— Странно, — сказал Найжел, — я попал точно в шею, а у этого разворочена ключица.
— При метаморфировании тело… — начал было Роберт.
— Да, ладно, не объясняй, — оборвал его друг.
— Если б он не превратился обратно в человека, то уже бы издох. А так — будет калекой, но рана для жизни опасности не представляет.
— Не будет он калекой, не беспокойся, — произнес Найжел, вынимая кинжал милосердия.
— Нет, — сказал Роберт.
— Что — нет? — удивился друг.
— Когда он придет в себя я поговорю с ним. — Он снял с бесчувственного тела чародейский амулет и внимательно всмотрелся в него. — У тебя веревка есть?
— Должна быть у седла привязана.
— Пожалуйста, принеси, — попросил граф. — Да заодно прикончи ты своего коня, надоело его ржанье! Неси веревку, свяжем его.
— Да что он нам сделает голый! Ты бы лучше подумал, что дальше делать будем.
— Я об этом и думаю, — ответил граф. — Они-то сами не собирались погибать, так ведь? И как-то, покончив с нами, намеревались уйти отсюда, чем угодно могу поклясться. Эти не отдадут свои жизни ради высокой цели или мести, насмотрелся я на таких. Но как они думали вернуться домой? Может, отсюда есть тайный выход?
Это я и хочу у него выяснить, когда он очнется.
— А если не скажет?
— Скажет! — усмехнулся Роберт. — А не захочет — поговоришь с ним ты. Как тогда, в княжестве Уралда. Помнишь молчаливого монаха, который не хотел говорить, куда отвели похищенных девушек?
— Да, упорный оказался. Пришлось отстричь ему все пальцы, — кивнул Найжел и направился к коню, чтобы прекратить страдания бедного животного и взять веревку.
Граф снова поднес поближе к глазам трофейный амулет. Уже смеркалось — как незаметно пролетело времени. И еще надо решить до полной темноты, как отсюда выбираться; ночь на орнейских островах наступает стремительно. В крайнем случае, хоть Найжел и бурчит недовольно, что мол не мальчик уже, на сырой земле спать, на крайний случай, ночь можно будет провести и здесь, а утром попробовать пробраться через завал или поискать другой выход.
Роберт выпрямился и свистом подозвал своего коня. Из седельной сумки вынул флакон с каким-то зельем.
— Опять магия? — спросил подошедший с мотком веревки в руках Найжел.
Роберт рассмеялся.
— Нет, настой целебных трав, хорошо выводит из обморока. Да и раны лечит.
Дай-ка я им твое лицо сперва оботру, а то смотреть страшно.
— Да уж, — согласился орней. — Находиться в священном запретном месте, да еще в таком виде. И это… — он кивнул в сторону огромного трупа дракона, — здесь тухнуть будут. Что я теперь скажу предкам?
— Успеешь еще придумать, — улыбнулся Роберт, обтирая другу кровь с лица. — До встречи с ними тебе еще очень далеко.
— Да ты что, не знаешь, где мы оказались?
— Что ты хочешь сказать, Найжел?
— Ты не слышал о том, что наши предки?.. Хотя да, это тайна нашего народа. Но ты — мой брат, мы клялись на верность кровью, тебя я скажу. Так или иначе мы отсюда до ночи уже уйти не успеем и ты все сам узнаешь.
Он помолчал, точно собираясь с мыслями; граф не торопил.
— Если орней умирает не на поле битвы, а в своей постели от старости, то жрецы приносят его сюда, в эти священные горы, и оживляют силой первопредка, — наконец произнес Найжел. — И умерший орней живет здесь, разум его чист и светел, он все помнит. Когда надо воспользоваться их мудростью, то жрецы спрашивают у мертвых предков совета. Другие орнеи сюда ходят очень-очень редко, в самых исключительных случаях — предки не любят, когда их тревожат. Им не нужно ни воды, ни пищи, только покой. Они не терпят света, но едва солнце скроется — они выйдут вдохнуть горного воздуха и поговорить с луной. Они увидят нас и вот это… И что я им скажу?
До наступления темноты оставалось совсем чуть-чуть.
Эпизод восьмой
Проснулся граф Роберт оттого, что кто-то потряс его за плечо. Он сразу открыл глаза и вспомнил где он и что произошло накануне.
Солнце уже высоко поднялось на небосклоне, окрашивая угрюмые священные горы предков в мягкие цвета, совсем не те, что были вчера. В небесной голубизне не было ни облачка; для полной идиллии не хватало лишь обычного щебетания птиц — над горами предков они почему-то не летали.
— Вставай, Роберт, — произнес Найжел. — Надо выбираться отсюда, если не хотим еще раз ночевать в горах.
Граф кивнул и встал, протирая глаза. Ночь он провел, как в былые времена походов — на расстеленном прямо по камням седле, прижавшись к спящему коню. Костер здесь разводить было нельзя, да и не из чего.
Почувствовав, что хозяин проснулся, конь поднялся на ноги, заржал и отправился к заваленному вчерашним камнепадом ущелью, где под рыжеватыми стенами пробивалась какая-то чахлая растительность.
— Я осмотрел завал, — деловито сообщил графу друг. — Я аж с рассветом проснулся и видел как ты укладывался на ночлег. Так что времени на разведку у меня было навалом. Роберт, тем путем, что мы пришли, больше не выйдешь. Видно, эти засранцы своей магией расстарались — рухнувшие валуны лежат друг на друге шатко, толком ни на что не обопрешься. Любое неосторожное движение — и все камни снова рухнут. Да, будь они прокляты, эти чеваровы недоумки, что посягнули на святыню!
— Как наш пленник?
— Я с ним не разговаривал.
— Но он жив?
— Жив. — Поморщившись, кивнул орней. — Поскуливает.
— Ты ему хоть напиться дал?
— Еще чего! — хмыкнул Найжел. — Самим об этом думать надо. Горы хоть и не большие, но неизвестно сколько мы теперь отсюда выбираться будем. А у нас всего одна фляга воды на двоих и жрать нечего.
— Вон — целая гора мяса, — кивнул Роберт на обезглавленного дракона.
Найжела аж передернуло от отвращения:
— Ну уж нет!
— Ах, какая цаца стал! — усмехнулся Роберт. — В свое время не брезговал и пищей шакалов, когда приперало.
— Да, я могу питаться падалью, — угрюмо произнес Найжел. — Чем угодно, но не магической дрянью. Ладно, забудем это. — Он посмотрел другу прямо в глаза. — Роберт, о чем с тобой говорили предки?
Вышедшие ночью мертвецы, выслушав сбивчивый рассказ Найжела, велели ему отдыхать. И почти до рассвета трое из них при свете полной луны о чем-то толковали с графом Астурским.
Роберт невесело усмехнулся и отвел взгляд в сторону.
— Извини, Найжел, об этом я тебе сказать не могу, — жестко произнес он.
Найжел знал, что настаивать бессмысленно. Если друг захочет, то сам расскажет.
Никто из них в душу друг другу сапогами не лез — таков закон, негласно установившийся между ними много лет назад. Правда, был и другой — заикнулся о чем-либо, рассказывай, за язык никто не тянул. В данном случае Найжел сам спрашивал, так что и обижаться нечего. Но все ж… Предки-то его, орнея по крови, главы клана вепря, а пожелали разговаривать с чужаком в этих краях, арситанцем.
— Они хоть сказали тебе — есть ли отсюда какой-нибудь другой, тайный выход? — спросил орней.
— Отсюда нет другого выхода, кроме того, что завален камнепадом, — ответил Роберт.
— И что же делать?
— Искать выход, — усмехнулся Роберт. — Пошли, поговорим с нашим пленником. И дай глоток воды, в горле все пересохло.
Вчерашний мститель лежал на боку, крепко опутанный веревкой, с закрытыми глазами. Он обмочился и от него воняло. Граф Роберт не обратил на такой пустяк внимания и сел перед ним на корточки.
— Смотри, мой бальзам подействовал, — заметил он другу, — рана почти совсем затянулась.
— Но в сознание он, похоже, так и не пришел, — язвительно заметил друг.
Граф хотел что-то ответить, но воздержался. Он сперва потряс ученика чародея за плечо, потом бесцеремонно перевернул на спину и пальцами приподнял ему веки.
Пленник установился на него совершенно пустым взором и захихикал. Почти сразу же кретинический смех перешел в плач, из глаз юнца потекли слезы.
— Да он от ужаса стал полным идиотом! — буркнул Найжел.
— Похоже, — кивнул Роберт. — Но у меня для такого случая есть одно средство.
— Магическое? — подозрительно спросил орнейский рыцарь.
Роберт рассмеялся, хотя смех получился несколько натяжным. Он подумал, что мог бы снова обмануть друга, сказав, что и другое средство из обычных трав, но зачем?
Разве магия не имеет то же естественное происхождение, что и все остальное?
Разве то, что трава ибрис-та великолепно исцеляет раны, само по себе не маленькое чудо?
— Да, — резко сказал граф и встал, их взгляды встретились, — магическое.
Давай поговорим откровенно, Найжел, раз уж так получается. Раньше мы это не обсуждали — повода не было. Да я и не подозревал до сих пор, что ты так уж сильно ненавидишь магию. Но я не хочу, чтобы между нами возникала стена, ты слишком мне дорог. Это средство, настолько же магическое, насколько магическое действие производит, например, настой травы ибрис-та.
— Сравнил, то же мне! — фыркнул Найжел. — Как чистый родник со зловонным болотом!
— То же самое, — с расстановкой повторил граф. — Вся магия — от природы, как любое дерево, камень, или облака над нами. Да разве не магия в том, что ты вчера разговаривал с давно умершим человеком?
— Это — мой предок. И он, пусть умер, но душой жив, пока я и другие орнеи помним о нем. Если я не погибну в бою — я тоже буду здесь, среди всех орнеев.
Так было испокон веков, так будет. Не мной заведено, не мне обсуждать, как не мне ругаться на солнце, что прячется за тучи. Магия здесь не при чем.
— Я не хотел никак задеть твоих чувств, — поспешил заверить Роберт. — Здесь ты прав, предки орнеев живут вашей памятью. Но ответь, Найжел, когда ты сражаешься с врагом и меч ломается, ты же не задумываясь пустишь в ход подвернувшуюся под руку палку или каменюку. Песок, наконец, чтобы запорошить врагу глаза. Так или нет?
— Ну, конечно… — согласился друг. — И что ты хочешь сказать?
— Магия — та же природа! — как можно убедительнее, произнес Роберт и взял руки орнея в свои. — Глупо отказываться от того, что может спасти тебе жизнь, какие бы ни были на то причины и принципы. Принцип не стоит жизни. То есть… не всегда. Это твое неприятие магии — точно не стоит, чтобы ради него умирать.
Ответь: если бы ты оказался на месте того же Дайлона, неужели ты из-за своей ненависти к магии позволил бы пиратам увести свой род и любимую девушку в рабство? Говори честно: ты поступил бы так же как он или нет?
— Ну, поступил бы! — после паузы ответил Найжел. — Если бы не оставалось другого выхода — то да! Но я не стал бы считать это подвигом и не гордился бы этим!
— Тебя никто не заставляет гордиться использованием магии. Вообще-то, глупо отказываться от полезных вещей. Но когда только магия может спасти, то неужели из-за дурацкой гордости отвергнуть ее и погибнуть? Да ты же сам себе противоречишь — помнишь, в Махриде, с нами был маг? Тогда ты, кажется, не возражал против его помощи…
— Магия — заразна! — с жаром парировал Найжел. — Поддавшийся магии один раз, не сможет отказаться от нее никогда. Он перестает быть воином. Вспомни Чева!
— Посмотри на меня, Найжел! — воскликнул граф Астурский. — Ты можешь сказать, что я перестал быть воином?
— Что за ерунду ты несешь, Роберт?! — опешил орнейский рыцарь.
— Так вот, когда это необходимо, я использую магию. Но если есть возможность обойтись без нее — справляюсь своими силами.
— Так я про это и говорю!
— Да, кстати, — ухмыльнулся граф, — твой перстень тоже был магическим.
— Вот уж нет! — с жаром возразил Найжел. — Он наоборот магию отгонял.
— А ты полагаешь, будто магию можно победить без магии?
— Да, я считаю — можно.
— Так мы ни до чего не договоримся. Скажи, ты веришь мне так же, как прежде?
— Да!
— Тогда верь мне сейчас и плюнь ты на магию. Ни ты, ни я в магов не превратимся, нам это не грозит. Главное — выжить!
— А для этого все средства хороши — как говорил князь Армугада, — рассмеялся Найжел. — Правда, прожил он недолго. Ну ладно, вот моя рука и сердце, поступай, как считаешь лучшим. Я действительно верю тебе — ты уже не станешь другим.
— Еще бы! — усмехнулся Роберт совпавшим с собственными мыслями словам друга.
Он извлек из седельной сумки, которую прихватил с собой, плотно закупоренный флакон из очень толстого и совершенно непрозрачного стекла, соскоблил воск и осторожно, хотя и пришлось приложить усилия, вытащил пробку. Взглянул на лежавшего ученика чародея, досадливо поморщился и, вновь сунув пробку на место, осторожно поставил склянку на землю рядом.
— Разожми ему зубы кинжалом, — попросил граф, распутывая веревку, которой был связан пленник.
Найжел, еще не совсем успокоившийся после состоящегося объяснения, без пререканий выполнил просьбу.
Граф, поддерживая голову мальчишки левой рукой, аккуратно влил ему в рот четыре капли темно-багровой жидкости.
— И что теперь? — спросил после некоторой паузы друг.
— Подождем, — ответил Роберт. — Редко какое снадобье действует сразу. Тем более, такое сильное.
— Ты хочешь его спасти? — удивился Найжел.
— Четыре капли, — сказал граф. — Он больше не жилец.
Орней не стал спрашивать о действии одной-двух капель неизвестной жидкости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39