.. которым
противостоит безумие и разнузданность других граждан. Демократия
предполагает, что каждый свободный гражданин отдаст свой голос на благо
общества, во имя общей безопасности и благосостояния. На деле же
упомянутый гражданин голосует за свои интересы, как он их понимает, а
большинство понимает их как "хлеба и зрелищ".
"Хлеба и зрелищ" - это раковая опухоль демократии, се неизлечимая
болезнь. Поначалу демократический режим работает превосходно. Но как
только государство даст право голоса всем поголовно, будь то производитель
или паразит - значит, этому государству придет конец. Как только плебс
поймет, что можно сколько угодно голосовать за "хлеб и зрелища" и полезные
члены общества не в силах его остановить - он будет голосовать за "хлеб и
зрелища", пока не обескровит государство до смерти или пока оно,
обессиленное, не уступит захватчикам, и варвары не войдут в Рим. - Джубал
грустно пожал плечами. - Мой мир был прекрасен, пока им не завладели
паразиты".
Джубал Харшо указал мне на еще один симптом, неизменно
предшествующий, по его словам, крушению культуры: исчезновение хороших
манер, обычной вежливости, уважения к правам других людей, "философы от
Конфуция до наших дней не уставали это повторять. Но признаки этого
рокового симптома разглядеть нелегко. Ну что такого, если упускается
вежливое обращение к человеку? Или если младший самовольно называет
старшего просто по имени? Подобным послаблениям в этикете не всегда
придают значение. Но существует один безошибочный признак упадка хороших
манер: это грязные общественные туалеты. В здоровом обществе общественные
комнаты отдыха, туалеты, умывальные так чисты, опрятны и так хорошо
пахнут, как ванная в приличном частном доме. В больном же обществе..." -
Джубал с отвращением замолчал.
Ему не было нужды продолжать: я это наблюдала и в своей параллели. В
первой половине девятнадцатого века до самого начала сороковых годов люди
всех слоев общества были по обычаю вежливы друг с другом, и само собой
разумелось, что, пользуясь общественным туалетом, человек старался
оставить его после себя таким же чистым, как нашел. Насколько я помню,
опрятность в общественных туалетах, а с ней и хорошие манеры, пошла на
убыль во время второй мировой войны. В шестидесятые и семидесятые годы
грубость всякого рода стала делом обычным, а в общественные туалеты я
старалась по возможности не заходить.
Ругательства, грубые манеры и грязь в туалетах - все это явления
одного порядка.
Америка моей параллели тоже страдала от рака, именуемого "хлеба и
зрелищ", но нашла более быстрый путь к самоубийству. Хвастаться нам нечем
- во второй параллели народ Соединенных Штатов сам проголосовал за
религиозную диктатуру.
Это случилось после 1982 года, так что меня, к большой моей радости,
при этом не было. Когда мне стукнуло сто лет. Неемия Скаддер был еще
малышом.
В американской культуре всегда наличествовала потенциальная
религиозная истерия - я это знала, поскольку отец сызмальства тыкал меня в
это носом. Отец говорил, что свобода вероисповедания в Штатах гарантирует
только одно: не Первая поправка и не терпимость, а обилие соперничающих,
нетерпимых друг к другу сект, каждая из которых есть хранительница
"Истинной Веры", но не обладает большинством и посему не может навязать
свою "Истинную Веру" приверженцам прочих "Истинных Вер".
(Разумеется, при этом всегда открыта охота на иудеев, иногда - на
католиков и постоянно - на мормонов, мусульман, буддистов и прочих
язычников. Первая поправка была принята вовсе не для того, чтобы поощрять
подобное кощунство. О, нет!)
Выборы выигрывают, не переубеждая противников, а добиваясь участия в
них своих сторонников. Организация Скаддера именно так и поступила. Из
истории, которую я изучала в Бундоке, следует, что в выборах 2012 года
приняло участие шестьдесят три процента зарегистрированных избирателей
(которые, в свою очередь, составляли меньше половины всех имеющих право
голоса). Партия истинных американцев (Неемии Скаддера) получила двадцать
семь процентов голосов от общего числа проголосовавших и тем самым
восемьдесят один процент голосов Коллегии выборщиков [кандидат в
президенты, чтобы быть избранным, должен получить большинство голосов
выборщиков, причем каждый штат отдает своих выборщиков той партии, которая
победила на выборах в данном штате, что создает разрыв между результатами
всеобщего голосования и голосования выборщиков].
В 2016 году выборов уже не было.
Бурные двадцатые... Огненная юность, потерянное поколение, стриженые
головки, конкурсы поедателей тортов, гангстеры, обрезы, бутлегеры и спирт,
подливаемый в пиво. Самолеты, дирижабли, "медведи Штутца в воздухе" и
летучие цирки. Увеселительные полеты за пять долларов. Линдберг и "Дух
Сент-Луиса" [летчик и самолет, совершившие первый беспосадочный перелет
через Атлантику]. Юбки стремительно взлетают ввысь, и к середине двадцатых
скатанные чулки выставляют напоказ голые коленки. Дорожка принца Уэльского
и чарльстон. Рут Эттинг, Уилл Роджерс и "Фантазии Зигфельда" [популярные
артисты эстрады и шоу того времени]. В двадцатых были свои дурные стороны,
но в целом и почти для всех это были хорошие годы, а уж соскучиться точно
не давали.
Я, как всегда, занималась своими домашними делами, не слишком
интересуясь окружающим миром. В девятнадцатом году у меня родился Теодор
Айра, в двадцать втором - Маргарет, в двадцать четвертом - Артур Рой, в
двадцать седьмом - Элис Вирджиния, в тридцатом - Дорис Джин, и со всеми я
вновь переживала радости и горести детства - скажите спасибо, что я не
показываю вам их карточки и не повторяю их смешные словечки.
В феврале двадцать девятого мы продали свой дом на бульваре Бентона и
сняли с условием последующей покупки старую ферму близ пересечения Рокхилл
роуд и бульвара Мейера - вместительную, но не столь современную, как наш
прежний дом. Это решение верхним чутьем принял мой муж, который всегда
норовил заставить каждый доллар сработать дважды. Но со мной он
посоветовался, и не только потому, что дом был записан на меня.
- Морин, - сказал он, - не хочешь ли сыграть в рулетку?
- Мы то и дело в нее играем, разве нет?
- Как когда. На сей раз мы пойдем ва-банк и сорвем этот банк - а если
номер не пройдет, придется тебе выйти на улицу и подзарабатывать нам на
картофельный супчик.
- Мне всегда хотелось знать, смогла бы я зарабатывать на жизнь таким
манером. В июле мне будет сорок семь...
- Ну и ну. Тебе сейчас тридцать семь, а мне сорок один.
- Брайни, мы с тобой лежим в постели. Могу я быть откровенна хотя бы
здесь?
- Судья Сперлинг требует, чтобы мы всегда и везде придерживались
своего официального возраста. И Джастин согласен с ним.
- Слушаюсь, сэр. Обещаю исправиться. Мне всегда хотелось знать,
смогла бы я заработать на жизнь, гуляя по панели. Только вот где гулять?
Насколько я знаю, девушке и глаза могут выцарапать, если она просто так
выйдет и начнет промышлять, не разузнав, чья это территория. В постели-то
я работать умею, Брайни, - надо только поучиться, как сбывать товар.
- Ну, разгорелась уже, Вертучая Задница. Может, это еще и не
понадобится. Скажи, ты еще веришь, что Тед - Теодор - капрал Бронсон -
действительно прибыл из будущего?
- Да, - сразу посерьезнела я. - А ты разве нет?
- Мо, я поверил ему сразу, как и ты. Поверил раньше, чем оправдалось
его предсказание об окончании войны. И теперь я тебя спрашиваю: веришь ли
ты в Теда настолько, чтобы поставить все наше состояние до последнего
цента на то, что его предсказание о биржевом крахе так же верно, как и
предсказание о перемирии?
- Черный вторник, - тихо проговорила я. - Двадцать девятое октября
нынешнего года.
- Ну так как? Если я рискну и проиграю, мы разоримся. Мэри не сможет
закончить Редклифф, Вуди придется самому добывать себе деньги на колледж,
ну а с Диком и Этель разберемся потом. Я уже по уши погряз в спекуляциях,
голубка, - и предполагаю погрузиться еще глубже, твердо уповая на то, что
Черный вторник наступит точно в предсказанный Тедом срок.
- Погружайся!
- Ты уверена, Мо? Если что-то пойдет не так, мы вернемся к жареному
маису. Еще не поздно сократить ставку - забрать половину и играть на то,
что останется.
- Брайни, я не так воспитана. Помнишь отцовского бегового рысака -
Бездельника?
- Видел несколько раз. Красивый был коняшка.
- Да, только не такой резвый, каким казался с виду. Так вот, отец
всегда ставил только на него - но и на себя, понятно. И только на победу -
не на призовое место. Бездельник обычно приходил вторым или третьим, но
отец на это никогда не ставил. Я слышала, как он, бывало, перед забегом
тихо и ласково говорит Бездельнику: "Ну, на этот раз мы им покажем,
парень! На этот раз мы победим!" А потом говорил: "Ты старался, старина! А
больше я ничего и не прошу. Все равно ты чемпион - и в следующий раз мы им
покажем!" - и трепал Бездельника по шее, а тот тихонько ржал и всхрапывал
- так они утешали друг друга.
- Думаешь, я тоже прогорю? Здесь-то другого раза не будет.
- Нет! Иди ва-банк. Ты веришь Теодору, и я тоже. Так что вперед! - Я
протянула руку и взялась за его инструмент. - Если и перейдем на жареный
маис, то ненадолго. Я могу забеременеть... сейчас скажу... в будущий
понедельник, а разрожусь, стало быть, через пару недель после Черного
вторника. И мы получим очередную премию Говарда.
- Нет.
- Как нет? Извини, я не понимаю.
- Мо, если Тед предсказал неверно. Фонд тоже может прогореть. Джастин
и судья Сперлинг ставят на предсказание, Чепмен против. В правлении еще
четверо попечителей... из них двое республиканцев, голосовавших за Эла
Смита... [за кандидата от республиканцев на выборах 1928 года] так что
Джастин не знает, как все обернется.
Продажа дома тоже входила в игру. Кроме того, Брайан чуял, что
надвигается так называемый "прорыв". Мы жили в белом районе, но черный
город был чуть севернее нас и постоянно разрастался все те двадцать с
лишним лет, что мы прожили в своем доме (милый старый дом, населенный
счастливыми воспоминаниями!).
Как-то к Брайану зашел белый агент по продаже недвижимости и спросил
от имени своего клиента, не назвав его: сколько, мол, Брайан хочет за дом?
- Я не стал выяснять, милая, кто его клиент, - все равно оказалось
бы, что это белый адвокат, представляющий кого-нибудь из Денвера или
Бостона. Такие сделки совершаются порой через шестые руки, и соседи не
увидят, какого цвета новый жилец, пока тот не вселится в дом.
- Что же ты ответил?
- Ответил, что соглашусь продать дом за хорошую цену. Но цена должна
быть действительно хорошей, поскольку нам и здесь удобно, а переезд всегда
отнимает много времени и денег. Сколько предлагает ваш клиент? Я возьму
только наличными - никаких начальных взносов и ипотек. Мне надо будет
подыскать другой дом для большой семьи из одиннадцати человек, и, значит,
понадобятся наличные. А может быть, придется строиться, в наше время не
так уж много домов, рассчитанных на большие семьи. Так что цена должна
быть хорошая, а оплата - только наличными. А тот проныра мне говорит, что
любой банк учтет закладную под такое имущество - ипотека, мол, все равно
что деньги. "Только не для меня, - говорю я. - Пусть ваш клиент возьмет
ипотечную ссуду в своем банке, а мне принесет деньги. Дорогой сэр, я не
рвусь продавать свой дом. Назовите мне сумму наличными, и если она меня
устроит, мы тут же заключим обязательство на гарантийный срок. А если не
устроит, я скажу вам "нет". На это он мне: гарантийный срок не
понадобится, поскольку они убедились, что дом действительно принадлежит
нам, но это его заявление сказало мне больше всяких слов. Значит, они уже
проверили, кто владеет нашим домом... а должно быть, и всеми домами в
округе. Мне сдается, что наш дом здесь единственный, который свободен от
ипотеки - и вообще от всего, что следует улаживать в гарантийный срок: на
нем нет ни права на пожизненное владение по завещанию, ни утверждения в
правах наследства, ни дела о разводе, на него не наложен арест и так
далее. Человеку, который ищет именно такую сделку, гарантийный срок не с
руки - ведь именно за это время сторонники "джентльменского соглашения"
могут узнать о том, что готовится, и поломать это дело - не без содействия
сочувствующего судьи.
- Объясни-ка мне, Брайни, что такое "джентльменское соглашение"?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
противостоит безумие и разнузданность других граждан. Демократия
предполагает, что каждый свободный гражданин отдаст свой голос на благо
общества, во имя общей безопасности и благосостояния. На деле же
упомянутый гражданин голосует за свои интересы, как он их понимает, а
большинство понимает их как "хлеба и зрелищ".
"Хлеба и зрелищ" - это раковая опухоль демократии, се неизлечимая
болезнь. Поначалу демократический режим работает превосходно. Но как
только государство даст право голоса всем поголовно, будь то производитель
или паразит - значит, этому государству придет конец. Как только плебс
поймет, что можно сколько угодно голосовать за "хлеб и зрелища" и полезные
члены общества не в силах его остановить - он будет голосовать за "хлеб и
зрелища", пока не обескровит государство до смерти или пока оно,
обессиленное, не уступит захватчикам, и варвары не войдут в Рим. - Джубал
грустно пожал плечами. - Мой мир был прекрасен, пока им не завладели
паразиты".
Джубал Харшо указал мне на еще один симптом, неизменно
предшествующий, по его словам, крушению культуры: исчезновение хороших
манер, обычной вежливости, уважения к правам других людей, "философы от
Конфуция до наших дней не уставали это повторять. Но признаки этого
рокового симптома разглядеть нелегко. Ну что такого, если упускается
вежливое обращение к человеку? Или если младший самовольно называет
старшего просто по имени? Подобным послаблениям в этикете не всегда
придают значение. Но существует один безошибочный признак упадка хороших
манер: это грязные общественные туалеты. В здоровом обществе общественные
комнаты отдыха, туалеты, умывальные так чисты, опрятны и так хорошо
пахнут, как ванная в приличном частном доме. В больном же обществе..." -
Джубал с отвращением замолчал.
Ему не было нужды продолжать: я это наблюдала и в своей параллели. В
первой половине девятнадцатого века до самого начала сороковых годов люди
всех слоев общества были по обычаю вежливы друг с другом, и само собой
разумелось, что, пользуясь общественным туалетом, человек старался
оставить его после себя таким же чистым, как нашел. Насколько я помню,
опрятность в общественных туалетах, а с ней и хорошие манеры, пошла на
убыль во время второй мировой войны. В шестидесятые и семидесятые годы
грубость всякого рода стала делом обычным, а в общественные туалеты я
старалась по возможности не заходить.
Ругательства, грубые манеры и грязь в туалетах - все это явления
одного порядка.
Америка моей параллели тоже страдала от рака, именуемого "хлеба и
зрелищ", но нашла более быстрый путь к самоубийству. Хвастаться нам нечем
- во второй параллели народ Соединенных Штатов сам проголосовал за
религиозную диктатуру.
Это случилось после 1982 года, так что меня, к большой моей радости,
при этом не было. Когда мне стукнуло сто лет. Неемия Скаддер был еще
малышом.
В американской культуре всегда наличествовала потенциальная
религиозная истерия - я это знала, поскольку отец сызмальства тыкал меня в
это носом. Отец говорил, что свобода вероисповедания в Штатах гарантирует
только одно: не Первая поправка и не терпимость, а обилие соперничающих,
нетерпимых друг к другу сект, каждая из которых есть хранительница
"Истинной Веры", но не обладает большинством и посему не может навязать
свою "Истинную Веру" приверженцам прочих "Истинных Вер".
(Разумеется, при этом всегда открыта охота на иудеев, иногда - на
католиков и постоянно - на мормонов, мусульман, буддистов и прочих
язычников. Первая поправка была принята вовсе не для того, чтобы поощрять
подобное кощунство. О, нет!)
Выборы выигрывают, не переубеждая противников, а добиваясь участия в
них своих сторонников. Организация Скаддера именно так и поступила. Из
истории, которую я изучала в Бундоке, следует, что в выборах 2012 года
приняло участие шестьдесят три процента зарегистрированных избирателей
(которые, в свою очередь, составляли меньше половины всех имеющих право
голоса). Партия истинных американцев (Неемии Скаддера) получила двадцать
семь процентов голосов от общего числа проголосовавших и тем самым
восемьдесят один процент голосов Коллегии выборщиков [кандидат в
президенты, чтобы быть избранным, должен получить большинство голосов
выборщиков, причем каждый штат отдает своих выборщиков той партии, которая
победила на выборах в данном штате, что создает разрыв между результатами
всеобщего голосования и голосования выборщиков].
В 2016 году выборов уже не было.
Бурные двадцатые... Огненная юность, потерянное поколение, стриженые
головки, конкурсы поедателей тортов, гангстеры, обрезы, бутлегеры и спирт,
подливаемый в пиво. Самолеты, дирижабли, "медведи Штутца в воздухе" и
летучие цирки. Увеселительные полеты за пять долларов. Линдберг и "Дух
Сент-Луиса" [летчик и самолет, совершившие первый беспосадочный перелет
через Атлантику]. Юбки стремительно взлетают ввысь, и к середине двадцатых
скатанные чулки выставляют напоказ голые коленки. Дорожка принца Уэльского
и чарльстон. Рут Эттинг, Уилл Роджерс и "Фантазии Зигфельда" [популярные
артисты эстрады и шоу того времени]. В двадцатых были свои дурные стороны,
но в целом и почти для всех это были хорошие годы, а уж соскучиться точно
не давали.
Я, как всегда, занималась своими домашними делами, не слишком
интересуясь окружающим миром. В девятнадцатом году у меня родился Теодор
Айра, в двадцать втором - Маргарет, в двадцать четвертом - Артур Рой, в
двадцать седьмом - Элис Вирджиния, в тридцатом - Дорис Джин, и со всеми я
вновь переживала радости и горести детства - скажите спасибо, что я не
показываю вам их карточки и не повторяю их смешные словечки.
В феврале двадцать девятого мы продали свой дом на бульваре Бентона и
сняли с условием последующей покупки старую ферму близ пересечения Рокхилл
роуд и бульвара Мейера - вместительную, но не столь современную, как наш
прежний дом. Это решение верхним чутьем принял мой муж, который всегда
норовил заставить каждый доллар сработать дважды. Но со мной он
посоветовался, и не только потому, что дом был записан на меня.
- Морин, - сказал он, - не хочешь ли сыграть в рулетку?
- Мы то и дело в нее играем, разве нет?
- Как когда. На сей раз мы пойдем ва-банк и сорвем этот банк - а если
номер не пройдет, придется тебе выйти на улицу и подзарабатывать нам на
картофельный супчик.
- Мне всегда хотелось знать, смогла бы я зарабатывать на жизнь таким
манером. В июле мне будет сорок семь...
- Ну и ну. Тебе сейчас тридцать семь, а мне сорок один.
- Брайни, мы с тобой лежим в постели. Могу я быть откровенна хотя бы
здесь?
- Судья Сперлинг требует, чтобы мы всегда и везде придерживались
своего официального возраста. И Джастин согласен с ним.
- Слушаюсь, сэр. Обещаю исправиться. Мне всегда хотелось знать,
смогла бы я заработать на жизнь, гуляя по панели. Только вот где гулять?
Насколько я знаю, девушке и глаза могут выцарапать, если она просто так
выйдет и начнет промышлять, не разузнав, чья это территория. В постели-то
я работать умею, Брайни, - надо только поучиться, как сбывать товар.
- Ну, разгорелась уже, Вертучая Задница. Может, это еще и не
понадобится. Скажи, ты еще веришь, что Тед - Теодор - капрал Бронсон -
действительно прибыл из будущего?
- Да, - сразу посерьезнела я. - А ты разве нет?
- Мо, я поверил ему сразу, как и ты. Поверил раньше, чем оправдалось
его предсказание об окончании войны. И теперь я тебя спрашиваю: веришь ли
ты в Теда настолько, чтобы поставить все наше состояние до последнего
цента на то, что его предсказание о биржевом крахе так же верно, как и
предсказание о перемирии?
- Черный вторник, - тихо проговорила я. - Двадцать девятое октября
нынешнего года.
- Ну так как? Если я рискну и проиграю, мы разоримся. Мэри не сможет
закончить Редклифф, Вуди придется самому добывать себе деньги на колледж,
ну а с Диком и Этель разберемся потом. Я уже по уши погряз в спекуляциях,
голубка, - и предполагаю погрузиться еще глубже, твердо уповая на то, что
Черный вторник наступит точно в предсказанный Тедом срок.
- Погружайся!
- Ты уверена, Мо? Если что-то пойдет не так, мы вернемся к жареному
маису. Еще не поздно сократить ставку - забрать половину и играть на то,
что останется.
- Брайни, я не так воспитана. Помнишь отцовского бегового рысака -
Бездельника?
- Видел несколько раз. Красивый был коняшка.
- Да, только не такой резвый, каким казался с виду. Так вот, отец
всегда ставил только на него - но и на себя, понятно. И только на победу -
не на призовое место. Бездельник обычно приходил вторым или третьим, но
отец на это никогда не ставил. Я слышала, как он, бывало, перед забегом
тихо и ласково говорит Бездельнику: "Ну, на этот раз мы им покажем,
парень! На этот раз мы победим!" А потом говорил: "Ты старался, старина! А
больше я ничего и не прошу. Все равно ты чемпион - и в следующий раз мы им
покажем!" - и трепал Бездельника по шее, а тот тихонько ржал и всхрапывал
- так они утешали друг друга.
- Думаешь, я тоже прогорю? Здесь-то другого раза не будет.
- Нет! Иди ва-банк. Ты веришь Теодору, и я тоже. Так что вперед! - Я
протянула руку и взялась за его инструмент. - Если и перейдем на жареный
маис, то ненадолго. Я могу забеременеть... сейчас скажу... в будущий
понедельник, а разрожусь, стало быть, через пару недель после Черного
вторника. И мы получим очередную премию Говарда.
- Нет.
- Как нет? Извини, я не понимаю.
- Мо, если Тед предсказал неверно. Фонд тоже может прогореть. Джастин
и судья Сперлинг ставят на предсказание, Чепмен против. В правлении еще
четверо попечителей... из них двое республиканцев, голосовавших за Эла
Смита... [за кандидата от республиканцев на выборах 1928 года] так что
Джастин не знает, как все обернется.
Продажа дома тоже входила в игру. Кроме того, Брайан чуял, что
надвигается так называемый "прорыв". Мы жили в белом районе, но черный
город был чуть севернее нас и постоянно разрастался все те двадцать с
лишним лет, что мы прожили в своем доме (милый старый дом, населенный
счастливыми воспоминаниями!).
Как-то к Брайану зашел белый агент по продаже недвижимости и спросил
от имени своего клиента, не назвав его: сколько, мол, Брайан хочет за дом?
- Я не стал выяснять, милая, кто его клиент, - все равно оказалось
бы, что это белый адвокат, представляющий кого-нибудь из Денвера или
Бостона. Такие сделки совершаются порой через шестые руки, и соседи не
увидят, какого цвета новый жилец, пока тот не вселится в дом.
- Что же ты ответил?
- Ответил, что соглашусь продать дом за хорошую цену. Но цена должна
быть действительно хорошей, поскольку нам и здесь удобно, а переезд всегда
отнимает много времени и денег. Сколько предлагает ваш клиент? Я возьму
только наличными - никаких начальных взносов и ипотек. Мне надо будет
подыскать другой дом для большой семьи из одиннадцати человек, и, значит,
понадобятся наличные. А может быть, придется строиться, в наше время не
так уж много домов, рассчитанных на большие семьи. Так что цена должна
быть хорошая, а оплата - только наличными. А тот проныра мне говорит, что
любой банк учтет закладную под такое имущество - ипотека, мол, все равно
что деньги. "Только не для меня, - говорю я. - Пусть ваш клиент возьмет
ипотечную ссуду в своем банке, а мне принесет деньги. Дорогой сэр, я не
рвусь продавать свой дом. Назовите мне сумму наличными, и если она меня
устроит, мы тут же заключим обязательство на гарантийный срок. А если не
устроит, я скажу вам "нет". На это он мне: гарантийный срок не
понадобится, поскольку они убедились, что дом действительно принадлежит
нам, но это его заявление сказало мне больше всяких слов. Значит, они уже
проверили, кто владеет нашим домом... а должно быть, и всеми домами в
округе. Мне сдается, что наш дом здесь единственный, который свободен от
ипотеки - и вообще от всего, что следует улаживать в гарантийный срок: на
нем нет ни права на пожизненное владение по завещанию, ни утверждения в
правах наследства, ни дела о разводе, на него не наложен арест и так
далее. Человеку, который ищет именно такую сделку, гарантийный срок не с
руки - ведь именно за это время сторонники "джентльменского соглашения"
могут узнать о том, что готовится, и поломать это дело - не без содействия
сочувствующего судьи.
- Объясни-ка мне, Брайни, что такое "джентльменское соглашение"?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69