Покопавшись в кармане, он вытащил «светлячок» и конверт с дарами Кэти, вытряхнул зажигалку на приставной столик – чтобы потом рассмотреть повнимательней, – щелкнул рычажком и направил невидимый луч на поверхность стакана. Прихотливая вязь волнистых линий засветилась, засияла в полумраке, словно таинственная невесомая паутина, сотканная магическим заклинанием.
Блейд повернул стакан, на миг отведя в сторону свой волшебный фонарик; его луч скользнул по золотистой зажигалке, и на ней вдруг вспыхнул странно знакомый узор. С внезапно похолодевшим сердцем он уставился на плоский металлический квадратик, все еще сжимая «светлячок» в кулаке и направляя его в потолок. Он не раз видел эту зажигалку в руках Кэти, но не обращал на нее особого внимания; красивая безделушка, и только. Теперь он разглядывал сей предмет с профессиональным интересом.
Квадрат два на два дюйма. Вряд ли металлический; его ладонь еще хранила ощущение легкости, почти невесомости. На одном торце – крохотная кнопка; на противоположном – темное пятнышко, микроскопическое отверстие, из которого, видимо, вырывалось пламя. И толщина! Толщина! Не больше одной десятой дюйма!
Прикрыв глаза, Блейд откинулся на спинку кресла. Он был готов дать голову на отсечение, что сейчас, в лето тысяча девятьсот шестьдесят первое от рождества Христова, ни в одной фирме, ни в одной стране на планете Земля не могли спроектировать и выпустить подобное изделие.
Ни газа, ни бензина… Он наклонился и осторожно понюхал таинственный предмет. Никаких специфических запахов – только тонкий аромат духов Кэти.
Внезапно решившись, он направил на золотистую поверхность луч «светлячка».
Он был готов к тому, что возникло в призрачном сиянии перед его глазами. Звезды и полосы… Полосы и звезды… Ай да Стоун! Браво, мисс Ризотти! И трижды браво дорогой Кэти! Видно, в межзвездных просторах тоже есть своя Калифорния, с зажигательными стройными брюнетками, смуглыми и кареглазыми!
С минуту он сидел, размышляя о Кэти, об их последней ночи и своих странных, уже полузабытых сновидениях. Потом Блейд выключил «светлячок», сунул его в карман, и с непривычной для самого себя робостью подпихнул зажигалку кончиком мизинца обратно в конверт. «Бойся данайцев, дары приносящих!» – звучало у него в голове, пока он шел к пилотской кабине.
Остальное было просто. Он предъявил свои документы – не британский паспорт, конечно, а служебное удостоверение, хранившееся в потайном кармашке бумажника, – и конверт, вместе с фотографией и легким золотистым квадратиком, полетел вниз, к холодным водам Атлантического океана. Вместе с пилотами он ждал три долгие минуты; потом облака под ними озарились блеском сильного взрыва. Не двести килотонн, конечно, однако его можно было наблюдать с высоты шести миль и с расстояния тридцати, что говорило о многом. Второй пилот вытер вспотевший лоб, а капитан дрогнувшим голосом произнес:
– Надеюсь, сэр, у вас больше нет с собой таких… эээ… игрушек?
Блейд молча пожал плечами и отправился на свое место. Его слегка покачивало – как после самой бурной из ночей, проведенных в объятиях Кэти. Устраиваясь в кресле, он мстительно пожелал, чтобы сапфир в подаренном ей колечке оказался фальшивым. Но это было невозможно; Блейд выложил за него пятьсот долларов в лучшем магазине Лейк Плэсида, а там подделками не торговали.
* * *
В Лондон он прибыл без приключений, и шеф сразу же преподнес ему приятную новость, упростившую ситуацию с отчетом. В верхах окончательное решение уже было принято, и программисты во всю трудились над корректировкой алгоритмов. Поступившая им директива гласила: поражать все, что может быть поражено – и да поможет пришельцам Великий Вседержитель! Или пусть они позаботятся о себе сами; что касается ВВС и сил противоракетной обороны, то они должны превратить в груду хлама любой неопознанный объект крупнее футбольного мяча. Блейд вздохнул и, припомнив размеры таинственной зажигалки, добавил про себя – крупнее полупенсовой монеты. Затем с облегчением сел за пишущую машинку и сочинил красочный доклад, не поскупившись на неаппетитные подробности по части боливийских монстров.
В этом любопытном документе, однако, ни словом не упоминались ни Кэти, ни ее зажигалка. Блейд совсем не хотел прослыть сумасшедшим. По зрелом размышлении он решил, что молодому капитану не стоит выдвигать гипотез, которые могли бы поставить крест на его карьере. Это было вполне вероятно – несмотря на неизменную благожелательность и покровительство Дж., приятеля его покойного отца.
Он много размышлял по поводу случившегося особенно с тех пор, как Дж. вскользь заметил, что на базе Лейк Плэсид случился пожар, погубивший много ценных экспонатов и материалов. Являлась ли Кэтина зажигалка в самом деле взрывным устройством или была просто безобидной безделушкой, с которой он обращался столь неаккуратно? Просветил ультрафиолетом, потом вышвырнул из самолета, с высоты шесть миль… Конверт и фотография, безусловно, сгорели, а сам подарок раскалился докрасна… И сразу – в холодную воду! В зажигалке был мощный источник энергии, что-то вроде батареи или аккумулятора… мог ли он выдержать такие нагрузки? Случаен или закономерен взрыв? Передала ли ему Кэти дар любви – или адскую машинку?
Блейд полагал, что никогда не получит ответов на эти вопросы. Судьба, однако, судила иначе. Через одиннадцать лет, в ином мире, в другой реальности, он узнал все, что хотел узнать. А пока…
«Бойся данайцев, дары приносящих!»
Ноябрь – декабрь 1972 по времени Земли
ГЛАВА I
Ричард Блейд ожесточенно стиснул кулаки и зажмурился. Мысленно он представлял себе, что упирается плечом в ствол столетней сосны и толкает, толкает, толкает изо всех сил. Дерево закачалось под его неодолимым напором, зашуршали ветки, толстые влажные корни с жалобным скрипом полезли из земли… Казалось, еще миг – и лесной исполин рухнет, сраженный титанической мощью человека.
Он приоткрыл один глаз и украдкой посмотрел на циферблат цереброскопа. Стрелка чуть подрагивала в левом конце шкалы, но до красной риски, обозначавшей минимально необходимое воздействие, ей было далеко, как до Луны. Зеленая же и фиолетовая отметки казались вообще недостижимыми.
Кристофер Смити, нейрохирург, пренебрежительно фыркнул. Лорд Лейтон, неодобрительно поглядывая то на Блейда, то на упрямую стрелку, поджал губы. Скорчившись, он сидел на жестком стуле у длинного металлического стола, занимавшего середину узкой, похожей на коридор комнаты со сводчатым потолком. Эта часть его подземных владений, отведенная под лабораторию церебральных и психофизических исследований, располагалась в старых подвалах Тауэра. Когда-то здесь хранили вино или бочки с порохом – а, может, держали в цепях мятежных шотландских лордов, мучая их голодом, жаждой, каленым железом и неизвестностью. Теперь тут пытали Ричарда Блейда, тридцатисемилетнего полковника секретной службы Ее величества. Но видит Бог, он ничем не провинился перед своей королевой и парламентом!
Конечно, на нем не было тяжких ржавых оков, но тончайшие электроды, введенные прямо в мозг безжалостным вивисектором Смити, доставляли столь же неприятные ощущения. Говоря по правде, Блейд предпочел бы старые добрые кандалы и цепи этой утонченной и нескончаемой пытке.
Лейтон вздохнул и бросил на своего подопытного кролика виноватый взгляд.
– Попытайтесь еще, Ричард, пожалуйста… – тихо попросил он. – Что вы делали на этот раз?
– Пробовал повалить сосну, – буркнул разведчик.
– Ну и?..
– Я ее повалил… Но этот ваш дурачок, – Блейд скосил глаза на массивный кожух цереброскоп, – отказывается зафиксировать мой рекорд.
Смити, подпиравший стену у раковины в дальнем углу, снова фыркнул, и Лейтон, с удивительной для его возраста стремительностью, развернулся к молодому нейрохирургу. В янтарных глазах его светлости разгорался яростный огонек; несмотря на горб и тщедушное, изуродованное полиомиелитом тело, он напоминал сейчас африканского льва, готового атаковать стадо жирафов. Смити, тощий, длинный и довольно крепкий парень, действительно походил на жирафа, но под грозным взглядом старика он так съежился, что в лучшем случае тянул на страуса. И если бы у него имелось нечто похожее на страусиные крылья, он не замедлил бы спрятать туда свою повинную голову.
– Что вас так насмешило, Кристофер? – ледяным тоном произнес Лейтон. – Ну?.. – поторопил он, не дождавшись ответа. – Скажите же мне, и мы посмеемся вместе!
Этот стандартный пассаж учителя, вразумляющего бездельникаученика, добил нейрохирурга. Пожалуй, никто так не пилил его со времен розовощекого детства, с которым он распрощался лет двадцать назад. Набрав полную грудь воздуха, Смити осмелился пискнуть:
– Но, сэр…
– Что? Что – сэр? А?
Лорд Лейтон выдержал многозначительную паузу, прожигая помощника взглядом, посмотрел на потолок и, обращаясь к кому-то незримому – видимо, к самому Господу Богу, – вопросил:
– Почему все ной ассистенты такие непроходимые тупицы? Почему я мучаюсь с этими кретинами уже полвека? Почему я постоянно имею дело с врачами-идиотами, неспособными понять, что их глупый, наглый, дебильный смех отнюдь не может ободрить пациента? Почему…
– Кстати о пациентах, сэр, – прервал его Блейд, не без тайного удовольствия наблюдая, как багровеет лицо Смити. – Вы не забыли, что Кристофер еще должен извлечь электроды у меня из-под черепа? И мне очень не хотелось бы, чтобы во время этой операции у него тряслись руки…
– Да? – Лейтон обратил задумчивый взгляд на разведчика. – Вы полагаете, Дик, что я сам не смогу выдернуть три проводочка?
– Простите, сэр, но я предпочитаю, чтобы это сделал Кристофер, – твердо заявил Блейд. – Он прекрасный нейрохирург. Я ему доверяю.
– Только это его и спасает, – вполголоса пробормотал Лейтон. Его помощник с облегчением перевел дух и незаметно подмигнул Блейду.
– Ладно, вернемся к делу, – Лейтон постучал сухим пальцем по циферблату прибора. – Итак, вы толкали сосну… – он тяжело вздохнул. – Может, вы что-нибудь подымете, Дик? Эйфелеву башню или там…
– …пирамиду Хеопса, – осмелился подсказать Смити.
– Да, можно, – Лейтон благосклонно кивнул в знак того, что инцидент исчерпан.
Блейд покорно прикрыл глаза и сосредоточился. Его не соблазняли ни Эйфелева башня, ни пирамида, ни колонна Нельсона и прочие архитектурные чудеса. Вместо этого он представил опирающийся на столбики прозрачный диск величиной с цирковую арену и заботливо рассадил на нем своих девушек – всех, кого мог припомнить. Зрелище получилось внушительное, поскольку девицы были нагими и разлеглись на платформе в самых фривольных позах. Затем Блейд подлез под середину и принял стойку кариатиды: спина и ладони упираются в днище, голова склонена к плечу, ноги чуть согнуты. Женщин в его гареме опять-таки, тех, кого он мог вспомнить, – было сотни полторы; считая по сто двадцать фунтов на красотку, эта орава весила больше семи тонн. Не Эйфелева башня, конечно, решил Блейд, но вполне солидная нагрузка. Он напряг мышцы, собираясь мощным усилием послать вверх диск со своими прелестницами.
Но едва он чуть-чуть подтолкнул платформу, как она плавно взмыла в воздух и устремилась к зениту будто листок, влекомый порывом озорного ветерка. Девушки радостно завизжали; выстроившись вдоль края, они взбрыкивали ножками, словно в варьете, слали своему повелителю воздушные поцелуи, хихикали и махали руками. Особенно старалась Джойс Олмстед, молоденькая танцовщица из кордебалета и последняя пассия Блейда. Зрелище было очаровательное, но совершенно бесполезное с точки зрения осуществляемого эксперимента.
Ричард Блейд шумно выдохнул воздух, открыл глаза и покосился на стрелку цереброскопа. На этот раз она даже не шевельнулась, и разведчик раздраженно дернул уголком рта. Плохо, что Лейтон пытается научить его фокусам, которые сам не умеет делать. То есть, в теории старик представлял, чего хочет добиться, но с практикой все обстояло из рук вон плохо. Его светлость напоминал Блейду тренера, прекрасно знакомого с тактикой и правилами хоккея – вот только на коньках он не стоял ни разу в жизни. И, похоже, не понимал, что центр-форвард его команды при всем желании не может играть шайбой размером с автомобильную покрышку.
– В чем дело, Ричард? – Лейтон вопросительно посмотрел на разведчика. – Сейчас прибор вообще не реагирует!
– Своя ноша легка, – пробормотал Блейд словно в оправдание и со злостью толкнул двухтонную штангу. Мысленно, разумеется.
Стрелка цереброскопа нерешительно дернулась, и Лейтон покачал головой.
– Нет, так дело не пойдет… – медленно произнес он, согнувшись и скрестив на худых коленях руки, похожие на крабьи клешни. – Надо придумать что-то новенькое… что-то новенькое… новенькое… – он полез было в карман за неизменным блокнотом, но вдруг замер, уставившись взглядом в стену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Блейд повернул стакан, на миг отведя в сторону свой волшебный фонарик; его луч скользнул по золотистой зажигалке, и на ней вдруг вспыхнул странно знакомый узор. С внезапно похолодевшим сердцем он уставился на плоский металлический квадратик, все еще сжимая «светлячок» в кулаке и направляя его в потолок. Он не раз видел эту зажигалку в руках Кэти, но не обращал на нее особого внимания; красивая безделушка, и только. Теперь он разглядывал сей предмет с профессиональным интересом.
Квадрат два на два дюйма. Вряд ли металлический; его ладонь еще хранила ощущение легкости, почти невесомости. На одном торце – крохотная кнопка; на противоположном – темное пятнышко, микроскопическое отверстие, из которого, видимо, вырывалось пламя. И толщина! Толщина! Не больше одной десятой дюйма!
Прикрыв глаза, Блейд откинулся на спинку кресла. Он был готов дать голову на отсечение, что сейчас, в лето тысяча девятьсот шестьдесят первое от рождества Христова, ни в одной фирме, ни в одной стране на планете Земля не могли спроектировать и выпустить подобное изделие.
Ни газа, ни бензина… Он наклонился и осторожно понюхал таинственный предмет. Никаких специфических запахов – только тонкий аромат духов Кэти.
Внезапно решившись, он направил на золотистую поверхность луч «светлячка».
Он был готов к тому, что возникло в призрачном сиянии перед его глазами. Звезды и полосы… Полосы и звезды… Ай да Стоун! Браво, мисс Ризотти! И трижды браво дорогой Кэти! Видно, в межзвездных просторах тоже есть своя Калифорния, с зажигательными стройными брюнетками, смуглыми и кареглазыми!
С минуту он сидел, размышляя о Кэти, об их последней ночи и своих странных, уже полузабытых сновидениях. Потом Блейд выключил «светлячок», сунул его в карман, и с непривычной для самого себя робостью подпихнул зажигалку кончиком мизинца обратно в конверт. «Бойся данайцев, дары приносящих!» – звучало у него в голове, пока он шел к пилотской кабине.
Остальное было просто. Он предъявил свои документы – не британский паспорт, конечно, а служебное удостоверение, хранившееся в потайном кармашке бумажника, – и конверт, вместе с фотографией и легким золотистым квадратиком, полетел вниз, к холодным водам Атлантического океана. Вместе с пилотами он ждал три долгие минуты; потом облака под ними озарились блеском сильного взрыва. Не двести килотонн, конечно, однако его можно было наблюдать с высоты шести миль и с расстояния тридцати, что говорило о многом. Второй пилот вытер вспотевший лоб, а капитан дрогнувшим голосом произнес:
– Надеюсь, сэр, у вас больше нет с собой таких… эээ… игрушек?
Блейд молча пожал плечами и отправился на свое место. Его слегка покачивало – как после самой бурной из ночей, проведенных в объятиях Кэти. Устраиваясь в кресле, он мстительно пожелал, чтобы сапфир в подаренном ей колечке оказался фальшивым. Но это было невозможно; Блейд выложил за него пятьсот долларов в лучшем магазине Лейк Плэсида, а там подделками не торговали.
* * *
В Лондон он прибыл без приключений, и шеф сразу же преподнес ему приятную новость, упростившую ситуацию с отчетом. В верхах окончательное решение уже было принято, и программисты во всю трудились над корректировкой алгоритмов. Поступившая им директива гласила: поражать все, что может быть поражено – и да поможет пришельцам Великий Вседержитель! Или пусть они позаботятся о себе сами; что касается ВВС и сил противоракетной обороны, то они должны превратить в груду хлама любой неопознанный объект крупнее футбольного мяча. Блейд вздохнул и, припомнив размеры таинственной зажигалки, добавил про себя – крупнее полупенсовой монеты. Затем с облегчением сел за пишущую машинку и сочинил красочный доклад, не поскупившись на неаппетитные подробности по части боливийских монстров.
В этом любопытном документе, однако, ни словом не упоминались ни Кэти, ни ее зажигалка. Блейд совсем не хотел прослыть сумасшедшим. По зрелом размышлении он решил, что молодому капитану не стоит выдвигать гипотез, которые могли бы поставить крест на его карьере. Это было вполне вероятно – несмотря на неизменную благожелательность и покровительство Дж., приятеля его покойного отца.
Он много размышлял по поводу случившегося особенно с тех пор, как Дж. вскользь заметил, что на базе Лейк Плэсид случился пожар, погубивший много ценных экспонатов и материалов. Являлась ли Кэтина зажигалка в самом деле взрывным устройством или была просто безобидной безделушкой, с которой он обращался столь неаккуратно? Просветил ультрафиолетом, потом вышвырнул из самолета, с высоты шесть миль… Конверт и фотография, безусловно, сгорели, а сам подарок раскалился докрасна… И сразу – в холодную воду! В зажигалке был мощный источник энергии, что-то вроде батареи или аккумулятора… мог ли он выдержать такие нагрузки? Случаен или закономерен взрыв? Передала ли ему Кэти дар любви – или адскую машинку?
Блейд полагал, что никогда не получит ответов на эти вопросы. Судьба, однако, судила иначе. Через одиннадцать лет, в ином мире, в другой реальности, он узнал все, что хотел узнать. А пока…
«Бойся данайцев, дары приносящих!»
Ноябрь – декабрь 1972 по времени Земли
ГЛАВА I
Ричард Блейд ожесточенно стиснул кулаки и зажмурился. Мысленно он представлял себе, что упирается плечом в ствол столетней сосны и толкает, толкает, толкает изо всех сил. Дерево закачалось под его неодолимым напором, зашуршали ветки, толстые влажные корни с жалобным скрипом полезли из земли… Казалось, еще миг – и лесной исполин рухнет, сраженный титанической мощью человека.
Он приоткрыл один глаз и украдкой посмотрел на циферблат цереброскопа. Стрелка чуть подрагивала в левом конце шкалы, но до красной риски, обозначавшей минимально необходимое воздействие, ей было далеко, как до Луны. Зеленая же и фиолетовая отметки казались вообще недостижимыми.
Кристофер Смити, нейрохирург, пренебрежительно фыркнул. Лорд Лейтон, неодобрительно поглядывая то на Блейда, то на упрямую стрелку, поджал губы. Скорчившись, он сидел на жестком стуле у длинного металлического стола, занимавшего середину узкой, похожей на коридор комнаты со сводчатым потолком. Эта часть его подземных владений, отведенная под лабораторию церебральных и психофизических исследований, располагалась в старых подвалах Тауэра. Когда-то здесь хранили вино или бочки с порохом – а, может, держали в цепях мятежных шотландских лордов, мучая их голодом, жаждой, каленым железом и неизвестностью. Теперь тут пытали Ричарда Блейда, тридцатисемилетнего полковника секретной службы Ее величества. Но видит Бог, он ничем не провинился перед своей королевой и парламентом!
Конечно, на нем не было тяжких ржавых оков, но тончайшие электроды, введенные прямо в мозг безжалостным вивисектором Смити, доставляли столь же неприятные ощущения. Говоря по правде, Блейд предпочел бы старые добрые кандалы и цепи этой утонченной и нескончаемой пытке.
Лейтон вздохнул и бросил на своего подопытного кролика виноватый взгляд.
– Попытайтесь еще, Ричард, пожалуйста… – тихо попросил он. – Что вы делали на этот раз?
– Пробовал повалить сосну, – буркнул разведчик.
– Ну и?..
– Я ее повалил… Но этот ваш дурачок, – Блейд скосил глаза на массивный кожух цереброскоп, – отказывается зафиксировать мой рекорд.
Смити, подпиравший стену у раковины в дальнем углу, снова фыркнул, и Лейтон, с удивительной для его возраста стремительностью, развернулся к молодому нейрохирургу. В янтарных глазах его светлости разгорался яростный огонек; несмотря на горб и тщедушное, изуродованное полиомиелитом тело, он напоминал сейчас африканского льва, готового атаковать стадо жирафов. Смити, тощий, длинный и довольно крепкий парень, действительно походил на жирафа, но под грозным взглядом старика он так съежился, что в лучшем случае тянул на страуса. И если бы у него имелось нечто похожее на страусиные крылья, он не замедлил бы спрятать туда свою повинную голову.
– Что вас так насмешило, Кристофер? – ледяным тоном произнес Лейтон. – Ну?.. – поторопил он, не дождавшись ответа. – Скажите же мне, и мы посмеемся вместе!
Этот стандартный пассаж учителя, вразумляющего бездельникаученика, добил нейрохирурга. Пожалуй, никто так не пилил его со времен розовощекого детства, с которым он распрощался лет двадцать назад. Набрав полную грудь воздуха, Смити осмелился пискнуть:
– Но, сэр…
– Что? Что – сэр? А?
Лорд Лейтон выдержал многозначительную паузу, прожигая помощника взглядом, посмотрел на потолок и, обращаясь к кому-то незримому – видимо, к самому Господу Богу, – вопросил:
– Почему все ной ассистенты такие непроходимые тупицы? Почему я мучаюсь с этими кретинами уже полвека? Почему я постоянно имею дело с врачами-идиотами, неспособными понять, что их глупый, наглый, дебильный смех отнюдь не может ободрить пациента? Почему…
– Кстати о пациентах, сэр, – прервал его Блейд, не без тайного удовольствия наблюдая, как багровеет лицо Смити. – Вы не забыли, что Кристофер еще должен извлечь электроды у меня из-под черепа? И мне очень не хотелось бы, чтобы во время этой операции у него тряслись руки…
– Да? – Лейтон обратил задумчивый взгляд на разведчика. – Вы полагаете, Дик, что я сам не смогу выдернуть три проводочка?
– Простите, сэр, но я предпочитаю, чтобы это сделал Кристофер, – твердо заявил Блейд. – Он прекрасный нейрохирург. Я ему доверяю.
– Только это его и спасает, – вполголоса пробормотал Лейтон. Его помощник с облегчением перевел дух и незаметно подмигнул Блейду.
– Ладно, вернемся к делу, – Лейтон постучал сухим пальцем по циферблату прибора. – Итак, вы толкали сосну… – он тяжело вздохнул. – Может, вы что-нибудь подымете, Дик? Эйфелеву башню или там…
– …пирамиду Хеопса, – осмелился подсказать Смити.
– Да, можно, – Лейтон благосклонно кивнул в знак того, что инцидент исчерпан.
Блейд покорно прикрыл глаза и сосредоточился. Его не соблазняли ни Эйфелева башня, ни пирамида, ни колонна Нельсона и прочие архитектурные чудеса. Вместо этого он представил опирающийся на столбики прозрачный диск величиной с цирковую арену и заботливо рассадил на нем своих девушек – всех, кого мог припомнить. Зрелище получилось внушительное, поскольку девицы были нагими и разлеглись на платформе в самых фривольных позах. Затем Блейд подлез под середину и принял стойку кариатиды: спина и ладони упираются в днище, голова склонена к плечу, ноги чуть согнуты. Женщин в его гареме опять-таки, тех, кого он мог вспомнить, – было сотни полторы; считая по сто двадцать фунтов на красотку, эта орава весила больше семи тонн. Не Эйфелева башня, конечно, решил Блейд, но вполне солидная нагрузка. Он напряг мышцы, собираясь мощным усилием послать вверх диск со своими прелестницами.
Но едва он чуть-чуть подтолкнул платформу, как она плавно взмыла в воздух и устремилась к зениту будто листок, влекомый порывом озорного ветерка. Девушки радостно завизжали; выстроившись вдоль края, они взбрыкивали ножками, словно в варьете, слали своему повелителю воздушные поцелуи, хихикали и махали руками. Особенно старалась Джойс Олмстед, молоденькая танцовщица из кордебалета и последняя пассия Блейда. Зрелище было очаровательное, но совершенно бесполезное с точки зрения осуществляемого эксперимента.
Ричард Блейд шумно выдохнул воздух, открыл глаза и покосился на стрелку цереброскопа. На этот раз она даже не шевельнулась, и разведчик раздраженно дернул уголком рта. Плохо, что Лейтон пытается научить его фокусам, которые сам не умеет делать. То есть, в теории старик представлял, чего хочет добиться, но с практикой все обстояло из рук вон плохо. Его светлость напоминал Блейду тренера, прекрасно знакомого с тактикой и правилами хоккея – вот только на коньках он не стоял ни разу в жизни. И, похоже, не понимал, что центр-форвард его команды при всем желании не может играть шайбой размером с автомобильную покрышку.
– В чем дело, Ричард? – Лейтон вопросительно посмотрел на разведчика. – Сейчас прибор вообще не реагирует!
– Своя ноша легка, – пробормотал Блейд словно в оправдание и со злостью толкнул двухтонную штангу. Мысленно, разумеется.
Стрелка цереброскопа нерешительно дернулась, и Лейтон покачал головой.
– Нет, так дело не пойдет… – медленно произнес он, согнувшись и скрестив на худых коленях руки, похожие на крабьи клешни. – Надо придумать что-то новенькое… что-то новенькое… новенькое… – он полез было в карман за неизменным блокнотом, но вдруг замер, уставившись взглядом в стену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38