Как и прошлым вечером, синие камни запели, когда она ступила на них. Завороженная удивительно чистыми звуками, Акорна принялась прыгать с одного камня на другой, что-то напевая в унисон пению камней. Она даже и не подозревала, насколько громко поет, пока в ее мелодию не вторгся чужеродный звук. Обернувшись, она увидела дядю Хафиза, стоявшего в начале дорожки из синих камней.
Акорна умолкла, внезапно осознав, насколько она расшалилась: в саду царила полная тишина.
- Слишком громко? - с раскаяньем спросила она. - Если я делаю слишком много шума, это большое “нет”?
- Ни в коем случае, мое милое дитя, - ответил дядя Хафиз. - Твое пение было восхитительным и приятным поводом прервать весьма утомительное занятие. Нет, нет, - остановил он ее, когда девочка запоздало попыталась закутаться в свое белое облачение, - в кругу семьи тебе нет нужды беспокоиться о таких вещах.
- Я должна быть закрыта.Так сказал Рафик.
- На улицах - быть может, - согласился с ней Хафиз,, - но среди родственников все по-другому.
Акорна задумалась.
- Ты родс-ник?
- И надеюсь в ближайшем будущем стать очень близким родственником.
- Ты мой родс-ник?
- Да.
- А я - родс-ник Рафика, Гилла и Калума. Значит, ты - родс-ник Гилла?
Дядя Хафиз был настолько ошарашен мыслью о том, что он каким-то образом оказался “родс-ником” рыжебородого неверного, что даже не спросил о том, кто такой Калум.
- О… это не совсем так, - поспешно проговорил он.
- На сколько процентов ты - родс-ник Гилла?
- Ноль процентов, - ответил Хафиз; потом удивленно моргнул: - разве ты не слишком мала для того, чтобы разбираться в долях и процентах?
- Я знаю долю, процент, десятичные, октальные, шестнадцатеричные и модули, - жизнерадостно ответила Акорна. - Я люблю цифры. Ты любишь цифры?
- Только тогда, - ответил Хафиз, - когда чет-нечет выпадает в мою пользу.
Акорна нахмурилась:
- Нечет - это не чёт. Чёт - это не нечет. А чёт-нечет?..
- Ах, милая моя, - проговорил Хафиз, - похоже, мальчики упустили существенную часть твоего обучения. Давай зайдем внутрь. Я не могу объяснять тебе, не рисуя картинок.
Когда часом позже Рафик с грохотом сбежал по лестнице, уверенный, что Акорна была похищена, пока они с Калумом спали, первое, что он услышал, был знакомый тоненький голосок, доносившийся из кабинета дяди: Акорна задавала вопросы.
- Это верно! - судя по голосу, Хафиз был доволен и жизнерадостен, как никогда в жизни. - А теперь предположим, что ты делаешь ставки на бегах, где на фаворита ставят три к двум; и вот ты предлагаешь немного лучшую ставку, например, шесть к пяти..
- Шесть к пяти - намного лучше, - возразила Акорна. - Не надо давать больше, чем семь к четырем.
- Послушай, это всего лишь пример, верно? Ну, хорошо, предположим, что ты ставишь семь к четырем. И что произойдет?
- Против тебя будут делать ставки много людей.
- А что надо сделать, чтобы не потерять свои деньги?
- Изменить ставку.
- Или, - жизнерадостно прибавил дядя Хафиз, - сделать так, чтобы фаворит не смог выиграть.
Именно в этот момент Рафик и прервал их разговор, чтобы увести Акорну назад в комнаты, куда Хафиз уже послал им прекрасный завтрак. Они с Калумом принялись за нарезанные ломтиками плоды манго и шашлык из барашка, в то время как Акорна тихо поглощала зелень из специально присланной для нее Хафизом миски.
- Как ты мог быть таким беспечным и безответственным? - вопросил Калум, ткнув шампуром в сторону Рафика.
- Ты тоже спал в этой комнате, - язвительно заметил Рафик. - И, насколько я знаю, этой ночью ты спал просто прекрасно. Ты храпел!
- Ты должен был сказать ей, что она может выходить только с кем-нибудь из нас!
- Послушай, - примирительно заметил Рафик, - ведь ничего страшного не произошло, верно? Он ей ничего плохого не сделал!
- Это ты так считаешь, - возразил Калум. - Он учил ее заключать пари! Это не то обучение, которого я хотел бы для своей подопечной.
- Она и моя подопечная тоже, - сказал Рафик, - и нет ничего плохого в том, что она будет разбираться в таких вещах.
Тут Акорна решила вступить в разговор, покончив, наконец, с зеленью и тертой морковью.
- Испортить фаворита перед бегами! - отчетливо проговорила она и с удовольствием улыбнулась, произнеся новое слово.
- Я своих претензий не снимаю, - скрестив руки на груди , объявил Калум. - И хочу тебе еще сказать, что тебе не удастся снова запихнуть меня в эти глупые тряпки. Если уж Акорна может бегать вокруг безо всякой вуали, то и я могу.
- Нет, не можешь, - тихо, но настойчиво возразил Рафик. - Ты не станешь делать ничего, что могло бы подорвать мою “легенду” нео-хаддита. Ничего, включая и повышение на меня голоса. Нам просто повезло, что дядя Хафиз уважает мои религиозные воззрения и не позволяет слугам шастать по нашим комнатам, иначе нас уже давно разоблачили бы.
- Мне кажется, нас и так разоблачили, - сказал Калум. - Вывели на чистую воду. Теперь, когда он уже видел Акорну, какой смысл нам заворачиваться в эти тряпки? Я в них похож на снежную бабу!
- Мой переход в веру нео-хаддитов, - ответил Рафик - важная часть той стратегии переговоров, которой я придерживаюсь. В конце концов, то, что Акорна так очаровала дядю Хафиза, тоже не так уж и плохо. Теперь он захочет побыстрее покончить с нашими делами, чтобы мы отправились в путь.
Калум уставился на него в удивлении.
- Ты говоришь так, словно и вправду хочешь оставить ему Акорну!
Глаза Акорны сузились, серебряные зрачки стали почти не видны. Потянувшись через стол, она схватила Рафика и Калума за руки.
- Все хорошо, милая, - успокоил ее Калум. - Мы никуда не полетим без тебя. Правда, Рафик?
- Хочу Гилла, - твердо заявила Акорна. - Хочу, чтобы все вместе.
- Мы будем все вместе, дорогая, и очень скоро, - пообещал Рафик.
- Хочу Гилла здесь и сейчас! - уже громче проговорила Акорна.
Калум и Рафик переглянулись у нее над головой.
- Мне казалось, ты говорил, что она освободилась от зависимости, - одними губами проговорил Рафик.
- Девочка не может чувствовать себя в безопасности, когда ее выторговывают, словно редкую вещицу, - шепотом ответил Калум.
- Гилл! - громко и пронзительно зарыдала девочка.
- Чтобы ты знал, - чуть позже заявил Калум, - я делаю это только ради Акорны.
- Милый мой, я бы никогда не попросил тебя надеть хиджаб ради меня, - ласково проговорил Рафик. - Белый - не твой цвет.
Они гуляли по саду, Калум и Акорна - под вуалями, так что Гилл мог к ним присоединиться, не оскорбляя при этом нео-хаддитские верования Рафика и его чувства собственника.
- Объясни-ка мне еще раз, - обратился к Рафику Калум, пока Акорна шагала впереди, держа за руку Гилла, - объясни, каким именно образом наворачивание меня в кокон из полишелка способствует осуществлению твоей стратегии переговоров? И не смей хихикать! - резко добавил он, едва не запутавшись в подоле многослойного платья.
- Не задирай юбку, это неприлично, - заметил Рафик. - Если ты будешь ходить маленькими шажками, как настоящая леди, то не будешь все время наступать на подол. О, дядя Хафиз!.. Благодушие твоей улыбки озаряет этот сад ярче, чем летнее солнце!
- Есть ли радость большая, чем наслаждение обществом возлюбленных родственников, - ответил Хафиз, - возлюбленных родственников и, хм… - он взглянул на веснушчатое лицо Гилла и его огненно-рыжую бороду, - родственников и друзей, - с явным трудом закончил он. - Надеюсь, у тебя было время и возможность переговорить со своей семьей и партнером, дорогой мой племянник? Ничто не нарушало твоего уединения?
- Мы принимаем твое предложение, - ответил Рафик. - Зарегистрируй новый маяк, продай наши акции и..
Он кивнул в сторону Акорны, которая весело щебетала, рассказывая Гиллу о новых долях, которые она узнала - таких, как три к двум или шесть к четырем.
- Отлично! - теперь дядя Хафиз и вправду сиял. - Я знал, дорогой мой мальчик, чтобы поступишь разумно. Мы с тобой так похожи, ты и я… Если бы и твой кузен Тафа мог так же удачно вести дела!
Похоже, Рафика несколько удивило сравнение с дядиным наследником.
- Кстати, а где Тафа?
Улыбка исчезла с лица Хафиза.
- Я послал его на южную половину континента: Юката Батсу достаточно долго правил ею, и мне казалось, что Тафа вполне сможет вести там дела.
- И что же случилось?
- Где все остальное, я не знаю, - ответил Хафиз, - но уши его Юката Батсу мне прислал.
Он вздохнул:
- У Тафы никогда не было нужной хватки. Я должен был знать, беря в жены его мать, что у нее не хватит мозгов, чтобы подарить мне действительно достойного наследника. Она все только болтала и болтала, да еще все время жаловалась мне на то, что могла сделать карьеру, танцуя топлесс на станции “Орбитальный Гриль” или в “Доме Свиданий”.Только и говорила, что о себе и о своих чертовых сиськах! Я ей говорил: Ясмина, при нулевой гравитации у любой женщины грудь не хуже, ты ничего особенного из себя не представляла, и тебе повезло, что нашелся хороший человек, который увез тебя оттуда. Но разве эта женщина меня слушала?.. - Хафиз вздохнул, но тут же снова просиял: - Однако же я еще не так стар, чтобы не предпринять вторую попытку. И теперь, когда я нашел женщину, чей интеллект соответствует моему... - он перевел взгляд на Акорну. - Кстати, ты разве не возражаешь против того, чтобы она держалась за руки с этим псом-неверным?
- Она ведь всего-навсего маленькая девочка, - напряженным голосом ответил Рафик.
- Но это ненадолго, - возразил Хафиз. - Они растут гораздо быстрее, чем ты думаешь.
Из-под многослойной вуали, скрывавшей лицо Калума, донесся странный звук, словно бы он поперхнулся. Хафиз был удивлен.
- Что с твоей старшей женой? Ей нехорошо?
- Она страдает нервными припадками, - хватая Калума за руку и оттаскивая его от Хафиза, ответил Рафик.
- Весьма печально, - проговорил Хафиз. - Когда успокоишь своих женщин, Рафик, зайди ко мне, и мы скрепим наше соглашение клятвой на Трех Книгах.
Он направился прочь, бормоча себе под нос: “Уродливая, припадочная, с большими ногами и такими волосатыми руками! Ничего странного, что он не хочет расставаться со второй… но с кораблем и деньгами на руках он легко купит себе другую жену.
- И что это с тобой случилось? - шепотом спросил Рафик, когда Хафиз зашел домой.
- “Они растут гораздо быстрее, чем ты думаешь”, - процитировал Калум. - Если бы он только знал, насколько быстро! Да он бы никогда не поверил, что два года назад, когда мы нашли Акорну, она была еще младенцем!
- Давай-ка не будем ему говорить об этом, - предложил Рафик. - Вся наша сделка основана на взаимном доверии, а, если я скажу ему, насколько быстро растет Акорна, он сочтет меня ужаснейшим лжецом. Кроме того, она здесь пробудет не так долго, чтобы он смог это заметить сам.
- Но ведь это же правда! - возразил Калум.
- Правда, - ответил Рафик, - в данном случае имеет мало общего с правдоподобием.
Гилл продолжал развлекать Акорну в саду, в то время как Рафик и Калум направились в кабинет Хафиза. Тот сидел за полукруглым полированным столом с обычными пультами и контрольными панелями; впрочем, приглядевшись, Калум понял, что не знает назначения некоторых из них. Все было расположено и встроено так, чтобы не нарушать гармоничных плавных линий стола. Удивляло то, что среди всего этого новейшего оборудования лежали две древние книги - в твердых обложках, заключавших в себе сшитые вместе листы бумаги: устаревшие и неудобные шестигранные хранилища данных.
- Вам нравится мой стол? - любезно обратился дядя Хафиз к Калуму. - Он вырезан из цельного ствола “пурпурного сердца”… одного из последних огромных стволов этих деревьев на Танкке-III.
- Моя жена предпочитает не вести разговоров с другими мужчинами, - жестко проговорил Рафик.
“Он нас вычислил, - с отчаяньем подумал Калум. - Он знает, что я не женщина. О, этот Рафик с его дурацкими играми, будь они прокляты!.”
- Но, дорогой мой мальчик, - возразил Хафиз, - конечно, в такой семье, как наша, где все так близки между собой, а вскоре станут еще ближе благодаря обмену женами, даже такой нео-хаддит, как ты, мог бы расстаться с частью этих нелепых… о, ладно, ладно. Я вовсе не собирался оскорблять твою… религию, - последнее слово он произнес с тенью отвращения, как человек, который приказывает слугам выкинуть прочь падаль, которую затащила в дом, да так и не доела кошка.
- Рафик нахмурился и весьма убедительно, по мнению Калума, изобразил человека, которого смертельно оскорбили и который с трудом удерживается от резкого ответа.
- Твой корабль, - продолжал дядя Хафиз, - теперь зарегистрирован как “Ухуру”; порт приписки - Кездет.
- А почему Кездет?
- Именно такой была первоначальная регистрация маяка, который вам удалось достать. Уничтожить все следы предшествующей истории этого маяка, в принципе, можно, но это крайне дорогостоящее удовольствие. Полагаю, вполне достаточно того, что можно получить электронные данные о трех перепродажах корабля. На корпус корабля уже нанесено соответствующее название; также произведены некоторые… скажем так, косметические изменения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47