Но повелитель зомби сам провел в облике зомби целых восемь веков и, конечно же, все забыл. Не исключено, что секрет приготовления так называемого оживляжа — оживляющей воды — хранился в самой ветхой части его мозга, которая за восемь веков износилась в прах. Ну а Хамфри... С Хамфри сейчас разговор короткий: на игрушку, дай игрушку. Никто не в состоянии помочь Зоре, а если бы и нашелся такой мудрец, она, вероятно, и сама бы отказалась — зачем жить, если сердце разбито? Предательство в любви — что может быть страшнее! Ну почему самая жуткая доля выпадает иногда самым прекрасным людям? А может, в магическом Ксанфе попросту чего-то не хватает — заклинания справедливости, допустим?
Путешественники спустились с горы и перешли через высохший поток. На этот раз Айрин вырастила особые отпугивающие растения. Они шевелились в камнях и отпугивали змей. Перейдя русло, компания двинулась быстрее. Когда Парнас остался позади, Айрин вздохнула свободнее. Все эти невообразимые существа: менады, змеи, коими просто кишит легендарная гора, — ей порядком надоели. Только Симург ничего себе птица...
Ксант бежал по земле рядом с Чем. Гиппогриф, кажется, и не собирался взлетать.
Вскоре они достигли места, где ночевали в прошлую ночь. Хоть день клонился к вечеру, здесь решили не останавливаться — уж очень неприятные воспоминания связаны с этим местом.
И ТУТ ПОСЛЫШАЛИСЬ УЖАСНЫЕ ВОПЛИ. ФУРИИ СНОВА ЛЕТЕЛИ К НИМ!
— Вот это уже лишнее, — мрачно заметил Ксантье. — Я осознал, что виноват перед матерью. Еще один урок мне ни к чему.
Айрин тоже так считала.
— А знаешь, — сказала она, — я не думаю... не думаю, что эти старухи так уж заботятся о результатах своих гнусных уроков. Им больше нравится проклинать и ранить, чем учить и исправлять. Если это так, то им самим не мешает поучиться... поучиться честности. В моей коллекции есть семечко, способное поставить их на место.
Айрин нашла семечко и приготовилась.
Показались ужасные старухи. Айрин пришпорила Чем, и та помчалась прямо на чудища с собачьими мордами.
— Эй ты, распутная лошаденка! — крикнула Тизифона и угрожающе расправила полы плаща. — Вот бы узнала твоя мать Чери, чем ты занималась с...
Айрин бросила семечко.
Оно проросло прямо перед носом у фурий.
— Что это?! — в ужасе прохрипела Алекто.
— Я знаю! — прорычала Мегера. — Это честнослов!
— А теперь, — сказала Айрин, — признавайтесь, как вы относились к вашем матушке?
— Зря спрашиваешь, — шепнула Чем. — У фурий никогда не было матери. Они родились из крови убитого отца. Вот почему они так озабочены...
Оказавшись в поле действия честнослова, фурии пришли в неописуемое волнение.
— Горе нам, мы забыли могилу нашего родителя! — вопила одна.
— Увы нам, указывая другим на их проступки, мы забыли, что и сами виноваты! — вторила другая.
— Спросится с нас, спросится с нас! — голосила третья, размахивая плеткой.
— Ай да королева, ай да умница! — потирал ручонки Гранди. — Старые клюшки проклянут и высекут сами себя!
— Честнослов — это тебе не какой-нибудь чайку-не-хотите с сахаром, — явно гордясь собой, заметила Айрин. — И все же жалко, что они никогда не знали материнской любви. — Она прониклась сочувствием к фуриям, и ей стало трудно их осуждать. Ведь именно трагедия стояла в самом начале их жизни, трагедия родила их на свет.
Оставив фурий корчиться в муках совести, путешественники поехали дальше. Вскоре они отыскали уютное местечко около ручья, где и решили передохнуть. Айрин, как всегда, вырастила изгородь и обвила ее голубыми и белыми колокольчиками. Колокольчики поднимут трезвон, если кому-нибудь придет охота взобраться на изгородь. Потом Айрин вырастила скромную трапезу и одеяла. Она уже не боялась ночевать рядом с Ксантье, потому что знала — юноша на полном серьезе воспринял совет птицы Симург подыскать другую невесту и не будет на нее покушаться. После возвращения домой он наверняка отправится на поиски любимой и осчастливит ее, это уж несомненно.
И тут тоска по мужу пронзила королеву. Дор, конечно же, тоже думает о ней, беспокоится. В замке есть волшебное зеркало... Дор посмотрит в него, увидит свою Айрин и сразу поймет, что все в порядке... Жаль, что зеркало не может указать, где сейчас Айви. Хамфри, тот большой мастер по настройке зеркал, только его они и слушаются. Зеркало в замке Ругна было настроено только на короля и королеву. Ведь они не предполагали, что Айви потеряется. Они думали, что она всегда будет рядом, поэтому и не позаботились настроить зеркало еще и на принцессу. Сейчас бы это ой как помогло! Хорошо еще, что айва всегда в кармане, всегда рядом...
Утром, наскоро перекусив, отправились дальше. Айрин хотелось поскорее отдать семена и перья Ксантиппе, вернуть домой Ксантье и Ксанта и заняться наконец поисками Айви. Пока удача им сопутствует, но известно ведь — удача особа переменчивая.
Недалеко от жилища ведьмы путешественники набрели на небольшой, манящий свежей водой пруд и решили немного передохнуть. Айрин сразу же удалилась в заросли, а Ксант, Ксантье и Зора подошли к искрящейся воде.
Гиппогриф опустил клюв в воду, а потом запрокинул голову. Вода побежала в глотку. Он пил, как пьют все птицы. Ксант посмотрел на Чем и взмахнул крылом, приглашая и ее напиться, но кентаврица решила дождаться Айрин — она попросту прикрывала королеву от нескромных взглядов мужской половины компании.
— Если Ксанту вода понравилась, — радостно сказал Ксантье, — значит, она и в самом деле хороша. Да это и так видно — вон как кругом зелено. И никаких драконов!
Ксантье припал к воде и собрался напиться, как пьют воины после жаркой битвы.
Тут Зора встала на камешек и шлепнулась в воду. Брызги окатили Ксантье.
— Ой, я хотел напиться, а не искупаться! — расхохотался он.
Зора поднялась на ноги и выбралась на бережок.
При взгляде на Ксантье запавшие глаза зомби вспыхивали огнем.
— Странное дело, — пробормотал Гранди. — Разве у зомби могут гореть глаза?
— А если зомби влюблена? — игриво спросила Айрин, выплывая из кустов.
— Влюблена? — переспросила Чем. — А ведь есть источники...
— Ксантье, осторожно! Не пей! — крикнул Гранди.
— Ну что вы подняли панику, — отозвался Ксантье, замерев над водой. — Ну искупалась...
— Это Источник любви! — воскликнула Айрин. — Взгляните на Зору!
Зора смотрела на Ксантье с таким восхищением, что никто не стал спорить — источник и в самом деле любовный. А известно — напившийся из такого источника мгновенно влюбляется в первого встречного-поперечного противоположного пола. Если несчастный прежде уже был влюблен в кого-то, новая любовь помещается над первой, и бедняга вынужден все время таскать с собой эту неуклюжую двухъярусную конструкцию. Любовные источники — причина всех смешанных ксанфских браков, и о них много чего можно порассказать и забавного, и печального. Но влияние любовного источника может быть побеждено. То есть, если напившийся из источника в неведении вдруг узнает, что кто-то искренне и горячо его любит, он берет этого кого-то, идет к тому же источнику и... отхлебывает еще водички. Но уже зная, что делает! А что в итоге? В итоге, увы, над двумя этажами повисает третий. И становится не легче, а гораздо тяжелее.
— Вот оно, несчастье! — в ужасе воскликнул Ксантье. — Должен был напиться я, а хлебнула она.
— И в самом деле ужас, — пробормотала Чем. — Опять ей суждено влюбиться безответно.
Зора умерла от горя, но горе шло за ней по пятам и после смерти.
— Может, ей в Обыкновению пойти? Там как рукой снимет, — придумал Гранди.
— Ошибаешься, Гранди, — мысленно возразила Айрин. Да, в Обыкновении нет магии, там действительно прекращается действие всех ксанфских проклятий и заклинаний. Но ведь Зора не человек, то есть не совсем обычный человек. Она ведь мертвая, а мертвых оживляет только магия. То есть в Обыкновении она попросту упокоится навечно. Зора обречена жить между любовью и смертью, обречена на вечные муки неразделенной любви.
— Фурии свое дело знают, — горестно покачала головой Чем. — Наказали самым страшным наказанием самое невинное существо.
И все согласились с мнением Чем. Зора, самая добрая из них, уже отмучившаяся ни за что, должна тащить новый груз, тяжелейший, невообразимый.
— Но фурии целились все же в меня, — с дрожью в голосе проговорил Ксантье. — Чтобы я влюбился в зомби.
— Знали бы про этих фурий, обошли бы их за семь верст, — горько вздохнула Айрин. — От их проклятий хочется умереть... даже если уже мертв.
— Но на других водичка не подействовала, — заметил Ксантье. — Смотрите, мой Ксант ничуть не пострадал.
— А давай я у него спрошу, — предложил голем, — на всякий случай.
Гранди прогоготал что-то в сторону гиппогрифа. Гиппогриф ответил. Гранди рассмеялся.
— Что же тут смешного? — сердито спросила Айрин, ужасно огорченная случившимся.
— Ксант говорит, что Источник любви не воспламенил его сердце к первой встречной потому, что сердце его уже горело любовью к ней. Это наша обожаемая Чем.
Чем улыбнулась, правда, немного грустной улыбкой. Айрин поняла причину ее грусти: Ксант — прекрасное, но все же животное, а она, кентаврица Чем, одной половинкой принадлежала как-никак к миру людей. Кентавры, конечно, только наполовину люди, у них более свободные нравы — можно флиртовать с животными мужского пола, можно даже рожать от них потомство, но ни в коем случае не любить, а уж о замужестве нечего и заикаться. Брак — слишком ответственное дело. Кентавры могли веселиться, сколько душе угодно, потому что на их жизнь это мало влияло, не они рожали новых кентавров. Но кентаврицы, родительницы будущих мудрецов и воинов, должны были блюсти себя. У Чем был выбор, и она знала, как действовать.
Зора ничего не знала, и никакого выбора у нее не было. Вода Источника любви заставила ее влюбиться, да к тому же еще и безответно. Айрин не знала, чем тут можно помочь. Дружба с Зорой научила ее, что и зомби способны чувствовать. Но Зора уже однажды упала в пропасть чувств и в результате покончила с собой. Как же должна вести себя мертвая женщина, некогда покончившая с собой из-за любви и вновь попавшая в те же сети?
— Первое несчастье свершилось, — пробормотал Гранди, намекнув, что в запасе есть еще одно.
Но Айрин и сама знала — одно Ксантье, другое ее. Еще одно... Что еще ждет несчастную Зору?
— Спросим Зору, — подтолкнула голема кентаврица. — Надо знать, понимает ли она, что с ней случилось.
— Она понимает, — сообщил голем. — Она вроде как и раньше вздыхала по Ксантье. Он же человек достойный, как ты знаешь.
— Я знаю, — кивнула Айрин. Для сына ведьмы Ксантье и впрямь исключительно хороший парень — не потому ли, что все время сопротивлялся урокам своей мамочки? Он все время стремился летать, рвался в воздух, будто избегая ведьминой порчи. Фурии обвинили Ксанта в непочтении к матери, но, может, именно оно позволило ему стать достойным человеком.
Иные сыновья иных матерей, возможно, просто обязаны быть строптивыми.
Путешественники отправились дальше, но теперь Зора сидела позади Айрин. Все молча согласились, что неудобно оставлять ее за спиной у Ксантье. Он и так смущен, а эта близость будет смущать его еще больше.
Они вступили в какую-то странную местность, густо утыканную каменными фигурами. Чем, чрезвычайно удивленная, создала карту.
— Движемся правильно, — шептала она. — Места вроде знакомые. Да, вот... обозначено на карте, пунктирная линия и в самом деле здесь проходит. Но эти фигуры... раньше их здесь не было...
— Не матушкины ли это проделки? — подал голос Ксантье. — Она души не чает в разных диковинных животных и растениях. Статуи ее, правда, не интересуют. Раньше, во всяком случае, не интересовали. Но все меняется...
— Какие искусные изображения, — восхитилась Чем. — Смотрите, даже насекомые есть. Здесь работал подлинный художник.
— Может, эльфы баловались, — предположил Гранди. — У некоторых из них просто золотые руки. Сейчас расспрошу...
Тут Айрин заметила вдали какого-то человека. Смутно знакомая фигура, подумала Айрин... Высокая, пышнотелая женщина. Королева приказала кентаврице приблизиться к страннице.
— Кажется, я знаю, кто автор этих скульптур, — негромко произнесла она.
Женщина продолжала идти. Топот копыт не насторожил ее.
— Эй, горгона! — крикнула Айрин.
Женщина медленно повернулась. Чем остановилась так резко, что Айрин чуть не упала на землю и едва успела подхватить Зору. Она почувствовала, как ЗОМБИ НАЧАЛА КАМЕНЕТЬ.
— Не смотрите! — крикнула кентаврица. — Она без вуали!
Айрин плотно зажмурилась.
— Горгона! — крикнула она. — Это же я, Айрин! Опусти вуаль!
— Зачем?
— Чтобы не превратить нас всех в камни.
— И превратитесь, — невозмутимо пообещала горгона.
— Опусти, прошу тебя. Тебе нельзя ходить с поднятой вуалью.
— Но почему? Нет... ничего не помню. — На лице у горгоны появилось такое выражение, словно она мучительно припоминала что-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Путешественники спустились с горы и перешли через высохший поток. На этот раз Айрин вырастила особые отпугивающие растения. Они шевелились в камнях и отпугивали змей. Перейдя русло, компания двинулась быстрее. Когда Парнас остался позади, Айрин вздохнула свободнее. Все эти невообразимые существа: менады, змеи, коими просто кишит легендарная гора, — ей порядком надоели. Только Симург ничего себе птица...
Ксант бежал по земле рядом с Чем. Гиппогриф, кажется, и не собирался взлетать.
Вскоре они достигли места, где ночевали в прошлую ночь. Хоть день клонился к вечеру, здесь решили не останавливаться — уж очень неприятные воспоминания связаны с этим местом.
И ТУТ ПОСЛЫШАЛИСЬ УЖАСНЫЕ ВОПЛИ. ФУРИИ СНОВА ЛЕТЕЛИ К НИМ!
— Вот это уже лишнее, — мрачно заметил Ксантье. — Я осознал, что виноват перед матерью. Еще один урок мне ни к чему.
Айрин тоже так считала.
— А знаешь, — сказала она, — я не думаю... не думаю, что эти старухи так уж заботятся о результатах своих гнусных уроков. Им больше нравится проклинать и ранить, чем учить и исправлять. Если это так, то им самим не мешает поучиться... поучиться честности. В моей коллекции есть семечко, способное поставить их на место.
Айрин нашла семечко и приготовилась.
Показались ужасные старухи. Айрин пришпорила Чем, и та помчалась прямо на чудища с собачьими мордами.
— Эй ты, распутная лошаденка! — крикнула Тизифона и угрожающе расправила полы плаща. — Вот бы узнала твоя мать Чери, чем ты занималась с...
Айрин бросила семечко.
Оно проросло прямо перед носом у фурий.
— Что это?! — в ужасе прохрипела Алекто.
— Я знаю! — прорычала Мегера. — Это честнослов!
— А теперь, — сказала Айрин, — признавайтесь, как вы относились к вашем матушке?
— Зря спрашиваешь, — шепнула Чем. — У фурий никогда не было матери. Они родились из крови убитого отца. Вот почему они так озабочены...
Оказавшись в поле действия честнослова, фурии пришли в неописуемое волнение.
— Горе нам, мы забыли могилу нашего родителя! — вопила одна.
— Увы нам, указывая другим на их проступки, мы забыли, что и сами виноваты! — вторила другая.
— Спросится с нас, спросится с нас! — голосила третья, размахивая плеткой.
— Ай да королева, ай да умница! — потирал ручонки Гранди. — Старые клюшки проклянут и высекут сами себя!
— Честнослов — это тебе не какой-нибудь чайку-не-хотите с сахаром, — явно гордясь собой, заметила Айрин. — И все же жалко, что они никогда не знали материнской любви. — Она прониклась сочувствием к фуриям, и ей стало трудно их осуждать. Ведь именно трагедия стояла в самом начале их жизни, трагедия родила их на свет.
Оставив фурий корчиться в муках совести, путешественники поехали дальше. Вскоре они отыскали уютное местечко около ручья, где и решили передохнуть. Айрин, как всегда, вырастила изгородь и обвила ее голубыми и белыми колокольчиками. Колокольчики поднимут трезвон, если кому-нибудь придет охота взобраться на изгородь. Потом Айрин вырастила скромную трапезу и одеяла. Она уже не боялась ночевать рядом с Ксантье, потому что знала — юноша на полном серьезе воспринял совет птицы Симург подыскать другую невесту и не будет на нее покушаться. После возвращения домой он наверняка отправится на поиски любимой и осчастливит ее, это уж несомненно.
И тут тоска по мужу пронзила королеву. Дор, конечно же, тоже думает о ней, беспокоится. В замке есть волшебное зеркало... Дор посмотрит в него, увидит свою Айрин и сразу поймет, что все в порядке... Жаль, что зеркало не может указать, где сейчас Айви. Хамфри, тот большой мастер по настройке зеркал, только его они и слушаются. Зеркало в замке Ругна было настроено только на короля и королеву. Ведь они не предполагали, что Айви потеряется. Они думали, что она всегда будет рядом, поэтому и не позаботились настроить зеркало еще и на принцессу. Сейчас бы это ой как помогло! Хорошо еще, что айва всегда в кармане, всегда рядом...
Утром, наскоро перекусив, отправились дальше. Айрин хотелось поскорее отдать семена и перья Ксантиппе, вернуть домой Ксантье и Ксанта и заняться наконец поисками Айви. Пока удача им сопутствует, но известно ведь — удача особа переменчивая.
Недалеко от жилища ведьмы путешественники набрели на небольшой, манящий свежей водой пруд и решили немного передохнуть. Айрин сразу же удалилась в заросли, а Ксант, Ксантье и Зора подошли к искрящейся воде.
Гиппогриф опустил клюв в воду, а потом запрокинул голову. Вода побежала в глотку. Он пил, как пьют все птицы. Ксант посмотрел на Чем и взмахнул крылом, приглашая и ее напиться, но кентаврица решила дождаться Айрин — она попросту прикрывала королеву от нескромных взглядов мужской половины компании.
— Если Ксанту вода понравилась, — радостно сказал Ксантье, — значит, она и в самом деле хороша. Да это и так видно — вон как кругом зелено. И никаких драконов!
Ксантье припал к воде и собрался напиться, как пьют воины после жаркой битвы.
Тут Зора встала на камешек и шлепнулась в воду. Брызги окатили Ксантье.
— Ой, я хотел напиться, а не искупаться! — расхохотался он.
Зора поднялась на ноги и выбралась на бережок.
При взгляде на Ксантье запавшие глаза зомби вспыхивали огнем.
— Странное дело, — пробормотал Гранди. — Разве у зомби могут гореть глаза?
— А если зомби влюблена? — игриво спросила Айрин, выплывая из кустов.
— Влюблена? — переспросила Чем. — А ведь есть источники...
— Ксантье, осторожно! Не пей! — крикнул Гранди.
— Ну что вы подняли панику, — отозвался Ксантье, замерев над водой. — Ну искупалась...
— Это Источник любви! — воскликнула Айрин. — Взгляните на Зору!
Зора смотрела на Ксантье с таким восхищением, что никто не стал спорить — источник и в самом деле любовный. А известно — напившийся из такого источника мгновенно влюбляется в первого встречного-поперечного противоположного пола. Если несчастный прежде уже был влюблен в кого-то, новая любовь помещается над первой, и бедняга вынужден все время таскать с собой эту неуклюжую двухъярусную конструкцию. Любовные источники — причина всех смешанных ксанфских браков, и о них много чего можно порассказать и забавного, и печального. Но влияние любовного источника может быть побеждено. То есть, если напившийся из источника в неведении вдруг узнает, что кто-то искренне и горячо его любит, он берет этого кого-то, идет к тому же источнику и... отхлебывает еще водички. Но уже зная, что делает! А что в итоге? В итоге, увы, над двумя этажами повисает третий. И становится не легче, а гораздо тяжелее.
— Вот оно, несчастье! — в ужасе воскликнул Ксантье. — Должен был напиться я, а хлебнула она.
— И в самом деле ужас, — пробормотала Чем. — Опять ей суждено влюбиться безответно.
Зора умерла от горя, но горе шло за ней по пятам и после смерти.
— Может, ей в Обыкновению пойти? Там как рукой снимет, — придумал Гранди.
— Ошибаешься, Гранди, — мысленно возразила Айрин. Да, в Обыкновении нет магии, там действительно прекращается действие всех ксанфских проклятий и заклинаний. Но ведь Зора не человек, то есть не совсем обычный человек. Она ведь мертвая, а мертвых оживляет только магия. То есть в Обыкновении она попросту упокоится навечно. Зора обречена жить между любовью и смертью, обречена на вечные муки неразделенной любви.
— Фурии свое дело знают, — горестно покачала головой Чем. — Наказали самым страшным наказанием самое невинное существо.
И все согласились с мнением Чем. Зора, самая добрая из них, уже отмучившаяся ни за что, должна тащить новый груз, тяжелейший, невообразимый.
— Но фурии целились все же в меня, — с дрожью в голосе проговорил Ксантье. — Чтобы я влюбился в зомби.
— Знали бы про этих фурий, обошли бы их за семь верст, — горько вздохнула Айрин. — От их проклятий хочется умереть... даже если уже мертв.
— Но на других водичка не подействовала, — заметил Ксантье. — Смотрите, мой Ксант ничуть не пострадал.
— А давай я у него спрошу, — предложил голем, — на всякий случай.
Гранди прогоготал что-то в сторону гиппогрифа. Гиппогриф ответил. Гранди рассмеялся.
— Что же тут смешного? — сердито спросила Айрин, ужасно огорченная случившимся.
— Ксант говорит, что Источник любви не воспламенил его сердце к первой встречной потому, что сердце его уже горело любовью к ней. Это наша обожаемая Чем.
Чем улыбнулась, правда, немного грустной улыбкой. Айрин поняла причину ее грусти: Ксант — прекрасное, но все же животное, а она, кентаврица Чем, одной половинкой принадлежала как-никак к миру людей. Кентавры, конечно, только наполовину люди, у них более свободные нравы — можно флиртовать с животными мужского пола, можно даже рожать от них потомство, но ни в коем случае не любить, а уж о замужестве нечего и заикаться. Брак — слишком ответственное дело. Кентавры могли веселиться, сколько душе угодно, потому что на их жизнь это мало влияло, не они рожали новых кентавров. Но кентаврицы, родительницы будущих мудрецов и воинов, должны были блюсти себя. У Чем был выбор, и она знала, как действовать.
Зора ничего не знала, и никакого выбора у нее не было. Вода Источника любви заставила ее влюбиться, да к тому же еще и безответно. Айрин не знала, чем тут можно помочь. Дружба с Зорой научила ее, что и зомби способны чувствовать. Но Зора уже однажды упала в пропасть чувств и в результате покончила с собой. Как же должна вести себя мертвая женщина, некогда покончившая с собой из-за любви и вновь попавшая в те же сети?
— Первое несчастье свершилось, — пробормотал Гранди, намекнув, что в запасе есть еще одно.
Но Айрин и сама знала — одно Ксантье, другое ее. Еще одно... Что еще ждет несчастную Зору?
— Спросим Зору, — подтолкнула голема кентаврица. — Надо знать, понимает ли она, что с ней случилось.
— Она понимает, — сообщил голем. — Она вроде как и раньше вздыхала по Ксантье. Он же человек достойный, как ты знаешь.
— Я знаю, — кивнула Айрин. Для сына ведьмы Ксантье и впрямь исключительно хороший парень — не потому ли, что все время сопротивлялся урокам своей мамочки? Он все время стремился летать, рвался в воздух, будто избегая ведьминой порчи. Фурии обвинили Ксанта в непочтении к матери, но, может, именно оно позволило ему стать достойным человеком.
Иные сыновья иных матерей, возможно, просто обязаны быть строптивыми.
Путешественники отправились дальше, но теперь Зора сидела позади Айрин. Все молча согласились, что неудобно оставлять ее за спиной у Ксантье. Он и так смущен, а эта близость будет смущать его еще больше.
Они вступили в какую-то странную местность, густо утыканную каменными фигурами. Чем, чрезвычайно удивленная, создала карту.
— Движемся правильно, — шептала она. — Места вроде знакомые. Да, вот... обозначено на карте, пунктирная линия и в самом деле здесь проходит. Но эти фигуры... раньше их здесь не было...
— Не матушкины ли это проделки? — подал голос Ксантье. — Она души не чает в разных диковинных животных и растениях. Статуи ее, правда, не интересуют. Раньше, во всяком случае, не интересовали. Но все меняется...
— Какие искусные изображения, — восхитилась Чем. — Смотрите, даже насекомые есть. Здесь работал подлинный художник.
— Может, эльфы баловались, — предположил Гранди. — У некоторых из них просто золотые руки. Сейчас расспрошу...
Тут Айрин заметила вдали какого-то человека. Смутно знакомая фигура, подумала Айрин... Высокая, пышнотелая женщина. Королева приказала кентаврице приблизиться к страннице.
— Кажется, я знаю, кто автор этих скульптур, — негромко произнесла она.
Женщина продолжала идти. Топот копыт не насторожил ее.
— Эй, горгона! — крикнула Айрин.
Женщина медленно повернулась. Чем остановилась так резко, что Айрин чуть не упала на землю и едва успела подхватить Зору. Она почувствовала, как ЗОМБИ НАЧАЛА КАМЕНЕТЬ.
— Не смотрите! — крикнула кентаврица. — Она без вуали!
Айрин плотно зажмурилась.
— Горгона! — крикнула она. — Это же я, Айрин! Опусти вуаль!
— Зачем?
— Чтобы не превратить нас всех в камни.
— И превратитесь, — невозмутимо пообещала горгона.
— Опусти, прошу тебя. Тебе нельзя ходить с поднятой вуалью.
— Но почему? Нет... ничего не помню. — На лице у горгоны появилось такое выражение, словно она мучительно припоминала что-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44