Впрочем, колебаться, пожалуй, поздно. Если некроскоп заслуживает проклятья, то он уже проклят. И потом, чистилище напоминает бесконечность: если ты осужден навеки, это наказание нельзя удвоить.
Мысли пошли по привычному кругу, снова сводя его с ума. Вдруг до Гарри дошло — это вампир в нем старается сбить его с толку. Некроскоп разорвал круг. Он протянул руки и обратил мысли к тому, что лежало на полу, и стал выговаривать слова заклинания:
И'ай 'Нг'нгах,
Йог-Сотот,
Х'и-Л'джеб,
Ф'эй Тродог
— Уааах!
Казалось, кто-то поднес спичку к чему-то горючему: серая кучка на полу вспыхнула и засветилась, повалил цветной дым, запахло чем-то, похожим на серу, но не совсем. И послышался лай!
Пэдди, восставший из пепла, пошатываясь, выскочил из быстро рассеивающегося грибовидного облачка дыма. Опущенные вниз уши дрожали, щенок пошатывался — ноги не держали его. Он возвратился: переход от несуществования, от бестелесности и невесомости к жизни и тяжести был внезапным, а щенячьи лапы уже разучились держать тело.
— Пэдди, — прошептал некроскоп и опустился на одно колено. — Пэдди, сюда, малыш!
Собачонка рванулась, упала, вскочила на ноги, пошатнулась, еле устояв на ногах, и подбежала к нему.
Черно-белая, коротконогая и вислоухая — на сто процентов дворняжка — и на сто процентов живая!
...Или не совсем?
— Пэдди, — повторил некроскоп, но уже с помощью мертворечи. Ответа не было. Живая. Никаких сомнений!
* * *
Через полчаса Гарри доставил Пэдди в седьмой по счету дом в ряду аккуратных строений с террасами на узкой улочке Боннирига. Он не хотел задерживаться и тут же сбежал бы, но кое-что необходимо было узнать. Насчет Пэдди. Изменился ли у него характер? Был ли он абсолютно тем же псом?
Очевидно, да. Питер, во всяком случае, в этом не сомневался. Хозяин Пэдди уже час назад должен был отправиться в постель, но он не мог не дождаться новостей от “ветеринара”. А дождался чуда — возвращения Пэдди; впрочем, только некроскоп знал, что это в самом деле чудо.
Отец Питера — высокий, худой, с виду суровый — оказался на самом деле приветливым человеком.
— Малыш сказал мне, что Пэдди точно погиб, — говорил он, щедро наливая виски в стакан Гарри, когда Питер ушел со щенком в свою комнату. — Кости переломаны, голова пробита, все в крови... Мы так расстроились. Питер очень привязан к щенку.
— Да, выглядело это гораздо хуже, чем на самом деле, — отвечал Гарри. — Щенок был без сознания, поэтому лапы у него болтались. А кровь из порезов выглядит так ужасно! Да и изо рта у него шла слюна. Но на самом деле это был только шок.
— А плечи? — Отец Питера поднял бровь. — Сын сказал, что они были совсем изувечены.
— Вывих, — кивнул Гарри. — Достаточно было вправить.
— Мы вам так благодарны.
— Все в порядке.
— Сколько мы вам должны?
— О, ничего.
— Вы так добры.
— Мне просто нужно было удостовериться, что Пэдди остался таким же, как прежде, — сказал некроскоп. — Я имею в виду, не изменился ли его характер после травмы. Не показалось вам, что он какой-то не такой?
Из спальни Питера донесся лай, потом визг и смех.
— Они играют, — кивнула мать и улыбнулась. — Им пора спать, но сегодня особый случай. Нет, мистер...
— Киф, — сказал Гарри.
— Нет, мистер Киф, Пэдди ничуть не изменился.
Отец Питера проводил Гарри до калитки, еще раз поблагодарил и попрощался. Когда он вернулся в дом, его жена сказала:
— Какой милый, достойный человек. У него такой душевный взгляд!
— М-м-м? — ее муж задумался.
— Ты не согласен?
— Да нет! Но знаешь, глаза у него... Там, у калитки, в темноте, когда он на меня посмотрел...
— И что?
— Нет, ничего, — он потряс головой. — Игра света, вот и все.
* * *
Гарри вернулся домой в приподнятом настроении, чего с ним давно не случалось. Последний раз он так чувствовал себя в Греции, когда ему удалось вернуть дар мертворечи и способность к интуитивным вычислениям. Может, если это дело удастся, будет лучше не только ему, но и другим тоже.
Он уселся в удобное кресло у себя в кабинете и заговорил, глядя на урну, стоявшую в темном углу. Казалось, к ней он и обращается, но ведь урны не могут разговаривать...
— Тревор, ты ведь был телепатом, да еще каким! Значит ты и сейчас телепат. Я уверен, что, даже когда я не говорю с тобой, ты слышишь меня. Читаешь мои мысли. Так что... тебе ведь известно, чем я был занят этой ночью?
— Я — это я, и не более того, — голос Тревора дрожал от волнения. — Так же, как ты — это ты. Да, я знаю, что ты сделал и что собираешься сделать. Мне трудно в это поверить. Даже если тебе это удастся, и то поверить будет нелегко. Это как волшебный сон, когда боишься проснуться. У меня ведь не было никакой надежды. А теперь есть...
— Но ты же все время знал, чего я хочу?
— Хотеть не значит мочь. Но теперь, когда собака...
Гарри кивнул.
— Но все же это собака, а не человек. Нельзя быть полностью уверенным, пока... пока убедишься.
— Что я теряю?
— Думаю, что ничего.
— Гарри, я готов, в любой момент, когда ты решишь. Приятель, я еще как готов!
— Тревор, ты только что сказал, что ты — это только ты, а я — это только я. Не кроется ли за этим больше, чем сказано? Ты, наверное, много чего прочел в моем мозгу.
Довольно долгая пауза.
— Не буду тебя обманывать, Гарри. Я знаю, что с тобой случилось и чем ты становишься. Не могу выразить, как мне жаль.
— Очень скоро, — сказал некроскоп, — вся крысиная стая начнет преследовать меня.
— Это мне известно. И твои дальнейшие планы — тоже.
Гарри кивнул.
— Моя мать верно сказала. Это странное место. И зловещее. Я был бы рад любой помощи.
— Я могу что-то сделать? Конечно, отсюда мало чем поможешь.
— Как ни странно, можешь, — ободрил его Гарри. — Это можно было бы сделать хоть сейчас. Но я не хочу этим пользоваться.
— Так когда же? — Джордан опять разволновался.
— Завтра.
— О Боже!
— Нет, только не это, — неожиданно возразил некроскоп. — Клянись кем и чем угодно, но с этим именем будь поосторожнее...
Потом они поговорили обо всем понемножку, вспомнили старые времена. Жаль, веселого в их воспоминаниях было мало. Конечно, результатом гордиться можно, но вспомнить — это был сущий ад.
Они помолчали.
— Гарри, ты ведь знаешь, что Пакстон продолжает за тобой следить, верно?
Именно Джордан первым обратил внимание некроскопа на этого мыслешпиона. Гарри был признателен ему за это. С тех пор прошла неделя, и теперь Гарри сам научился улавливать близость телепата.
Когда он в первый раз столкнулся с этой проблемой, ему тут же пришло в голову воспользоваться даром, который он унаследовал от Гарольда Уэллесли, бывшего главы отдела экстрасенсорики, который оказался двойным агентом и покончил с собой, когда его раскрыли. Наследство Гарольда было, если так можно выразиться, негативного свойства — способность делать свой мозг абсолютно непроницаемым для телепатов. И это, казалось бы, делало его идеальным кандидатом на роль главы британской службы экстрасенсорной безопасности. Но, в конечном счете, так только казалось. Желая хоть как-то искупить вину, он передал свой дар Гарри.
Но талант Уэллесли был вроде обоюдоострого меча: если ты запирал двери, то туда не могли проникнуть не только враги, но и друзья. И потом, когда ты задуваешь свечу в темной комнате, все слепнут. Гарри предпочитал свет — предпочитал знать, что Пакстон здесь и что именно он собирается делать.
Вдобавок такое экранирование мозга требовало затрат энергии, которые как-то нужно пополнять. “Батареи” некроскопа вследствие постоянного эмоционального стресса были изрядно истощены.
Так что в данное время только интуиция Гарри помогала ему быть начеку и справляться с попытками Пакстона проникнуть в его сознание — интуиция и набирающий силу ум твари внутри него, ее растущие таланты. Постепенно они разовьются в своего рода телепатию и другие экстрасенсорные способности. Но совсем не вредно иметь в своем распоряжении мощь телепата такого уровня, как Джордан.
Эти рассуждения, естественно, Джордан тоже слышал.
— Не переживай, Гарри. Что поделаешь, раз так вышло. Все, чем я могу быть тебе полезен, в твоем распоряжении. И сейчас, и потом, когда ты... совершишь свою попытку, — як твоим услугам. Я не передумаю. Ты, конечно, попытаешься защитить себя, но я уверен, что ты ничего не сделаешь во вред нам.
— Нам?
— Людям, Гарри. Не думаю, что ты способен предать людей.
— Мне бы твою уверенность. Но ведь это буду не я, вернее, я буду думать по-другому. Так что...
— Тебе просто нужно следовать намеченному плану. Когда ты почувствуешь, что нуждаешься в моих услугах, или когда обстоятельства заставят тебя скрыться, ты воспользуешься ими.
— Хорошенькое дело, меня гонят из собственного мира, — ворчливо заметил Гарри.
— Лучше это, чем выпустить джина из бутылки.
— Ты выразился предельно откровенно, Тревор.
— А зачем еще нужны друзья?
— Ну а ты, ведь ты тоже своего рода джин в бутылке, скажешь нет? — Это вампирская сторона Гарри давала себя знать, разжигая страсть спорить, подавить собеседника любой ценой. Джордан еще не понял этого, он был настроен добродушно.
— А что, так, наверное, и возникли все эти старинные восточные легенды о джинах! Представь, у кого-то есть власть, он знает заклинания, которые могут вызволить могущественного слугу из праха в кувшине... Что изволишь пожелать, господин?
— Чего желаю? — переспросил Гарри, и голос его был так же мрачен, как и выражение лица. — Иногда я не желаю, а жалею, что родился на свет!
Вот теперь Джордан почувствовал: раздвоение Гарри, странные приливы в крови, размывающие пограничную линию его воли; ужас, который бросал вызов его человеческой сущности и власти над собой; натиск, усиливавшийся час от часу, день ото дня.
— Гарри, ты устал. Может, тебе надо немного расслабиться? Отправляйся спать.
— Ночью? — Некроскоп усмехнулся, но как-то сухо, мрачновато. — Нет, это не для меня, Тревор.
— Ты должен бороться.
— Я борюсь, еще как, — глухо ответил Гарри. — Только этим и занимаюсь.
Джордан умолк, а потом заговорил снова, с дрожью в голосе.
— Слушай, давай... давай отложим пока наш разговор.
Гарри почувствовал его волнение, почувствовал страх мертвеца. “Господи! — взмолился он так, чтобы не услышал Джордан. — Уже и мертвецы боятся меня”.
Он резко вскочил, чуть не опрокинув стул, пошатываясь, подошел к окну, и посмотрел сквозь щель в шторах — через реку, в ночь. И в этот самый момент там, на том берегу реки, кто-то под деревьями зажег спичку, чтобы прикурить. Вспыхнул на секунду огонек, потом его прикрыли ладонью, укрывая от ветра, и только время от времени разгоралось желтоватое свечение — когда курильщик делал затяжку.
— Этот гад следит за мной, — сказал Гарри, обращаясь к самому себе.
Да-да, к себе. Джордан был слишком напуган, чтобы отвечать...
Глава 5Восставшие из праха
В полночь Гарри все еще кипел от злости. Он окружил свое сознание экраном Уэллесли и вышел в сад, направляясь к старой калитке, косо висевшей на ржавых петлях. Ночь была его союзником. Гарри стоял, слившись с тенью дерева, совершенно неразличимый в темноте. Он смотрел за реку, где его кошачьи глаза разглядели неподвижную фигуру среди деревьев: блоху, кусавшую его мозг, — Пакстона.
— Пакстон...
Слово сорвалось ядовитым шипением с его губ, оно, словно ядовитые испарения, клубилось в его сознании — или в сознании существа внутри него. Потому что вампир, как и некроскоп, ощущал угрозу и готов был действовать совсем иначе. Если бы ему дали волю.
— Пакстон, — выдохнул он имя в холодный и прозрачный ночной воздух, и дыхание сгустилось дымкой, поплыло вдоль тропинки, обвилось вокруг лодыжек. Темная сущность Вамфири разрасталась и почти овладела им. — Ты слышишь меня, ты, сволочь? — его дыхание поплыло через калитку, вдоль заросшей тропки, сквозь прибрежные заросли куманики, над стеклянной гладью. — Ты не можешь прочесть меня, ты не знаешь, что я здесь...
И тут неожиданно, из ниоткуда пришел голос, скорее ужасное бульканье (это был голос Фаэтора Ференци):
— Не прячься! Он тут, рядом. Вымани его! Он хочет пролезть в твой мозг? Сделай это с ним сам! Он думает, ты испугаешься, а ты будь смелее. И, когда он откроет свою мерзкую пасть, проникни в него: внутри он мягче!
Голос из ночных кошмаров. Но Гарри сам извлек его из глубин памяти: снаружи никто не мог проникнуть сквозь экран Уэллесли. Да и Фаэтора не было здесь, он ушел в те края, куда нет доступа никому, покинул этот мир безвозвратно.
Слова Фаэтора, отца вампиров, которые всплыли в сознании Гарри, относились к его врагу и кровному родственнику, Яношу. “Но почему бы, подумал Гарри, — не применить их к данной ситуации?” А может, это рассуждал не Гарри, а тварь внутри него?
Пакстон шпионит за ним, чтобы доказать, что Гарри вампир. И коль скоро это правда, похоже, тут ничего не поделаешь. Так что же, просто сидеть и ждать, что произойдет, когда эта блоха отправит свой донос? Ему хотелось как-то сравнять счет, чтобы шпиону было над чем поразмыслить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Мысли пошли по привычному кругу, снова сводя его с ума. Вдруг до Гарри дошло — это вампир в нем старается сбить его с толку. Некроскоп разорвал круг. Он протянул руки и обратил мысли к тому, что лежало на полу, и стал выговаривать слова заклинания:
И'ай 'Нг'нгах,
Йог-Сотот,
Х'и-Л'джеб,
Ф'эй Тродог
— Уааах!
Казалось, кто-то поднес спичку к чему-то горючему: серая кучка на полу вспыхнула и засветилась, повалил цветной дым, запахло чем-то, похожим на серу, но не совсем. И послышался лай!
Пэдди, восставший из пепла, пошатываясь, выскочил из быстро рассеивающегося грибовидного облачка дыма. Опущенные вниз уши дрожали, щенок пошатывался — ноги не держали его. Он возвратился: переход от несуществования, от бестелесности и невесомости к жизни и тяжести был внезапным, а щенячьи лапы уже разучились держать тело.
— Пэдди, — прошептал некроскоп и опустился на одно колено. — Пэдди, сюда, малыш!
Собачонка рванулась, упала, вскочила на ноги, пошатнулась, еле устояв на ногах, и подбежала к нему.
Черно-белая, коротконогая и вислоухая — на сто процентов дворняжка — и на сто процентов живая!
...Или не совсем?
— Пэдди, — повторил некроскоп, но уже с помощью мертворечи. Ответа не было. Живая. Никаких сомнений!
* * *
Через полчаса Гарри доставил Пэдди в седьмой по счету дом в ряду аккуратных строений с террасами на узкой улочке Боннирига. Он не хотел задерживаться и тут же сбежал бы, но кое-что необходимо было узнать. Насчет Пэдди. Изменился ли у него характер? Был ли он абсолютно тем же псом?
Очевидно, да. Питер, во всяком случае, в этом не сомневался. Хозяин Пэдди уже час назад должен был отправиться в постель, но он не мог не дождаться новостей от “ветеринара”. А дождался чуда — возвращения Пэдди; впрочем, только некроскоп знал, что это в самом деле чудо.
Отец Питера — высокий, худой, с виду суровый — оказался на самом деле приветливым человеком.
— Малыш сказал мне, что Пэдди точно погиб, — говорил он, щедро наливая виски в стакан Гарри, когда Питер ушел со щенком в свою комнату. — Кости переломаны, голова пробита, все в крови... Мы так расстроились. Питер очень привязан к щенку.
— Да, выглядело это гораздо хуже, чем на самом деле, — отвечал Гарри. — Щенок был без сознания, поэтому лапы у него болтались. А кровь из порезов выглядит так ужасно! Да и изо рта у него шла слюна. Но на самом деле это был только шок.
— А плечи? — Отец Питера поднял бровь. — Сын сказал, что они были совсем изувечены.
— Вывих, — кивнул Гарри. — Достаточно было вправить.
— Мы вам так благодарны.
— Все в порядке.
— Сколько мы вам должны?
— О, ничего.
— Вы так добры.
— Мне просто нужно было удостовериться, что Пэдди остался таким же, как прежде, — сказал некроскоп. — Я имею в виду, не изменился ли его характер после травмы. Не показалось вам, что он какой-то не такой?
Из спальни Питера донесся лай, потом визг и смех.
— Они играют, — кивнула мать и улыбнулась. — Им пора спать, но сегодня особый случай. Нет, мистер...
— Киф, — сказал Гарри.
— Нет, мистер Киф, Пэдди ничуть не изменился.
Отец Питера проводил Гарри до калитки, еще раз поблагодарил и попрощался. Когда он вернулся в дом, его жена сказала:
— Какой милый, достойный человек. У него такой душевный взгляд!
— М-м-м? — ее муж задумался.
— Ты не согласен?
— Да нет! Но знаешь, глаза у него... Там, у калитки, в темноте, когда он на меня посмотрел...
— И что?
— Нет, ничего, — он потряс головой. — Игра света, вот и все.
* * *
Гарри вернулся домой в приподнятом настроении, чего с ним давно не случалось. Последний раз он так чувствовал себя в Греции, когда ему удалось вернуть дар мертворечи и способность к интуитивным вычислениям. Может, если это дело удастся, будет лучше не только ему, но и другим тоже.
Он уселся в удобное кресло у себя в кабинете и заговорил, глядя на урну, стоявшую в темном углу. Казалось, к ней он и обращается, но ведь урны не могут разговаривать...
— Тревор, ты ведь был телепатом, да еще каким! Значит ты и сейчас телепат. Я уверен, что, даже когда я не говорю с тобой, ты слышишь меня. Читаешь мои мысли. Так что... тебе ведь известно, чем я был занят этой ночью?
— Я — это я, и не более того, — голос Тревора дрожал от волнения. — Так же, как ты — это ты. Да, я знаю, что ты сделал и что собираешься сделать. Мне трудно в это поверить. Даже если тебе это удастся, и то поверить будет нелегко. Это как волшебный сон, когда боишься проснуться. У меня ведь не было никакой надежды. А теперь есть...
— Но ты же все время знал, чего я хочу?
— Хотеть не значит мочь. Но теперь, когда собака...
Гарри кивнул.
— Но все же это собака, а не человек. Нельзя быть полностью уверенным, пока... пока убедишься.
— Что я теряю?
— Думаю, что ничего.
— Гарри, я готов, в любой момент, когда ты решишь. Приятель, я еще как готов!
— Тревор, ты только что сказал, что ты — это только ты, а я — это только я. Не кроется ли за этим больше, чем сказано? Ты, наверное, много чего прочел в моем мозгу.
Довольно долгая пауза.
— Не буду тебя обманывать, Гарри. Я знаю, что с тобой случилось и чем ты становишься. Не могу выразить, как мне жаль.
— Очень скоро, — сказал некроскоп, — вся крысиная стая начнет преследовать меня.
— Это мне известно. И твои дальнейшие планы — тоже.
Гарри кивнул.
— Моя мать верно сказала. Это странное место. И зловещее. Я был бы рад любой помощи.
— Я могу что-то сделать? Конечно, отсюда мало чем поможешь.
— Как ни странно, можешь, — ободрил его Гарри. — Это можно было бы сделать хоть сейчас. Но я не хочу этим пользоваться.
— Так когда же? — Джордан опять разволновался.
— Завтра.
— О Боже!
— Нет, только не это, — неожиданно возразил некроскоп. — Клянись кем и чем угодно, но с этим именем будь поосторожнее...
Потом они поговорили обо всем понемножку, вспомнили старые времена. Жаль, веселого в их воспоминаниях было мало. Конечно, результатом гордиться можно, но вспомнить — это был сущий ад.
Они помолчали.
— Гарри, ты ведь знаешь, что Пакстон продолжает за тобой следить, верно?
Именно Джордан первым обратил внимание некроскопа на этого мыслешпиона. Гарри был признателен ему за это. С тех пор прошла неделя, и теперь Гарри сам научился улавливать близость телепата.
Когда он в первый раз столкнулся с этой проблемой, ему тут же пришло в голову воспользоваться даром, который он унаследовал от Гарольда Уэллесли, бывшего главы отдела экстрасенсорики, который оказался двойным агентом и покончил с собой, когда его раскрыли. Наследство Гарольда было, если так можно выразиться, негативного свойства — способность делать свой мозг абсолютно непроницаемым для телепатов. И это, казалось бы, делало его идеальным кандидатом на роль главы британской службы экстрасенсорной безопасности. Но, в конечном счете, так только казалось. Желая хоть как-то искупить вину, он передал свой дар Гарри.
Но талант Уэллесли был вроде обоюдоострого меча: если ты запирал двери, то туда не могли проникнуть не только враги, но и друзья. И потом, когда ты задуваешь свечу в темной комнате, все слепнут. Гарри предпочитал свет — предпочитал знать, что Пакстон здесь и что именно он собирается делать.
Вдобавок такое экранирование мозга требовало затрат энергии, которые как-то нужно пополнять. “Батареи” некроскопа вследствие постоянного эмоционального стресса были изрядно истощены.
Так что в данное время только интуиция Гарри помогала ему быть начеку и справляться с попытками Пакстона проникнуть в его сознание — интуиция и набирающий силу ум твари внутри него, ее растущие таланты. Постепенно они разовьются в своего рода телепатию и другие экстрасенсорные способности. Но совсем не вредно иметь в своем распоряжении мощь телепата такого уровня, как Джордан.
Эти рассуждения, естественно, Джордан тоже слышал.
— Не переживай, Гарри. Что поделаешь, раз так вышло. Все, чем я могу быть тебе полезен, в твоем распоряжении. И сейчас, и потом, когда ты... совершишь свою попытку, — як твоим услугам. Я не передумаю. Ты, конечно, попытаешься защитить себя, но я уверен, что ты ничего не сделаешь во вред нам.
— Нам?
— Людям, Гарри. Не думаю, что ты способен предать людей.
— Мне бы твою уверенность. Но ведь это буду не я, вернее, я буду думать по-другому. Так что...
— Тебе просто нужно следовать намеченному плану. Когда ты почувствуешь, что нуждаешься в моих услугах, или когда обстоятельства заставят тебя скрыться, ты воспользуешься ими.
— Хорошенькое дело, меня гонят из собственного мира, — ворчливо заметил Гарри.
— Лучше это, чем выпустить джина из бутылки.
— Ты выразился предельно откровенно, Тревор.
— А зачем еще нужны друзья?
— Ну а ты, ведь ты тоже своего рода джин в бутылке, скажешь нет? — Это вампирская сторона Гарри давала себя знать, разжигая страсть спорить, подавить собеседника любой ценой. Джордан еще не понял этого, он был настроен добродушно.
— А что, так, наверное, и возникли все эти старинные восточные легенды о джинах! Представь, у кого-то есть власть, он знает заклинания, которые могут вызволить могущественного слугу из праха в кувшине... Что изволишь пожелать, господин?
— Чего желаю? — переспросил Гарри, и голос его был так же мрачен, как и выражение лица. — Иногда я не желаю, а жалею, что родился на свет!
Вот теперь Джордан почувствовал: раздвоение Гарри, странные приливы в крови, размывающие пограничную линию его воли; ужас, который бросал вызов его человеческой сущности и власти над собой; натиск, усиливавшийся час от часу, день ото дня.
— Гарри, ты устал. Может, тебе надо немного расслабиться? Отправляйся спать.
— Ночью? — Некроскоп усмехнулся, но как-то сухо, мрачновато. — Нет, это не для меня, Тревор.
— Ты должен бороться.
— Я борюсь, еще как, — глухо ответил Гарри. — Только этим и занимаюсь.
Джордан умолк, а потом заговорил снова, с дрожью в голосе.
— Слушай, давай... давай отложим пока наш разговор.
Гарри почувствовал его волнение, почувствовал страх мертвеца. “Господи! — взмолился он так, чтобы не услышал Джордан. — Уже и мертвецы боятся меня”.
Он резко вскочил, чуть не опрокинув стул, пошатываясь, подошел к окну, и посмотрел сквозь щель в шторах — через реку, в ночь. И в этот самый момент там, на том берегу реки, кто-то под деревьями зажег спичку, чтобы прикурить. Вспыхнул на секунду огонек, потом его прикрыли ладонью, укрывая от ветра, и только время от времени разгоралось желтоватое свечение — когда курильщик делал затяжку.
— Этот гад следит за мной, — сказал Гарри, обращаясь к самому себе.
Да-да, к себе. Джордан был слишком напуган, чтобы отвечать...
Глава 5Восставшие из праха
В полночь Гарри все еще кипел от злости. Он окружил свое сознание экраном Уэллесли и вышел в сад, направляясь к старой калитке, косо висевшей на ржавых петлях. Ночь была его союзником. Гарри стоял, слившись с тенью дерева, совершенно неразличимый в темноте. Он смотрел за реку, где его кошачьи глаза разглядели неподвижную фигуру среди деревьев: блоху, кусавшую его мозг, — Пакстона.
— Пакстон...
Слово сорвалось ядовитым шипением с его губ, оно, словно ядовитые испарения, клубилось в его сознании — или в сознании существа внутри него. Потому что вампир, как и некроскоп, ощущал угрозу и готов был действовать совсем иначе. Если бы ему дали волю.
— Пакстон, — выдохнул он имя в холодный и прозрачный ночной воздух, и дыхание сгустилось дымкой, поплыло вдоль тропинки, обвилось вокруг лодыжек. Темная сущность Вамфири разрасталась и почти овладела им. — Ты слышишь меня, ты, сволочь? — его дыхание поплыло через калитку, вдоль заросшей тропки, сквозь прибрежные заросли куманики, над стеклянной гладью. — Ты не можешь прочесть меня, ты не знаешь, что я здесь...
И тут неожиданно, из ниоткуда пришел голос, скорее ужасное бульканье (это был голос Фаэтора Ференци):
— Не прячься! Он тут, рядом. Вымани его! Он хочет пролезть в твой мозг? Сделай это с ним сам! Он думает, ты испугаешься, а ты будь смелее. И, когда он откроет свою мерзкую пасть, проникни в него: внутри он мягче!
Голос из ночных кошмаров. Но Гарри сам извлек его из глубин памяти: снаружи никто не мог проникнуть сквозь экран Уэллесли. Да и Фаэтора не было здесь, он ушел в те края, куда нет доступа никому, покинул этот мир безвозвратно.
Слова Фаэтора, отца вампиров, которые всплыли в сознании Гарри, относились к его врагу и кровному родственнику, Яношу. “Но почему бы, подумал Гарри, — не применить их к данной ситуации?” А может, это рассуждал не Гарри, а тварь внутри него?
Пакстон шпионит за ним, чтобы доказать, что Гарри вампир. И коль скоро это правда, похоже, тут ничего не поделаешь. Так что же, просто сидеть и ждать, что произойдет, когда эта блоха отправит свой донос? Ему хотелось как-то сравнять счет, чтобы шпиону было над чем поразмыслить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71