, — с гордостью ответил Игер. — У нас имеется научная фантастика. Истории, в которых рассказывается о том, что мы можем делать и строить, когда будем знать больше. Люди, пишущие такие книги, придумывают слова или используют старые, но придают им другое значение, чтобы обозначить новые понятия и идеи.
— У вас, тосевитов, слишком развито воображение, и вы двигаетесь вперед слишком быстро, чтобы сделать реальностью то, что вы придумываете. Так скажет любой представитель Расы, — ответил Весстил и высокомерно зашипел. — Чтобы произошли хотя бы минимальные изменения, нужно долго изучать вопрос. Истории и рассказы тут совершенно ни при чем. — Он снова зашипел.
Сэм с трудом сдержал смех. Он и представить себе не мог, что ящер станет потешаться над понятием «научная фантастика».
Они прибыли в деревушку под названием Коуч. Игер множество раз бывал в маленьких городках, затерявшихся среди густых лесов, и потому знал, что местные жители будут их разглядывать. Он подвергался этой процедуре столько раз, что и не сосчитать. Тот факт, что они привезли с собой Весстила, только усложнял им жизнь. Однако коучиты — или коучане? — не обращали на них никакого внимания. «Сколько же человек приезжало сюда, чтобы поглазеть на корабль? — задумался Сэм — Похоже, столько, что чужаками местных жителей уже не удивишь».
Возница остановился около универмага, расположенного на улице напротив большого сарая, самого солидного здания в городке. «Для чего его построили?
— подумал Сэм. — Скорее всего, здесь резали табачные листья». Но, к его огромному удивлению, Томпкинс не повел их туда. Они направились прямо к универмагу.
За прилавком сидел худой человек с растрепанной седой бородой. Если на мгновение забыть о некоторых деталях и пустых полках, можно было представить себе, что перед тобой — ожившая картина Нормана Рокуэлла.
— Доброе утро, — сказал он с акцентом жителя маленького горного городка, который Игер множество раз слышал на игровых полях, разбросанных по всей стране.
— Доброе утро, Теренс, — поздоровался с ним Томпкинс. — Ты не возражаешь, если мы воспользуемся твоей задней комнатой?
Теренс («Ну, и имечко», — подумал Игер) тряхнул головой. Прежде чем майор успел подвести Сэма и Весстила к двери в заднюю комнату, она распахнулась, и оттуда вышли три человека, а Сэм от удивления вытаращил глаза. Он знал, что ведет себя неприлично, но ничего не мог с собой поделать. Меньше всего он предполагал встретить в магазине маленького городка великого Альберта Эйнштейна! Он был так потрясен, что не сразу узнал одного из спутников ученого — Бенито Муссолини, который выглядел точь-в-точь, как его показывали в новостях.
Эйнштейн принялся разглядывать Весстила с не меньшим изумлением, чем Игер — знаменитого ученого. И тут третий человек обратился к Томпкинсу:
— Там Боб. Вы ведь к нему, майор?
— Да, генерал Эйзенхауэр, — ответил майор.
К этому моменту Сэм уже устал таращиться. Если оказываешься в ситуации, когда не замечаешь генерала до тех пор, пока он не открыл рот, значит, дело твое плохо.
Эйзенхауэр вышел со своими знаменитыми спутниками из магазина, а Томпкинс провел своих не-таких-знаменитых спутников в заднюю комнату. Теренс, владелец лавки, отнесся к происходящему с полнейшим хладнокровием.
В задней комнате Сэм сразу обратил внимание на дверь, ведущую в подвал, и сообразил, в чем дело. Она открывалась не в подвал, а в тоннель, выложенный деревом. Томпкинс зажег старинный фонарь, в котором когда-то наверняка использовали керосин, а сейчас, судя по запаху, горючий жир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101