Девушка понятия не имела, что он задумал, но легкая улыбка, играющая на его губах, намекала на какой-то чудесный сюрприз.
Джек проехал через мост в Нью-Джерси. Через несколько минут они оказались у частного аэродрома в Тетерборо, где на поле их ждал реактивный самолет.
- Не может быть! - воскликнула Шайлер при виде самолета, засмеялась и захлопала в ладоши.
- Ты сказала, что хочешь куда-нибудь выбраться, - с улыбкой отозвался Джек. - Как насчет Токио? Или, может, Лондон? Или Сеул? Я бы, пожалуй, не прочь отправиться на барбекю. А может, Мадрид? Или Брюгге? Где тебе хотелось бы побывать сегодня вечером? Сегодня весь мир к твоим услугам, и я в придачу.
Шайлер не спросила у него, где Мими. Ее это не волновало, и она не желала этого знать. Если Джек собирается рискнуть, она не хочет ни о чем спрашивать.
- Вена! - решила Шайлер. - Там есть картина, которую мне всегда хотелось увидеть.
«Так вот оно каково - быть одним из самых богатых и могущественных вампиров в мире», - подумала Шайлер, заходя следом за Джеком в Австрийскую галерею в Бельведерском дворце. Музей был закрыт на ночь, но, когда они подъехали к огромной входной двери, охранник в перчатках поприветствовал их, а хранитель музея провел в нужную галерею.
- Вы это хотели видеть? - осведомился хранитель, указав на темное полотно посреди зала.
- Да.
Шайлер глубоко вздохнула и посмотрела на Джека, чтобы приободриться. Юноша в ответ крепко сжал ее руку.
Шайлер подошла к полотну поближе. Выцветшая репродукция этой картины висела у нее в комнате, приколотая кнопками к стене. А сейчас девушку ошеломила реальность изображенного. Цвета были намного более притягательными и свежими, полными жизни и энергии. Эгон Шиле всегда был одним из любимых художников Шайлер. Ее влекло к его портретам - к этим тяжелым, измученным темным линиям, изможденным фигурам, красноречивой печали, наложенной на полотно гуще, чем краска.
Эта картина называлась просто - «Объятие», и изображены на ней были переплетенные тела мужчины и женщины. Полотно было полно какой-то свирепой энергии, и Шайлер казалось, будто она ощущает, как сильно эти двое связаны друг с другом. Но в этом не чувствовалось романтики. Произведение было исполнено тревоги и тоски, как будто изображенные на картине люди знали, что это их объятие - последнее.
Картины Шиле, полные смятения и печали, вряд ли могли понравиться широкой публике. Шайлер запомнилось, как на уроке по искусствоведению всех очаровал «Поцелуй» Густава Климта, выполненный в стиле ар-нуво. Но Шайлер казалось, что восхищаться подобной картиной чересчур легко. Это была не картина, а предмет интерьера, типичный безопасный выбор.
Шайлер предпочитала безумие и трагедию, одиночество и муку. Шиле умер молодым, возможно - от разрыва сердца. Ее преподаватель искусствоведения всегда говорил об «искупительной и преобразующей силе искусства», и теперь, стоя перед этой картиной, Шайлер полностью понимала смысл сказанного им.
У нее не было слов, чтобы выразить свои чувства. Джек по-прежнему держал ее за руку, и она считала себя счастливейшей девушкой на свете.
- Куда теперь? - спросил Джек, когда они покинули музей.
- На твое усмотрение.
Джек приподнял бровь.
- Тогда давай зайдем в кафе. Я питаю слабость к тортикам «Саше».
Они поужинали на крыше здания, глядя на гаснущую зарю. Одним из преимуществ вампирской сущности было то, что вампиры легко приспосабливались к ночному образу жизни. Шайлер теперь требовалось меньше времени для сна, чем раньше, а в те ночи, когда они встречались с Джеком, она вообще практически не спала.
- Ты этого хотела? - спросил Джек, перегнувшись через маленький шаткий столик и наливая ей еще вина.
- Откуда ты узнал?
Девушка улыбнулась и заправила прядь волос за ухо. К ее удивлению, Джек привел ее еще в одну прекрасную квартиру, принадлежащую его семейству. У Форсов было куда больше недвижимости, чем у Шайлер - дырявых черных свитеров.
- Пойдем вниз, - предложил Джек и под руку повел девушку обратно в квартиру. - Я хочу, чтобы ты кое-что послушала.
Временное пристанище Форсов располагалось в здании, построенном в 1897 году, в престижном Девятом районе - со сводчатыми потолками, лепниной и прекрасными видами из каждого окна. Квартира была просторной и, в отличие от пышно отделанного нью-йоркского дома, обставленной скудно, чуть ли не по-монастырски.
- Здесь сто лет уже никто не бывал - с тех пор, как в Венской опере перестали устраивать толковые балы, - объяснил Джек. Он смахнул пыль с древнего кассетника «Сони». - Послушай-ка вот это, - сказал он, вставляя кассету. - Мне кажется, тебе это может понравиться. - Он нажал на «Пуск».
Послышался царапающий, скрипящий звук. Затем - голос, хриплый, низкий, несомненно женский, но пострадавший от долгих лет курения.
«И сердце мое страстное разбито...»
Шайлер узнала строку.
- Это она? - восторженно спросила она. - Это она сама?
Джек кивнул. Так оно и было.
- Я однажды нашел эту кассету в той старой книжной лавке. Они приглашали поэтов читать свои стихи.
Он запомнил. Это была Анна Секстон. Она читала свои «Стихотворения о любви». Ее любимая поэтесса читала ее любимое стихотворение, «Разрыв». Самое печальное из всех, гневное, горькое, прекрасное и исполненное неистовства. Шайлер влекло к горю: подобно картинам Шиле, стихи Секстон были жестокими и честными в своей агонии. «Стихотворения о любви» были написаны во время романа поэтессы - недозволенного, тайного романа, подобного ее собственному. Девушка присела и прижалась поближе к маленькому стереомагнитофону, а Джек заключил ее в объятия. Шайлер подумалось, что никогда она не будет любить его сильнее, чем сейчас.
Может, в душе его и вправду есть уголок, который она никогда не постигнет, но сейчас они превосходно понимали друг друга.
Когда кассета закончилась, они так и остались сидеть молча, наслаждаясь теплом тел друг друга.
- Слушай... - Шайлер, заколебавшись, приподнялась на локте и повернулась к Джеку.
Она боялась, что если она заговорит о реальной ситуации, это разрушит волшебство сегодняшнего вечера. И все же она хотела знать. Заключение уз стремительно надвигалось.
- На днях в Комитете ты сказал, что существует способ разорвать узы.
- Думаю, да.
- И что ты собираешься делать?
Вместо ответа Джек потянул Шайлер вниз, так, чтобы они снова очутились рядом.
- Шайлер, посмотри на меня, - попросил он. - Нет, посмотри на самом деле.
Девушка подчинилась.
- Я прожил очень долго. Когда происходит трансформация... когда к тебе начинают возвращаться твои воспоминания... это ошеломляет. Ты как будто заново проживаешь каждую свою ошибку, - негромко произнес Джек. - Я не хочу повторять те же самые ошибки, которые уже совершил прежде. Я хочу быть свободным. Я хочу быть с тобой. Мы будем вместе. Я уверен, что, если я буду не с тобой, в моей жизни будет куда меньше смысла.
Шайлер энергично замотала головой.
- Но я не могу позволить тебе так поступать! Я не хочу, чтобы ты рисковал. Я слишком сильно люблю тебя.
- Так что, ты предпочтешь видеть меня связанным узами с женщиной, которую я не люблю?
- Нет, - прошептала Шайлер. - Никогда.
Джек прижал ее к себе и поцеловал.
- Способ есть. Доверься мне.
Шайлер поцеловала его в ответ, и каждое мгновение было слаще предыдущего. Она доверяла ему целиком и полностью. Что бы он ни задумал сделать для того, чтобы разорвать узы, они будут вместе. Всегда.
ГЛАВА 29
Врач Дилана был сущим медведем, с большой косматой бородой и тяжелой, неуклюжей походкой. Блисс подумала, что его было бы в самый раз наряжать в красный костюм Санта-Клауса и отправлять в камин. Он не внушал Блисс особого доверия, хотя был очень известным гематологом и происходил из старинного семейства надежных проводников.
- Секретарша сказала мне, что вы - друзья Дилана Барда. Я знаю, что вы пытались связаться со мной. Извините, что не сразу откликнулся. Неделя выдалась сумасшедшая. Кто-то тайком протащил фамильяра в студенческую спальню, и там просто кровавая баня получилась. - Врач поморщился. - Но не волнуйтесь, все уже под контролем. - Он улыбнулся.
- Да, верно. - Блисс кивнула и уселась напротив стола. - Мы - его друзья. Спасибо, что согласились встретиться с нами.
- Я не друг. Я здесь для того, чтобы разобраться, что с ним происходит, и доложить Совету, - огрызнулась Мими. - Я страж.
Врач приподнял бровь.
- Вы выглядите очень молодо для своего возраста.
Мими самодовольно улыбнулась.
- Если подумать, это можно сказать о нас о всех.
- Я имел в виду - для вашей должности, - нервно произнес врач, кашлянул и принялся перекладывать бумаги на столе.
- Переходите к сути дела, доктор. Я сюда приехала не затем, чтобы обсуждать политику Совета. Что происходит с этим ненормальным?
Доктор Эндрюс открыл лежащую перед ним папку и скривился.
- Складывается впечатление, что у Дилана - разновидность посттравматического стрессового расстройства. Мы провели с ним несколько сеансов регрессотерапии, чтобы помочь ему восстановить воспоминания. Но пока что он не восстановил связи ни с чем. Он не помнит ни что с ним творилось сто лет назад, ни что происходило месяц назад.
Значит, все обстояло так, как Блисс и предполагала. Дилан был подобен лодке, сорвавшейся с якоря, не привязанной ни к чему и ни к кому.
- Так что, эта амнезия у него останется... навсегда?
- Трудно сказать, - нерешительно произнес врач. - Мы предпочитаем не питать ложных надежд.
- Но почему, - не выдержала взволнованная до глубины души Блисс, - почему это произошло?
- Такое иногда случается: мозг стирает все, чтобы сохранить способность функционировать. Чтобы смягчить силу недавней травмы.
- Он многое перенес, - прошептала Блисс.
- Да, нападение Серебряной крови и прочее в том же духе, - кивнула Мими.
Врач снова сверился с медкартой.
- Очень любопытно. Как я уже говорил сенатору Ллевеллину, насколько мы можем судить, в его крови не наблюдается ни малейших признаков извращения. Он подвергся нападению со стороны Серебряной крови - это верно, - и его жестоко мучили, но мы крайне сомневаемся в том, чтобы он действительно исполнял церемонию Оскулор над другим вампиром. Он не завершил процесс. Или нет, позвольте, я сформулирую яснее: он его и не начинал.
- Но... - вступила было Блисс.
- Чепуха, - решительно отрезала Мими. - Всем известно, что Дилан убил Эгги. Она была выпита полностью. И он был единственным подозреваемым. Он даже сознавался в этом Блисс.
- Да, верно, сознавался, - подтвердила Блисс.
Доктор Эндрюс покачал головой.
- Возможно, его ввели в заблуждение, либо им манипулировали, дабы внушить ему, что он один из них. Полученные нами данные вполне убедительны.
- Форсайт об этом знает? Что Дилан невиновен? - резким тоном спросила Мими.
Врач кивнул.
- Я позвонил ему сразу же, как только стали известны результаты анализов.
Мими язвительно рассмеялась.
- Если Дилан не Серебряная кровь и он не убивал Эгги, тогда он, возможно, не соврал, когда сказал, что не знает, где джинсы, которые она брала у меня поносить.
- О чем ты? - переспросила Блисс недоуменно.
У нее голова шла кругом.
- Так, ни о чем. - Мими пожала плечами. Она встала, и Блисс последовала ее примеру. - Благодарю вас, доктор, за то, что согласились на встречу. Вы очень нам помогли.
Блисс никак не могла сосредоточиться. Когда она застегивала куртку, у нее дрожали пальцы. Она врезалась коленкой в стол и чуть не упала.
Дилан невиновен. Он не Серебряная кровь и даже не превращается в нее. Жертва.
На протяжении нескольких месяцев все без исключения верили, что это Дилан повинен в убийстве Эгги Карондоле. Что он разделался с остальными жертвами, напал на Шайлер и смертельно ранил Корделию. Он сам говорил Блисс, что сделал все это. И она ему верила.
Но что, если он просто служил прикрытием для кого-то другого? Что, если его просто заставили думать, будто он заражен?
А если все это сделал не Дилан - то кто же тогда?
ГЛАВА 30
Когда Шайлер покинула квартиру на Перри-стрит, лицо ее все еще рдело от поцелуев Джека, а губы горели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Джек проехал через мост в Нью-Джерси. Через несколько минут они оказались у частного аэродрома в Тетерборо, где на поле их ждал реактивный самолет.
- Не может быть! - воскликнула Шайлер при виде самолета, засмеялась и захлопала в ладоши.
- Ты сказала, что хочешь куда-нибудь выбраться, - с улыбкой отозвался Джек. - Как насчет Токио? Или, может, Лондон? Или Сеул? Я бы, пожалуй, не прочь отправиться на барбекю. А может, Мадрид? Или Брюгге? Где тебе хотелось бы побывать сегодня вечером? Сегодня весь мир к твоим услугам, и я в придачу.
Шайлер не спросила у него, где Мими. Ее это не волновало, и она не желала этого знать. Если Джек собирается рискнуть, она не хочет ни о чем спрашивать.
- Вена! - решила Шайлер. - Там есть картина, которую мне всегда хотелось увидеть.
«Так вот оно каково - быть одним из самых богатых и могущественных вампиров в мире», - подумала Шайлер, заходя следом за Джеком в Австрийскую галерею в Бельведерском дворце. Музей был закрыт на ночь, но, когда они подъехали к огромной входной двери, охранник в перчатках поприветствовал их, а хранитель музея провел в нужную галерею.
- Вы это хотели видеть? - осведомился хранитель, указав на темное полотно посреди зала.
- Да.
Шайлер глубоко вздохнула и посмотрела на Джека, чтобы приободриться. Юноша в ответ крепко сжал ее руку.
Шайлер подошла к полотну поближе. Выцветшая репродукция этой картины висела у нее в комнате, приколотая кнопками к стене. А сейчас девушку ошеломила реальность изображенного. Цвета были намного более притягательными и свежими, полными жизни и энергии. Эгон Шиле всегда был одним из любимых художников Шайлер. Ее влекло к его портретам - к этим тяжелым, измученным темным линиям, изможденным фигурам, красноречивой печали, наложенной на полотно гуще, чем краска.
Эта картина называлась просто - «Объятие», и изображены на ней были переплетенные тела мужчины и женщины. Полотно было полно какой-то свирепой энергии, и Шайлер казалось, будто она ощущает, как сильно эти двое связаны друг с другом. Но в этом не чувствовалось романтики. Произведение было исполнено тревоги и тоски, как будто изображенные на картине люди знали, что это их объятие - последнее.
Картины Шиле, полные смятения и печали, вряд ли могли понравиться широкой публике. Шайлер запомнилось, как на уроке по искусствоведению всех очаровал «Поцелуй» Густава Климта, выполненный в стиле ар-нуво. Но Шайлер казалось, что восхищаться подобной картиной чересчур легко. Это была не картина, а предмет интерьера, типичный безопасный выбор.
Шайлер предпочитала безумие и трагедию, одиночество и муку. Шиле умер молодым, возможно - от разрыва сердца. Ее преподаватель искусствоведения всегда говорил об «искупительной и преобразующей силе искусства», и теперь, стоя перед этой картиной, Шайлер полностью понимала смысл сказанного им.
У нее не было слов, чтобы выразить свои чувства. Джек по-прежнему держал ее за руку, и она считала себя счастливейшей девушкой на свете.
- Куда теперь? - спросил Джек, когда они покинули музей.
- На твое усмотрение.
Джек приподнял бровь.
- Тогда давай зайдем в кафе. Я питаю слабость к тортикам «Саше».
Они поужинали на крыше здания, глядя на гаснущую зарю. Одним из преимуществ вампирской сущности было то, что вампиры легко приспосабливались к ночному образу жизни. Шайлер теперь требовалось меньше времени для сна, чем раньше, а в те ночи, когда они встречались с Джеком, она вообще практически не спала.
- Ты этого хотела? - спросил Джек, перегнувшись через маленький шаткий столик и наливая ей еще вина.
- Откуда ты узнал?
Девушка улыбнулась и заправила прядь волос за ухо. К ее удивлению, Джек привел ее еще в одну прекрасную квартиру, принадлежащую его семейству. У Форсов было куда больше недвижимости, чем у Шайлер - дырявых черных свитеров.
- Пойдем вниз, - предложил Джек и под руку повел девушку обратно в квартиру. - Я хочу, чтобы ты кое-что послушала.
Временное пристанище Форсов располагалось в здании, построенном в 1897 году, в престижном Девятом районе - со сводчатыми потолками, лепниной и прекрасными видами из каждого окна. Квартира была просторной и, в отличие от пышно отделанного нью-йоркского дома, обставленной скудно, чуть ли не по-монастырски.
- Здесь сто лет уже никто не бывал - с тех пор, как в Венской опере перестали устраивать толковые балы, - объяснил Джек. Он смахнул пыль с древнего кассетника «Сони». - Послушай-ка вот это, - сказал он, вставляя кассету. - Мне кажется, тебе это может понравиться. - Он нажал на «Пуск».
Послышался царапающий, скрипящий звук. Затем - голос, хриплый, низкий, несомненно женский, но пострадавший от долгих лет курения.
«И сердце мое страстное разбито...»
Шайлер узнала строку.
- Это она? - восторженно спросила она. - Это она сама?
Джек кивнул. Так оно и было.
- Я однажды нашел эту кассету в той старой книжной лавке. Они приглашали поэтов читать свои стихи.
Он запомнил. Это была Анна Секстон. Она читала свои «Стихотворения о любви». Ее любимая поэтесса читала ее любимое стихотворение, «Разрыв». Самое печальное из всех, гневное, горькое, прекрасное и исполненное неистовства. Шайлер влекло к горю: подобно картинам Шиле, стихи Секстон были жестокими и честными в своей агонии. «Стихотворения о любви» были написаны во время романа поэтессы - недозволенного, тайного романа, подобного ее собственному. Девушка присела и прижалась поближе к маленькому стереомагнитофону, а Джек заключил ее в объятия. Шайлер подумалось, что никогда она не будет любить его сильнее, чем сейчас.
Может, в душе его и вправду есть уголок, который она никогда не постигнет, но сейчас они превосходно понимали друг друга.
Когда кассета закончилась, они так и остались сидеть молча, наслаждаясь теплом тел друг друга.
- Слушай... - Шайлер, заколебавшись, приподнялась на локте и повернулась к Джеку.
Она боялась, что если она заговорит о реальной ситуации, это разрушит волшебство сегодняшнего вечера. И все же она хотела знать. Заключение уз стремительно надвигалось.
- На днях в Комитете ты сказал, что существует способ разорвать узы.
- Думаю, да.
- И что ты собираешься делать?
Вместо ответа Джек потянул Шайлер вниз, так, чтобы они снова очутились рядом.
- Шайлер, посмотри на меня, - попросил он. - Нет, посмотри на самом деле.
Девушка подчинилась.
- Я прожил очень долго. Когда происходит трансформация... когда к тебе начинают возвращаться твои воспоминания... это ошеломляет. Ты как будто заново проживаешь каждую свою ошибку, - негромко произнес Джек. - Я не хочу повторять те же самые ошибки, которые уже совершил прежде. Я хочу быть свободным. Я хочу быть с тобой. Мы будем вместе. Я уверен, что, если я буду не с тобой, в моей жизни будет куда меньше смысла.
Шайлер энергично замотала головой.
- Но я не могу позволить тебе так поступать! Я не хочу, чтобы ты рисковал. Я слишком сильно люблю тебя.
- Так что, ты предпочтешь видеть меня связанным узами с женщиной, которую я не люблю?
- Нет, - прошептала Шайлер. - Никогда.
Джек прижал ее к себе и поцеловал.
- Способ есть. Доверься мне.
Шайлер поцеловала его в ответ, и каждое мгновение было слаще предыдущего. Она доверяла ему целиком и полностью. Что бы он ни задумал сделать для того, чтобы разорвать узы, они будут вместе. Всегда.
ГЛАВА 29
Врач Дилана был сущим медведем, с большой косматой бородой и тяжелой, неуклюжей походкой. Блисс подумала, что его было бы в самый раз наряжать в красный костюм Санта-Клауса и отправлять в камин. Он не внушал Блисс особого доверия, хотя был очень известным гематологом и происходил из старинного семейства надежных проводников.
- Секретарша сказала мне, что вы - друзья Дилана Барда. Я знаю, что вы пытались связаться со мной. Извините, что не сразу откликнулся. Неделя выдалась сумасшедшая. Кто-то тайком протащил фамильяра в студенческую спальню, и там просто кровавая баня получилась. - Врач поморщился. - Но не волнуйтесь, все уже под контролем. - Он улыбнулся.
- Да, верно. - Блисс кивнула и уселась напротив стола. - Мы - его друзья. Спасибо, что согласились встретиться с нами.
- Я не друг. Я здесь для того, чтобы разобраться, что с ним происходит, и доложить Совету, - огрызнулась Мими. - Я страж.
Врач приподнял бровь.
- Вы выглядите очень молодо для своего возраста.
Мими самодовольно улыбнулась.
- Если подумать, это можно сказать о нас о всех.
- Я имел в виду - для вашей должности, - нервно произнес врач, кашлянул и принялся перекладывать бумаги на столе.
- Переходите к сути дела, доктор. Я сюда приехала не затем, чтобы обсуждать политику Совета. Что происходит с этим ненормальным?
Доктор Эндрюс открыл лежащую перед ним папку и скривился.
- Складывается впечатление, что у Дилана - разновидность посттравматического стрессового расстройства. Мы провели с ним несколько сеансов регрессотерапии, чтобы помочь ему восстановить воспоминания. Но пока что он не восстановил связи ни с чем. Он не помнит ни что с ним творилось сто лет назад, ни что происходило месяц назад.
Значит, все обстояло так, как Блисс и предполагала. Дилан был подобен лодке, сорвавшейся с якоря, не привязанной ни к чему и ни к кому.
- Так что, эта амнезия у него останется... навсегда?
- Трудно сказать, - нерешительно произнес врач. - Мы предпочитаем не питать ложных надежд.
- Но почему, - не выдержала взволнованная до глубины души Блисс, - почему это произошло?
- Такое иногда случается: мозг стирает все, чтобы сохранить способность функционировать. Чтобы смягчить силу недавней травмы.
- Он многое перенес, - прошептала Блисс.
- Да, нападение Серебряной крови и прочее в том же духе, - кивнула Мими.
Врач снова сверился с медкартой.
- Очень любопытно. Как я уже говорил сенатору Ллевеллину, насколько мы можем судить, в его крови не наблюдается ни малейших признаков извращения. Он подвергся нападению со стороны Серебряной крови - это верно, - и его жестоко мучили, но мы крайне сомневаемся в том, чтобы он действительно исполнял церемонию Оскулор над другим вампиром. Он не завершил процесс. Или нет, позвольте, я сформулирую яснее: он его и не начинал.
- Но... - вступила было Блисс.
- Чепуха, - решительно отрезала Мими. - Всем известно, что Дилан убил Эгги. Она была выпита полностью. И он был единственным подозреваемым. Он даже сознавался в этом Блисс.
- Да, верно, сознавался, - подтвердила Блисс.
Доктор Эндрюс покачал головой.
- Возможно, его ввели в заблуждение, либо им манипулировали, дабы внушить ему, что он один из них. Полученные нами данные вполне убедительны.
- Форсайт об этом знает? Что Дилан невиновен? - резким тоном спросила Мими.
Врач кивнул.
- Я позвонил ему сразу же, как только стали известны результаты анализов.
Мими язвительно рассмеялась.
- Если Дилан не Серебряная кровь и он не убивал Эгги, тогда он, возможно, не соврал, когда сказал, что не знает, где джинсы, которые она брала у меня поносить.
- О чем ты? - переспросила Блисс недоуменно.
У нее голова шла кругом.
- Так, ни о чем. - Мими пожала плечами. Она встала, и Блисс последовала ее примеру. - Благодарю вас, доктор, за то, что согласились на встречу. Вы очень нам помогли.
Блисс никак не могла сосредоточиться. Когда она застегивала куртку, у нее дрожали пальцы. Она врезалась коленкой в стол и чуть не упала.
Дилан невиновен. Он не Серебряная кровь и даже не превращается в нее. Жертва.
На протяжении нескольких месяцев все без исключения верили, что это Дилан повинен в убийстве Эгги Карондоле. Что он разделался с остальными жертвами, напал на Шайлер и смертельно ранил Корделию. Он сам говорил Блисс, что сделал все это. И она ему верила.
Но что, если он просто служил прикрытием для кого-то другого? Что, если его просто заставили думать, будто он заражен?
А если все это сделал не Дилан - то кто же тогда?
ГЛАВА 30
Когда Шайлер покинула квартиру на Перри-стрит, лицо ее все еще рдело от поцелуев Джека, а губы горели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26