— Хорошо, что ты следишь за тем, что вы пьете, — улыбнувшись, сказал он.
— Я видела, что случается с теми, кто не кипятит воду, — совершенно серьезно ответила она. — Ты ведь все-таки учился на врача, а я твоя жена — это кое-что да значит.
— Хорошо, — повторил Мойше и отнес тарелку и вилку в раковину, наполненную мыльной водой.
Он вымыл тарелку и положил ее рядом с раковиной. Ривка удивленно и немного насмешливо наблюдала за ним, и он, оправдываясь, сказал:
— Видишь, без тебя мне пришлось кое-чему научиться.
— Вижу. — По ее тону он не понял, одобряет она его или возмущена таким поворотом событий. — Чему еще ты научился, живя без меня?
— Тому, что мне не нравится жить без тебя, — ответил Мойше. С улицы донеслись радостные крики, кто-то опять забил гол. Мойше задумчиво проговорил: — Кажется, Рей-вену очень нравится смотреть футбол.
— Мы можем рассчитывать на то, что он некоторое время проведет на улице и нескоро вернется домой, ты это имел в виду? — спросила Ривка.
Мойше радостно закивал. По тому, как его жена захихикала, он понял, что выглядит довольно глупо. Впрочем, он не слишком расстроился, в особенности после того, как она улыбнулась:
— Думаю, можно. Нужно пользоваться случаем, когда он тебе представляется.
Мойше попытался вспомнить, когда в последний раз лежал на кровати. Всего пару раз с тех пор, как его призвали в армию, которая отчаянно сражалась с инопланетными завоевателями, собравшимися покорить Британию. Ему дали форму, аптечку, нарукавную повязку, противогаз и отправили на поле боя. Удобства в список необходимых вещей не входили.
Словно проверяя, что будет, Ривка поцеловала его в бритую щеку.
— Колется, — сказала она. — Борода мне нравится больше — или тебе придется гладко бриться.
— Мне не всегда удается добраться до бритвы, — ответил он. — Я бы никогда не расстался с бородой, но иначе противогаз плохо надевается.
Сейчас, когда он лежал рядом с женой и мог хотя бы ненадолго забыть о войне, ему совсем не хотелось думать ни о противогазе, ни о том, что может случиться, если он неплотно прилегает к лицу. И ему удалось забыть обо всем, кроме Ривки.
Но растянуть счастливые моменты не стоит и пытаться — они все равно заканчиваются. Ривка села и начала быстро одеваться. Она так и не смогла избавиться от воспитанной с детства скромности, а с другой стороны, боялась, что Рей-вен выберет самый неподходящий момент, чтобы заявиться домой. Мойше тоже принялся торопливо натягивать одежду.
Ривка застегнула последний крючок на шее и, словно это движение означало, что прежний мир, полный опасностей, вернулся, спросила:
— На сколько ты приехал?
— Всего на один день, — ответил Мойше. — Завтра мне придется снова отправиться на юг, чтобы помогать раненым в боях с ящерами.
— А как там идут дела? — спросила Ривка. — Когда появляется электричество и газеты, нам сообщают, что мы громим ящеров, как Самсон палестинцев, но самолеты продолжают бомбить Лондон, артиллерийские орудия почти не смолкают, нас обстреливают снарядами. Разве я могу верить тому, что нам говорят?
— Северная армия ящеров разбита — капут , — сказал Мойше, использовав слово, обожаемое немецкими солдатами. — Насчет южной группировки я ничего не знаю. Я видел только сражения, в которых участвовал сам, а это все равно что спрашивать у рыбешки, какова обстановка на Висле. Впрочем, если бы Британия терпела поражение, ты бы сейчас разговаривала не со мной, а с каким-нибудь ящером.
— Наверное, — задумчиво проговорила Ривка. — Но после того как люди проиграли столько сражений, трудно считать победой то, что им удается удерживать ящеров на месте.
— Если подумать, сколько армий людей не смогли не только остановить продвижение ящеров, но и просто его замедлить, можно считать, что мы одержали огромную победу. Я не знаю ни одного случая, чтобы они оставили поле боя — а на северных подступах к Лондону именно это и произошло. Англичане разбили их наголову. — Мойше удивленно покачал головой. — А мы думали, что они неуязвимы.
Неожиданно открылась и с громким стуком захлопнулась входная дверь.
— Я голодный! У нас есть что-нибудь? — крикнул Рейвен. Мойше и Ривка переглянулись и расхохотались. Рейвен появился на пороге спальни.
— И что это вы так веселитесь? — спросил он с возмущенным видом, какой бывает у ребенка, который не понял шутки.
— Так, ничего, — серьезно ответил отец. — Мы тебя обставили, вот и все.
— В каком смысле? — спросил Рейвен.
Ривка быстро посмотрела на мужа и едва заметно покачала головой. Мойше снова расхохотался. Он радовался короткому мгновению счастья, которое ему подарила судьба. Как же хорошо оказаться рядом с женой и сыном! Завтра война снова примет его в свои костлявые объятия. Но сегодня он может наслаждаться свободой.
* * * Внешне серебристый металл ничего особенного собой не представлял. Казалось даже, будто сотрудникам Метлаба удалось получить совсем маленький образец. Впрочем, внешний вид не имел никакого значения для генерала Лесли Гровса. Он знал, что у них в руках: плутоний, которого хватит — если прибавить его к металлу, украденному у ящеров немцами и русскими и доставленному британцами в Америку, — чтобы сделать настоящую атомную бомбу.
Он повернулся к Энрико Ферми.
— Клянусь Богом, мы сделали первый, самый трудный шаг! Дальше будет легче.
— Легче, но не намного, генерал, — ответил итальянец. — Мы еще не решили задачу очистки плутония, затем нам необходимо придумать, как мы сделаем из него бомбу и как доставим ее на место, где хотим взорвать.
— Это задачки для инженеров, — ответил Гровс. — Я инженер; я знаю, что мы с ними справимся. Меня больше всего беспокоили физики… Я сомневался, что нам удастся получить необходимое количество металла. — Он жестом показал на маленький серебристый комочек.
— А со мной все ровно наоборот, — рассмеявшись, заметил Ферми. — Мы давно поняли, что физика — штука простая и бесхитростная, но вот приложить ее законы к производству бомбы — это уже проблема совсем другого рода.
— Мы справимся с любой проблемой, — заявил Гровс. — Мы не можем позволить себе поступить так же, как русские: один выстрел — и все, патроны кончились. Мы будем наносить по ящерам удар за ударом, пока они не запросят пощады.
— Насколько я разобрался в русской модели, удивительно, что бомба у них вообще взорвалась, — сказал Ферми. — Устройство в виде пушки, начиненное плутонием… — Он покачал головой. — Видимо, они построили очень большую пушку, и бомба получила огромное ускорение. Иначе реакция началась бы раньше, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Думаю, им было все равно, какого она размера, — проговорил Гровс.
— Они ведь не собирались грузить ее на самолет. — Он с горечью рассмеялся.
— Во-первых, у них нет бомбардировщика подходящего размера, в их машины даже маленькая атомная бомба не поместится. Во-вторых, если бы даже они и нашли самолет и засунули в него бомбу, ящеры подстрелили бы его, прежде чем он успел добраться до цели. Так зачем им что-то изобретать, если можно было построить очень большую установку?
— Вот именно, — не стал с ним спорить Ферми. — Кстати, то же самое можно сказать и про нас. Мы не сможем перевозить бомбы по воздуху. А доставить их в нужное место, да еще в нужное время будет совсем не просто.
— Знаю. — Гровс потер подбородок рукой. — Русские сказали, что они оставили бомбу там, где через несколько часов должны были появиться ящеры. Потом включили часовой механизм и стали ждать большого бум ! Нам будет гораздо труднее отыскать подходящее место.
— Чикаго, — едва слышно сказал Ферми.
— Хм-м-м, может быть, — согласился с ним Гровс. — Там нашим ребятам несладко приходится. Однако я вижу две проблемы: первая — доставить бомбу, когда она будет готова, в Чикаго. Кстати, вывезти ее отсюда хоть куда-нибудь будет нелегко. А вторая трудность состоит в том, чтобы отвести оттуда наших солдат, иначе они пострадают вместе с ящерами.
— А что тут сложного? — спросил физик. — Они просто отступят, позволив ящерам продвинуться вперед, — и тут им крышка!
Лесли Гровс улыбнулся. Всю свою военную карьеру Гровс провел в инженерных войсках; он никогда не вел за собой солдат в наступление — и не хотел бы повести. Но он успел забыть о стратегии гораздо больше, чем Ферми когда-либо шал. Кстати, приятное напоминание о том, что он тоже кое на что годится — а то рядом с гениальными учеными, которыми он командовал, Гровс уже начал страдать комплексом неполноценности.
— Профессор, — как можно терпеливее начал он, — с тех самых пор, как ящеры заявились к нам, мы изо всех сил сражались с ними на подступах Чикаго, а теперь боевые действия переместились на улицы города. Если мы вдруг возьмем и без всякой причины отступим, как вы думаете, они не заподозрят неладное? Я бы обязательно подумал, что здесь нечистая игра, будь я их командующим.
— Хм-м, — протянул Ферми. Несмотря на наивность, глупостью он не отличался ни в коей мере. — Я вас понял, генерал. Русские тогда полномасштабно отступали, и потому ящеры ничего особенного не заметили, когда проходили мимо места, где те спрятали бомбу. Но если мы после упорного сопротивления неожиданно покинем свои позиции, они сообразят, что происходит нечто необычное.
— Именно, — подтвердил Гровс. — Вы все правильно поняли. Нам либо придется убедить их в том, что они нас побеждают и мы драпаем…
— Не понял? — перебил его Ферми.
— Извините, я хотел сказать, быстро отступаем, — пояснил Гровс. Ферми разговаривал по-английски с сильным акцентом, но, как правило, все понимал. Гровсу пришлось напомнить себе, что в присутствии физика ему стоит быть поосторожнее с разговорными оборотами. — Либо мы сделаем так, либо отступим тайно… может быть, ночью. По крайней мере, ничего другого мне в голову не приходит.
— Лично я считаю ваш план вполне разумным, — заявил Ферми. — Когда мы будем готовы, как вы думаете, его примут в Чикаго?
— Должны. Обороной города командуют настоящие профессионалы.
Впрочем, уверенности у Гровса не было. Ферми не слишком хорошо разбирался в том, как истинные солдаты выполняют свою работу. Да ему и не следовало. Но ведь генералы, командующие армией в Чикаго, тоже не представляют себе, на что способна атомная бомба. Расчеты и соображения кучки ученых с линейками, а не с оружием в руках могут показаться им бессмысленными.
Гровс решил, что ему следует заняться составлением официального письма. Не исключено, что его никто не станет читать, но там хотя бы будет стоять имя и должность: бригадный генерал армии Соединенных Штатов. А вдруг кто-нибудь все-таки призадумается? Наверняка он знал только одно: если он не сядет за стол и не напишет такого письма, они просто не поймут, с чем имеют дело. Человеку действия много знать и не нужно.
— Извините, профессор Ферми, — сказал он и поспешил к выходу.
* * * Его ждала машинистка.
Атвар изучал дисплей компьютера, на котором Тосев-3 медленно двигался вокруг своего солнца.
— Равноденствие, — сказал он так, словно это было оскорблением в адрес Императора.
— Да, недосягаемый адмирал. — Голос Кирела тоже звучал не слишком радостно. Он облек причину своего неудовольствия в слова: — В северном полушарии, где еще осталось много не-империй, которые нам не удалось покорить, скоро начнется зима.
Оба высокопоставленных самца некоторое время с самым несчастным видом обдумывали его заявление. Разведывательный зонд, который Раса отправила на Тосев-3 много веков назад, принес данные о том, что зимой на планете погода становится исключительно нестабильной. Однако Раса оказалась не готова к таким климатическим условиям: все единодушно считали, что завоевание мира завершится до того, как климат сможет как-то повлиять на войска. И никто на Родине не мог даже предположить, что тосевиты за такое короткое время сумеют столь далеко продвинуться вперед на пути технологического развития. Кроме того, тосевиты изобрели устройства, предназначенные для того, чтобы справляться с возмутительным разнообразием замерзшей грязи и воды, появляющихся на Тосев-3 зимой, и значительно превосходящие все, что имелось в распоряжении Расы.
— Во время прошлой зимы, — так же мрачно продолжал Кирел, — мы потеряли стратегическое преимущество в большом количестве регионов. Когда наступят холода, Большие Уроды используют против нас множество самого разного хитроумного оружия, которого у них не было два наших года назад. Все это не позволяет мне с оптимизмом ждать результата будущих сражений.
— Уверяю вас, капитан, я расстался с оптимизмом в тот самый момент, когда узнал, что Большим Уродам известно радио, — ответил Атвар. — Однако должен вам напомнить, что мы все-таки имеем некоторое преимущество перед тосевитами. Мы нанесли серьезный урон их производственным комплексам, и теперь они выпускают значительно меньше оружия, чем когда мы прилетели на планету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101