— Что надо?!
В лабораторию вошел старый слуга, помнивший еще отца братьев.
— Ваше сиятельство, завтрак подан. Госпожи ждут вас.
Герцог поморщился — госпожи! Если Рогнеда — принцесса, то Крафф — варлачка, причем даже не дочь старейшины, а просто обозная шлюха. Чем она приглянулась так Беру? Без легкого презрения Линксангер не мог на нее смотреть, хотя относился к происходящему значительно мягче, чем Игл — тот варлачку вообще не терпел. И с Рогнедой обычно мирная покладистая Крафф уживалась плохо.
Дней десять назад умерла няня принцессы — от внутряной опухоли. Если б Линксангер знал об этом, он запросто вылечил бы толстуху, но ведь та, по привычке, на боли никогда не жаловалась. А Рогнеда теперь переживает, даже кажется, еще больше похудела от слез… А потом Игл спросит с него.
Да провалилось бы все к безднам космическим!
— Скажи им — пусть завтракают одни, — приказал герцог. — Я занят. Возможно, и на обед не приду.
— Подать вам завтрак сюда?
— Нет, не хочу. Иди. Хотя, постой… Пусть поласковее обходятся с женщинами. О любом происшествии с ними — самом незначительном, вроде укола булавкой — немедленно докладывать мне лично. Все, иди.
Герцог снова встал со стула, чтобы сосредоточиться. Опять подошел к магическому котлу, открыл шторку, всмотрелся, направляя изображение толстой ручкой котла. Юный бриттский король помогал взлезть на коня прекрасной Марьян. Вот уже несколько последних дней по утрам он учит ее верховой езде.
Линксангер вздохнул и закрыл шторку.
Поставил ногу на стол и задумался — надоело ему все. Все надоело… Надоело все… Но никуда не денешься. Пришел бы скорее вызов от Сил Космических, уйти в проклятую пустыню и не вернуться… Это был бы лучший выход.
Он давно наложил бы на себя руки, но магу, получившему даже начальный тайлор, это уже не под силу, увы. Надо жить. Для чего? Нет ответа. Хотя… Ради того только, чтобы отомстить убийце Вольфа… Графу Маридунскому, Радхауру, Наследнику Алвисида, который сейчас где-то совсем рядом отсюда, в драконьей стране…
Дверь снова приоткрылась.
— Я же сказал — мне не нужен завтрак! — раздраженно бросил Линксангер.
— Ваше сиятельство, я не завтрак принес, вы сами велели докладывать обо всем случившемся с госпожами.
— Что там еще произошло? И с кем из них именно?
— С обоими, ваше сиятельство, — поклонился слуга. — Они поссорились во время завтрака, и сейчас прямо в обеденном зале дерутся, рискуя вырвать друг другу волосы…
Линксангер выругался. Только этого не хватало.
— Идем! — он вышел из лаборатории и уверенно направился к лестнице.
В душе его нарастала злость, хотя он еще даже не представлял, какое зрелище откроется его взгляду — он-то полагал, что смешное и пустяковое, по-женски вздорное.
Ничего смешного в происходящем не было, то что он увидел в обеденном зале оказалось жалким и жутким сразу.
Крафф с задранными юбками, нелепо и неприятно растопырив ноги валялась на полу, на ней сидела фурия, ничуть не похожая не прежнюю бледную девушку с золотистыми волосами. Лицо Рогнеды было расцарапанным, волосы спутаны, тонкое платье разорвано на груди, так что болтались лохмотья ткани, глаза горели яростным огнем, на кулачки она наматывал жесткие волосы Крафф.
— Пусти меня, дрянь Иглангеровская, ему бороду ночью выдирай!
— Сама ты дрянь!!! Я в постель к мужчине не лягу без законного брака, в отличье от тебя, тварь варлачья! Вонючка, тьфу.
— Ах ты… сука!…
Линксангер посмотрел на четверых слуг, стоявших поодаль у стены и не предпринимавших никаких попыток разнять дерущихся. В замке Линксангера женщин не было — не уживались они здесь. Все немногочисленные воины и слуги замка были пожилыми мужчинами, живущими здесь давно, прекрасно помнивших мать братьев и не желавших даже думать о семейном очаге. Похожая картина наблюдалась и в Бервуде, и в Иглвуде.
— Из-за чего они сцепились? — спросил Линксангер.
— Мы не слушали их разговора, — ответил слуга. — Как только началась ссора я поспешил за вами.
Крафф умудрилась извернуться и сбросить с себя принцессу. Как заправские бойцы обе мгновенно вскочили на ноги.
— Разойдитесь! — встал было между ними Линксангер.
Крафф дотянулась до стоявшего на столе канделябра и со всей силы врезала по герцогу. Тот едва успел прикрыться рукой, не то тяжелый металл просто размозжил бы ему голову. Он отступил. По ушибленной руке разливалась боль.
Женщины даже не обратили на него внимания, если бы они владели бы магией, то на месте замка сейчас бы уже тлели раскаленные останки камней — настолько велика была их ненависть друг к другу.
Из-за чего, что они не поделили? Линксангер ума не мог приложить.
Да разве ж женщины руководствуются разумом? Скорее всего тоска, безделье, плохое настроение нашли выход в беспричинной вспышке ярости.
Проще всего было бы вылить на них небольшую магическую тучку ледяной воды, чтобы успокоились, но герцог не был уверен, что это приведет к нужному результату. Тем более, что гнев все более охватывал его самого. Гнев и страх, что к приезду братьев их возлюбленные предстанут сплошь оцарапанные, с синяками и вырванными волосами (в это мгновенье он даже не задумался, что царапины-то с синяками вылечит даже не особо затрудняясь).
— Прекратите! — что есть силы прокричал он, вкладывая в свои слова заклинание внушения.
Но даже это не помогло — Крафф визжала от боли, поскольку Рогнеда вновь тащила ее за волосы. Правой рукой варлачка пыталась нанести удар канделябром, но противница умудрялась все время уворачиваться.
— Ну, хватит, — процедил сквозь зубы Линксангер протянул к женщинам руки, с пальцев сорвались магические искры.
Он медленно произносил заклинание очарования; при первых словах женщины словно по команде повернулись к нему, ярость исчезала из их глаз, руки послушно опустились.
Когда он закончил, они обе мягко улеглись прямо на пол и закрыли глаза, окунувшись в магический сон.
— Сразу надо было так поступить! — в сердцах воскликнул Линксангер.
Заклинание было не очень сильным — они обе проснуться от поцелуя мужчины, а до тех пор не будут донимать хозяина замка. Он был уверен, что никто из обитателей замка даже не подумает поцеловать спящих женщин.
Линксангер подошел к столу и налил в свободный кубок вина. Выпил медленным глотками, пытаясь успокоиться. Получалось плохо. Вид разлохмаченных женщин будил в нем неприятное раздражение.
Он вновь протянул над ними руки и закрыл глаза, сосредотачиваясь; губы прошептали заклинание.
Чудесным образом на лицах зачарованных женщин исчезли царапины и ссадины, словно незримый гребень прошелся по их волосам, платья приняли прежний вид, словно и не рвались несколько минут назад.
Слуги по-прежнему молча-отстранено стояли вдоль стены.
— Отнесите их по спальням, — приказал герцог. — До приезда Бера и Игла им больше не надо ни завтраков, ни обедов. Будут спать.
В столовую ворвался Дайрон — воин Берангера, приставленный средним братом к своей возлюбленной. Дайрон был силен и опытен — возможно лучший из отряда Бера. Не пожалел Бер охранника для своей варлачки, в отличие от Игла, который привез свою девчонку Линксангеру и уехал, полностью полагаясь на брата.
Лицо охранника было встревоженным и немного глуповатым спросонья. Он вопросительно уставился на герцога.
Линксангер усмехнулся:
— Спишь, когда твоей госпоже нужна помощь? Они разодрались, пришлось на обоих наложить заклятие. Бер приедет и разбудит. Отнеси ее в спальню и до приезда Берангера можешь спать вволю…
Дайрон молча поклонился брату господина, подошел к Крафф и легко поднял довольно упитанное тело возлюбленной сюзерена. Лицо его приняло хмурый вид. Он еще не решил как ко всему этому относится и что скажет герцог Берангер. Впрочем, до него быстро дошло, что объясняться будет не он, а Линксангер. Но теперь-то Дайрон ни на шаг не отойдет от покоев госпожи, даже пищу принимать будет там. И никакого вина — хватит вчерашнего…
Линксангер посмотрел вслед Дайрону, которого слегка покачивало от тяжести варлачки, взглянул как двое слуг поднимают Рогнеду, повернулся и отправился обратно в лабораторию, в полной уверенности, что слова его будут исполнены в точности.
Внутри герцога все бушевало, и он никак не мог понять — почему? Ведь вроде решил возникшую проблему просто и изящно.
Колдун вошел к себе и захлопнул дверь. Раздался громкий звук, Линксангер поморщился — он не любил, когда хлопали двери.
Он прошел к столу, посидел несколько минут, тупо глядя на магические причиндалы и неожиданно понял, что задачка, над которой он бился всю ночь, его больше не интересует. Вообще.
Линксангер подумал, что голоден, что не спал. Но ему ничего не хотелось — ни есть, ни спать, ничего. Ну может, малую толику вина. Или большую…
Он налил из кувшина, накрытого тряпицей, вина и пригубил. Поставил кубок на стол, подошел к магическому котлу и резко отодвинул шторку.
В умиротворившейся глади магической субстанции, он увидел прогуливающихся на конях короля Этварда и Марьян; поодаль, шагах в пятидесяти, следовало двое воинов.
Успокоился король Этвард за столько дней спокойной жизни близ драконовой страны — всего двое бойцов, да и те ему в тягость. Когда он подъезжал к Линксвуду, за плечами следовало двадцать копий, плюс этот бывший отшельник озера Трех Дев, слава о котором гремела чуть ли не по всему миру. Линксангеру нужен был Радхаур, а не король Этвард, он не открыл ворота замка.
А может, Радхаур уже мертв, погиб? Ведь драконья страна полна опасностей — братья так и не рискнули побывать там. Берангер однажды, метаморфировавшись в дракона, пытался пролететь над лесами драконьей страны, но его быстро выгнали настоящие драконы.
И магическому котлу не под силу заглянуть в дебри запретного края…
Колдун потянул ручку котла — изображение увеличилось, он видел теперь лишь улыбающееся, светящееся удивительной нездешней красотой лицо Марьян. Она действительно прекрасна.
Линксангер усмехнулся, вспомнив, как втайне был влюблен в ту, первую Марьян, которая давно погибла, заморенная матерью…
Эта Марьян ничуть не хуже. Наоборот — лучше, красивее, добрее. А принадлежит этому проклятому Радхауру.
У Линксангера даже сердце остановилось на мгновение от внезапно поразившей его мысли.
Он залпом выпил вино, сел на стул, приложил пальцы к вискам, пытаясь успокоиться — столь прекрасен был открывшейся ему план. Он почему-то подумал, что именно так чувствовал себя Иглангер в ту злополучную ночь, когда повел дракона на Рэдвэлл и потерял свою магическую сущность, едва не расставшись с жизнью самой.
Но Линксангер отбросил эту мысль как неуместную.
Он, расстегивая пряжки куртки, встал и направился к лестнице. Он стремился к площадке на донжоне, срывая с себя куртку. Ему не терпелось метаморфироваться и лететь. Лететь за победой. Победой над всеми сразу — над Радхауром, над собой, над старшими братьями. План был великолепен, никаких случайностей не возникнет!
Следуя на вороном коне шагах в двадцати позади Ламорака и Дапры, Радхаур удивлялся, что они и на конях умудряются держать друг друга за руки.
Он специально придержал своего скакуна, чтобы друг мог наговориться с нею перед расставанием. Радхаур прекрасно видел, что Ламораку очень не хотелось уезжать, но они и так прогостили во дворце повелителей драконов три дня.
Что скажет Этвард об их столь долгом отсутствии? Конечно, можно не рассказывать ему о трех днях во дворце, сказать, что тогда, в лесу, провели не десять дней, а всю чертову дюжину. Вполне правдоподобно…
Только зачем врать, разве он чего-либо стыдится? В конце-концов, разве он хоть сказал хоть слово недовольства, когда они проскучали две недели в Шлефордорфском королевстве, а Этвард все не мог решить — нравится ему тамошняя принцесса или нет…
Радхаур не просил и не заставлял торчать Этварда у часовни сэра Аселена, тот сам так решил.
А может, Этвард и не ждет их? Вместе с Марьян и отрядом отправился дальше, оставив, например, Гуула и пару оруженосцев, чтобы те встретили Радхаура по возвращении?
Нет, это вряд ли, хотя такой вариант вполне бы Радхаура устроил. Хотя… Лицо Марьян встало перед глазами…
Интересно, почему он отказал Моонлав? Проснувшаяся от вековечного сна богиня была очень даже привлекательна…
Потому, что все его мысли были устремлены к другому?
Плевать ему на то, с кем она спала прежде, как не было ему дело до того, с кем до него спала та девушка из Маридунума.
Нет, он отказал Моонлав, потому что на подобных лестницах он никогда не должен увидеть Марьян. Не должен! И не увидит. Да и не интересуют его больше женщины — есть Марьян и хватит! Лишь бы наследника принесла, как он обещал отцу у его бездыханного тела…
Ламорак с Дапрой ехали молча, им было просто хорошо друг с другом.
— Я сразу отправлюсь в Сегонтиум, — наконец нарушил молчание юный король.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46