- Где Уортон? - отрывисто спросил Малдер, делая шаг вперед.
Сержант попятился:
- Вы очень скоро увидите полковника.
- Ваш Уортон убил Бове! - Малдер негодующе тряхнул головой. - Если вы знаете об этом, то имеете шанс получить срок за соучастие в убийстве. Задерживая нас и мешая расследованию, вы только усугубляете вину…
- Заткнитесь! - вежливое выражение сошло с лица сержанта. - Бове получил по заслугам. После того, что этот ублюдок проделал с Гутиересом и Мак-Альпином…
- Это был не Бове, - вступила Скалли.
- Кто же тогда? Господь бог?
- Нет. Ваши товарищи собирались дать показания против полковника Уортона, и он поспешил их остановить.
- Если вы нам не верите, можете посмотреть сюда, - поддержал напарницу Фокс, указывая рукой в направлении сундучка, на дне которого белели свежие, совсем недавно очищенные от плоти кости. Даже от дверей легко можно было разглядеть череп, несколько ребер, позвонки… Лицо сержанта посерело - похоже, с воображением у него было все в порядке.
- Это все, что осталось от рядового Гутиереса, - Малдер сделал еще один шаг, и протянул пехотинцу медальон с четко выгравированным личным номером и именем: «Микаэль Гутиерес», только что извлеченный из походного сундучка полковника. Сержант судорожно сжал в кулаке холодный металлический прямоугольник.
- Где может быть тело Бове? - спросил Малдер.
- На муниципальном кладбище, - глухо проговорил пехотинец. - Мы похоронили его сегодня днем…
Муниципальное кладбище
Фолкстоун, штат Каролина
День третий
Пять минут до полуночи
Тридцать три толстые красные свечи горели ровно и ярко, бросая на надгробия четкие черные тени и разгоняя стелющийся над землей туман. Полная луна, мутным бельмом проглядывающая сквозь завесу облаков, освещала раскопанную могилу и стоящий рядом свежий сосновый гроб. Человек в багряной накидке, монотонно напевая что-то себе под нос, неторопливо обходил гроб по кругу, и белый порошок из толченой кости и высушенных трав, текущий струйкой меж пальцев, тонкой полосой ложился на утоптанную землю. Льдистый блик лежал на лезвии большого ножа, небрежно брошенного на крышку гроба. Иногда человек поднимал лицо к небу, и тогда его бормотание становилось громче: «Заклинаю тебя именем Луны… заклинаю тебя именем Ночи… заклинаю тебя именем Звезд…» Но пусто и безлюдно было на кладбище, лишь сквозняк, шелестящий в ветвях вязов высоко над землей и далекий собачий перебрех нарушали тишину. И никому не было дела до знака, возникающего на земле, знака локо-муа, «зеркала», открывающего перекресток двух миров и дающего человеку возможность вглядеться в свое истинное «я».
…Когда Малдер остановил машину у кладбищенской ограды и заглушил мотор, Скалли не сразу нашла в себе силы оторвать ладони от раскалывающейся и плывущей головы. В глазах мутилось, словно после скоростного спуска на «Русских горках»; в горле комом стойл сегодняшний ужин. Клинические симптомы сотрясения мозга… или отравления… Слишком неопределенно.
- В чем дело, Скалли? - голос Малдера казался глухим и далеким, словно звучал сквозь толстый слой ваты - так иногда бывает во сне. - Что с тобой?
- Ничего… - Дана усилием воли заставила себя отнять руки от головы. - Все в порядке. Все в полном порядке…
- Ты уверена?
- Да-да-да, все нормально. Я сейчас посижу немного и тебя догоню. А ты пока давай за Уортоном.
Фокс недоверчиво качнул головой и вышел в темноту.
Некоторое время Скалли сидела неподвижно, вглядываясь расширенными зрачками в клочья тумана, ползущие за ветровым стеклом, и прислушивалась к себе. Тихий, но неотвязный шум в голове постепенно нарастал, неожиданно оборвавшись на самой высокий ноте резким взвизгом, - и тут же снова заныла порядком расчесанная левая ладонь.
Дана осторожно коснулась края ранки пальцем, и вдруг зашипела от нахлынувшей жгучей боли. Казалось, жесткое, как камень, инородное тело с силой напирает изнутри. Когда на ладони появился бугорок, Скалли вскрикнула - не столько от боли, сколько от страха. В следующую секунду края раны разошлись, и на свет появились мокрые черные пальцы. Сильные руки крепко сдавили горло Скалли, и она поперхнулась вибрирующим криком.
Осторожно выбирая путь между надгробиями и крепко, словно охранный талисман, сжимая в руке холодную рукоятку пистолета, федеральный агент Фокс Малдер пробирался к сердцу кладбища - туда, где на крестах и на покрытых налетом тлена мраморных херувимах плясали красноватые отсветы огня, откуда тянуло гарью и где звучал монотонный голос, нараспев произносящий одну за другой ритмичные фразы на чужом гортанном языке. Ветер гнал над землей седые обрывки тумана, луна стремительно скользила по небу, как на серфинге, то появляясь, то исчезая за облаками. Подумать только, как резко меняется наше восприятие одного и того же места в зависимости от часа! Еще вчера днем Малдер смотрел на муниципальное кладбище как на ухоженное и по-своему уютное подобие небольшого парка. С наступлением же темноты все изменилось самым разительным образом. «…От всего этого становилось невыразимо тяжко на душе, чувство это я могу сравнить лишь с тем, что испытывает, очнувшись от своих грез, курильщик опиума: с горечью возвращения к постылым будням, когда вновь спадает пелена, обнажая неприкрашенное уродство…» - сейчас Фокс готов был подписаться под каждым словом классика.
Человек в багровых одеждах дочертил на земле крест, вписанный в неровную окружность, и замер с ножом в руках, задумчиво глядя на закрытый гроб. Малдер видел его широкую неподвижную спину, лунный блик, лежащий на лысине, мощные висловатые плечи бывшего борца…
Человек вздохнул и повернулся к Фоксу.
Это был полковник Уортон. Взгляд полковника рассеянно скользнул по ближайшим надгробиям и сфокусировался на федеральном агенте. Малдер отшатнулся, вскинув пистолет, - физиономия полковника на секунду показалась федеральному агенту маской из выделанной человеческой кожи, натянутой на основу, не совсем подходящую для этой цели. И еще - это скучающее выражение в пронзительно-черных глазах-колодцах…
- Федеральное Бюро! - Выкрикнул Фокс, чтобы заглушить страх. - Бросьте нож, Уортон!
Полковник коротко глянул на федерала и хриплым, каркающим голосом произнес фразу на незнакомом языке, - Фокс сумел уловить только общую угрожающую интонацию.
- Бросьте нож, я вам говорю! - Малдер сделал шаг вперёд. - Выполняйте, ну!
Полковник тяжело согнулся - годы и пренебрежение сбалансированным питанием давали о себе знать - и с силой вогнал лезвие в мягкую, черную землю. Малдеру показалось, будто в его тело, чуть ниже солнечного сплетения, вонзилось пылающее острие и начало медленно вращаться, наматывая на себя внутренности. Фокс выронил пистолет, обеими руками схватился за живот и, согнувшись, ничком рухнул на землю.
Скрученный внезапным приступом, федеральный агент не мог видеть, как, более не обращая на свою жертву внимания, полковник медленно развернулся к оставленному гробу - и нос к носу столкнулся с высоким чернокожим в развевающихся на ветру цветных лохмотьях. Мертвый ненавидящий взгляд сверху вниз ударил морского пехотинца, словно плеть.
- Кто творит зло - тот со злом и столкнется, - проговорил человек, обращаясь к офицеру, и сквозь боль Фокс узнал этот глуховатый бас. Это был голос Бове.
Из рассеченной щеки гаитянина вытекла капелька не успевшей свернуться крови и застыла, подрагивая, на подбородке.
Глаза полковника вспыхну ли. Стремительным, почти невозможным для его фигуры и сложения движением Уортон выкинул вперед руку с заточенным, как бритва, ритуальным кинжалом, - но гаитянин был быстрее. Сверкая белками, Бове неуловимо сместился, уходя от прямого выпада, - и с силой выдохнул в лицо своему противнику облако белого дыма. Полковник вскинул руки и с воплем рухнул на землю…
* * *
…Позже Скалли неоднократно пыталась вспомнить подробности той ночи, которая стала переломной для всех обитателей фолкстоунского лагеря, но причудливая мозаика воспоминаний упрямо не желала складываться в единую непротиворечивую картину. В памяти остались только разрозненные обрывки. Салон машины, наполненный неясными шорохами, шарканьем ног и глухим настойчивым бормотанием… Огромный негр в полосатой цветастой накидке - тот самый, что так неожиданно напугал ее во время первого визита в лагерь для незаконных эмигрантов… Его руки, сомкнувшиеся на ее горле… Отсутствие боли - и при этом ощущение удушья, мучительная, забытая со времен детских приступов астмы неспособность вдохнуть полной грудью… Скалли изнемогала. Звезды слабо просвечивали сквозь массивную фигуру душителя, его толстые губы безостановочно шевелились, а пустые глазницы смотрели на нее без всякого выражения. Дану вдавило в спинку кресла, голова запрокинулась, по щеке, вместе со слюной, стекала струйка крови из прокушенной губы… А затем спасительным покрывалом опустилась багровая тьма.
Но ведь было, раз за разом говорила она себе позже, несомненно было что-то еще - нечто, остановившее руку убийцы, руку духа - Лоа, порождения фанатичной веры старых гаитян. Что же все-таки заставило его уступить уйти, оставив полуживую жертву? Но, сколько ни силилась Дана вспомнить, что именно стало для нее спасительным якорем, мысль ускользала, проходила мимо, маячила, поддразнивая, где-то на самой грани круга света, на периферии сознания, недоступная обыденному зрению…
И сколько ни будет потом напрягать свою тренированную память федеральный агент Дана Скалли, ей так и не удастся вспомнить, как она, озаренная внезапной вспышкой, безнадежно, словно утопающий, потянулась к небольшому вышитому бисером мешочку, висящему на приборной панели справа от руля. Тому самому защитному амулету, купленному Малдером за пять долларов у мальчишки в лагере. Дана не сможет вспомнить, как ее дрожащие пальцы сжались на амулете, - и в тот же миг кабина вновь стала пустой и просторной, а чернокожий душитель со звуком, похожим на долгий тяжкий вздох, растворился в воздухе.
А впрочем, стоило ли ей это вспоминать?..
* * *
Малдер не мог встать. Сейчас, когда ушла боль, несколькими минутами раньше заставлявшая его кататься по грязной земле и царапать пальцами мокрую глину, ему было почти хорошо. Смешно сказать, но Фокс не мог подняться - и все. Просто нарушилась на время связь между осознанным желанием и памятью мышц, - а, может быть, и еще что-то, сейчас Малдеру не хотелось об этом думать. Такое бывает после сильного болевого шока. Сейчас Фокс лежал на влажной кладбищенской земле, глядя на очистившееся, наконец, от облаков небо, и ничего не было прекрасней для него, чем эта высь, полная звезд, шорох ветра в кронах деревьев… и - отсутствие боли.
Но счастье, как известно, не может длиться вечно.
Пара ног в кремовых брюках и изящных полусапожках с острыми носами остановились около его лица.
- Малдер, у тебя все в порядке? - сильные руки Скалли помогли ему сесть, а затем и осторожно встать, что, против ожидания, удалось довольно легко.
- А ты-то как?
Лицо напарницы неестественно бледным пятном выделялось в темноте.
- Судя по твоему виду, я чувствую себя лучше, - Дана отвернулась. Выскакивая из машины, она успела краем глаза заметить в зеркале свои расширенные зрачки и тонкую, как волосок, радужку. - Что тут произошло?
- Не знаю, - честно ответил Фокс.
Скалли подошла к грузному телу в багровой накидке, лежащему ничком рядом с разверстой могилой, и с усилием перевернула его на спину.
Полковник Уортон не дышал.
- Он мертв, - Дана обернулась к Малдеру. - Это ты его?..
- Боюсь, ты мне не поверишь, но я уверен, что его прикончил Бове, - устало ответил Фокс.
* * *
… Крышка гроба, в котором покоился гаитянин, оказалась очень легкой и Скалли удалось откинуть ее на хорошо вмазанных петлях безо всяких усилий - полковник подготовился к предстоящей акции с поистине армейской основательностью. Бове лежал на дне простого деревянного гроба, вытянувшись во весь мой немалый рост и сложив большие загрубевшие ладони на груди. Любому медику достаточно было одного взгляда, чтобы обнаружить трупное окоченение, начавшееся, судя по всему, уже много часов назад. Скалли вздохнула. Да, Бове был мертв давно и бесповоротно, она готова была клятвенно подтвердить это в сколь угодно высоком суде. Но почему-то ей, повидавшей массу куда более экзотических смертей, жутковато было видеть это выражение умиротворенности, застывшее на исхудавшем, покрытом коркой запекшейся крови лице.
Временный лагерь
для незаконных эмигрантов
Фолкстоун, штат Каролина
Три дня спустя
Встреча с людьми, которым ты, несмотря ни на что, сумел по-настоящему помочь - бальзам на душу любого государственного служащего, независимо от того, работает ли он в ФБР или в федеральной газовой компании. Особенно если встреча, скорее всего, последняя. Именно поэтому Малдер не мог отказать Скалли, когда она предложила перед отлетом заскочить на базу.
1 2 3 4 5 6 7 8