Малдер задумчиво разглядывал носки своих сапог. Видно было, что он не принял всерьез ни одно слово Данхэма.
- Старая добрая сплетня, из тех, которые любят рассказывать друг другу пожилые леди, - высказала общее мнение Скалли.
- Нет, мэм, ничего подобного. Видите ли, мужем той девушки, дочки Клайва, должен был стать я.
Данхэм молча повернулся спиной к федералам и зашагал к своей машине.
* * *
- Ты думаешь, то что он рассказывает о лагере, - правда? - негромко спросила напарника Дана, когда пыль, поднятая «Седаном» рядового, улеглась.
- Ну, пока не видно причин, по которым он мог бы лгать, будем считать так.
- Данхэм очень суеверен, а суеверие порождает страх. Вуду на этом и держится. Это точно такая же иррациональная штука, как детская уверенность, будто нельзя наступать на трещины в асфальте.
- Почему же он тогда избегает Честера? - Малдер кивнул в сторону их собственной машины. - О, черт!
Салон приземистого красного «Шевроле» был пуст.
- Вот он!
Мальчик неторопливо удалялся по улице в сторону порта, глядя себе под ноги, что-то насвистывая и время от времени задумчиво утирая нос длинным рукавом рубахи. Несмотря на неспешность шага, малолетнего гаитянца уже отделяло от федеральных агентов метров тридцать.
- Честер! - крикнул Малдер и рванул вдогонку.
Мальчик испуганно обернулся и перешел на рысь.
…Странное дело - казалось бы, что стоит длинноногому взрослому в хорошей физической форме догнать тринадцатилетнего мальчишку, только что весьма прилежно набившего желудок в дешевой закусочной? Но как ни прибавлял ходу Фокс, спина мальчишки все так же маячила в десятке метров впереди. Если бы Честер проявил подобную прыть на кладбище, федеральным агентам вовек не пришлось бы вести с ним задушевную беседу за чипсами. Хотя расстояние между мальчиком и федеральным агентом все же постепенно сокращалось, Малдер печенкой чувствовал: мальчишка уходит, соскальзывает с крючка! И ведь уйдет же…
Дорога вильнула, выводя, наконец, на пирс. Казалось, вид моря придал юному гаитянцу новые силы: он рванулся вперед и сразу выиграл пару метров. Замелькали стоящие у причала малотоннажные суда, сваленные кое-как снасти, какие-то нераспакованные контейнеры, покрытые ржавчиной погрузочно-разгрузочные механизмы…
- Честер! Стой! Ничего тебе не будет! - срывая голос, отчаянно закричал Фокс на бегу.
Но парнишка уже поднырнул под сваленные грудой непонятные железобетонные конструкции, мелькнул ярким пятном на фоне серых стен склада и исчез, растворился в припортовом беспорядке. Свернувший за угол Малдер лишь столкнулся нос к носу с черным котенком, сидевшим на высоком перевернутом баке, беспомощно поискал беглеца взглядом… и плюнул в сердцах.
Временный лагерь
для незаконных эмигрантов
Фолкефоун, штат Каролина
День второй
Прием пищи чем-то напоминает священнодействие. Это заметили еще древние, сделав трапезу одним из важнейших обрядовых элементов. С первого курса Академии полковник Уортон старался придерживаться материалистического мировоззрения - настолько, насколько позволял ему личный опыт. Гаитяне, с которыми в последние годы так плотно свел его крутой поворот судьбы, полагали, что вместе с пищей человек легко может проглотить враждебного Лоа, но, как Уортон неоднократно подчеркивал, ему всегда было с высока плевать на суеверия туземцев. И гаитянским Лоа - уж во всяком случае - не место на американской земле.
Обычно полковник не чурался офицерской столовой, но в этот день слишком много дел разом навалилось на Уортона. Их требовалось спокойно обдумать, не торопясь и не отвлекаясь на поддержание застольной беседы. Ради этого стоило отказаться от привычного распорядка дня и пообедать прямо на рабочем месте. Полковник не успел сегодня толком позавтракать, и поэтому аромат, исходящий от тарелок, принесенных из столовой, мгновенно заставил его отложить в сторону бумаги. Когда ординарец опустил на стол поднос с мелко нарубленным салатом, куском хорошо прожаренного бекона и кружкой крепкого черного кофе, Уортон только сглотнул слюну. И в этот момент в дверь уверенно постучали.
- Что-нибудь еще, сэр? - ординарец, высокий чернокожий парень в хаки, застыл перед начальником навытяжку.
- Ничего, спасибо. Откройте дверь и можете идти, - полковник осторожно пригубил горячий кофе.
Когда на пороге кабинета появились Малдер и следующая за ним по пятам Скалли, на лице полковника появилось такое выражение, словно у него разыгрался приступ зубной боли.
- Мне очень жаль, но я обедаю… - начал было Уортон.
- Ничего, мы уже поели, - парировал Фокс.
- Как я понимаю, - полковник с сожалением отставил стакан, - вчера вы получили разрешение суда на эксгумацию тела рядового Гутиереса?
- Совершенно верно.
- Тогда я хочу поставить вас в известность, что я подал жалобу на ваши действия в Министерство Юстиции.
- Угу. Только вот тела нам так и не удалось найти. Оно пропало прямо из гроба. Могилку вскрыли до нас.
- Уортон приосанился:
- Ну, теперь вы, надеюсь, понимаете, с чем нам тут приходится сталкиваться? Что это за варварская религия, которая поощряет осквернение могил?..
- А вы не думали, что это может быть актом возмездия? - холодно спросила Скалли.
- Возмездия? - полковник вздернул бровь.
- За ваше жестокое обращение с задержанными.
- Жестокое обращение? Что еще за глупости?! - Уортон встал из-за стола и подошел к окну. Сквозь щели ставней проливались яркие лучи солнца.
- Физическое насилие над политическими беженцами - преступление по любым международным законам. Подлежит уголовному наказанию.
Полковник хмыкнул.
- А, это Бове вам наплел? Понятно. Вот кто, значит, распространяет дурацкие слухи. Никто и не говорил, что обитателям базы должно быть так же хорошо, как в отеле люкс. Но и сравнивать мою базу с концентрационным лагерем не стоит.
- И тем не менее, официальная политика не приветствует преследование эмигрантов?
Уортон насупился:
- Если кого здесь и преследуют, так это моих людей! Объединенные наций, организации по правам беженцев - все так заняты защитой иностранных ублюдков, что про моих людей забыли напрочь! Понимаю - абстрактный гуманизм, пацифизм, подставим врагам голую щеку для пинка, помолимся на предателей… Только я бы пожал руку лейтенанту Колли с куда большим удовольствием, чем многим людям, не пролившим ни капли крови. И пошел бы с ним в разведку. В отличие от вас, уж извините. Пиво я с вами готов пить. А вот в разведку - не пойду, и не зовите…
- Малдер вздохнул и с сожалением посмотрел на раскрасневшегося полковника. Свое сомнение в том, что знаменитый лейтенант Колли согласился бы взять Уортона в разведку, Фокс благоразумно решил оставить при себе. Похоже, сидячая жизнь и сыплющиеся со всех сторон комплименты изменили характер полковника не в лучшую сторону. По сравнению с тем, что можно вычитать в его личном деле, по крайней мере.
- Ладно, сэр, не будем вам больше мешать. Не хватало еще, чтобы ваш завтрак остыл…
Уортон фыркнул и, проводив спецагентов, тяжело опустился за стол. Брезгливо потрогал стакан с кофе. Как же, не остыл… Разве только льдом еще не покрылся. Агенты… Название только - Федеральное Бюро. Мафия, самая что ни на есть настоящая мафия…
Уортон в раздражении ткнул столовым ножом в подсохший кусок бекона - и тут же подскочил, чуть не опрокинув стул.
Из небольшого куска мяса выплеснулась толчком и потекла, заливая тарелку до краев, свежая и густая артериальная кровь…
На стоянке перед лагерем для незаконных эмигрантов было пусто - за исключением машины федеральных агентов, здесь не было припарковано ни одного автомобиля. Похоже, подчиненные полковника Уортона остерегались оставлять свою собственность всего в десятке шагов от сетчатого забора, за которым, как мог видеть Фокс, и сейчас толпились мрачные люди, зябко кутающиеся в свои цветастые лохмотья. Впрочем, учитывая обстановку, царящую в лагере, солдат можно было понять…
- Похоже, Уортон не оставил эмигрантам выхода. Они обороняются всеми доступными им способами, - заметил Фокс, устраиваясь на месте пассажира.
- Ну, между пустыми угрозами и оживлением мертвецов есть некоторая разница, - заметила Скалли, заводя машину.
- Судя по тому, как ведет себя Бове - не такая уж и большая.
- А, черт! - Дана, положившая было ладонь на руль, отдернула руку.
- Что такое? - вскинулся Малдер.
Осторожно, стараясь не задеть за длинные колючки, Дана сняла с рулевой колонки намотанную на нее ветку терновника, почти незаметную в мягком полумраке салона.
- Опять тактика запугивания…- с отвращением проговорила Скалли, и швырнула ветку в форточку.
Со стороны лагеря доносились обычные звуки - гомон, разноязыкая ругань, шум строительных инструментов, какой-то звон… Фокс до боли в глазах вглядывался в темные лица, с такого расстояния неотличимые одно от другого. Кто из них мог сделать это? Да любой! Было бы желание…
- Ну-ка, покажи, что у тебя с рукой?
- Да, ерунда! - Скалли слизнула с ладони капельку крови и снова решительно взялась за руль.
Фыркнув двигателем, машина мягко тронулась с места и покатилась по дороге.
…Сидящие в салоне так и не увидели неровный круг, пересеченный крест-накрест размашистыми линиями, нарисованный мелом на асфальте, - точно на том месте, где только что стоял единственный на стоянке автомобиль…
Временный лагерь
для незаконных эмигрантов
Фолкстоун, штат Каролина
День второй
Вечер
Океан… Он явственно слышал его голос. Волны одна за другой накатывались на песок пляжа, слизывая знаки, похожие на следы чаек, но те появлялись вновь и вновь, в самых разных причудливых сочетаниях, и волнам не под силу было справиться с ними со всеми. Бьющее в лицо белое солнце, шорох волн, далекие крики птиц…
Или это просто шумит в ушах?
- Сэр, боюсь, он сейчас не в состоянии разговаривать, - донесся издалека чужой голос.
Он с трудом разлепил веки. Знаки плавали перед ним совсем рядом, прямо в воздухе - на сей раз разноцветные, лениво шевелящие плавниками, как яркие тропические рыбки… Запекшаяся кровь склеила губы, и он попробовал облизнуть их непослушным шершавым языком.
- Все правильно, рядовой, - новый голос почему-то вызвал яростную вспышку ненависти, от которой заклокотало в горле, - Вы честно выполняли приказ. Вам незачем ломать над этим голову. Идите!
- Но, сэр…
- Идите, я сказал!
Звук удаляющихся шагов… Грязный потолок и сетчатые стены поплыли перед глазами…
Его цепко ухватили за воротник ветхой рубашки и с силой встряхнули. Он снова почувствовал боль.
- Ты будешь говорить? - прошипел ненавистный голос у самого лица.
- Мои тайны умрут вместе со мной, белый…
- На твоем месте я бы разливался соловьем, - пока ты еще можешь говорить.
- Моя жизнь и смерть в руках Господа.
Его ударили по лицу, уверенно и хлестко - щеку ожгло болью.
- Нет, черножопый. Ошибаешься. Твоя жизнь и твоя смерть сейчас - исключительно в моих руках.
Окружное шоссе номер десять
Фолкстоун, штат Каролина
День второй
Поздний вечер
…Мощные противотуманные фары на мгновение осветили ромбовидный придорожный знак с белой цифрой «десять», выведенной в центре. Прищурившись, Малдер смотрел сквозь покрытое капельками дождя лобовое стекло своего «Шевроле» на приближающуюся машину. Бубновая десятка, которую он до этого машинально вертел в руках, плавно легла на приборную панель. Именно игральная карта, спикировавшая под ноги федеральному агенту, когда он открыл дверь своего номера в мотеле, и привела его сюда, к десятому на этой дороге километровому столбу. Как известно, кто владеет информацией - тот владеет миром. Малдер мог бы внести в расхожую фразу поправку: «Кто манипулирует информацией - тот манипулирует миром».
Человек, которого он дожидался сегодня на обочине пустынного шоссе, был одним из тех, для кого манипуляция информацией превратилась в привычное, где-то даже рутинное занятие. Фокс мог только догадываться, какую именно из служб, распоряжающихся судьбами мира, представляет его безымянный информатор. Время от времени этот человек возникал из ниоткуда, как чертик из табакерки, подкидывал Малдеру очередную строго дозированную порцию сверхсекретных сведений и бесследно исчезал, будто его и не было.
Трудно допустить мысль, что люди, посвященные в сокровенные тайны самых разных организаций - от службы по борьбе с террористами до армейской научной разведки - идут на контакт с представителем Федерального Бюро исключительно из нездоровой тяги к социальной справедливости. Фокс прекрасно понимал, что его пытаются использовать «втемную», как пешку в сложной и жестокой партии. Но пока интересы осведомителя не входят в прямое противоречие с его личными, Малдера, интересами, игнорировать подобный канал получения информации было бы попросту глупо.
…Погасив фары, подъехавшая машина прошуршала по мокрому гравию и остановилась на обочине напротив автомобиля Фокса.
1 2 3 4 5 6 7 8
- Старая добрая сплетня, из тех, которые любят рассказывать друг другу пожилые леди, - высказала общее мнение Скалли.
- Нет, мэм, ничего подобного. Видите ли, мужем той девушки, дочки Клайва, должен был стать я.
Данхэм молча повернулся спиной к федералам и зашагал к своей машине.
* * *
- Ты думаешь, то что он рассказывает о лагере, - правда? - негромко спросила напарника Дана, когда пыль, поднятая «Седаном» рядового, улеглась.
- Ну, пока не видно причин, по которым он мог бы лгать, будем считать так.
- Данхэм очень суеверен, а суеверие порождает страх. Вуду на этом и держится. Это точно такая же иррациональная штука, как детская уверенность, будто нельзя наступать на трещины в асфальте.
- Почему же он тогда избегает Честера? - Малдер кивнул в сторону их собственной машины. - О, черт!
Салон приземистого красного «Шевроле» был пуст.
- Вот он!
Мальчик неторопливо удалялся по улице в сторону порта, глядя себе под ноги, что-то насвистывая и время от времени задумчиво утирая нос длинным рукавом рубахи. Несмотря на неспешность шага, малолетнего гаитянца уже отделяло от федеральных агентов метров тридцать.
- Честер! - крикнул Малдер и рванул вдогонку.
Мальчик испуганно обернулся и перешел на рысь.
…Странное дело - казалось бы, что стоит длинноногому взрослому в хорошей физической форме догнать тринадцатилетнего мальчишку, только что весьма прилежно набившего желудок в дешевой закусочной? Но как ни прибавлял ходу Фокс, спина мальчишки все так же маячила в десятке метров впереди. Если бы Честер проявил подобную прыть на кладбище, федеральным агентам вовек не пришлось бы вести с ним задушевную беседу за чипсами. Хотя расстояние между мальчиком и федеральным агентом все же постепенно сокращалось, Малдер печенкой чувствовал: мальчишка уходит, соскальзывает с крючка! И ведь уйдет же…
Дорога вильнула, выводя, наконец, на пирс. Казалось, вид моря придал юному гаитянцу новые силы: он рванулся вперед и сразу выиграл пару метров. Замелькали стоящие у причала малотоннажные суда, сваленные кое-как снасти, какие-то нераспакованные контейнеры, покрытые ржавчиной погрузочно-разгрузочные механизмы…
- Честер! Стой! Ничего тебе не будет! - срывая голос, отчаянно закричал Фокс на бегу.
Но парнишка уже поднырнул под сваленные грудой непонятные железобетонные конструкции, мелькнул ярким пятном на фоне серых стен склада и исчез, растворился в припортовом беспорядке. Свернувший за угол Малдер лишь столкнулся нос к носу с черным котенком, сидевшим на высоком перевернутом баке, беспомощно поискал беглеца взглядом… и плюнул в сердцах.
Временный лагерь
для незаконных эмигрантов
Фолкефоун, штат Каролина
День второй
Прием пищи чем-то напоминает священнодействие. Это заметили еще древние, сделав трапезу одним из важнейших обрядовых элементов. С первого курса Академии полковник Уортон старался придерживаться материалистического мировоззрения - настолько, насколько позволял ему личный опыт. Гаитяне, с которыми в последние годы так плотно свел его крутой поворот судьбы, полагали, что вместе с пищей человек легко может проглотить враждебного Лоа, но, как Уортон неоднократно подчеркивал, ему всегда было с высока плевать на суеверия туземцев. И гаитянским Лоа - уж во всяком случае - не место на американской земле.
Обычно полковник не чурался офицерской столовой, но в этот день слишком много дел разом навалилось на Уортона. Их требовалось спокойно обдумать, не торопясь и не отвлекаясь на поддержание застольной беседы. Ради этого стоило отказаться от привычного распорядка дня и пообедать прямо на рабочем месте. Полковник не успел сегодня толком позавтракать, и поэтому аромат, исходящий от тарелок, принесенных из столовой, мгновенно заставил его отложить в сторону бумаги. Когда ординарец опустил на стол поднос с мелко нарубленным салатом, куском хорошо прожаренного бекона и кружкой крепкого черного кофе, Уортон только сглотнул слюну. И в этот момент в дверь уверенно постучали.
- Что-нибудь еще, сэр? - ординарец, высокий чернокожий парень в хаки, застыл перед начальником навытяжку.
- Ничего, спасибо. Откройте дверь и можете идти, - полковник осторожно пригубил горячий кофе.
Когда на пороге кабинета появились Малдер и следующая за ним по пятам Скалли, на лице полковника появилось такое выражение, словно у него разыгрался приступ зубной боли.
- Мне очень жаль, но я обедаю… - начал было Уортон.
- Ничего, мы уже поели, - парировал Фокс.
- Как я понимаю, - полковник с сожалением отставил стакан, - вчера вы получили разрешение суда на эксгумацию тела рядового Гутиереса?
- Совершенно верно.
- Тогда я хочу поставить вас в известность, что я подал жалобу на ваши действия в Министерство Юстиции.
- Угу. Только вот тела нам так и не удалось найти. Оно пропало прямо из гроба. Могилку вскрыли до нас.
- Уортон приосанился:
- Ну, теперь вы, надеюсь, понимаете, с чем нам тут приходится сталкиваться? Что это за варварская религия, которая поощряет осквернение могил?..
- А вы не думали, что это может быть актом возмездия? - холодно спросила Скалли.
- Возмездия? - полковник вздернул бровь.
- За ваше жестокое обращение с задержанными.
- Жестокое обращение? Что еще за глупости?! - Уортон встал из-за стола и подошел к окну. Сквозь щели ставней проливались яркие лучи солнца.
- Физическое насилие над политическими беженцами - преступление по любым международным законам. Подлежит уголовному наказанию.
Полковник хмыкнул.
- А, это Бове вам наплел? Понятно. Вот кто, значит, распространяет дурацкие слухи. Никто и не говорил, что обитателям базы должно быть так же хорошо, как в отеле люкс. Но и сравнивать мою базу с концентрационным лагерем не стоит.
- И тем не менее, официальная политика не приветствует преследование эмигрантов?
Уортон насупился:
- Если кого здесь и преследуют, так это моих людей! Объединенные наций, организации по правам беженцев - все так заняты защитой иностранных ублюдков, что про моих людей забыли напрочь! Понимаю - абстрактный гуманизм, пацифизм, подставим врагам голую щеку для пинка, помолимся на предателей… Только я бы пожал руку лейтенанту Колли с куда большим удовольствием, чем многим людям, не пролившим ни капли крови. И пошел бы с ним в разведку. В отличие от вас, уж извините. Пиво я с вами готов пить. А вот в разведку - не пойду, и не зовите…
- Малдер вздохнул и с сожалением посмотрел на раскрасневшегося полковника. Свое сомнение в том, что знаменитый лейтенант Колли согласился бы взять Уортона в разведку, Фокс благоразумно решил оставить при себе. Похоже, сидячая жизнь и сыплющиеся со всех сторон комплименты изменили характер полковника не в лучшую сторону. По сравнению с тем, что можно вычитать в его личном деле, по крайней мере.
- Ладно, сэр, не будем вам больше мешать. Не хватало еще, чтобы ваш завтрак остыл…
Уортон фыркнул и, проводив спецагентов, тяжело опустился за стол. Брезгливо потрогал стакан с кофе. Как же, не остыл… Разве только льдом еще не покрылся. Агенты… Название только - Федеральное Бюро. Мафия, самая что ни на есть настоящая мафия…
Уортон в раздражении ткнул столовым ножом в подсохший кусок бекона - и тут же подскочил, чуть не опрокинув стул.
Из небольшого куска мяса выплеснулась толчком и потекла, заливая тарелку до краев, свежая и густая артериальная кровь…
На стоянке перед лагерем для незаконных эмигрантов было пусто - за исключением машины федеральных агентов, здесь не было припарковано ни одного автомобиля. Похоже, подчиненные полковника Уортона остерегались оставлять свою собственность всего в десятке шагов от сетчатого забора, за которым, как мог видеть Фокс, и сейчас толпились мрачные люди, зябко кутающиеся в свои цветастые лохмотья. Впрочем, учитывая обстановку, царящую в лагере, солдат можно было понять…
- Похоже, Уортон не оставил эмигрантам выхода. Они обороняются всеми доступными им способами, - заметил Фокс, устраиваясь на месте пассажира.
- Ну, между пустыми угрозами и оживлением мертвецов есть некоторая разница, - заметила Скалли, заводя машину.
- Судя по тому, как ведет себя Бове - не такая уж и большая.
- А, черт! - Дана, положившая было ладонь на руль, отдернула руку.
- Что такое? - вскинулся Малдер.
Осторожно, стараясь не задеть за длинные колючки, Дана сняла с рулевой колонки намотанную на нее ветку терновника, почти незаметную в мягком полумраке салона.
- Опять тактика запугивания…- с отвращением проговорила Скалли, и швырнула ветку в форточку.
Со стороны лагеря доносились обычные звуки - гомон, разноязыкая ругань, шум строительных инструментов, какой-то звон… Фокс до боли в глазах вглядывался в темные лица, с такого расстояния неотличимые одно от другого. Кто из них мог сделать это? Да любой! Было бы желание…
- Ну-ка, покажи, что у тебя с рукой?
- Да, ерунда! - Скалли слизнула с ладони капельку крови и снова решительно взялась за руль.
Фыркнув двигателем, машина мягко тронулась с места и покатилась по дороге.
…Сидящие в салоне так и не увидели неровный круг, пересеченный крест-накрест размашистыми линиями, нарисованный мелом на асфальте, - точно на том месте, где только что стоял единственный на стоянке автомобиль…
Временный лагерь
для незаконных эмигрантов
Фолкстоун, штат Каролина
День второй
Вечер
Океан… Он явственно слышал его голос. Волны одна за другой накатывались на песок пляжа, слизывая знаки, похожие на следы чаек, но те появлялись вновь и вновь, в самых разных причудливых сочетаниях, и волнам не под силу было справиться с ними со всеми. Бьющее в лицо белое солнце, шорох волн, далекие крики птиц…
Или это просто шумит в ушах?
- Сэр, боюсь, он сейчас не в состоянии разговаривать, - донесся издалека чужой голос.
Он с трудом разлепил веки. Знаки плавали перед ним совсем рядом, прямо в воздухе - на сей раз разноцветные, лениво шевелящие плавниками, как яркие тропические рыбки… Запекшаяся кровь склеила губы, и он попробовал облизнуть их непослушным шершавым языком.
- Все правильно, рядовой, - новый голос почему-то вызвал яростную вспышку ненависти, от которой заклокотало в горле, - Вы честно выполняли приказ. Вам незачем ломать над этим голову. Идите!
- Но, сэр…
- Идите, я сказал!
Звук удаляющихся шагов… Грязный потолок и сетчатые стены поплыли перед глазами…
Его цепко ухватили за воротник ветхой рубашки и с силой встряхнули. Он снова почувствовал боль.
- Ты будешь говорить? - прошипел ненавистный голос у самого лица.
- Мои тайны умрут вместе со мной, белый…
- На твоем месте я бы разливался соловьем, - пока ты еще можешь говорить.
- Моя жизнь и смерть в руках Господа.
Его ударили по лицу, уверенно и хлестко - щеку ожгло болью.
- Нет, черножопый. Ошибаешься. Твоя жизнь и твоя смерть сейчас - исключительно в моих руках.
Окружное шоссе номер десять
Фолкстоун, штат Каролина
День второй
Поздний вечер
…Мощные противотуманные фары на мгновение осветили ромбовидный придорожный знак с белой цифрой «десять», выведенной в центре. Прищурившись, Малдер смотрел сквозь покрытое капельками дождя лобовое стекло своего «Шевроле» на приближающуюся машину. Бубновая десятка, которую он до этого машинально вертел в руках, плавно легла на приборную панель. Именно игральная карта, спикировавшая под ноги федеральному агенту, когда он открыл дверь своего номера в мотеле, и привела его сюда, к десятому на этой дороге километровому столбу. Как известно, кто владеет информацией - тот владеет миром. Малдер мог бы внести в расхожую фразу поправку: «Кто манипулирует информацией - тот манипулирует миром».
Человек, которого он дожидался сегодня на обочине пустынного шоссе, был одним из тех, для кого манипуляция информацией превратилась в привычное, где-то даже рутинное занятие. Фокс мог только догадываться, какую именно из служб, распоряжающихся судьбами мира, представляет его безымянный информатор. Время от времени этот человек возникал из ниоткуда, как чертик из табакерки, подкидывал Малдеру очередную строго дозированную порцию сверхсекретных сведений и бесследно исчезал, будто его и не было.
Трудно допустить мысль, что люди, посвященные в сокровенные тайны самых разных организаций - от службы по борьбе с террористами до армейской научной разведки - идут на контакт с представителем Федерального Бюро исключительно из нездоровой тяги к социальной справедливости. Фокс прекрасно понимал, что его пытаются использовать «втемную», как пешку в сложной и жестокой партии. Но пока интересы осведомителя не входят в прямое противоречие с его личными, Малдера, интересами, игнорировать подобный канал получения информации было бы попросту глупо.
…Погасив фары, подъехавшая машина прошуршала по мокрому гравию и остановилась на обочине напротив автомобиля Фокса.
1 2 3 4 5 6 7 8