Теперь, по крайней мере, снег не набивался ему в туфли — они уже были полны до краев.
Бреннер окинул взглядом две цепочки следов, оставленных им и Астрид. Они выглядели довольно странно. Его собственные следы тянулись прямой ровной линией вдоль обочины, в полуметре от нее. А цепочка следов Астрид была похожа на прочерченную в снегу синусоиду — на некоторых участках она шла параллельно его следам, затем внезапно отклонялась к середине дороги — это когда Астрид вдруг приходило в голову, что она должна подальше держаться от своего заклятого врага, взрослого человека — и наконец постепенно вновь сближалась с тропкой, протоптанной в снегу Бреннером. Это была траектория спутника, тщетно пытавшегося преодолеть силу притяжения более крупного небесного тела.
Это сравнение настроило Бреннера на философский лад, он задумался над тем, не являются ли их цепочки следов глубоко символичными. Следы девушки выражают характерную для нее нерешительность, тягу к разрыву и постоянное возвращение на крути своя, а в характере его собственных следов видна целеустремленность и — несколько скучная — прямота его жизненного пути. Что касается Астрид, то Бреннер еще плохо знал ее и не мог с уверенностью судить об ее характере и привычках. Но кое о чем он догадывался, потому что сам когда-то был юным, шестнадцатилетним, как и она. Хотя в юности Бреннер не отличался такой строптивостью, как Астрид, он был все же упрямым и непослушным. Прошло какое-то время, прежде чем он понял, что его бунт против условностей и окаменевших правил влечет за собой необходимость соблюдения других условностей и правил и является их следствием. Поведение всех этих юных Астрид было по существу столь же закономерно и предсказуемо, как и поведение Бреннеров всего мира.
Что же касается скучной прямоты его жизненного пути… ну что ж, он ничего не имеет против однообразия и скуки, коль скоро они кажутся ему вполне удобными и обеспечивают его материальное благополучие.
— Чего ты ждешь? — спросила его Астрид. — Того, что с неба спустится ангел спасения?
— Один из тех, кто разъезжает в желтом автомобиле с мюнхенскими номерами? Да, это было бы неплохо, — усмехнулся Бреннер. — Может быть, тебя интересует страховой полис Всеобщего германского автоклуба? Я мог бы тебе его организовать на выгодных условиях. У каждого должен быть такой полис. Без ангелов на желтых машинах в этом мире можно запросто пропасть, поверь мне.
Астрид непонимающе взглянула на него.
— Сейчас я подумал о том, что когда-нибудь буду рассказывать всю эту историю своим внукам, понимаешь? — продолжал Бреннер, видя, что девушка вновь приближается к нему, и стараясь не вспугнуть ее. — Я буду качать их на коленях, сидя у пылающего камина, и рассказывать о самом большом приключении, пережитом мной в жизни.
В глазах Астрид по-прежнему отражалось полное непонимание.
— Если мы в скором времени не доберемся туда, где тепло, — внезапно сказала она, — то у тебя никогда не будет внуков, потому что ты просто отморозишь яйца.
Всю эту фразу она произнесла, без сомнения, только ради того, чтобы употребить в своей речи слово “яйца”. Однако у Бреннера не было также никакого сомнения в том, что девушка по существу права. Они шли уже больше двадцати минут, одно это было для Бреннера в данных погодных условиях подвигом. Внезапно он с полной ясностью осознал, что они действительно находятся в опасности. Возможно, эта опасность не была смертельной, но она представлялась теперь Бреннеру вполне реальной. Причем эта опасность была из ряда вон выходящей, такой, какую Бреннер себе раньше и представить не мог. В своей прежней жизни он сталкивался со многими опасностями, с которыми люди, подобные ему, вынуждены считаться — инфаркт сердца, повышение налогов, рак легких или, например, автокатастрофа. Но в число этих конкретных опасностей не входила опасность замерзнуть в снегу на дороге в двадцати километрах от ближайшего человеческого жилья. Подобного рода опасности встречаются только в книгах и видеофильмах, наводя ужас на читателей или зрителей, которые, однако, сами находятся в полной безопасности и испытывают от этого ни с чем не сравнимое удовольствие.
И вообще, когда в этой стране в последний раз замерз человек? Во время последней мировой войны? Двадцать лет назад? Или, может быть, десять? Бреннер не имел об этом никакого понятия, но был уверен, что подобного в здешних краях уже давно не случалось. Сообщение об этом невозможно было пропустить при нынешнем уровне развития средств массовой информации.
Возможно, мрачно думал Бреннер, уже завтра весь мир облетит новое сенсационное сообщение. Или это случится следующей весной, когда растает снег и обнаружатся их замерзшие тела. Перед мысленным взором Бреннера возникли заголовки газет: В ТАВНСКИХ ГОРАХ ОБНАРУЖЕН СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК. ВОЗМОЖНО, ОН БЫЛ ЗАСТИГНУТ ЛЕДНИКОВЫМ ПЕРИОДОМ В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА УБЕГАЛ СО СВОЕЙ САМОЧКОЙ ОТ СТАДА МАМОНТОВ.
Эта глупая мысль показалась Бреннеру столь нелепой и смешной, что он неожиданно широко улыбнулся. Но тут голос Астрид вновь вернул его к реальности.
— А твоя компания может предложить страховку от глупости?
— Да, но лично я не успел еще внести последний взнос, — ответил он. — Ты это хотела услышать?
Бреннер сам удивился резкости своего тона. По всей видимости, холод самым пагубным образом сказывался на нем и его характере. Он становился не в меру капризным и вспыльчивым. Но в этом не было ничего удивительного. Он страдал от жуткого холода, не чувствуя уже своих занемевших ступней, и это отсутствие чувствительности и боли в нижних конечностях больше всего беспокоило его. Может быть, процесс обморожения уже начался?
Астрид, похоже, пришла в полное замешательство. Однако жесткость, которая на мгновение исчезла из глубины ее карих глаз, вскоре вновь вернулась. Бреннер слишком поздно понял, что с помощью своих колкостей и шокирующих откровений девушка хотела установить с ним контакт, проникнуться к нему, взрослому человеку, доверием. Он своим поведением обрек ее попытку на неудачу и, возможно, надолго отбил у нее охоту сблизиться с ним. Хотя, с другой стороны, какое ему до этого было дело?
Но тут Астрид, к полному изумлению Бреннера, остановилась, вытащила из кармана окоченевшими от холода пальцами пачку “Мальборо” и протянула ее ему. В пачке оставалось всего лишь две сигареты.
Бреннер решил, что она предлагает ему заключить мир. И хотя он не был таким уж заядлым курильщиком, Бреннер не захотел во второй раз оттолкнуть протянутую ему руку дружбы, поэтому вынул из пачки негнущимися пальцами одну сигарету, зажал ее между онемевшими от холода губами и прикурил от поданной девушкой зажигалки. Но губы и гортань Бреннера так замерзли, что он даже не почувствовал вкуса сигареты. Однако, несмотря на это, он попытался изобразить на своем лице подобие улыбки.
— Спасибо, — произнес он.
Астрид глубоко затянулась и выпустила дым через нос. Бреннер заметил, что она с трудом подавила кашель. Девушка помахала рукой, разгоняя дым, который ел ее глаза.
— Ты только недавно начала курить, я прав? — спросил Бреннер. Астрид молча взглянула на него, и он добавил: — Ты должна бросить это дело.
— А я разве спрашивала твое мнение на этот счет? — сказала Астрид и закашлялась.
— Я просто хотел дать тебе дружеский совет, — промолвил Бреннер. Хотя, конечно, совета у него она тоже не просила. Ну и пусть.
Они молча пошли дальше. Когда оба докурили свои сигареты и почти одновременно бросили окурки в снег, Астрид внезапно сказала:
— Там впереди перекресток.
Бреннер взглянул в том направлении, куда показывала Астрид, но так и не увидел никакого просвета между деревьями. Они ускорили шаг и вскоре оказались у перекрестка.
Перед ними была дорога — если ее так можно было назвать — шириною менее двух метров, сворачивающая под острым углом в лес. Кроны деревьев переплелись над нею, образовав своеобразную кровлю, задержавшую снег, поэтому Бреннер хорошо мог разглядеть, что это, собственно, была не дорога, проложенная строителями, а одна-единственная бегущая через лес колея, образовавшаяся здесь от колес проехавшего транспорта в течение нескольких лет или десятилетий. Подлесок тут был тщательно вырублен, а большие деревья переплели свои корни, выступающие из земли. Летом, должно быть, эта дорога зарастала сорными травами. Вообще-то это ответвление дороги, убегающей в лес под таким острым утлом, нелегко было разглядеть, однако Астрид удалось это сделать. Она заметила, что на кустарнике, росшем на стыке дорог, сбит снег.
— Хозяйственная дорога, — сказал Бреннер. — Пошли дальше.
— Возможно, она ведет на какой-нибудь хутор или к какому-нибудь замку, — возразила Астрид. — Мы должны проверить это. А вдруг нам повезет?
— Все может быть, — отозвался Бреннер. — Но, возможно, она выведет нас к штабелю заготовленных дров или к кормушке для лесных животных. Или через двадцать километров мы выйдем на другую дорогу, — он покачал головой. — Было бы безумием с нашей стороны сворачивать сюда Сейчас мы, по крайней мере, знаем, где находимся.
— Неужели? — промолвила Астрид. — И где же мы сейчас находимся?
— Рано или поздно мы выйдем к какому-нибудь населенному пункту, — сердито сказал Бреннер — Или, по крайней мере, к какому-нибудь дому.
— Кто-то совсем недавно проехал здесь на машине, — не сдавалась Астрид.
Девушка указала на землю, и Бреннер вынужден был признать, что она обладала большей зоркостью и наблюдательностью, чем он. Бреннер не заметил свежие следы колес, хотя стоял прямо на них Присыпанные тонким слоем снега, они все же были вполне различимы.
— Возможно, машина проехала здесь еще вчера, — сказал Бреннер вопреки здравому смыслу. Хотя он и не обладал даром индейца безошибочно читать следы и отпечатки, но даже ему было совершенно ясно, что машина проехала здесь всего лишь несколько часов назад. И все же он продолжал упорствовать: — Кроме того, кто тебе сказал, что эти следы ведут в лес? Они с таким же успехом могут, напротив, вести из леса на эту дорогу. Астрид, за неимением аргументов на последнее замечание, решила просто проигнорировать его. Решив изменить тактику, она начала упрашивать Бреннера.
— Ну давай хотя бы сделаем попытку проследить, куда ведет эта дорога, — сказала она. — Иначе мы просто замерзнем, а я не хочу умирать, — она сделала паузу, напрасно ожидая, что он даст ответ или, вернее, наконец согласится, а затем пошла на уступку: — Дойдем до первого поворота; если за ним ничего не будет, то мы сразу же вернемся назад.
Бреннер взглянул на узкую лесную дорогу, но она терялась из виду через несколько метров, под сенью заснеженного леса, окутывавшего ее, словно туман.
Возможно, уже там она делала поворот, но об этом было трудно судить с того места, где стоял Бреннер. Во всяком случае, он не собирался это проверять.
— Мы просто заблудимся, — сказал он. — Давай лучше не будем терять время.
С таким же успехом он мог бы обратиться с этими словами к какому-нибудь дереву. Наверное, ему следовало именно так поступить — дерево, по крайней мере, не стало бы возражать ему.
— Наша бесцельная прогулка может продолжаться еще несколько часов. Сколько километров предстоит нам пройти? У меня нет ни малейшего желания отморозить себе пальцы на ногах. Там, на этой лесной тропе, под пологом деревьев будет, по крайней мере, теплее.
— Прошу тебя, будь разумной. Мы ведь…
По-видимому, он не нашел нужных слов для того, чтобы убедить ее. Астрид не стала больше утруждать себя, бросая на Бреннера упрямые взоры и возражая ему. Она решительным шагом сошла с дороги, по которой они до этого шли, и начала углубляться в лес.
В первый момент Бреннера охватила настоящая ярость. И он уже был близок к тому, чтобы бросить эту строптивую девчонку на произвол судьбы и продолжать свой путь. В конце концов, это не его дочь, он не несет за нее никакой ответственности. Если ей так хочется попасть в беду, пусть себе идет с Богом! Но у Бреннера было отходчивое сердце. Конечно, он не мог бросить девчонку одну. Крепко — однако не громко — выругавшись в сердцах, он последовал под заснеженный полог леса.
— Эй, черт возьми, подожди меня! — крикнул он.
Астрид послушно остановилась и оглянулась, поджидая его. Бреннер неуклюже ковылял к ней на своих потерявших чувствительность ногах. Здесь, где из-под неглубокого снега выпирали корявые корни деревьев, ему очень трудно было идти, он еле удерживал равновесие, нелепо размахивая руками и боясь растянуться во весь рост. Бреннер понимал, какой жалкий и смешной у него сейчас вид, и от сознания этого еще больше злился на упрямую девчонку. Мало того, что от нее были одни неприятности, она еще выставляла его сейчас полным идиотом. Да уж, эта малышка была настоящим подарком судьбы!
— Ну хорошо, — произнес он, демонстративно глядя на наручные часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Бреннер окинул взглядом две цепочки следов, оставленных им и Астрид. Они выглядели довольно странно. Его собственные следы тянулись прямой ровной линией вдоль обочины, в полуметре от нее. А цепочка следов Астрид была похожа на прочерченную в снегу синусоиду — на некоторых участках она шла параллельно его следам, затем внезапно отклонялась к середине дороги — это когда Астрид вдруг приходило в голову, что она должна подальше держаться от своего заклятого врага, взрослого человека — и наконец постепенно вновь сближалась с тропкой, протоптанной в снегу Бреннером. Это была траектория спутника, тщетно пытавшегося преодолеть силу притяжения более крупного небесного тела.
Это сравнение настроило Бреннера на философский лад, он задумался над тем, не являются ли их цепочки следов глубоко символичными. Следы девушки выражают характерную для нее нерешительность, тягу к разрыву и постоянное возвращение на крути своя, а в характере его собственных следов видна целеустремленность и — несколько скучная — прямота его жизненного пути. Что касается Астрид, то Бреннер еще плохо знал ее и не мог с уверенностью судить об ее характере и привычках. Но кое о чем он догадывался, потому что сам когда-то был юным, шестнадцатилетним, как и она. Хотя в юности Бреннер не отличался такой строптивостью, как Астрид, он был все же упрямым и непослушным. Прошло какое-то время, прежде чем он понял, что его бунт против условностей и окаменевших правил влечет за собой необходимость соблюдения других условностей и правил и является их следствием. Поведение всех этих юных Астрид было по существу столь же закономерно и предсказуемо, как и поведение Бреннеров всего мира.
Что же касается скучной прямоты его жизненного пути… ну что ж, он ничего не имеет против однообразия и скуки, коль скоро они кажутся ему вполне удобными и обеспечивают его материальное благополучие.
— Чего ты ждешь? — спросила его Астрид. — Того, что с неба спустится ангел спасения?
— Один из тех, кто разъезжает в желтом автомобиле с мюнхенскими номерами? Да, это было бы неплохо, — усмехнулся Бреннер. — Может быть, тебя интересует страховой полис Всеобщего германского автоклуба? Я мог бы тебе его организовать на выгодных условиях. У каждого должен быть такой полис. Без ангелов на желтых машинах в этом мире можно запросто пропасть, поверь мне.
Астрид непонимающе взглянула на него.
— Сейчас я подумал о том, что когда-нибудь буду рассказывать всю эту историю своим внукам, понимаешь? — продолжал Бреннер, видя, что девушка вновь приближается к нему, и стараясь не вспугнуть ее. — Я буду качать их на коленях, сидя у пылающего камина, и рассказывать о самом большом приключении, пережитом мной в жизни.
В глазах Астрид по-прежнему отражалось полное непонимание.
— Если мы в скором времени не доберемся туда, где тепло, — внезапно сказала она, — то у тебя никогда не будет внуков, потому что ты просто отморозишь яйца.
Всю эту фразу она произнесла, без сомнения, только ради того, чтобы употребить в своей речи слово “яйца”. Однако у Бреннера не было также никакого сомнения в том, что девушка по существу права. Они шли уже больше двадцати минут, одно это было для Бреннера в данных погодных условиях подвигом. Внезапно он с полной ясностью осознал, что они действительно находятся в опасности. Возможно, эта опасность не была смертельной, но она представлялась теперь Бреннеру вполне реальной. Причем эта опасность была из ряда вон выходящей, такой, какую Бреннер себе раньше и представить не мог. В своей прежней жизни он сталкивался со многими опасностями, с которыми люди, подобные ему, вынуждены считаться — инфаркт сердца, повышение налогов, рак легких или, например, автокатастрофа. Но в число этих конкретных опасностей не входила опасность замерзнуть в снегу на дороге в двадцати километрах от ближайшего человеческого жилья. Подобного рода опасности встречаются только в книгах и видеофильмах, наводя ужас на читателей или зрителей, которые, однако, сами находятся в полной безопасности и испытывают от этого ни с чем не сравнимое удовольствие.
И вообще, когда в этой стране в последний раз замерз человек? Во время последней мировой войны? Двадцать лет назад? Или, может быть, десять? Бреннер не имел об этом никакого понятия, но был уверен, что подобного в здешних краях уже давно не случалось. Сообщение об этом невозможно было пропустить при нынешнем уровне развития средств массовой информации.
Возможно, мрачно думал Бреннер, уже завтра весь мир облетит новое сенсационное сообщение. Или это случится следующей весной, когда растает снег и обнаружатся их замерзшие тела. Перед мысленным взором Бреннера возникли заголовки газет: В ТАВНСКИХ ГОРАХ ОБНАРУЖЕН СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК. ВОЗМОЖНО, ОН БЫЛ ЗАСТИГНУТ ЛЕДНИКОВЫМ ПЕРИОДОМ В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА УБЕГАЛ СО СВОЕЙ САМОЧКОЙ ОТ СТАДА МАМОНТОВ.
Эта глупая мысль показалась Бреннеру столь нелепой и смешной, что он неожиданно широко улыбнулся. Но тут голос Астрид вновь вернул его к реальности.
— А твоя компания может предложить страховку от глупости?
— Да, но лично я не успел еще внести последний взнос, — ответил он. — Ты это хотела услышать?
Бреннер сам удивился резкости своего тона. По всей видимости, холод самым пагубным образом сказывался на нем и его характере. Он становился не в меру капризным и вспыльчивым. Но в этом не было ничего удивительного. Он страдал от жуткого холода, не чувствуя уже своих занемевших ступней, и это отсутствие чувствительности и боли в нижних конечностях больше всего беспокоило его. Может быть, процесс обморожения уже начался?
Астрид, похоже, пришла в полное замешательство. Однако жесткость, которая на мгновение исчезла из глубины ее карих глаз, вскоре вновь вернулась. Бреннер слишком поздно понял, что с помощью своих колкостей и шокирующих откровений девушка хотела установить с ним контакт, проникнуться к нему, взрослому человеку, доверием. Он своим поведением обрек ее попытку на неудачу и, возможно, надолго отбил у нее охоту сблизиться с ним. Хотя, с другой стороны, какое ему до этого было дело?
Но тут Астрид, к полному изумлению Бреннера, остановилась, вытащила из кармана окоченевшими от холода пальцами пачку “Мальборо” и протянула ее ему. В пачке оставалось всего лишь две сигареты.
Бреннер решил, что она предлагает ему заключить мир. И хотя он не был таким уж заядлым курильщиком, Бреннер не захотел во второй раз оттолкнуть протянутую ему руку дружбы, поэтому вынул из пачки негнущимися пальцами одну сигарету, зажал ее между онемевшими от холода губами и прикурил от поданной девушкой зажигалки. Но губы и гортань Бреннера так замерзли, что он даже не почувствовал вкуса сигареты. Однако, несмотря на это, он попытался изобразить на своем лице подобие улыбки.
— Спасибо, — произнес он.
Астрид глубоко затянулась и выпустила дым через нос. Бреннер заметил, что она с трудом подавила кашель. Девушка помахала рукой, разгоняя дым, который ел ее глаза.
— Ты только недавно начала курить, я прав? — спросил Бреннер. Астрид молча взглянула на него, и он добавил: — Ты должна бросить это дело.
— А я разве спрашивала твое мнение на этот счет? — сказала Астрид и закашлялась.
— Я просто хотел дать тебе дружеский совет, — промолвил Бреннер. Хотя, конечно, совета у него она тоже не просила. Ну и пусть.
Они молча пошли дальше. Когда оба докурили свои сигареты и почти одновременно бросили окурки в снег, Астрид внезапно сказала:
— Там впереди перекресток.
Бреннер взглянул в том направлении, куда показывала Астрид, но так и не увидел никакого просвета между деревьями. Они ускорили шаг и вскоре оказались у перекрестка.
Перед ними была дорога — если ее так можно было назвать — шириною менее двух метров, сворачивающая под острым углом в лес. Кроны деревьев переплелись над нею, образовав своеобразную кровлю, задержавшую снег, поэтому Бреннер хорошо мог разглядеть, что это, собственно, была не дорога, проложенная строителями, а одна-единственная бегущая через лес колея, образовавшаяся здесь от колес проехавшего транспорта в течение нескольких лет или десятилетий. Подлесок тут был тщательно вырублен, а большие деревья переплели свои корни, выступающие из земли. Летом, должно быть, эта дорога зарастала сорными травами. Вообще-то это ответвление дороги, убегающей в лес под таким острым утлом, нелегко было разглядеть, однако Астрид удалось это сделать. Она заметила, что на кустарнике, росшем на стыке дорог, сбит снег.
— Хозяйственная дорога, — сказал Бреннер. — Пошли дальше.
— Возможно, она ведет на какой-нибудь хутор или к какому-нибудь замку, — возразила Астрид. — Мы должны проверить это. А вдруг нам повезет?
— Все может быть, — отозвался Бреннер. — Но, возможно, она выведет нас к штабелю заготовленных дров или к кормушке для лесных животных. Или через двадцать километров мы выйдем на другую дорогу, — он покачал головой. — Было бы безумием с нашей стороны сворачивать сюда Сейчас мы, по крайней мере, знаем, где находимся.
— Неужели? — промолвила Астрид. — И где же мы сейчас находимся?
— Рано или поздно мы выйдем к какому-нибудь населенному пункту, — сердито сказал Бреннер — Или, по крайней мере, к какому-нибудь дому.
— Кто-то совсем недавно проехал здесь на машине, — не сдавалась Астрид.
Девушка указала на землю, и Бреннер вынужден был признать, что она обладала большей зоркостью и наблюдательностью, чем он. Бреннер не заметил свежие следы колес, хотя стоял прямо на них Присыпанные тонким слоем снега, они все же были вполне различимы.
— Возможно, машина проехала здесь еще вчера, — сказал Бреннер вопреки здравому смыслу. Хотя он и не обладал даром индейца безошибочно читать следы и отпечатки, но даже ему было совершенно ясно, что машина проехала здесь всего лишь несколько часов назад. И все же он продолжал упорствовать: — Кроме того, кто тебе сказал, что эти следы ведут в лес? Они с таким же успехом могут, напротив, вести из леса на эту дорогу. Астрид, за неимением аргументов на последнее замечание, решила просто проигнорировать его. Решив изменить тактику, она начала упрашивать Бреннера.
— Ну давай хотя бы сделаем попытку проследить, куда ведет эта дорога, — сказала она. — Иначе мы просто замерзнем, а я не хочу умирать, — она сделала паузу, напрасно ожидая, что он даст ответ или, вернее, наконец согласится, а затем пошла на уступку: — Дойдем до первого поворота; если за ним ничего не будет, то мы сразу же вернемся назад.
Бреннер взглянул на узкую лесную дорогу, но она терялась из виду через несколько метров, под сенью заснеженного леса, окутывавшего ее, словно туман.
Возможно, уже там она делала поворот, но об этом было трудно судить с того места, где стоял Бреннер. Во всяком случае, он не собирался это проверять.
— Мы просто заблудимся, — сказал он. — Давай лучше не будем терять время.
С таким же успехом он мог бы обратиться с этими словами к какому-нибудь дереву. Наверное, ему следовало именно так поступить — дерево, по крайней мере, не стало бы возражать ему.
— Наша бесцельная прогулка может продолжаться еще несколько часов. Сколько километров предстоит нам пройти? У меня нет ни малейшего желания отморозить себе пальцы на ногах. Там, на этой лесной тропе, под пологом деревьев будет, по крайней мере, теплее.
— Прошу тебя, будь разумной. Мы ведь…
По-видимому, он не нашел нужных слов для того, чтобы убедить ее. Астрид не стала больше утруждать себя, бросая на Бреннера упрямые взоры и возражая ему. Она решительным шагом сошла с дороги, по которой они до этого шли, и начала углубляться в лес.
В первый момент Бреннера охватила настоящая ярость. И он уже был близок к тому, чтобы бросить эту строптивую девчонку на произвол судьбы и продолжать свой путь. В конце концов, это не его дочь, он не несет за нее никакой ответственности. Если ей так хочется попасть в беду, пусть себе идет с Богом! Но у Бреннера было отходчивое сердце. Конечно, он не мог бросить девчонку одну. Крепко — однако не громко — выругавшись в сердцах, он последовал под заснеженный полог леса.
— Эй, черт возьми, подожди меня! — крикнул он.
Астрид послушно остановилась и оглянулась, поджидая его. Бреннер неуклюже ковылял к ней на своих потерявших чувствительность ногах. Здесь, где из-под неглубокого снега выпирали корявые корни деревьев, ему очень трудно было идти, он еле удерживал равновесие, нелепо размахивая руками и боясь растянуться во весь рост. Бреннер понимал, какой жалкий и смешной у него сейчас вид, и от сознания этого еще больше злился на упрямую девчонку. Мало того, что от нее были одни неприятности, она еще выставляла его сейчас полным идиотом. Да уж, эта малышка была настоящим подарком судьбы!
— Ну хорошо, — произнес он, демонстративно глядя на наручные часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68