Это нарушение наших законов. Нарушение кодекса вампиров. Если его близняшка будет требовать выполнения обязательств, состоится суд. Если его признают виновным, то осудят и сожгут. Если же он предпочтет бежать, вместо того чтобы принять приговор, тогда собственная двойняшка должна будет привести его к расплате.
У Шайлер перехватило дыхание.
- Но Аллегра... она же жива.
- Аллегра все равно что умерла от собственной руки. Чарльз убедил всех, что нельзя приводить приговор в исполнение, пока она без сознания. Но как только очнется, она тут же станет подвластна закону, как и он.
- Тогда почему он продолжает надеяться, что однажды она очнется? - спросила Шайлер, вспомнив, как Чарльз стоял на коленях у постели ее матери.
- Чарльз отказывается признать их разрыв. Но ему придется это сделать. Если Аллегра очнется, Комитет потребует суда.
- Но ведь ты же регис. Ты можешь спасти ее! - воскликнула Шайлер, подумав: «Ты можешь спасти Джека».
- Действие кодекса распространяется на всех Шайлер. Даже на твою мать, - произнес Лоуренс, и Шайлер готова была поклясться, что в голосе его прозвучало страдание.
- Значит, Джек так или иначе лишится жизни.
Лоуренс кашлянул и выбил пепел из трубки в пепельницу.
- Если он разорвет узы, то, даже если ему каким-то образом удастся избегнуть суда, дух его умалится. Для нас не существует смерти, но он будет полностью осознавать свое бессилие. К счастью, он никогда не испытывал искушения нарушить свои обеты. Аббадон любит пофлиртовать, но по сути своей он верен. Он не станет так легко разрывать связь с Азраилом. Но, Шайлер, скажи мне, чем вызван этот интерес?
- Мы проходили это на последнем занятии на собрании Комитета, дедушка.
Так вот почему Джек вечно не хотел разговаривать об этом! Потому, что способа избавиться от уз не существует... Он солгал ей. Солгал из любви. Для них двоих надежды нет. Он подвергает себя риску, сопротивляясь неизбежному.
Мими была права. Мими сказала правду.
Без заключения уз Джек никогда не станет тем вампиром, каким ему предназначено быть. Он будет лишь половинкой себя, ослабленной и испорченной. Это будет тянуться медленно, на протяжении столетий, но это произойдет. Его дух умрет. А если эта кончина и не постигнет его, тогда до него доберется закон. Мими выследит его. Совет приговорит его к сожжению. Любя Шайлер, он рискует самой своей душой. Чем дольше они продолжают встречаться, тем большей опасности он себя подвергает.
Этому необходимо положить конец.
Шайлер с тоской вспомнила их последнюю встречу. Тот волшебный вечер, полный искусства и поэзии. То, каким красивым и смелым выглядел Джек, когда говорил о разрыве уз. Что он готов рискнуть ради того, чтобы быть с ней. Шайлер снова пришла на ум картина Шиле. Недаром полотно производило на нее такое впечатление. Двое влюбленных, обнимающихся словно в последний раз. Подобно «Разрыву» Анны Секстон, история Шайлер была одной из историй о разбитом сердце.
Не будет больше ночей у камина. Не будет книг, подсунутых ей под дверь. Не будет больше тайн.
Прощай, Джек.
Шайлер знала, что она должна сделать, как бы ни было тяжело. Пусть даже после этого ей больше не захочется жить.
Ей придется солгать.
Солгать, чтобы освободить его.
Архив аудиозаписей
Хранилище истории
КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫЙ ДОКУМЕНТ
Только для Альтитронуса
Личное дело Корделии ван Ален
Расшифровка разговора, состоявшегося 25.12.98
Корделия ван Ален: Подойди ко мне, дитя. Ты знаешь меня?
Джордан Ллевеллин: Вы Серафиэль.
КвА: Прекрасно.
ДЛ (детский голос изменяется): Я - Пистис София. Хранитель. Дух, рожденный с открытыми глазами, пришедший на свет в полном сознании. Почему ты пробудила меня?
КвА: Потому что я боюсь.
ДЛ: Чего ты боишься?
КвА: Того, что мы потерпели неудачу. Что битва в Риме была фарсом. Что наш величайший враг все еще ходит по земле - но я не знаю, где именно. Ты - Джордан Ллевеллин. В этом цикле ты - дочь Форсайта Ллевеллина. Если мои подозрения верны, ты будешь нашей первой линией обороны.
ДЛ: Что я должна делать?
КвА: Смотреть, слушать и наблюдать.
ДЛ: А потом?
КвА: Если то, чего я боюсь, правда, ты должна будешь завершить то, что мы не доделали в Риме. Но я не смогу помочь тебе. Я связана кодексом. Сегодня мы разговариваем в последний раз.
ДЛ: Я понимаю, крестная.
КвА: Удачи тебе, дитя. Прими мое благословение в пути. Быть может, оно сбережет тебя. Фацио валитурус фортис. Будь сильной и храброй. До новой нашей встречи.
ДЛ: До встречи в следующей жизни.
ГЛАВА 36
Боль.
Жгучая боль.
Как будто кто-то приложил к ее сердцу раскаленную кочергу. Жгло нестерпимо. Она чувствовала, как ее кожа краснеет, потом чернеет, чувствовала запах дыма, поднимающегося от обугливающейся плоти. Это совсем не походило на нападение в Хранилище. Этого ей не пережить. Блисс вырвалась из миазмов сна, вынуждая себя пробудиться. Проснись! Проснись! Чувство было такое, словно ее душат и рвут на части одновременно. Но она собрала все свои силы, сколько их было, и ей удалось оттолкнуть боль. Раздался грохот и крик. Блисс заморгала и села на диване. После возвращения с пляжа она прилегла немного вздремнуть в номере. Девушка все еще пыталась понять, что же происходит, когда дверь распахнулась и на пороге появились родители.
Блисс разглядела в темноте Джордан. Девочка лежала на полу бесформенной кучей, а в руках у нее было что-то яркое, сверкающее.
Родители быстро, почти профессионально оценили ситуацию - как будто ожидали чего-то подобного.
- Скорее, Боби Энн, она все еще оглушена. Накладывай заклинание, - приказал Форсайт и принялся увязывать младшую дочь в тюк из гостиничных простыней и одеял.
- Что происходит? Что вы делаете? - спросила еще не до конца пришедшая в себя Блисс.
Все происходило слишком быстро, и она не могла ничего осознать.
- Смотри, - произнес Форсайт, забрав из руки Джордан небольшой клинок и сунув его жене. - Она залезла в сейф.
Блисс пыталась отыскать в происходящем хоть какой-то смысл, но ей было так дурно, что мыслить логически не получалось никак. Она что, сходит с ума или Джордан действительно только что пыталась убить ее?
Когда мачеха положила ладонь ей на лоб, Блисс вздрогнула.
- Она горячая, - сообщила Боби Энн мужу. Потом она подняла рубашку Блисс и осмотрела ее грудь. - Но я думаю, с ней все в порядке.
Форсайт кивнул; он, встав на колени, рвал простыню на полосы, чтобы обвязать одеяло, в которое была завернута Джордан.
Подумав, что боль мог причинить ей изумруд, Блисс взглянула на грудь. У нее было такое ощущение, будто камень прожег ей кожу, оставив след, словно от клейма. Но когда она прикоснулась к изумруду, тот был таким же прохладным, как и всегда. И кожа под ним была гладкой и целехонькой. Потом девушка поняла. Изумруд спас ее от оружия, которым ей только что пытались пронзить сердце.
- Да, она в порядке, - объявила Боби Энн, проверив зрачки и пульс Блисс. - Хорошая девочка. Ты нас немного напугала, - произнесла она, похлопав по карманам в поисках пачки «Мальборо лайт».
Боби Энн прикурила и затянулась с такой силой, что сигарета на глазах превратилась в длинный столбик пепла. Блисс заметила, что мачеха безукоризненно накрашена для торжественного мероприятия и что родители одеты в парадные вечерние туалеты.
- Что происходит? Почему Джордан напала на меня? - спросила Блисс, повернувшись к отцу, когда к ней наконец-то вернулся голос.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы ответить. В сенате Форсайт Ллевеллин считался представителем умеренных, охотно организующим переговоры, чтобы привести враждующие группировки к согласию. Его спокойное техасское обаяние было очень кстати во время партизанских сражений в Законодательном собрании.
Блисс видела, что он теперь намерен очаровать ее.
- Золотце, ты должна понять, что Джордан не такая, как мы, - произнес Форсайт, увязывая узел, в котором находилась его младшая дочь. - Она не одна из нас.
- Не одна из нас? Что ты имеешь в виду?
- Ты все поймешь со временем, - заверил ее Форсайт.
- Но мы вынуждены были взять ее! У нас не было выбора! - выпалила Боби Энн с внезапно прорвавшейся горечью в голосе. - Нас заставила Корделия ван Ален, эта старая ведьма, которая вечно везде сует свой нос!
- Джордан не из нашей семьи, - добавил отец.
- Да о чем вы говорите?! - воскликнула Блисс.
Это было уже чересчур. Все эти тайны и бесконечная ложь - ее уже тошнит от всего этого! Ее тошнило оттого, что от нее все скрывают.
- Я все знаю про Аллегру! - внезапно объявила девушка, с вызовом глядя на родителей.
Боби Энн посмотрела на мужа. На лице ее было написано: «Я же тебе говорила!»
- Что ты знаешь про Аллегру? - с невинным видом поинтересовался Форсайт.
- Я нашла вот это. - Блисс достала из кармана и показала им надписанную фотографию. Она все это время не расставалась с ней. - Ты солгал мне. Ты сказал, что мою мать звали Шарлотта Поттер. Но никакой Шарлотты Поттер вообще не существовало.
Форсайт заколебался.
- Нет... но это не то, о чем ты думаешь.
- Тогда расскажи мне все.
- Это сложно, - вздохнул Форсайт. Он устремил взгляд на панораму за окном, не желая встречаться взглядом с Блисс. - Однажды, когда ты будешь готова, я расскажу тебе. Но не сейчас.
От этого можно было сойти с ума. Отец снова делал то же самое - уворачивался от ее вопросов и все замалчивал. Скрывал от нее правду.
- А как насчет Джордан? - спросила Блисс.
- Не волнуйся. Она больше не причинит тебе вреда, - успокаивающе произнес Форсайт. - Мы отправим ее в безопасное место.
- Вы отошлете ее в «Переходный период»?
- Да, что-то в этом роде, - отозвался отец.
- Но почему?
- Блисс, лапочка, ее лучше убрать, - сказала Боби Энн.
- Но...
Блисс окончательно перестала что-либо понимать. Ее родители говорили о Джордан, словно это была собака, которую отсылают в деревню, или вообще неодушевленный предмет.
Но Блисс вынуждена была признать, что эти странные семейные взаимоотношения были не то чтобы новыми. Она вспомнила, что Боби Энн никогда не говорила о Джордан с любовью и всегда давала понять, что предпочитает Блисс, хотя та не была ее ребенком. И что отец всегда держался на расстоянии от своей странной младшей дочери.
Когда Блисс была помладше, ей нравилось, что родители относятся к ее сестре с безразличием. Теперь же она поняла, что их отношение на самом деле было ненормальным.
Ее родители ненавидели Джордан.
Всегда ненавидели.
ГЛАВА 37
- Звонили из гостиницы, - сообщил Оливер, вернувшись к столику. - Кто-то выехал, и у них освободился номер. Они спросили, хочу ли я его занять. Так что у тебя теперь есть своя комната, - с бесстрастным видом добавил он.
- Спасибо, - отозвалась Шайлер, изо всех сил стараясь говорить так, как будто ничего не произошло, как будто на месте сердца у нее не возникла дыра.
Но она выбросила всякие мысли о Джеке из головы. Потом... она будет скорбеть потом.
- Лоуренс, а почему тогда Совет приехал сюда? - спросил Оливер. - Из-за Левиафана?
- Совет здесь? - мгновенно отреагировал Лоуренс.
- Ой, я забыла тебе сказать. Да, они здесь. Все до единого, - сообщила Шайлер. - Думаю, приехали вчера вечером.
Лоуренс принялся обдумывать последнюю информацию, допивая попутно содержимое бокала. Рядом с ним мгновенно, как будто сама была вампиром, возникла официантка с новым коктейлем.
- Еще пинаколады? - спросила она, указав на полупустые бокалы с липкой и сладкой желтой жидкостью.
Оливер кашлянул.
- Мне виски, пожалуйста.
- Мне тоже, двойное, - быстро добавила Шайлер, решив рискнуть последующими проявлениями неудовольствия со стороны дедушки. - Кто такой Левиафан? - спросила она, повернувшись к Оливеру.
Бар начал заполняться загорелыми туристами, зашедшими на часы скидок, а оркестр принялся наигрывать зажигательную самбу.
- Если бы ты выполняла домашние задания, внучка, так знала бы ответ на этот вопрос, - поддел ее Лоуренс.
- Левиафан - это демон, - объяснил Оливер.
- Один из самых сильных среди Серебряной крови, - добавил Лоуренс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26