Ламорак уселся на цепь подъемного моста, взор его непроизвольно устремился в распахнутые ворота, но ничего он там не увидел.
— Ты обиделся? — спросила Дапра.
— Ты знаешь, — медленно и слегка легкомысленно, хотя это было очень важно для него, сказал Ламорак, — я не совсем такой, как Радхаур. Я не бегу от опасности. Но и не ищу ее как он. Мне иногда кажется, что он…
— Что он?
— Да нет, ничего… — Ламорак вздохнул. — Ты, наверное, устала, Дапра, — всю ночь в седле.
— Что ты?! Я привычная. Когда у драконов любовная пора, я по пять дней, бывает, не сплю. Или ты меня гонишь?
— Глупая… — Ламорак взял ее ладонь руками. — Я тебя люблю.
По голубому небу куда-то медленно ползли по своим делам облакам. Из вызванной Дапрой стаи драконов над древним мрачным замком кружил теперь лишь один.
— Он тебя дожидается? — кивнул на парящего высоко над замкам красавца Ламорак.
— А этот-то? Нет, на всякий случай. Мне немного неуютно не в драконовой стране. Здесь даже деревья другие, говорят, но как-то не так.
Она села рядом с ним на толстую цепь. Было немного неудобно, но все равно очень хорошо. Потому что они были вместе.
— Ты завтра отправишься в Британию? — спросила она.
— Да, — кивнул он. — Расстояние, которое обычно проезжают за два дня, я буду преодолевать за день. И я вернусь к тебе. Очень скоро вернусь.
— Я буду ждать тебя, Ламорак.
Из ворот замка уже не доносилось ни звука. Ламорак обнял Дапру за талию. Они сидели молча — какие нужны слова? Весь огромный мир для них слился в прикосновениях и этом волшебном молчании.
Хлюпнула внизу вода — ни Ламорак, ни Дапра не обратили на это внимания.
За те короткие мгновения, что он, раненый, летел с моста в вонючую воду, герцог Линксангер успел начать метаморфозу — для простоты, в того же красного дракона, что и вчера.
Было больно, так больно, как, может быть, никогда прежде. И не только из-за раны, почти смертельной — клинок убийцы Вольфа прошел, благодаря предусмотрительному движению вперед-вверх, на дюйм буквально ниже сердца.
Больно от того, что не отомстил: если бы отравленный клинок хоть раз коснулся Радхаура, то и проклятые бездны со всем прочим, можно умирать.
Умереть не страшно, страшнее видеть немой упрек в глазах братьев.
Боль он терпел, как и отсутствие воздуха (драконы могут до получаса сидеть под водой, во всяком случае тот, в которого он воплотился). Единственное, что он хотел — добраться до Бервуда, куда уже успел вернуться брат. Вдвоем с Берангером будет легче. Конечно, если бы еще и Игл был с ними, то совсем бы здорово, но… Так, видно, нужно было Силам Космическим. Он все перетерпит, любые испытания.
Запоздалой мыслью мелькнуло, что Рогнеда достанется врагам.
Он не сомневался, что замок будет взят и разграблен, сейчас ему было плевать на это. Даже не выжить, а убить убийцу Вольфа — вот все, чего он жаждал.
Но то, что это белокурая девчонка наверняка потеряна для Иглангера… Старший брат может не простить…
Нет, думать сейчас об этом нельзя, а то потеряешь окончательно контроль над собой (с такой-то раной!) и навсегда останешься погребенным затухшей водой в крепостном рве. Не думать, нет.
Но сердце жаждет мести — уже не только Радхауру, а всем, кто был с ним. Ведь если убить Этварда или Ламорака — нет большей боли Радхауру после потери любимой. А то, что Марьян будет доставлена в Бервуд, Линксангер не сомневался.
Он лежал, тупля боль и набираясь сил, хотя без воздуха это не так и просто даже в драконьем обличьи. Сейчас самое важное: вырваться и долететь до Бервуда, но как это сделать, если драконы — настоящие драконы — кружат над замком? С ними ему не совладать, тем более, тяжело раненому.
Он чувствовал, что почти все драконы улетели прочь, может и вообще все, на магический уровень ему было не выйти, чтобы узнать это достоверно.
Так или иначе медлить больше бессмысленно — больше сил не придет, а без воздуха все тяжелее и тяжелее.
В последней попытке прочувствовать что происходит в замке, в обрывках, где мелькнули мучившиеся в предсмертной агонии его воины и слуги, голубое небо, бледный лик Рогнеды и масса еще чего-то, не представляющее никакого интереса, он увидел, что кто-то сидит на мосту.
И этот кто-то важен, поскольку может выслать в след погоню.
Что ж, расправившись с повелительницей драконов — пусть даже ценой жизни — он отомстит за обиды и окажет бо-ольшую услугу братьям, которые смогут отомстить за него.
Герцог собрался с силами, приготовясь расправить крылья, и устремился вверх, к солнцу.
Ламорак спиной почувствовал движение воздуха. Еще не осознав и не оценив угрозу, вскочил, выдернув из ножен Неустрашимый, инстинктивным движением рукой сорвав любимую с места и отправив за спину, собой защищая ее от неведомой опасности.
И принял в грудь удар острым рогом. Он еще не понял, что произошло, что красный дракон из предсказания, реален и час пробил, но меч его ударом снизу вверх вошел в подбородок вытянутой драконовой морды и острие клинка вылезло из левого глаза уродливой головы чудовища.
Опали, шелушась едкой дымкой по краям, красные перепончатые крылья. Без единого вскрика-стона, чудовище рухнуло вниз, увлекая за собой смертельно раненого короля Сегонтиума.
В последний миг уцепился Ламорак за мостовую цепь и хватка его была мертвой. Прощальным гимном прозвучал вскрик Дапры и застрявший в горле всхрип Радхаура, появившегося в распахнутых воротах замка.
Чудовище упало в черную воду. Ламорак, потеряв сознание (последней мыслю было все-ж таки узнавание дракона со стены зала предсказаний и понимание, что это — конец), в предсмертной судороге сжимая пальцами цепь, остался висеть в воздухе.
Подбежавший Радхаур (он искал Ламорака, думая — что случилось с ним, где он, почему не в замке со всеми?) подхватил его под мышки, рывком выдернул и уложил на мост.
Рана на груди Ламорака была ужасна. Радхаур понял — у него стало одним другом меньше. Что-то сдавило сердце, не было сил смотреть на побледневшее мертвое лицо, знакомое с раннего детства.
Граф сглотнул тяжелый ком и взглянул в ров.
Вопреки всем законам природы по пузырькам во взбесившемся круге воды плавала рукоять Неустрашимого с четырехдюймовым обрубком клинка.
Глава девятая. ЗАЧАРОВАННАЯ КРАСАВИЦА
« Как пламень — я, любимая — как лед;
Так что ж я хлад ее не растоплю
И он в жару моем не изойдет, Hо крепнет лишь, чем больше я молю?»
Эдмунд Спенсер
— Он умирает, я не в силах что-нибудь сделать.
Оруженосец Этварда, более ценимый как человек, способный оказать первую помощь и знающий целебные травы, встал и виновато развел рукамb.
— Это он защищал меня! — со слезами на глазах произнесла Дапра.
Она стояла, уткнув лицо в грудь Радхауру, он непроизвольно ободряюще поглаживал ее по волосам. Ему самому было тяжело.
Вот так вот, предсказания сбываются. Сколько не искал Ламорак своего красного дракона, тот сам нашел его. И плавает, вернее уже затонул в грязной воде крепостного рва, обрубок Неустрашимого.
— Он — герой! — Дапра вытерла слезы, но новые навернулись на глазах. — Я люблю его…
— Он и не мог иначе, — глядя на распростертое перед ним тело друга, ответил Этвард.
— Прервется славный род, — хрипло добавил Радхаур.
В это мгновение он думал, что и его род может прерваться, в случае его гибели. Но он уже знал — погибнет очень не скоро, предсказания в Храме Каменного Зверя сбываются.
— Отнесем его в замок, будем рядом последние его минуты. Вдруг он очнется и захочет что-то поручить. Эх, — в сердцах воскликнул граф Маридунский. — Если бы с нами был сэр Ансеис. Он бы наверняка что-нибудь придумал. А так… Как все глупо. Он погиб, и я ничего не смогу поделать. Если бы мог — отдал бы ему всю силу, что получил от торса Алвисида.
Это были мечты. Несбыточные.
Этвард, Таулас, Гуул и другие воины стояли над телом умирающего рыцаря. Юного, красивого и отважного. Нашедшего любовь и погибшего за нее.
— Возьмите его, отнесем в замок, — приказал Этвард. — Жалко, что отец Бартл остался в лагере. Хотя Ламорак все равно не смог бы исповедоваться перед смертью. Осторожно поднимайте его, чтобы не причинить боль.
— Нет, — неожиданно сказала Дапра, вытирая слезы. — Я заберу его с собой. Он будет жить.
— Что?! — в один голос воскликнули Этвард и Радхаур.
Уж не помутилась ли она от горя разумом? Одного взгляда на рану достаточно, чтобы понять — Ламорак не жилец.
— Да, — твердо подтвердила она. — Он погиб от дракона, пусть и ненастоящего, а колдуна в драконовом обличье. И я смогу вылечить его. Но он никогда не сможет пересечь границы моих владений. Никогда.
— И я его не смогу больше увидеть? — глупо спросил Этвард.
— Если только не приедете ко мне в гости… К нам, — тут же поправилась она. — Скажите его матери, там в Сегонтиуме, чтобы она приехала к нам. Я рожу ей внука.
Странно было слышать серьезные слова от столь юной девушки. Но она была не простой девушкой — повелительницей драконов.
— Мы отвезем его в лес, — сказал Этвард и посмотрел на подернутое застывшей гримасой боли лицо друга. — До встречи когда-нибудь, Ламорак.
— Не надо везти, я сама. Мне будет трудно его вылечить, но я уверена, что справлюсь. Я… я люблю его и не смогу без него жить.
Дракон, дотоле круживший над замком, резко пошел вниз и приземлился на дороге пред мостом.
— Помогите мне положить его на спину дракона — попросила Дапра.
Двое воинов шагнули вперед, чтобы взять умирающего, но Радхаур жестом остановил их, склонился над другом, взял подмышки и посмотрел на Этварда. Тот взял Ламорака за ноги. Они отнесли его к покорно сидевшему дракону и животом вниз положили на спину животного; руки Ламорака безжизненно свисали, касаясь грязного дорожного песка.
— Как бы не упал во время полета, — озабоченно произнес Этвард.
— Не беспокойтесь, — успокоила Дапра и легко, словно в седло коня, вскочила на дракона.
— Прощайте, ваше величество король Этвард, прощайте, сэр Радхаур. Знайте, если вы еще раз окажетесь здесь — можете без страха входить в мой лес.
— Прощайте, ваше величество, — наклонил голову в поклоне Радхаур. — Вернее — до свидания. Я верю, что все будет хорошо. Там, на стене в Храме Каменного Зверя меч Ламорака — сломанный, правда — очень долго был на фоне рассвета.
Правда, там мог бы и закат, но какая разница?
— До свидания, Дапра, — попрощался Этвард. — Передайте Ламораку, что я никогда не забуду клятву у озера Трех Дев.
Дапра хлопнула дракона по шее и он легко взмыл в воздух.
— А ваш конь? — запоздало крикнул Этвард. — Куда его отвезти?
Но Дапра уже не слышала его, дракон нес ее и бесчувственного короля Сегонтиума к югу, к драконовой стране.
К друзьям подбежал запыхавшийся воин.
— Ваше величество, мы нашли женщину! — сообщил он. — Мы все обыскали, других женщин вообще в замке нет, даже странно…
— Идем! — со вздохом облегчения Этвард хлопнул Радхаура по плечу. — Ну вот, Уррий, и Марьян нашлась.
— Это не госпожа, ваше величество. Другая женщина, — сказал воин.
— Перед смертью Линксангер сказал мне, что заколдовал Марьян, что я ее не узнаю, — заметил Радхаур. — Это она. Тем более, что других женщин в замке нет. Пошли!
На кровати лежала красивая белокурая девушка, совсем юная с виду, даже младше Дапры. Она была полностью одета, Радхауру бросились в глаза миниатюрные светло-коричневые башмачки на ее ногах.
Этвард и Радхаур оторопело смотрели на ровно дышавшую в очарованном сне незнакомку.
— Какая она… красивая! — не смог сдержать восхищения Этвард.
— Это она! — изменившимся голосом произнес Радхаур.
— Но она вовсе не похожа на Марьян! — возразил друг.
— Это — она, женщина из предсказания, — тем же глухим голосом пояснил Радхаур. — Марьян заколдовал герцог Линксангер… Но мне и в голову не могло придти, что Марьян и женщина из предсказания — одна и та же. Что ж, так даже лучше…
— Но она заколдована! Что же мы будем делать? Как снять чары?
— Сэр Ансеис снимет заклятие каким бы сильным оно ни было, — уверенно сказал граф. — Я возвращаюсь в Рэдвэлл.
— Хорошо, — согласился Этвард. — Я тоже отправляюсь домой, мне все здесь надоело… Пойдем, выпьем вина. Мне сказали, что здесь богатые погреба. И в подземелье нашли какого-то странствующего певца, отвыкшего от солнечного света. Послушаем, что он нам споет.
Этвард хотел скорее уйти из этой комнаты. Заколдованная Марьян была еще прекраснее. Он любил ее всем сердцем и ненавидел Радхаура за его равнодушие. Впрочем, он не прав — граф не сводил взгляда со спящей девушки.
В пиршественной зале замка уже сидели за столом сэр Таулас и многие другие воины. Сэр Таулас вполне мог быть доволен — порубился на славу и из своих никто не погиб во время штурма. Впрочем, защитники замка оказали не столь уж серьезное сопротивление, в живых остались только двое, согласившие служить победителям. Они и притащили на стол все лучшее из погребов и кладовых, что только смогли найти.
За столом сидел пожилой, с сильно поседевшей головой мужчина, подслеповато щуря глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46