– Вечно он все испортит…
– Давай-ка еще песню, парень! – скомандовал Кастин. Пальцы Клерва пробежали по струнам, и его звонкий голос заставил остальных умолкнуть:
Мой любимый в печали от причала отчалил, Помахал мне рукой и унес мой покой, Но изменчиво море, и увы, мне на горе, Сам такой же, как море, изменил милый мой.
Как любовь расцветает, как росою сверкает Поутру распустившийся нежный бутон!
Но роса высыхает, яркий блеск исчезает И тускнеет и вянет он…
– Ох уж эта мне молодежь, – пробормотал Кастин, нежно обнимая Нику за талию, – все они почему-то вздыхают о недолговечности любви. И кто им сказал, будто она недолговечна?
Целительница не шевельнулась, словно и не заметила движения мужа, однако Джастин даже в темноте уловил тронувшую ее губы улыбку.
– Повтори эту, любовную. А потом спой что-нибудь еще.
– А что именно?
– Да что угодно.
Пальцы Клерва вновь коснулись струн. Квентил ускользнул в темноту, а следом за ним и Алтара.
Для любимой готов я сложить из цветов Ложе дивного аромата, А прикажет – и я, в честь и славу ея, В прах разрушу Башни Заката…
Когда отзвучали последние серебряные ноты, Кастин и Ника поднялись. Следом за ними встали и Бирол с Джиррл.
– Клерв хорошо поет, – промолвила Крителла, поднимаясь на ноги и потягиваясь. – Будь моя воля, до утра бы слушала, да только я устала, а с утра мне предстоит осматривать дочерей тирана. Уже в который раз, – добавила целительница насмешливым тоном.
– Издержки репутации хорошей целительницы, – рассмеялся Гуннар, уже взявшись за перила лестницы.
– Чудный выдался вечерок, – промолвил Джастин, шагнув к Крителле.
– Доброй ночи Гуннар… Джастин, – с этими словами молодая целительница обошла инженера и, провожаемая его взглядом, проскользнула внутрь. В это время сзади подошел Клерв.
– Спасибо тебе. Ты хорошо поешь, – промолвил, обернувшись, Джастин.
– Спасибо на добром слове, мастер Джастин.
Клерв спустился по лестнице и направился к тому концу здания, где находились каморки, отведенные инженерам. Гуннар и Джастин остались на террасе вдвоем.
– Таких славных вечеров больше не будет, – печально заметил Гуннар, бросив взгляд на юг. – Белые пробились с боями через Отроги и вышли к верхней речной долине.
– Это сообщение от тирана?
– А ты сам не видишь, как сюда стекаются войска? И валом валят беженцы.
– Ты говоришь так, будто тиран поставила на Сарронну все. Но кроме города у нее есть целая страна. Тьма, да отсюда до Рильярта семь дней пути.
Гуннар пожал плечами:
– Их вера в Предание уже не столь крепка, как в былые времена. И они страшатся ужасов, творимых Белыми. Если падет Сарронна, падет и Сарроннин.
Прозвучавшая в голосе брата холодная уверенность заставила Джастина поежиться.
«Если падет Сарронна, падет и Сарроннин». Эти слова еще долго звучали в голове Джастина, заставляя ворочаться на тюфяке и не давая заснуть. Лишь под утро он забылся в беспокойном сне.


37

Джастин отложил в сторону последний выкованный в это утро наконечник. После того, что сообщил Гуннар Алтаре, инженеры попеременно работали то над ракетами, то над наконечниками, допоздна не отходя от горнов. По приречной дороге один за другим галопом мчались гонцы в лазоревых мундирах с новыми и новыми – донесениями о продвижении Белых.
Фирбек стоял на том, что лишь ракеты способны сдержать Железную Стражу. Джастин, поджав губы, отмалчивался. Что это за Стража такая, о которой столько толкуют? Неужто она и впрямь представляет собой неодолимую силу? До сих пор ему приходилось встречаться лишь с обычными войсками Белых. Возможно, Железную Стражу приберегают для столкновения с силами гармонии? А может быть, даже для вторжения на Отшельничий? Инженер глубоко вздохнул, решив что строить догадки – пустая трата времени, окликнул Клерва:
– Принеси чего-нибудь попить. Переведем дух и займемся ракетами.
Клерв вытер лоб, кивнул и отложил молот в сторону.
Джастин посмотрел вслед пареньку и, поколебавшись, последовал за ним. Ему не меньше, чем ученику, хотелось глотнуть свежего воздуха. Прихватив стоявший на лавке пустой кувшин, Джастин зашагал к двери.
Никос поместил брусок железа в свой горн и, когда Джастин проходил мимо, подняв голову, спросил:
– Как дела?
– Еще два десятка наконечников. Ракеты отнимают у меня гораздо больше времени.
– Эка удивил, они у всех отнимают больше времени. С ними столько мороки… – худощавый инженер бросил взгляд в сторону пресса и добавил:
– Квентилу, похоже, не хочется иметь дело с этим порохом, пусть он и в ящиках из черного железа.
– Я его понимаю.
– И Фирбек тоже, – тихонько хохотнул Никос. – Разорался, что твой демон, как только Алтара сказала, что его людям придется помогать нам закладывать порох в ракеты.
– Фирбек вечно ругается и вечно всем недоволен. И что-то мне в нем не нравится. Не характер, а что-то, чего я и сам не понимаю, – отозвался Джастин, пожимая плечами.
– Всех любить невозможно, да он и не красотка, чтобы каждому нравиться, – заметил Никос, переворачивая свой брусок. – Дело свое Фирбек знает, и этого достаточно. Я о другом скажу: вся эта затея с поездкой в Сарроннин с каждым днем кажется все менее и менее удачной.
– Это я тоже понимаю.
Никос перебросил брусок на наковальню, а Джастин вышел из кузницы на крытую террасу. Клерв сидел на скамье, съежившись, как мокрая курица, вся его одежда потемнела от пота.
Молча взяв вдобавок к кувшину ведро, Джастин вышел из-под навеса и окунулся в жару позднего сарроннинского лета.
«Интересно, – подумал он, – когда у них тут наступает осень? И наступает ли вообще?» По горячей пыли он побрел к насосу, а набрав воды, вернулся к навесу, поднялся по ступеням и наполнил кружку для Клерва.
– Спасибо, мастер Джастин. Прости, я тут присел на минуточку… По правде сказать, я просто не понимаю, как это у тебя выходит: ты работаешь вовсе без передыху.
– Привычка, – буркнул Джастин, сердясь на себя за то, что не успел наложить на воду заклятие гармонии, прежде чем парнишка отпил первый глоток. Это ж надо: целую восьмидневку упрашивал Крителлу научить его очищать гармонией воду от содержавшейся в ней заразы – и чуть не забыл пустить чары в ход! Что толку от любого умения, если им не пользоваться? Оставалось надеяться, что уж один-то глоток негармонизированной воды Клерву не повредит…
Утерев рукавом лоб, инженер наполнил кружку себе и усилием воли заставил себя не осушить ее залпом, а пить маленькими глотками.
– Пошли, Клерв, – промолвил он наконец, берясь за кувшин. – Пора браться за корпуса для ракет.
– А будет от этих ракет хоть какой-то прок? – уныло спросил Клерв. – Разве Белые не продолжают натиск?
– В любом случае от ракет будет больше проку, чем от нашего безделья и болтовни.
Они вернулись в кузницу, и скоро звон их молотов присоединился к наполнявшему ее лязгу металла.
Работа над корпусом ракеты, естественно, отнимала гораздо больше времени, чем изготовление наконечника для стрелы. Обычное железо следовало раскалить в горне до строго определенной температуры – она определялась на глаз, по цвету, но также и чувствами, – расплющить до толщины пергамента, нанести точно рассчитанный меловой контур и по этому контуру, не отклонясь ни на йоту, вырезать тяжеленными станковыми ножницами необходимую форму. Само собой, при резке возникали искривления, однако, как показали Джастиновы расчеты, полетных качеств примитивной ракеты они почти не ухудшали. Именно поэтому он для ускорения работы стал пользоваться ножницами, что не допускалось при изготовлении таких требующих высокой точности изделий, как лопасти турбин или детали паровых машин.
Отложив заготовку на кирпичи и сделав глоток воды, Джастин вспомнил не столь уж наивный вопрос Клерва. Будет ли какой-либо толк от этих ракет? Белые подтягивают к месту сражения пушки! Помогут ли против них ракеты, а если нет, то что поможет? ЧТО-ТО ВЕДЬ ДОЛЖНО ПОМОЧЬ!
Переведя дух, Джастин снова отправил заготовку в горн. Следовало еще проделать отверстия для заклепок и изогнуть железяку, придав ей форму полуцилиндра. Сейчас ему было не до размышлений о пушках и порохе. Но подумать об этом позже он намеревался. Когда-нибудь. Потом.


38

Высыпав крохотную щепотку пороха на пол, Джастин закупорил пороховницу и взял из ящика для стружки сосновую щепку. Сунул ее конец в уголья, слегка подул, чтобы дерево занялось и, закрыв глаза и потянувшись к щепотке порошка чувствами, сунул горящий кончик лучины в порох.
Порох вспыхнул. Джастин попытался вчувствоваться в процесс взрыва. Поджав губы, снова отсыпал щепоть на пол, снова закупорил и отложил пороховницу, после чего зажмурил глаза и сосредоточился.
Ничего не произошло. Со вздохом Джастин опять зажег лучину, окружил кучку взрывчатого порошка чувствами и поджег. Вспышка и шипение длились лишь миг, но он постарался уловить все тонкости произошедшего.
Пару раз чихнув и потерев нос, инженер снова отсыпал пороху, закрыл глаза и попытался воспроизвести все уловленные им происходящие при взрыве структурные изменения.
Без малейшего результата.
В очередной раз вздохнув, Джастин снова повторил трюк с лучиной, стараясь удержать в уме комбинации структур, приводящие к хаосу и разрушению.
Опять потерпев неудачу, он принялся размышлять о сути процесса разрушения. Воздействие хаосом есть самый простой способ, но Джастину он как раз недоступен. Однако в любом процессе – даже в процессе разрушения – заключена своя внутренняя гармония. Примененные им гармонические модели не сработали. Но не значит ли это, что он просто не сумел найти и создать нужные?
В чем нуждается огонь? Чтобы что-то горело и… и имелся доступ воздуха. Печь без тяги непременно погаснет. Если создать соответствующее звено…
Он снова потянулся чувствами к порошку и сосредоточился… потянулся и… сосредоточился… потянулся и сосредоточился… и…
…и услышал треск взрыва, увидев вспышку пламени даже сквозь закрытые веки. Ему показалось, будто кузница под ним качнулась, а открыв глаза, инженер обнаружил, что порох выгорел полностью. В помещении не осталось даже дыма.
Собравшись с силами и с духом, инженер насыпал еще пороху и повторил опыт. Все произошло так же. Кузница пошла кругом, но он устоял, хотя, открыв глаза, некоторое время тряс головой. Мысли инженера так и кружились. Джастин направился к двери, размышляя над тем, что за открытие им только что сделано и может ли он этим открытием воспользоваться.
Когда он вышел под свет холодных осенних звезд, ноздри его вновь ощутили едкий запах дыма. Но то был не пороховой дым, а плывший вдоль реки на север чад дальних пожаров. Чад, возвещавший о приближении Белых. Прохладный ветерок забрался под тунику, и инженер повернул к двери, стараясь отворить ее как можно тише. Несмотря на его старания, петли заскрипели так, что ночные цикады на миг приумолкли.
– Джастин! Какого демона ты там делал? – послышался из темноты голос Гуннара. Брат стоял шагах в десяти от Джастина.
– Кажется, невозможное.
Гунннар принюхался и взглянул на зажатую в руке Джастина пустую пороховницу.
– Тьма, как же я сразу не догадался! А ты представляешь себе, каково это по ощущениям?
– По ощущениям? – Джастин глубоко вздохнул.
– По тем ощущениям, которые меня разбудили! Ощущение такое, будто ты… как бы это сказать… перекрутил гармонию в хаос.
– Не совсем так. Я никакого хаоса не творил. Представь себе, ты создаешь две маленькие гармонические модели, а при их совмещении они… ну как бы творят свой собственный хаос.
– Гармония, творящая хаос! Да в своем ли ты уме?
– Наверное, я не совсем точно выразился. Даже совсем неточно. Гармония, конечно, хаоса не творит, но… Понимаешь, гармонии не свойственна концентрация, и если ее оказывается слишком много, она стремится к рассредоточению. А побочным результатом этого является хаос… Ну вроде как когда ты кипятишь воду и обращаешь ее в пар.
Гуннар кивнул, чего в темноте не заметил бы никто, кроме мага или инженера.
– У тебя такой вид, будто ты недоволен, – сказал Джастин.
– Я и сам не знаю. Мне кажется, будто в содеянном тобой таится нечто большее, чем ты сейчас осознаешь… – старший брат умолк, отбросил волосы со лба и задумался. Джастин ждал. – Ты связал воедино созидание и разрушение, гармонию и хаос, – продолжил наконец Гуннар с нервным смешком. – Маги бывают Черными или Белыми, а не Серыми, ибо никому не под силу соединить несоединимое. Но если ты сумел обратить гармонию в хаос, то… Послушай, но ведь Серая магия должна действовать и в обратном направлении! Можешь ты обратить хаос в гармонию?
– Не знаю. И не уверен, что мне захочется попробовать – даже во имя сохранения Предания.
Братья, не сговариваясь, обратили взоры на восток, где темнели на возвышенности городские стены.
– Возможно, ты прав, хватит и того, до чего ты успел докопаться, – усмехнулся Гуннар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86