дети, старики, которым было нечего делать, и, разумеется, маленькие чешуйчатые дьяволы. Лю Хань тоже остановилась, чтобы поглазеть на представление.
— Привет, привет, привет! — весело вопил владелец мышей.
На плече у него висел квадратный деревянный ящик, из которого торчал шест высотой в два фута. На конце его находились пагода, деревянная рыбка, маленькое оловянное ведерко и выдолбленный внутри деревянный персик.
— Вы хотите посмотреть, что умеют делать мои маленькие друзья?
— Да! — громко закричали в ответ дети.
Маленькие чешуйчатые дьяволы, понимавшие по-китайски, поддержали их шипением.
— Хорошо, — сказал мужчина. — Надеюсь, вы не прихватили с собой кошек? — Он окинул зрителей хитрым взглядом. — Иначе вам придется посадить их в карманы и не выпускать до конца представления.
Он подождал, когда перестанут хихикать дети и успокоятся чешуйчатые дьяволы, а затем три раза постучал по стенке ящика. На передней панели имелось маленькое окошко. Наружу выскочили четыре белые мышки и быстро вскарабкались по лесенке из веревок и бамбука Сначала они забрались в ведерко, покачались в нем немного, вытащили за тоненькую веревку рыбку, вскочили на крышу пагоды, спрыгнули внутрь, залезли в деревянный персик, а потом принялись выглядывать наружу. У них смешно топорщились усы и сверкали красные глазки.
— Вам бы понравилось, если бы в вашем персике оказалось такое ? — спросил хозяин умных мышек.
Дети снова принялись хихикать.
Однако маленькие чешуйчатые дьяволы сохраняли полнейшую серьезность.
— У Больших Уродов ужасные привычки, — сказал один из них. — Вечно у них в еде заводятся паразиты.
— Чистая правда, — согласился с ним другой. — А они еще шутят по этому поводу.
— Они отвратительны, — поддержал своих товарищей третий, — но они умеют развлекаться. У нас на Родине нет представлений с участием животных. Кто бы мог подумать, что животные — в особенности тосевитские — в состоянии научиться делать такие смешные трюки? Как только у меня появляется свободное время, я прихожу посмотреть на их шоу.
— И я тоже, — сказал чешуйчатый дьявол, который говорил вторым, и многие из их компании с ним согласились.
Лю Хань еще несколько минут понаблюдала за мышами. Затем бросила хозяину несколько медных монет и, задумавшись, зашагала по центральной улице. Целая толпа чешуйчатых дьяволов собралась на расчищенном участке, где совсем недавно стояла большая лавка. Там выступал дрессированный медведь. Он яростно размахивал деревянным мечом с длинной ручкой, и чешуйчатые дьяволы издавали восторженные восклицания. Лю Хань прошла мимо.
Нье Хо-Т'инг постоянно искал способ подобраться поближе к маленьким чешуйчатым дьяволам, чтобы испортить им жизнь. Если дрессированные животные их так завораживают, труппа с такими актерами вполне может получить доступ туда, где находятся важные самцы, много важных самцов. А человек, который подскажет Нье новую идею, обязательно заслужит его благодарность.
Лю Хань почесала в голове. Она не сомневалась, что у нее появилась замечательная идея, но как использовать ее так, чтобы получить максимальную выгоду? Она давно перестала быть наивной крестьянкой, которую чешуйчатые дьяволы увели из родной деревни. С тех пор многое произошло. Если получится, она снова станет хозяйкой своей судьбы.
— Я больше не хочу быть марионеткой, — громко сказала она, и мужчина с небольшой белой бородкой повернулся и окинул ее удивленным взглядом.
Ей было все равно. Нье Хо-Т'инг хорошо с ней обращался; лучше всех, если не считать Бобби Фьоре. Но причина, по которой он ее не обижал, заключалась в том, что он считал ее полезным инструментом. Если повезет и она будет соблюдать осторожность, возможно, ей удастся заставить его понять, что с ней необходимо считаться.
* * * После Крома, где царил полумрак, Джорджу Бэгноллу пришлось подождать, чтобы глаза привыкли к солнцу. Но даже через несколько минут он продолжал с изумлением оглядываться по сторонам. Свет изменился каким-то непостижимым образом, небо приобрело другой оттенок, пусть и едва заметный. День был ярким и теплым, но…
Когда он сказал об этом Джоунзу, тот кивнул и ответил:
— Я тоже заметил, вчера. Кто-то Там Наверху… — заглавные буквы прозвучали вполне отчетливо, — напоминает нам, что лето скоро закончится. Теперь, когда оно собралось уходить, не верится, что оно вообще здесь побывало, — грустно добавил он.
— А не ты ли тот умник, который клялся нам, что в Пскове мягкий климат
— по стандартам России? — с деланно сердитым видом поинтересовался Кен Эмбри. — Мы тогда как раз летели над замерзшим озером, засыпанным снегом, я отлично все помню.
— По русским меркам в Пскове действительно мягкий климат, — запротестовал Джоунз. — Около Москвы очень приятно. А район Архангельска можно сравнить с Гаваной или Нью-Дели.
— По сравнению с Архангельском проклятый Южный полюс — отличное местечко, которое как нельзя лучше подходит для отпуска, — фыркнул Эмбри.
— Еще до того как мы сюда попали, я понимал, что русские представления о погоде весьма своеобразны. Только не знал, как далеко заходит это своеобразие.
— Кстати, погода может сыграть нам на руку, — заметил Бэгнолл. — Ящеры любят русскую зиму не больше, чем мы. Может быть, нам удастся отогнать их от города.
— Ишь ты, размечтался, — насмешливо заявил Кен Эмбри. — Ладно, а как твой роман с малышкой летчицей?
— Слушай, кончай молоть чепуху. — Бэгнолл пнул носком сапога комок засохшей земли. — Между нами ничего нет.
Его приятели дружно фыркнули: либо не поверили, либо сделали вид, что не верят. Затем Джером Джоунз тяжело вздохнул.
— Жаль, что ты не врешь. Может быть, тогда Татьяна прекратила бы вешаться тебе на шею. Мы даже пару раз поссорились из-за этого.
— И что? — спросил Эмбри. — Ну, не томи, рассказывай. Некрасиво нас мучить.
— А ничего, — ответил Джоунз. — Татьяна делает все, что пожелает. А если кто-то глуп настолько, что решит вмешаться, она просто прострелит ему башку из своей винтовки — и конец истории.
Никто из приятелей не считал, что он говорит фигурально.
— Тот, кто сказал: «Самки данного вида опаснее самцов», наверное, имел в виду твою красавицу-снайпершу, — заявил Бэгнолл.
— Это точно. — Джоунз снова вздохнул, а потом искоса посмотрел на Бэгнолла. — Знаешь, она именно поэтому на тебя и вешается: считает, что у тебя лучше получается убивать людей, чем у меня. Я же всего лишь специалист по радарам.
— Старина, а тебе не приходило в голову, что без нее будет лучше? — глядя на него с сочувствием, поинтересовался Бэгнолл.
— Тысячи раз, — с чувством сказал Джоунз.
— Ну, и что же тебя останавливает? — спросил Бэгнолл, когда выяснилось, что его приятель не в состоянии сделать вывода из собственных слов.
— Во-первых, — смущенно начал Джоунз, — если я сам ее брошу, она может совершенно спокойно меня прикончить. И он показал себе на лоб. — Именно сюда и войдет пуля.
— Звучит разумно, — заметил Кен Эмбри. — Но когда говорят «во-первых», это означает, что есть «во-вторых». Надеюсь, ты старательно изучал греческий в школе?
— Вот уж нет, — ответил Джоунз по-гречески, и все трое весело рассмеялись.
Они прошли вперед еще несколько шагов, и Джоунз неохотно продолжил:
— Да, есть и еще одна причина. Я не отправляю ее куда подальше потому, что… мне кажется, ребята, я влюбился.
Он ждал, что приятели начнут над ним потешаться. Но Бэгнолл только тяжело вздохнул и положил руку на плечо Джоунза. Тот вздрогнул от его прикосновения, словно нервный конь.
— Успокойся. Давайте вспомним Сократа и определим ситуацию. Ты действительно ее любишь или тебе просто нравится крутить с ней шашни?
Джером Джоунз стал такого малинового цвета, какого в здешних краях никто из англичан не видел ни разу. «Он же еще совсем мальчишка», — подумал Бэгнолл с высоты своего возраста — их разделяло три или четыре года.
— А как можно узнать разницу? — жалобным голосом спросил Джоунз.
— Хороший вопрос, — вмешался Кен Эмбри и цинично фыркнул.
— В таком случае давай попытаемся на него ответить, — предложил Бэгнолл.
У Джоунза сделался потерянный вид.
— Итак, вспомним, друзья, Сократа и устроим симпозиум.
Джоунз улыбнулся, а Эмбри снова фыркнул:
— Прекрасный юный Алкивиад note 30 отсутствует.
— Нам хватит хлопот и с прекрасной юной Татьяной, — заметил Джоунз.
— Они с Алкивиадом подходящая парочка.
— Вот для начала первый ключ, который поможет тебе разобраться в чувствах, — сказал Бэгнолл. — Если тебе хочется только одного — оказаться с ней в постели, причем желательно сразу без одежды, — это уже кое о чем говорит.
— Должно говорить, — протянул Джоунз задумчиво. — Но только все совсем не так просто. Жаль, конечно, но боюсь, я запутался. Мне нравится быть с ней рядом, даже если мы не… — Он кашлянул. — Ну, это самое. У меня часто возникает ощущение, будто я поставил палатку около логова тигра: никогда не знаешь, что случится в следующий момент, но обязательно что-то волнующее.
— Например, ты можешь стать закуской, — заметил Эмбри.
Бэгнолл знаком показал пилоту, чтобы тот помолчал.
— А как она к тебе относится — по-твоему? — спросил он. Джоунз нахмурился.
— Я уверен, что на ее верность мне рассчитывать не приходится, — сказал он, и Бэгнолл кивнул, соглашаясь. — Она меня выбрала, а не я ее. В этой проклятой стране… я бы побоялся даже заговорить с девушкой. Не успеешь оглянуться, а тебя уже схватил НКВД. — Он поежился. — Кое-кто из моих приятелей по университету восхищался коммунистами. Но если бы кто-нибудь из них побывал в России, они быстро поменяли бы свои убеждения. Уж можете не сомневаться.
— Тут ты совершенно прав, — заметил Бэгнолл. — Мне тоже это приходило в голову — пару раз во время нашей чудесной командировки . Но мы сейчас обсуждаем прекрасную Татьяну.
— Да, я не забыл. — Джоунз молча прошел несколько шагов.
Бэгнолл ждал, когда он заговорит, объяснит свои чувства, чувства Татьяны, и они смогут выбраться из сложного положения, в которое попали, и не оказаться в еще более сложном. Он понимал, что желает невозможного, но ему Татьяна никогда не нравилась, и он не стремился ее завоевать.
Через некоторое время Джоунз сказал:
— В Англии я много гонялся за юбками; пожалуй, нет такой пивной, где я не уболтал бы какую-нибудь симпатяшку. Но вы же знаете, что выбрать кого-нибудь всерьез — это совсем другое дело. — Он грустно улыбнулся. — Когда мы сюда прилетели и я заметил, что потрясающая красавица положила на меня глаз, я был на седьмом небе от счастья. И, разумеется…
Он не договорил, но на лице у него появилось такое выражение, что все и так стало ясно. За него фразу закончил Эмбри:
— Когда спишь с красивой женщиной, у тебя возникает совершенно естественное нежелание предпринять какие-нибудь шаги, которые в будущем приведут к тому, что ты перестанешь с ней спать.
— Ну, да. — Джоунз покраснел, но спорить не стал. — Причем на ее условиях. Мне кажется, Татьяна хорошо ко мне относится. К тому же мне полезно попрактиковаться в русском. Но она постоянно ругает меня за то, что я слишком мягкий, говорит, что больше любила бы меня, если бы я, зажав в зубах нож, лазал по кустам и резал ящерам глотки. Бэгнолл кивнул. Он прекрасно знал, что Татьяну привлекла к нему не его мужская красота (если она у него была). Снайперша хотела заманить его в свою постель, поскольку считала храбрым охотником на ящеров, способным причинить им серьезный вред. Она этого даже не скрывала.
— Удивительно, что с такими мыслями она не завела роман с каким-нибудь немцем! — воскликнул Эмбри.
— Думаю, если бы она не отстреливала их до появления ящеров, так бы и было, — сказал Джоунз. — Но она ненавидит их сильнее, чем все остальные русские, с которыми я знаком, а своих мужчин считает стадом свиней. Оставалось одно — я. Только теперь и я тоже оказался не слишком подходящей кандидатурой.
— Может быть, стоит начать ухаживать за старшим лейтенантом Горбуновой, — задумчиво проговорил Бэгнолл. — Мне кажется, это самый легкий способ отделаться от Татьяны навсегда.
— Только вот если она действительно вбила себе в голову, что желает получить тебя любой ценой, юной леди может угрожать опасность, — сказал Кен Эмбри.
— Сомневаюсь, — сказал Бэгнолл. — Людмила не производит впечатления такой же опасной, как Татьяна, но уверяю вас, она в состоянии за себя постоять.
— Надеюсь, — вскричал Джером Джоунз. — Даже страшно подумать, сколько раз она вылетала на задания на своем маленьком биплане, который, того и гляди, развалится на части? Никому не удалось бы уговорить меня подняться в воздух на такой штуке, в особенности там, где от желающих меня сбить нет отбоя.
— Аминь, — заявил Бэгнолл. — К тому же она никогда не поднимается высоко — и служит удобной мишенью для любого кретина с винтовкой в руках.
Он знал, что Людмиле грозила бы гораздо более серьезная опасность, чем выстрел из винтовки, если бы она поднялась выше и попала в радиус действия вражеских радаров, но от одной мысли, что пилот может стать жертвой пехоты, ему становилось не по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
— Привет, привет, привет! — весело вопил владелец мышей.
На плече у него висел квадратный деревянный ящик, из которого торчал шест высотой в два фута. На конце его находились пагода, деревянная рыбка, маленькое оловянное ведерко и выдолбленный внутри деревянный персик.
— Вы хотите посмотреть, что умеют делать мои маленькие друзья?
— Да! — громко закричали в ответ дети.
Маленькие чешуйчатые дьяволы, понимавшие по-китайски, поддержали их шипением.
— Хорошо, — сказал мужчина. — Надеюсь, вы не прихватили с собой кошек? — Он окинул зрителей хитрым взглядом. — Иначе вам придется посадить их в карманы и не выпускать до конца представления.
Он подождал, когда перестанут хихикать дети и успокоятся чешуйчатые дьяволы, а затем три раза постучал по стенке ящика. На передней панели имелось маленькое окошко. Наружу выскочили четыре белые мышки и быстро вскарабкались по лесенке из веревок и бамбука Сначала они забрались в ведерко, покачались в нем немного, вытащили за тоненькую веревку рыбку, вскочили на крышу пагоды, спрыгнули внутрь, залезли в деревянный персик, а потом принялись выглядывать наружу. У них смешно топорщились усы и сверкали красные глазки.
— Вам бы понравилось, если бы в вашем персике оказалось такое ? — спросил хозяин умных мышек.
Дети снова принялись хихикать.
Однако маленькие чешуйчатые дьяволы сохраняли полнейшую серьезность.
— У Больших Уродов ужасные привычки, — сказал один из них. — Вечно у них в еде заводятся паразиты.
— Чистая правда, — согласился с ним другой. — А они еще шутят по этому поводу.
— Они отвратительны, — поддержал своих товарищей третий, — но они умеют развлекаться. У нас на Родине нет представлений с участием животных. Кто бы мог подумать, что животные — в особенности тосевитские — в состоянии научиться делать такие смешные трюки? Как только у меня появляется свободное время, я прихожу посмотреть на их шоу.
— И я тоже, — сказал чешуйчатый дьявол, который говорил вторым, и многие из их компании с ним согласились.
Лю Хань еще несколько минут понаблюдала за мышами. Затем бросила хозяину несколько медных монет и, задумавшись, зашагала по центральной улице. Целая толпа чешуйчатых дьяволов собралась на расчищенном участке, где совсем недавно стояла большая лавка. Там выступал дрессированный медведь. Он яростно размахивал деревянным мечом с длинной ручкой, и чешуйчатые дьяволы издавали восторженные восклицания. Лю Хань прошла мимо.
Нье Хо-Т'инг постоянно искал способ подобраться поближе к маленьким чешуйчатым дьяволам, чтобы испортить им жизнь. Если дрессированные животные их так завораживают, труппа с такими актерами вполне может получить доступ туда, где находятся важные самцы, много важных самцов. А человек, который подскажет Нье новую идею, обязательно заслужит его благодарность.
Лю Хань почесала в голове. Она не сомневалась, что у нее появилась замечательная идея, но как использовать ее так, чтобы получить максимальную выгоду? Она давно перестала быть наивной крестьянкой, которую чешуйчатые дьяволы увели из родной деревни. С тех пор многое произошло. Если получится, она снова станет хозяйкой своей судьбы.
— Я больше не хочу быть марионеткой, — громко сказала она, и мужчина с небольшой белой бородкой повернулся и окинул ее удивленным взглядом.
Ей было все равно. Нье Хо-Т'инг хорошо с ней обращался; лучше всех, если не считать Бобби Фьоре. Но причина, по которой он ее не обижал, заключалась в том, что он считал ее полезным инструментом. Если повезет и она будет соблюдать осторожность, возможно, ей удастся заставить его понять, что с ней необходимо считаться.
* * * После Крома, где царил полумрак, Джорджу Бэгноллу пришлось подождать, чтобы глаза привыкли к солнцу. Но даже через несколько минут он продолжал с изумлением оглядываться по сторонам. Свет изменился каким-то непостижимым образом, небо приобрело другой оттенок, пусть и едва заметный. День был ярким и теплым, но…
Когда он сказал об этом Джоунзу, тот кивнул и ответил:
— Я тоже заметил, вчера. Кто-то Там Наверху… — заглавные буквы прозвучали вполне отчетливо, — напоминает нам, что лето скоро закончится. Теперь, когда оно собралось уходить, не верится, что оно вообще здесь побывало, — грустно добавил он.
— А не ты ли тот умник, который клялся нам, что в Пскове мягкий климат
— по стандартам России? — с деланно сердитым видом поинтересовался Кен Эмбри. — Мы тогда как раз летели над замерзшим озером, засыпанным снегом, я отлично все помню.
— По русским меркам в Пскове действительно мягкий климат, — запротестовал Джоунз. — Около Москвы очень приятно. А район Архангельска можно сравнить с Гаваной или Нью-Дели.
— По сравнению с Архангельском проклятый Южный полюс — отличное местечко, которое как нельзя лучше подходит для отпуска, — фыркнул Эмбри.
— Еще до того как мы сюда попали, я понимал, что русские представления о погоде весьма своеобразны. Только не знал, как далеко заходит это своеобразие.
— Кстати, погода может сыграть нам на руку, — заметил Бэгнолл. — Ящеры любят русскую зиму не больше, чем мы. Может быть, нам удастся отогнать их от города.
— Ишь ты, размечтался, — насмешливо заявил Кен Эмбри. — Ладно, а как твой роман с малышкой летчицей?
— Слушай, кончай молоть чепуху. — Бэгнолл пнул носком сапога комок засохшей земли. — Между нами ничего нет.
Его приятели дружно фыркнули: либо не поверили, либо сделали вид, что не верят. Затем Джером Джоунз тяжело вздохнул.
— Жаль, что ты не врешь. Может быть, тогда Татьяна прекратила бы вешаться тебе на шею. Мы даже пару раз поссорились из-за этого.
— И что? — спросил Эмбри. — Ну, не томи, рассказывай. Некрасиво нас мучить.
— А ничего, — ответил Джоунз. — Татьяна делает все, что пожелает. А если кто-то глуп настолько, что решит вмешаться, она просто прострелит ему башку из своей винтовки — и конец истории.
Никто из приятелей не считал, что он говорит фигурально.
— Тот, кто сказал: «Самки данного вида опаснее самцов», наверное, имел в виду твою красавицу-снайпершу, — заявил Бэгнолл.
— Это точно. — Джоунз снова вздохнул, а потом искоса посмотрел на Бэгнолла. — Знаешь, она именно поэтому на тебя и вешается: считает, что у тебя лучше получается убивать людей, чем у меня. Я же всего лишь специалист по радарам.
— Старина, а тебе не приходило в голову, что без нее будет лучше? — глядя на него с сочувствием, поинтересовался Бэгнолл.
— Тысячи раз, — с чувством сказал Джоунз.
— Ну, и что же тебя останавливает? — спросил Бэгнолл, когда выяснилось, что его приятель не в состоянии сделать вывода из собственных слов.
— Во-первых, — смущенно начал Джоунз, — если я сам ее брошу, она может совершенно спокойно меня прикончить. И он показал себе на лоб. — Именно сюда и войдет пуля.
— Звучит разумно, — заметил Кен Эмбри. — Но когда говорят «во-первых», это означает, что есть «во-вторых». Надеюсь, ты старательно изучал греческий в школе?
— Вот уж нет, — ответил Джоунз по-гречески, и все трое весело рассмеялись.
Они прошли вперед еще несколько шагов, и Джоунз неохотно продолжил:
— Да, есть и еще одна причина. Я не отправляю ее куда подальше потому, что… мне кажется, ребята, я влюбился.
Он ждал, что приятели начнут над ним потешаться. Но Бэгнолл только тяжело вздохнул и положил руку на плечо Джоунза. Тот вздрогнул от его прикосновения, словно нервный конь.
— Успокойся. Давайте вспомним Сократа и определим ситуацию. Ты действительно ее любишь или тебе просто нравится крутить с ней шашни?
Джером Джоунз стал такого малинового цвета, какого в здешних краях никто из англичан не видел ни разу. «Он же еще совсем мальчишка», — подумал Бэгнолл с высоты своего возраста — их разделяло три или четыре года.
— А как можно узнать разницу? — жалобным голосом спросил Джоунз.
— Хороший вопрос, — вмешался Кен Эмбри и цинично фыркнул.
— В таком случае давай попытаемся на него ответить, — предложил Бэгнолл.
У Джоунза сделался потерянный вид.
— Итак, вспомним, друзья, Сократа и устроим симпозиум.
Джоунз улыбнулся, а Эмбри снова фыркнул:
— Прекрасный юный Алкивиад note 30 отсутствует.
— Нам хватит хлопот и с прекрасной юной Татьяной, — заметил Джоунз.
— Они с Алкивиадом подходящая парочка.
— Вот для начала первый ключ, который поможет тебе разобраться в чувствах, — сказал Бэгнолл. — Если тебе хочется только одного — оказаться с ней в постели, причем желательно сразу без одежды, — это уже кое о чем говорит.
— Должно говорить, — протянул Джоунз задумчиво. — Но только все совсем не так просто. Жаль, конечно, но боюсь, я запутался. Мне нравится быть с ней рядом, даже если мы не… — Он кашлянул. — Ну, это самое. У меня часто возникает ощущение, будто я поставил палатку около логова тигра: никогда не знаешь, что случится в следующий момент, но обязательно что-то волнующее.
— Например, ты можешь стать закуской, — заметил Эмбри.
Бэгнолл знаком показал пилоту, чтобы тот помолчал.
— А как она к тебе относится — по-твоему? — спросил он. Джоунз нахмурился.
— Я уверен, что на ее верность мне рассчитывать не приходится, — сказал он, и Бэгнолл кивнул, соглашаясь. — Она меня выбрала, а не я ее. В этой проклятой стране… я бы побоялся даже заговорить с девушкой. Не успеешь оглянуться, а тебя уже схватил НКВД. — Он поежился. — Кое-кто из моих приятелей по университету восхищался коммунистами. Но если бы кто-нибудь из них побывал в России, они быстро поменяли бы свои убеждения. Уж можете не сомневаться.
— Тут ты совершенно прав, — заметил Бэгнолл. — Мне тоже это приходило в голову — пару раз во время нашей чудесной командировки . Но мы сейчас обсуждаем прекрасную Татьяну.
— Да, я не забыл. — Джоунз молча прошел несколько шагов.
Бэгнолл ждал, когда он заговорит, объяснит свои чувства, чувства Татьяны, и они смогут выбраться из сложного положения, в которое попали, и не оказаться в еще более сложном. Он понимал, что желает невозможного, но ему Татьяна никогда не нравилась, и он не стремился ее завоевать.
Через некоторое время Джоунз сказал:
— В Англии я много гонялся за юбками; пожалуй, нет такой пивной, где я не уболтал бы какую-нибудь симпатяшку. Но вы же знаете, что выбрать кого-нибудь всерьез — это совсем другое дело. — Он грустно улыбнулся. — Когда мы сюда прилетели и я заметил, что потрясающая красавица положила на меня глаз, я был на седьмом небе от счастья. И, разумеется…
Он не договорил, но на лице у него появилось такое выражение, что все и так стало ясно. За него фразу закончил Эмбри:
— Когда спишь с красивой женщиной, у тебя возникает совершенно естественное нежелание предпринять какие-нибудь шаги, которые в будущем приведут к тому, что ты перестанешь с ней спать.
— Ну, да. — Джоунз покраснел, но спорить не стал. — Причем на ее условиях. Мне кажется, Татьяна хорошо ко мне относится. К тому же мне полезно попрактиковаться в русском. Но она постоянно ругает меня за то, что я слишком мягкий, говорит, что больше любила бы меня, если бы я, зажав в зубах нож, лазал по кустам и резал ящерам глотки. Бэгнолл кивнул. Он прекрасно знал, что Татьяну привлекла к нему не его мужская красота (если она у него была). Снайперша хотела заманить его в свою постель, поскольку считала храбрым охотником на ящеров, способным причинить им серьезный вред. Она этого даже не скрывала.
— Удивительно, что с такими мыслями она не завела роман с каким-нибудь немцем! — воскликнул Эмбри.
— Думаю, если бы она не отстреливала их до появления ящеров, так бы и было, — сказал Джоунз. — Но она ненавидит их сильнее, чем все остальные русские, с которыми я знаком, а своих мужчин считает стадом свиней. Оставалось одно — я. Только теперь и я тоже оказался не слишком подходящей кандидатурой.
— Может быть, стоит начать ухаживать за старшим лейтенантом Горбуновой, — задумчиво проговорил Бэгнолл. — Мне кажется, это самый легкий способ отделаться от Татьяны навсегда.
— Только вот если она действительно вбила себе в голову, что желает получить тебя любой ценой, юной леди может угрожать опасность, — сказал Кен Эмбри.
— Сомневаюсь, — сказал Бэгнолл. — Людмила не производит впечатления такой же опасной, как Татьяна, но уверяю вас, она в состоянии за себя постоять.
— Надеюсь, — вскричал Джером Джоунз. — Даже страшно подумать, сколько раз она вылетала на задания на своем маленьком биплане, который, того и гляди, развалится на части? Никому не удалось бы уговорить меня подняться в воздух на такой штуке, в особенности там, где от желающих меня сбить нет отбоя.
— Аминь, — заявил Бэгнолл. — К тому же она никогда не поднимается высоко — и служит удобной мишенью для любого кретина с винтовкой в руках.
Он знал, что Людмиле грозила бы гораздо более серьезная опасность, чем выстрел из винтовки, если бы она поднялась выше и попала в радиус действия вражеских радаров, но от одной мысли, что пилот может стать жертвой пехоты, ему становилось не по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101