— Хватило бы шляпу расшить, — заметил Дирк.
Как всегда, никто не знал, с чего началась потасовка. Два попугая то и дело сталкивались друг с другом, когда чистили перышки или нежились на солнце; это случалось где-нибудь на реях или поручнях, или в шлюпках, привязанных к палубной надстройке, или на крыше каюты. Иногда они расходились мирно, словно не замечая друг друга, но временами между ними будто проскакивала искра. Птицы с визгом вылетали навстречу друг другу — одна из каюты Артии, другая с камбуза Вкусного Джека, и вспыхивала битва.
— Джек своего попугая в карты выиграл, — сообщил однажды Артии Мози Дейр. — На берегу он любит сыграть. Вот и повезло однажды.
Но сам Джек рассказывал команде совсем другие байки. Дескать, прежние хозяева считали попугая самцом и за щеголеватость прозвали Модником, а Вкусный сократил имя до Моди. Или что Моди была названа в честь лорда Модиннинга, у которого Джек был секундантом. Дуэль прошла успешно, вот лорд и подарил ему на память попугая.
Только Эйри мрачно глядел на воздушную битву и ворчал:
— Клянусь шелковыми носками святого Сэвиджа два драчуна в небесах и еще два таких же — у нее в каюте.
— Да, — подтвердил Уолтер. — Но те хоть не шумят.
Это было верно. Артия и Феликс сражались только на словах и не повышали голоса. Но эти удары били больнее, чем когти и клювы попугаев.
— Напав на франкоспанских торговцев, ты ничего не выиграла, Артия. Только чуть не потеряла свой корабль и людей. Тебе повезло, что откуда ни возьмись объявился твой приятель Майкл.
— Для чего вы читаете мне эту нотацию, мистер Феникс?
— Нотацию? Как ты думаешь, Артия, когда вы оба палили по франкоспанскому военному кораблю, там были потери?
— Я никогда не стремлюсь убивать.
— И думаешь, там никто не погиб? Взгляни правде в глаза. Нельзя вечно прятать голову в песок.
Артия забеспокоилась. Неужели от пушек «Незваного» погибли люди? Она считала, что нет. Даже была в этом уверена!
Закон Молли легко выполнять на сцене…
— Мистер Феникс, меня ждут дела.
— Опять нападать на корабли. Опять стрелять из пушек, проливать кровь…
— Вы уже высказали свое мнение.
— Не разговаривай со мной в таком тоне. Ты мне не капитан. Ты моя жена, посланная мне за грехи.
— Мой единственный грех — в том, что я трачу время на болтовню!
— Артемизия! Да, знаю, ты не любишь, когда тебя так называют. Знаешь, откуда пошло твое имя? Я тебе расскажу. От растения под названием «артемизия абсинтиум», из которого можно приготовить смертельный яд. У него горький вкус.
— Вы уже высказали свое мнение.
— Верно. Но ты никогда не слушаешь. Ради бога, Артия… Артия…
— Уходи, — тихо промолвила она. — уходи и читай стихи своей умнице-разумнице мистеру Белладоре Веер-Белл.
Он выпрямился и, побледнев, устремил на нее темно-синие глаза.
— Да. Как вам известно, она и ее франкоспанский друг Луи Адор выходят в порту Танжерины. Я покину корабль вместе с ними.
— Точнее сказать, вместе с ней.
— Совершенно верно. А почему бы и нет? Она не грабит купеческие корабли, не стреляет из пушек, по праздникам даже носит платья. Разительное отличие. А еще разговаривает со мной как с человеком. Всего хорошего, капитан. Между нами всё кончено.
Дверь с треском захлопнулась.
Артия вдруг почувствовала смертельную усталость. Феликс словно вынул из ее груди сердце и унес его с собой.
Что бы на ее месте сделала Молли? Сказала бы ему — будь ты проклят.
— Будь ты проклят! — прошептала Артия.
* * *
Мистер Доран Белл, он же Белладора Веер, показала себя с неожиданной стороны.
Как только окрашенный в цвет моря «Невидимка» скрылся за горизонтом, на палубе «Незваного гостя» воцарилась суматоха. Команда, и старая и новая, столпилась вокруг франкоспанского революционера Луи Адора, который обращался к ним по-франгелийски и по-ангелийски. Вдруг на сцену выступила мистер Белл. Гордо подняв голову, она возгласила:
— Будьте добры, разойдитесь, господа.
— Чего? — послышались удивленные голоса. Мистер Белл всегда держалась очень мягко. Но сейчас она стала твердой как сталь. Ее вид был страшен.
— Я, — хорошо поставленный актерский голос, какого от нее никто не ожидал, разнесся по всему кораблю. — Я помощница гражданина Адора. Вам, наверное, и в голову не приходило, что я умею драться. Но меня хорошо обучили. — Тут в ее тонкой руке показалась шпага. Команда, привыкшая иметь дело с Артией, благоразумно расступилась. — С этой минуты гражданин Адор станет для вас просто Льюисом Доу. Поскольку ваш капитан любезно согласилась отвезти нас в Эль-Танжерину, мы сойдем на берег там. Больше вам ничего не требуется знать. Кроме одного: я сумею защитить этого человека и тем не менее рекомендую вам с ним подружиться. Когда-нибудь наряду со Свободной Республикой Ангелией на карте появится Свободная Республика Франкоспания, и это будет заслуга Льюиса Доу. Если вы поможете ему, то принесете пользу своей стране и накажете ее врагов.
— Вот это речь, — воскликнула Артия. — Вижу, ваша пораненная лодыжка уже зажила. Теперь я понимаю, почему вы присоединились к нам. Ради мистера Доу.
— Совершенно верно, капитан.
— А Дикий Майкл, вероятно, по той же самой причине подкарауливал нас.
Мистер Белл пожала изящными, но, как оказалось, весьма сильными плечиками.
Луи-Льюис Адор-Доу не сумел скрыть усмешки. Он, в отличие от Белл, вовсе не казался грозным, скорее походил на книжного червя; его нос был создан, чтобы нести на себе очки, которые он на него и водрузил.
Артия чувствовала, что ее перехитрили. Но решила не обижаться. В Эль-Танжерине хорошо относятся к пиратам, и там они смогут закупить провизии, фруктов и воды.
Зеленые и синие краски моря с каждым днем делались все ярче, гребешки волн стали бирюзовыми с подпушкой цвета фазаньего крыла, а впадины между волнами окрасились в цвет свежего салата. Феликс больше не рисовал ничьих портретов. Только прогуливался по палубе с Льюисом и мистером Белл, читая вслух отрывки из поэмы под названием «Сказание о Старом Мореходе» мистера Коулхилла.
И каждый смотрит на меня,
Но каждый — словно труп,
Язык, распухший и сухой,
Свисает с черных губ.
— Надавать бы по шее тем, кто их до черных губ довел, — сказал Стотт Дэббет, которого нельзя было назвать любителем поэзии.
Но Эйри возразил:
— Нет, эта баллада просто чудо. — И одобрительно вздохнул.
Теплые дни, прохладные ночи. Россыпь звезд и лунный свет. Вдали едва виднеется берег. Мароккайн приближается.
Над головой сражаются два попугая. В каюте — два человека.
А кругом тишина.
* * *
— Артия! Ты еще можешь вернуть его. Он всего лишь мужчина. Сделай так, чтобы он передумал.
— Разве так поступила бы Молли, мистер Вумс?
— Пожалуй, да. Мы с ней никогда долго не спорили. Точнее, мы вообще никогда не спорили.
— Значит, вы были счастливы, папа. И… вы и она… вы лучше, чем он… или я.
* * *
Эль-Танжерина раскинулась на берегу темно-синей бухты. Запах мандаринов разносился на многие мили.
Над гаванью вьются старинные улочки, обрамленные мандариновыми деревьями; все они тянутся к коричневым стенам древней крепости. Во дворах, в садах, в кадках с землей — повсюду растут мандарины. Город залит их пламенно-золотистым сиянием. У тех, кто вышел на берег, от запаха текут слюни и слезятся глаза.
Белладора распустила черные волосы. Они рассыпались по спине и плечам. Одетая в мужской пиратский костюм, она выглядела устрашающе. Луи-Льюис пожал руки Артии и Эбаду, раскланялся и пообещал, что будущая Франкоспанская Республика никогда их не забудет.
— Я должен найти человека по имени Роже де Веселье, великого ученого. Он окажется вотр гранд сервис а мне.
Феликс тоже пожал руку Эбаду. Тот отвел его в сторону, туда, где сквозь шум порта их не могли услышать, и сурово произнес:
— Мне жаль, что вы уходите.
— Так будет лучше.
— Для кого лучше, Феликс? Для вас или для нее?
Феликс ответил:
— Не стоит, мистер Вумс… Всего вам доброго. — И зашагал по извилистой тропинке. Белладора и Льюис не отставали от него ни на шаг. Три фигурки с саквояжами в руках делались все меньше и меньше и вскоре растворились в пестром лабиринте улиц.
* * *
Казалось, что Артия превосходно владеет собой. Она, отправившись в город с Кубриком Смитом и Вкусным Джеком, заходила во все лавки в поисках необходимых товаров. Артия распределила время выхода своих людей на берег так, чтобы все успели отдохнуть и никому не было обидно.
Когда они вернулись на палубу, Вкусный Джек спросил:
— Видите? Вон там, на горе. — И указал на верхние кварталы города. — Это носорожий ринг. Глядите, флаги развеваются. Сегодня представление. Может, и я схожу, поразвлекусь маленько.
Уолтер пристал к Вкусному с распросами. Команда собралась вокруг кока, Моди уселась ему на голову, и Джек рассказал им о древней традиции города Танжерины, отчасти спанской, отчасти африканийской.
Идея всем понравилась. Командой овладело праздничное настроение. Так всегда бывает с теми, кто любит ходить на корабле, подумала Артия: в плавании они всегда мечтают поскорее оказаться на суше. «Но я не такова», — сказала себе она. Спускаться на берег входит в ее обязанности. Осмотреться, сделать вид, будто ей очень интересно. А потом она должна поднять паруса, чтобы грабить франкоспанские корабли, если они попадутся на пути. Должна вернуться на Остров Сокровищ, найти там сотни попугаев и выброшенные на берег карты.
Никто не узнает, что творится у нее в душе. Там была пустота, пришедшая на смену счастью.
«Дура, — обругала себя она. — Это пройдет. Глупо убиваться из-за мужика. Я переживу. Пусть уходит. Мне одной лучше. Теперь, когда его нет, я стала сильнее. Просто еще не успела этого почувствовать».
Город кишел ворами и разбойниками, пиратами и каперами из всех стран, среди них было немало франкоспанцев. Но в Мароккайне царило перемирие, и заклятые враги редко беспокоили друг друга. А если кто-то пытался шуметь, его быстро спроваживали обратно в море.
Кубрик Смит отправился на рынок; ему вызвались помочь Тазбо Весельчак, Сиккарс Глаз, Бузл О'Нойенс и Граг. Они вернулись, пошатываясь под тяжестью свежего мяса, увешанные гроздьями бананов, корзинами лаймов, длинными брикетами белой нуги. («Ну, мистер Глаз, попробуй только у меня не съесть всё это добро! В глаз получишь!»)
От мандаринов некуда было деваться. Их запах пропитал всё и всех. Ходили байки о людях, которые пожирали эти фрукты десятками и не могли остановиться, пока их не выворачивало. А некоторым мандарины снились много дней после выхода в море. Местные жители не замечали божественного аромата. Они, пресытившись, редко ели это оранжевое чудо. И любимым цветом в Эль-Танжерине был синий.
Артия пожевала мандарин. Не ощутила вкуса. Взяла еще один. Проглотила и его.
Она оставила Эбада и Эйри на корабле. Не могла видеть их глаз — пристального взгляда Эбада, пробирающего до мозга костей, и горящего сочувствием взгляда Эйри. Не хотела, чтобы они неотрывно смотрели на нее, как будто она ранена.
Это пройдет.
Уолтер погладил отрез серебристой парчи, висевший среди вуалей и полотен всевозможных оттенков серого и розового.
— Как хорошо смотрелся бы камзол такого цвета на… гм… Феликсе, — пробормотал он и покраснел.
Артия, приподняв брови, ответила:
— Нет нужды тратиться на него. Вот и отлично, сэкономим деньги.
* * *
На задворках трех извилистых переулков приютился кабачок со странным названием «Поющий барсук». Феликс никогда не слыхал об этом заведении. Именно здесь Белладора и Льюис должны были встретиться со своим ученым другом де Веселье.
— Я его знаю под именем Веселый Роджер. — Белладора улыбнулась Феликсу, и он ответил ей тем же. Она была великолепна. Ему так нравилось смотреть на нее, рисовать ее. Только на рисунках всегда получалась Артия.
Артия не могла соперничать с ней в красоте. Его жена вообще не была красавицей. Но какое у нее лицо, какая осанка! Упрямая, неправильная, трудная, неуступчивая, даже сумасшедшая… Будь она здесь…
Феликс постарался выкинуть из головы мысли об Артии.
Войдя в таверну, они оказались в просторном зале с низким потолком. Стены, выкрашенные в грязновато-желтый цвет, потемнели от табачного дыма, запаха кофе и времени. Повсюду, как во всех тавернах мира, выпивали моряки и пираты. Мароккайнские торговцы, чьи караваны каждый день приходили на рынок, сидели за какой-то игрой с разноцветными фишками на длинной сланцевой доске, с наслаждением вдыхая табачный дым. По полу гуляли куры. А в дальнем углу, в большой позолоченной клетке с раскрытой дверью, место птицы занимал странный зверь. На миг Феликс забыл об Артии.
— Что это такое?
— Барсук, мистер Феникс, — ответила Белла. — Принадлежал одному моряку из Ангелии, который и выучил его петь. Смотрите, вот он.
Барсук выкарабкался из клетки и, стуча когтями, заковылял к ним, склонив узкую, как у змеи, черную морду с белой дорожкой посередине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41