Итак, наполнив свой кошелек, я поспешил наверх, оставив их в каземате
обсуждать дальнейший дележ. План мой состоял в том, чтобы, следуя совету
Элдреда, как можно скорее добраться до Грундорга и, с имеющимися у меня
деньгами, начать там новую жизнь. При этом я понимал, что по пути к
границе могу встретиться с патрулями Дронга. Несмотря на мое положение
приближенного и почти друга герцога, я не был самостоятельной политической
фигурой, однако все равно наверняка значился в списках государственных
преступников, пусть и не в первом десятке. Поэтому ехать надлежало
инкогнито; с большим сожалением я расстался со своей дворянской грамотой и
облачился в костюм, который мог носить простой горожанин или слуга
дворянина средней руки. Кошелек с золотом я спрятал под курткой, а на пояс
повесил другой, с несколькими медными монетами. Меч или шпага, по
избранному мною теперь статусу, уже не полагались; я прицепил к поясу
кинжал в ножнах, основное оружие свободных простолюдинов. Выведя из стойла
лошадь - никто не пытался мне воспрепятствовать - я поскакал на юго-запад.
Я мчался остаток ночи и все утро, когда по дорогам, когда срезая углы
по полям и пустошам; наконец около полудня, чувствуя, что моя лошадь скоро
свалится от усталости (да и сам я нуждался в отдыхе), я остановился в
какой-то харчевне. Народу в помещении было немного, но все громко
обсуждали последние события. По всей видимости, незадолго до меня здесь
уже побывал королевский гонец или кто-то, с ним общавшийся; говорили о
поражении Элдреда, об изменниках, которые попытаются теперь бежать за
границу, и о награде, которая будет назначена (уже назначена, перебивали
другие) за их поимку. Какой-то долговязый парень сообщил о войсках
соседних королевств, вторгшихся с запада, и о неминуемой теперь войне с
ними; более информированный плешивый толстяк поправил его, объяснив, что
это не враги, а союзники. "А теперь, значит, как раттельберцев разбили,
они, выходит, сами уйдут." Но парень остался при своем мнении. "Уйдут, как
же! Их только пусти... Будет война! Запишусь в армию, а то совсем жрать
нечего." "Что ж до сих пор не записался?" - усмехнулся толстяк. "Так нешто
охота с раттельберцами связываться? Али не знаете, что ихний герцог -
колдун? Только по молитве святых отцов с ним и совладали, точно вам
говорю. А эти, на западе, тьфу - хлюпики, прежде их били и сейчас побьем!"
Все эти разговоры, особенно слухи о вознаграждении за поимку изменников,
естественно, не прибавили мне оптимизма; я не решился задерживаться в
харчевне и, дав лошади минимальный отдых, снова отправился в путь. Я решил
больше не останавливаться в корринвальдских трактирах и потому кое-какие
съестные припасы прихватил с собой.
Пару раз мне на пути встретились королевские солдаты, но, так как я
проезжал мимо них беззаботным шагом с самым глупым выражением лица, на
какое был способен, они не проявили особого интереса к моей персоне. В
самом деле, в эту эпоху не существует паспортов, да и прочитать
какой-нибудь документ способен далеко не каждый офицер, не говоря уже о
солдатах. Поэтому в ответ на их ленивый вопрос достаточно было
представиться вымышленным именем и назваться жителем одного из близлежащих
городов, чтобы солдаты сочли себя исполнившими свой долг. Тем не менее,
вскоре они должны были получить указание усилить бдительность.
Ближе к вечеру я завел лошадь в небольшой лесок, и, привязав ее к
дереву, без особого удовольствия проспал несколько часов на голой земле,
уже довольно холодной даже сквозь куртку, а ночью снова тронулся в путь. К
утру я, по моим расчетам, был уже недалеко от грундоргской границы, там,
где северо-восточная оконечность этого королевства выступом вдается в
корринвальдскую территорию. Именно здесь, уже почти считая себя в
безопасности, я и нарвался на неприятности.
Солнце еще не взошло, и я слишком поздно разглядел на фоне
высившегося справа леса королевский разъезд. Их, разумеется, заинтересовал
одинокий всадник, мчащийся во весь опор по ночной дороге, и они закричали
мне, чтобы я остановился. Я колебался лишь какое-то мгновение: даже если
пока их подозрения не слишком велики, меня непременно обыщут, а значит,
найдут кошелек под курткой. Я пришпорил коня и пригнулся к его шее.
На этот раз я проявил куда большее искусство верховой езды, чем
больше года назад, когда меня преследовали солдаты герцога. Однако мой
конь был изнурен долгой скачкой, и погоня приближалась. Совсем рядом с
моей головой просвистела стрела. Я свернул к лесу, понимая, что это
единственное спасение.
Мне повезло: лес в этом районе оказался достаточно редким, чтобы
некоторое время по нему можно было скакать верхом. Но очень недолго:
рассвет только занимался, и в лесу было темно. К счастью, преследователи
быстро потеряли меня из виду, так как лошадь моя была вороной масти, а сам
я был одет в темные куртку, штаны и сапоги. Некоторое время я ехал шагом,
периодически оборачиваясь и прислушиваясь. Но стоило мне окончательно
убедиться, что погони больше нет, как мой конь остановился, пошатнулся, а
затем, прежде чем я успел соскочить, осел на задние ноги и повалился
набок. С проклятиями я вытащил ушибленную ногу, придавленную лошадиным
боком. В тот же момент я убедился, что причиной этого падения была вовсе
не усталость животного: одна из стрел все-таки достигла цели. Увы, я не
мог отблагодарить спасшего меня коня даже быстрым избавлением от мучений:
я знал, как сделать это мечом, но не коротким кинжалом.
Итак, я должен был продолжать свой путь пешком. Я знал, что лес этот
простирается до самой грундоргской границы и дальше; главное теперь было
не заблудиться. Тут я пользовался обычным приемом: выбираешь ориентир
прямо курсу на расстоянии в несколько десятков метров, доходишь до него и
выбираешь следующий. Около полудня я сделал привал на берегу ручья, развел
костер и перекусил остатками припасов, а затем пошел вниз по течению,
рассчитывая выйти к реке или к дороге. Через некоторое время, однако, под
ногами захлюпало, и я понял, что ручей заведет меня в болото. Чертыхаясь,
я зашагал в другом направлении и, к немалой радости, вскоре выбрался на
дорогу, ведшую как раз в нужном направлении. Я пошел прямо по ней,
рассудив, что, услышав топот копыт и голоса всадников, всегда успею
скрыться в чаще. Мой страх перед королевскими солдатами был столь велик,
что я как-то позабыл о других опасностях, подстерегающих меня в
средневековом лесу - например, о хищниках или о...
Громкий свист донесся откуда-то сверху, и путь мне внезапно
преградили два здоровенных обросших детины. Один держал в руке топор,
другой покачивал тяжелой палицей и ухмылялся, демонстрируя выбитые зубы.

34
Я сделал шаг назад и невольно оглянулся. Разумеется, еще двое
разбойников уже стояли за моей спиной.
- Пошли, - сказал тот, что с палицей, кивая в сторону леса. Мы сошли
с дороги. Разбойники - теперь я увидел, что их не меньше десятка -
окружали меня со всех сторон.
- Парни, я не тот, кто вам нужен, - сказал я. - Я - простой
горожанин.
- Деньги водятся не только у графов, - сказал детина с палицей;
вероятно, он был главарем.
- Какие там деньги, посмотрите сами, - я отвязал от пояса кошелек и
кинул его главарю. Другой разбойник забрал у меня кинжал.
- В самом деле негусто, - заметил главарь, пересчитав медяки. -
Только, сдается мне, это не все, чем ты можешь похвастать. Ну-ка сними
куртку.
Естественно, мне пришлось подчиниться.
- Что бы это могло быть? - удивился главарь, встряхивая кошель с
золотом. - Не иначе святые мощи из монастыря!
Разбойники захохотали. Главарь высыпал на ладонь несколько золотых
монет, следом за ними выпал небольшой изумруд. Кто-то восхищенно
присвистнул.
- Нехорошо врать, - наставительно заметил разбойник, поворачиваясь ко
мне. - Святые отцы учат, что ложь изобрел сам Сатана. (Новый взрыв смеха.)
Знаешь, как мы наказываем обманщиков?
- Ребята, да посмотрите на меня! - воскликнул я в отчаянии. - Будь я
рыцарем или купцом, разве я бы оказался здесь без лошади, без охраны, в
этом костюме? Мы же с вами занимаемся одним ремеслом! Я украл эти деньги у
корринвальдского вельможи и теперь бегу в Грундорг!
- Гм... - задумался предводитель разбойников. - Звучит правдоподобно.
Ну-ка, парни, обыщите его получше.
Но, так как дальнейший обыск ничего не дал (я лишний раз порадовался,
что не взял с собой дворянскую грамоту), разбойники поверили в мою
историю.
- Что же нам с тобой делать? - произнес главарь. Я подумал, не
попроситься ли в шайку, но тут же отверг эту мысль - не для того я бежал
из Корринвальда, чтобы снова оказаться вне закона.
- Вот что! - решил предводитель. - Поскольку по твоей шее плачет та
же веревка, что и по нашим, мы отпустим тебя восвояси и вернем это, - он
кинул мне кошель с медяками. - Но, за то что ты хотел обмануть своих
товарищей и не пожелал с нами делиться, мы заберем всю твою добычу.
Справедливо?
- Справедливо! - закричали разбойники.
- Справедливо, - пришлось согласиться и мне. - Но скажите хотя бы,
далеко ли до Грундорга?
- Ты уже здесь, - объяснили мне. - Иди дальше по дороге, часа через
три выйдешь к ближайшему городу.
Вот так я в один момент лишился состояния, которое могло бы надолго
обеспечить мне спокойную жизнь. Трудно сказать, как сложилась бы моя
дальнейшая судьба, если бы не эта встреча с грабителями; во всяком случае,
вряд ли бы я попал туда, где нахожусь сейчас.
Разбойники не соврали: через три часа (насколько я мог судить по
солнцу), голодный, уставший, лишившийся всех надежд и не имеющий понятия,
что делать дальше, я подошел к воротам грундоргского города.
Это был еще один грязный средневековый городишко, ничем не
отличающийся от своих корринвальдских собратьев. Впрочем, мне было не до
эстетических оценок. Тех денег, что у меня оставались, хватило бы на еду и
ночлег в ближайшие пять-шесть дней, может, неделю, если найти заведение
подешевле. После этого я оказывался без средств к существованию.
Обратиться к властям, в надежде на вражду между Грундоргом и
Корринвальдом? Но, как я уже отмечал, я не был фигурой, имеющей вес в
политике, к тому же у меня не было никаких документов, способных
подтвердить мой рассказ. Я даже не располагал какими-либо важными
секретами, которые можно было бы продать грундоргцам...
Размышляя таким образом, я оказался на пороге харчевни, достаточно
грязной, чтобы не заламывать высокие цены. Я вдруг особенно остро
почувствовал, как нуждаюсь в еде и отдыхе, и вошел внутрь. Утолив голод и
опорожнив большую кружку дрянного вина, я расслабился (насколько это можно
было сделать на колченогом табурете) и, облокотившись на стол, принялся
лениво наблюдать за другими посетителями.
Грундоргский язык, насколько я мог судить по долетавшим обрывкам
разговоров, отличался от корринвальдского, но не настолько, чтобы я не мог
объясниться с местными жителями. Очевидно, языки всех стран в этой части
континента имели своей основой государственный язык Соединенных Республик;
можно было только удивляться, что за семь столетий изменения оказались
столь незначительными. Очевидно, подумал я, дело в том, что в течение этих
столетий общество не развивалось, а деградировало; следовательно, и язык
тоже мог меняться только в сторону упрощения.
Вокруг одного из столов собралось несколько человек; оттуда
доносились радостные восклицания и проклятия. Как я понял, там шла игра в
кости. Это навело меня на мысль. Игра - вот единственный бизнес, для
которого я располагаю достаточным стартовым капиталом. Конечно, я могу и
проиграться; однако велика ли разница, истощатся мои средства сейчас или
через неделю? Главное - вовремя остановиться, если начну выигрывать. А уж
располагая некоторой суммой, я, возможно, что-нибудь придумаю... С этими
мыслями я подошел к столу и присоединился к игрокам.
Сначала выигрыши чередовались с проигрышами, и мой небогатый капитал
то незначительно увеличивался, то слегка уменьшался. Я понял, что так
ничего не добьюсь, да и соперники требовали увеличить ставки. Два раза
подряд я выиграл, но полученная сумма была все еще недостаточной. Я снова
кинул кости и проиграл, потом опять выиграл и опять проиграл...
Не стану описывать, как охватила меня обычная игорная лихорадка, как
я удваивал ставки в надежде вернуть утраченное, как говорил себе, что,
если прекращу игру прямо сейчас, останусь с теми же проблемами и еще
меньшими средствами для их решения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37