Шарлотта должна была защитить свое жилище от этой твари и могла это сделать.
Кряхтя, она поднялась на три ступеньки стремянки, стараясь удержать равновесие на рифленой металлической поверхности верхней из них, а затем протянула руку к пауку. При мысли, что она должна взять своими пальцами паука и раздавить его, Шарлотта испытывала легкое чувство отвращения, но старалась не обращать на него внимания. При других обстоятельствах она, пожалуй, воспользовалась бы бумажной салфеткой или каким-нибудь другим подручным средством, подходящим для этой цели, но сейчас у нее не было времени Сейчас ей казалось очень важным как можно быстрее уничтожить эту тварь.
На улице взвыла полицейская сирена, да так неожиданно и близко, что Шарлотта вздрогнула от испуга и, так и не дотянувшись до паука, поспешно уцепилась за штору, стараясь сохранить равновесие и не упасть с лестницы. Несколько мгновений она балансировала в полуметре от пола, будучи совершенно уверенной, что вот-вот упадет и разобьется — конечно, высота, с которой ей предстояло падать, была смехотворной, но ее старые кости могли рассыпаться и от такого падения. Однако она сумела устоять на месте. Старая ветхая ткань шторы затрещала от сильного натяжения, но выдержала это испытание. В следующий момент Шарлотта вновь обрела равновесие и облегченно вздохнула.
Звук полицейской сирены тем временем стал громче, и, выглянув в щелку, образовавшуюся между шторами, Шарлотта увидела пульсирующий свет синей мигалки. Охваченная любопытством, она наклонилась чуть-чуть в сторону, чтобы лучше видеть то, что происходит на улице. Полицейская машина, мчавшаяся на предельной скорости, внезапно затормозила. Шарлотта уже решила, что полицейские хотят остановиться напротив ее дома, но тут водитель снова нажал на газ, и автомобиль сорвался с места. Вдали послышались звуки еще нескольких сирен.
Шарлотта некоторое время продолжала смотреть на улицу, хотя полицейская машина давно уже скрылась из виду, и смотреть, собственно говоря, было просто не на что. Она уже хотела снова плотно задернуть шторы, но тут вдруг заметила какое-то движение на тротуаре.
Это была чья-то тень, фигура человека, похожая при тусклом, свете луны на призрак. Тень медленно приближалась к дому Шарлотты. Еще один клиент? После того что произошло этой ночью, Шарлотта уже ничему не способна была удивляться. На секунду ей показалось, что фигура движется прямо на нее. Более того, у Шарлотты появилось жуткое чувство, что незнакомец пристально разглядывает ее. Ощущение было таким сильным и неприятным, что Шарлотта нервно передернула плечами — ей показалось, что незнакомец дотронулся до нее рукой, а не просто скользнул по ней взглядом. А затем бесследно исчез, будто его и не было.
Шарлотта плотно задернула шторы. В ее голову лезли разные мысли. Поблизости на улице что-то произошло, причем это была явно не дорожная авария. Ей не следовало впускать в свой дом эту подозрительную троицу У нее будут крупные неприятности, если окажется, что ее постояльцы замешаны в том деле, из-за которого поднята на ноги вся полиция. Шарлотта вот уже несколько десятилетий жила с правоохранительными органами в состоянии длительного перемирия — если так можно выразиться. Полиция закрывала глаза на ее “дом свиданий” только до тех пор, пока она остерегалась принимать у себя торговцев наркотиками и других сомнительных типов. Но Шарлотта отлично понимала, насколько непрочными являются условия подобной договоренности. Если ее ночные гости вовсе не гомосексуалисты, а опасные преступники, из-за которых в округе поднята тревога, то ей лучше предупредить полицию об их местонахождении, прежде чем полицейские сами явятся сюда и перевернут все кверху дном.
Такое решение нелегко далось Шарлотте. Возможно, это был самый трудный выбор за последние десять лет ее жизни. Но теперь она понимала, что ей нужно спуститься с этой лесенки и набрать 110, даже если это и был не совсем разумный шаг. Ведь она вполне могла напороться на грубость какого-нибудь раздраженного дежурного, который объяснил бы ей, что поблизости просто произошел несчастный случай, и ей, хозяйке гостиницы, следовало бы беспокоиться о своих клиентах, а не названивать в полицию по пустякам. Однако, с другой стороны, ее опасения могут оказаться вполне обоснованными, и тогда ей необходимо немедленно позвонить в полицию. Да, именно так она и должна поступить…
Но, несмотря на твердо принятое решение, Шарлотта медлила. Спуститься со стремянки и позвонить в полицию значило бы не только поступить логично и правильно, это значило бы также нарушить одно из своих незыблемых и железных правил. И этого Шарлотта боялась даже больше, чем иностранца и двух его спутников.
Конечно, в конце концов она сделает это. Но сначала она должна уничтожить этого проклятого паука. Нельзя ведь допустить, чтобы ворвавшееся в ее дом целое отделение полиции увидело здесь это отвратительное насекомое! Пусть о ней за глаза говорят, что хотят, но ее чистоплотность должна быть безукоризненной, вне зависимости от того, сдает ли она свои комнаты убийцам или нет! Тем более что несколько секунд ничего не решают. Шарлотта решительно выпрямилась и во второй раз протянула руку к пауку.
Отвратительное насекомое, казалось, следило за каждым ее движением. Теперь Шарлотта действительно могла разглядеть крохотные, микроскопические глаза-бусинки, прятавшиеся среди черных ворсинок. Однако паук даже не пошевелился. Даже если он и понимал, что что-то приближается к нему, его рефлекс не срабатывал.
И вдруг Шарлотта поняла, что эта тварь вовсе не собиралась спасаться бегством. Ее пальцы, находившиеся в десяти сантиметрах от насекомого, внезапно наткнулись на что-то невидимое и очень холодное. Шарлотта чувствовала, как холодок пробежал по ее ладони, поднялся по руке и достиг плеча. Что такое с ней происходило?!
Шарлотта теперь видела, что паук был вовсе не так неподвижен, как ей казалось. Он двигался, время от времени поднимая лапку, вытягивая ее и опять подбирая под себя. Это было похоже на поведение человека, долго пробывшего в неподвижности и разминавшего затекшие конечности.
Однако что за вздор лезет ей в голову! Шарлотта на мгновение закрыла глаза, сжала руку в кулак и снова разжала ее. Она убеждала себя, что все это лишь игра ее воображения, и когда она снова откроет глаза, паука уже не будет на карнизе. Его, без сомнения, вспугнут ее резкие движения, и он убежит. Иначе и быть не может!
Но когда она снова открыла глаза, паук был на прежнем месте. И на этот раз у Шарлотты не было никакого сомнения в том, что он пристально наблюдает за ней. Крохотные глазки насекомого были направлены на Шарлотту, и та, к своему ужасу, заметила в них выражение внимания и понимания. Возможно, эта тварь понимала вещи совсем не так, как Шарлотта, но все же паука, сидевшего на карнизе, нельзя было назвать лишенным разума созданием. Он жил, и он думал. И в данный момент он думал о ней, о Шарлотте.
Это не сразу дошло до сознания Шарлотты, а — капля за каплей, словно яд, поступающий в кровь. Когда же наконец все стало ясно, она пронзительно вскрикнула и с такой силой и поспешностью отдернула руку, что сразу же потеряла равновесие и тяжело упала с полуметровой высоты на пол.
Падение было ужасным. Шарлотта явственно слышала, как хрустнула ее левая бедренная кость. Все, что читала Шарлотта о подобных несчастных случаях, оказалось ложью: она отлично понимала, что с ней происходит, и испытывала сильную боль.
Шарлотта понимала, что эта крошечная черная тварь явилась сюда для того, чтобы отомстить ей за все зло, которое Шарлотта причинила за истекшие десятилетия сородичам этого паука, и что месть в полной мере еще не свершилась. Что же касается боли, то она была просто ужасной. Шарлотта не испытывала в своей жизни ничего подобного, поскольку не переносила тяжелых заболеваний и не имела серьезных травм. Она не могла кричать, потому что при падении у нее перехватило дыхание, и теперь она еле-еле дышала.
С большим трудом она открыла глаза и сейчас же почувствовала еще более острую боль в бедре, как будто усилие, которое она потратила на то, чтобы приподнять веки, заставило ее нервную систему острее воспринимать боль. Шарлотта потеряла контроль над своим мочевым пузырем, и липкая кровь, стекавшая по ее бедру, смешалась с другой теплой жидкостью, вытекавшей из ее тела. Шарлотта начала тихо всхлипывать. Она плакала не от боли — а от стыда, унижения и отвращения к себе самой.
Некоторое время, все так же тихо всхлипывая, она неподвижно лежала с закрытыми глазами в луже крови и мочи. Неприятный запах бил ей в нос, и Шарлотта молилась лишь об одном: ей хотелось потерять сознание, чтобы отдохнуть немного, а затем подползти к кухонному шкафу, взять половую тряпку и подтереть за собой пол, прежде чем позвонить в больницу. Иначе, ей казалось, она умрет от стыда. Ей не хотелось, чтобы ее нашли в таком беспомощном состоянии, да еще в такой грязи. Конечно, она ни в чем не была виновата, ведь это был несчастный случай. Любой человек заверит ее в том, что ей нечего стыдиться. И все же Шарлотта была готова лучше умереть, чем предстать перед людьми в таком неопрятном виде, ведь она всю свою жизнь вела непримиримую борьбу с грязью, мусором и вредными насекомыми.
Но молитвы Шарлотты не были услышаны. Она не потеряла сознание, силы постепенно оставляли ее, а боль усиливалась. А когда она снова открыла глаза, то сразу же увидела паука. Он сидел на полу в десяти сантиметрах от ее лица и пристально глядел на нее. Выражение его крохотных глазок было все таким же пугающим; кроме понимания, в них теперь светился триумф… Нет, скорее не триумф, а удовлетворенность тем, что он натворил. Эта тварь явилась сюда для того, чтобы убить ее, Шарлотту, и уже почти добилась своего.
— Исчезни, — с трудом выдавила из себя Шарлотта, все еще продолжая жалобно всхлипывать. Она скорее подумала, чем произнесла это слово, но внезапно получила ответ.
“Зачем ты это делаешь?”
Глаза Шарлотты вылезли из орбит от ужаса, ее сердце бешено забилось в груди. Кровь прихлынула к голове, и Шарлотта почувствовала легкое головокружение. В этот момент боль как бы отступила, но ногу начало подергивать. Это не было большим облегчением для Шарлотты, просто она на время как будто утратила чувство реальности. Паук заговорил с ней. Это было просто невозможно, немыслимо, Шарлотта это хорошо сознавала, и все же она слышала слова, произнесенные пауком. Отвечать в такой ситуации было бы просто безумием, но несмотря на это, Шарлотта ответила.
— Чего… чего ты от меня хочешь? — пролепетала она. — Уходи! Оставь меня в покое!
Однако паук, напротив, подполз еще ближе и замер на таком расстоянии, чтобы Шарлотта не могла дотянуться до него. Хотя это была излишняя предосторожность — он ползал так быстро, что Шарлотта просто не смогла бы поймать его, если бы даже захотела. Но Шарлотте было не до этого, боль парализовала ее, у нее, казалось, отнялись руки и ноги.
“Зачем ты причиняешь нам столько зла? — снова спросил паук. — За эти годы ты убила так много моих собратьев! Но ты пытаешься убить вовсе не их”.
Теперь Шарлотта видела, что говорил вовсе не паук. Его крохотные челюсти безостановочно двигались, но голос исходил не оттуда. В комнате еще кто-то был. Кто-то чуждый и враждебный. Это была Истина, явившаяся к ней в дом вместе с тремя ночными постояльцами. Шарлотта уже ощутила ее дыхание, когда стояла в коридоре и по-новому оглядывала окружавшую обстановку. Она просто переносила слова на это крохотное создание, имевшее восемь лапок, но с таким же успехом эти слова могли “произносить” ножка стола, пол или просто воздух. Вероятнее всего, это звучал ее собственный внутренний голос. Но несмотря на это, слова произносились от имени паука, и Шарлотта отвечала именно ему, а не какой-нибудь другой воображаемой точке в пространстве.
“Ты убила уже тысячи моих собратьев. Но убивая их, ты стремилась убить саму себя. Ты борешься с нами, потому что у тебя не хватает смелости взглянуть правде в глаза и обратить свою ненависть на саму себя”.
— Нет! — визгливо вскрикнула Шарлотта. — Неправда. Я не сделала вам ничего плохого. Вам не в чем меня упрекнуть! Я просто защищала свой дом!
“Но ты уже давно потерпела поражение в этой борьбе. Это случилось двадцать лет назад”.
— Нет! — сдавленным голосом возразила Шарлотта. — Перестань! Это неправда! Я содержу мой дом в чистоте!
“А ты разве не помнишь тот день, когда к тебе явилась юная пара? У тебя были тогда проблемы, финансовые трудности. Гостиница давно уже не приносила дохода, на который можно было бы жить. Ты боялась, что тебе придется ее продать”.
— Замолчи! — задыхаясь, воскликнула Шарлотта. Ей ничего не надо было вспоминать, потому что она до сих пор ничего не забыла. Она просто убедила себя в том, что не помнит тот момент, когда все это началось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68