Тем временем высокие черные утесы, тут и там испещренные багровыми предзакатными бликами, надвигались все ближе. Между ними зияли глубокие каньоны, словно прорытые руками гигантов. Бесчисленные реки и речушки Теру Манга с грохотом неслись по ним к морю, вспенивая прибрежную воду. До сих пор Ранновику никак не удавалось вспомнить, какой же из многочисленных провалов скрывает заветный вход в гавань. Несколько раз он выбирал наудачу, но каждая попытка войти в первый попавшийся каньон заканчивалась тем, что мощное встречное течение просто выбрасывало корабль обратно, едва не разбивая его в щепы.
Легионы чаек носились над утесами, вершины которых упирались в облака. Пронзительные крики птиц, сливаясь с грохотом низвергавшихся в море потоков и сердитым ревом волн, напоминали дикий хохот целой армии, внезапно пораженной безумием. Обычно пираты не обращали внимания на шум, но тут им стало не по себе; казалось, духи всех когда-либо ограбленных и убитых ими мореплавателей собрались здесь сегодня, чтобы не дать им войти в родную гавань и увлечь за собой на дно, присоединив давних обидчиков к своему призрачному сонму. Но тут перед глазами Ранновика будто рассеялось облако, и он ясно увидел, куда нужно направить корабль. Он приказал взять курс параллельно утесам и идти на северо-восток. Еще час они плыли молча, но за это время матросы заметили, что к их лоцману возвращается спокойствие верный признак привычной уверенности. Моряки по-прежнему избегали разговоров, однако напряжение на палубе заметно уменьшилось.
– Вот это место, – произнес наконец Ранновик, указывая рукой на два утеса-близнеца, которые застыли друг против друга по обе стороны еще одного мрачного провала, разрывавшего берег Теру Манга. Искусной рукой направил он корабль в теснину, где бесновалась вода, и через несколько секунд огромные утесы сомкнулись над их головами, загородив собою последние лучи клонившегося к закату солнца. Матросы ворчали, что негоже входить в ущелье в темноте, но Ранновик распорядился принести факелы, и вскоре их пламя закачалось над палубой, подобно кронам деревьев в бурную ночь. Страх окончательно отпустил лоцмана, он выкрикивал команды уверенно и резко.
Гайл с восхищением взирал на исполинские стены, мимо которых проносило корабль течение, поражаясь их невероятной высоте. Тысячи птиц, гнездившихся в расселинах, выкрикивали проклятия вослед пиратским судам, осмелившимся нарушить их покой. На какое-то мгновение эти каменные громады напомнили ему дорогу в Ксаниддум, которая тоже шла через глубокое ущелье, прорезавшее насквозь базальтовое плато. Он обернулся к Сайсифер, чтобы посмотреть, не пришла ли ей в голову та же мысль. Девушка внешне оставалась абсолютно спокойной, но внутри нее поднималась волна дикого животного страха, который она всячески старалась подавить. Она чувствовала, что за этими стенами и под ними скрываются существа, на которые ей совсем не хотелось смотреть.
И только голос Киррикри, доносившийся сверху, из просвета между черными скалами, прорезавший шум и гомон птичьего базара, помогал ей не сдаваться.
Теснина вдруг резко сузилась, вода серебряной пеной вскипела между утесов, волны завыли, точно дикие звери, скребя и царапая стены своей вековой темницы. Ранновику пришлось кричать во весь голос, чтобы матросы слышали его команды, но судно ни на миг не сбилось с курса. Пират и впрямь был мастером своего дела.
Сайсифер не проронила ни слова с тех пор, как судно вошло в ущелье. Взгляд ее был устремлен вперед, словно она не видела ни грохочущей стремнины, ни окружавших ее каменных стен, а вглядывалась в судьбу, которая ее ожидала. Гайл хотел было спросить, что она видит, но передумал. Гондобар, убедившись, что корабль приближается к дому, ушел с палубы. Гайл знал, что у старика почти совсем не осталось времени.
Больше часа корабли пиратов пробирались сквозь ущелье, стены которого становились все выше и выше, так что даже узкая полоска неба давно исчезла из виду. То и дело скалы расступались, чтобы дать дорогу соседнему потоку; местами сверху низвергались водопады. Утесы не были совершенно голыми: тут и там их покрывали кучки кривых, чахлых деревьев, которые каким-то чудом не падали, цепляясь длинными жилистыми корнями и узловатыми ветвями за малейшие выступы в скальной породе. В свете факелов их корни напоминали жирных белых червей, и при одном взгляде на них Гайла замутило.
Но вот Ранновик направил корабль сначала в один параллельный проток, затем в другой, и наконец торжествующе указал рукой куда-то вверх, на гроздья танцующих огней.
– Днем тут есть на что посмотреть! – прокричал он. – Но сегодня ночью нет зрелища приятнее, чем это. – С этими словами он повернул корабль, и тот нырнул под массивный утес, нависавший над водой по левому борту. За ним обнаружилась пристань, по-видимому вырубленная прямо в скале. Волны беспрестанно бились о камень, но на берегу уже стояли люди, кто с факелами, а кто с веревками в руках. Как только корабль повернулся боком к пристани, на борт полетели канаты, которые матросы тут же привязали к специальным креплениям на палубе. Затем они перебросили на берег свои веревки, которые встречавшие поймали и закрепили вокруг причальных тумб. С борта на берег перекинули деревянный трап, и вот уже первые пираты легко взбежали по нему на пристань, где их сразу окружили друзья. Остальные корабли тоже вошли в гавань целыми и невредимыми, включая и отнятую у Кромалеха галеру. Их матросы радостными криками приветствовали товарищей на пристани, и Гайл видел, что они довольны успехом Ранновика.
Оказавшись на пристани, Гайл поднял голову и в свете факелов увидел вертикальную шахту, которая наподобие гигантского дымохода прорезала скалу насквозь. Изнутри она вся была опутана переплетенными веревочными лестницами, словно паутиной. По ним с потрясающей ловкостью карабкались вверх и вниз люди, кажется, даже не замечая головокружительного провала у себя под ногами. У Гайла упало сердце: ничего на свете не боялся он так сильно, как высоты. Однако другого пути в пиратскую цитадель не было: прорубить ступени в уходившем круто вверх базальтовом склоне человеку было бы не по силам.
Вдруг на его плечо легла рука Гондобара.
– Через пару минут мы будем наверху, – сказал он, наблюдая за разгрузкой судов. Последние матросы покинули корабли, а их место уже заняли небольшие команды из трех-четырех человек, готовые отвести суда в какую-то потайную гавань, где стоял весь пиратский флот. – Однако будь осторожен, продолжал старый пират. – Слух о нашем прибытии уже достиг крепости. Дрогунд выйдет нас встречать. Дай мне сперва поговорить с ним. Потом, когда все соберутся, обсудим дело подробно. Пока я жив, ты под моей защитой.
Тут сверху опустилась сеть, и Гондобар шагнул в нее, сделав гостям знак следовать за ним. Хотя его племянник и обрадовался, что не надо будет карабкаться по веревочной лестнице, все же, когда сеть туго натянулась, ему стало не по себе. Под ногами и над головами у них были деревянные крестовины, так что они оказались в клетке с сетью вместо прутьев. Гондобар уцепился за сеть руками и прокричал команду. В ту же минуту клетка плавно пошла наверх: по-видимому, там стоял ворот или еще какой-то подъемный механизм. Почувствовав, как у него сводит желудок, Гайл закрыл глаза и отвернулся, чтобы скрыть свою слабость, но старый пират заметил это и ухмыльнулся. Сайсифер улыбнулась ему, и он вежливо кивнул, сочувствуя племяннику.
– Цитадель, – шепнул пират девушке, – в пятистах футах у нас над головой.
– Должно быть, это изумительно красивое место, – откликнулась она. Сайсифер высота нисколько не пугала, и она с большим интересом рассматривала стенки каменного колодца. На них на равном удалении друг от друга были укреплены факелы, и девушка не переставала удивляться, кто же мог это сделать. «Понятно, что не люди вырубили эту шахту, но в то же время она и не естественного происхождения: слишком уж гладкие у нее стенки», размышляла Сайсифер. Она не могла представить себе существ, способных на такой строительный подвиг. Оставив эту мысль, девушка подняла голову и увидела на краю шахты крохотные человеческие фигурки, которые отчетливо вырисовывались в свете факелов.
Подъем наконец закончился, и сетчатая клетка оказалась на гладком полу просторной каменной площадки. От нее во все стороны расходились небольшие тоннели, напоминавшие кроличьи норы, а по другую сторону провала, из которого только что вынырнули путешественники, возвышалась цитадель, сложенная из грубого камня. Сайсифер сразу поняла, что перед ней результат стараний разных культур: сначала каменную площадку обтесали и укрепили люди, чей талант обращения с камнем не уступал дару Земляных Людей находить и прорывать подземные тоннели, потом пришли Гамавары и создали разветвленную систему пещер, а из камней сложили дома. Гайл, почувствовав под ногами твердую почву, открыл глаза и теперь в изумлении озирался по сторонам.
– Добро пожаловать в мою крепость, – с гордостью произнес Гондобар. Целая толпа мужчин и женщин собралась у одного из приземистых каменных домиков встречать своего господина. Пират помахал им рукой, и они ответили громкими приветственными криками, однако внимание их было приковано к двум незнакомцам, которые, судя по всему, не являлись пленниками. Принесли факелы; какой-то высокий худощавый человек отделился от толпы и, сделав шаг вперед, поклонился Гондобару.
Тот повернулся к гостям и представил подошедшего:
– Это Дрогунд.
Дрогунд бросил беглый взгляд на девушку, но, видимо, сочтя ее недостойной внимания, тут же уставился на Гайла. Глаза у него были яркие и блестящие, как у молодого орла. Его лицо, гладко выбритое, в отличие от лиц большинства пиратов, поражало своей худобой. Сжатые в тонкую злую линию губы выдавали тяжелый нрав.
– А это, – произнес он за Гондобара, – мой сводный брат Оттемар, римуновское отродье. – Голос его, холодный и злой, не оставлял и тени надежды. Он упер руки в бока, даже не пытаясь изображать гостеприимство. Пока руки я тебе не подам, а там увидим, – заявил он.
– Нам многое нужно обсудить, – ответил Гайл осторожно, чувствуя на себе взгляды всех собравшихся. Он старался держаться прямо, так как знал, что жители этих диких скал превыше всего ценят гордость, а потому любое проявление слабости будет ему не на пользу.
Почувствовав, как нарастает напряжение между ними, Гондобар поспешил вмешаться.
– Сегодня эти люди мои гости. Завтра, Дрогунд, мы соберем всех капитанов. Не спрашивай пока меня ни о чем, завтра услышишь все, что могут рассказать эти двое.
Казалось, Дрогунд готов рассмеяться приемному отцу в лицо и потребовать ответа на свои вопросы, но он вдруг положил обе руки на плечи Гондобару и порывисто его обнял. Склонившись к старику, он прошептал ему на ухо:
– Я слышал, ты привез ведьму. Отдай ее мне.
Однако Гондобар сделал вид, что не расслышал, и, когда племянник отодвинулся от него, с нажимом произнес:
– Значит, до завтра.
Дрогунд смерил его холодным взглядом, отвернулся и зашагал прочь, по дороге отдав своим людям приказ расходиться, Те еще раз поприветствовали своего вождя громкими выкриками, на которые Гондобар ответил слабым взмахом руки, потом разбились на кучки и пошли по домам, громко обсуждая возвращение товарищей.
Сайсифер и Гайла отвели в дом у обрыва, на дне которого бурлила и пенилась река. С одной стороны строение подпирал мощный утес, с другой стены соседних домов. Верх плато, частью которого была цитадель, вздымался высоко над постройками пиратского города, одевая их в густую тень. Войдя в дом, Гондобар рухнул на широкую деревянную кровать, тяжело дыша.
– Скоро я уже не смогу плавать, – пожаловался он. – А еще так много предстоит сделать.
– Расскажи мне о завтрашнем собрании, – попросил Гайл. – Как оно будет проходить?
– Собрание всегда проходит одинаково, ибо даже у таких беззаконных мятежников, как Гамавары, есть свои порядки. Сначала буду говорить я. Расскажу, кто вы и откуда, хотя к утру вся крепость и так уже будет это знать. Они напугаются, когда услышат, как Ранновик не мог найти дорогу. Потом слово дадут вам. Пока вы будете говорить, все будут слушать молча. Думаю, что вам лучше всего рассказать о цели вашего путешествия, о том, чего вы хотите для себя и для Омары. Когда закончите, я снова обращусь к Гамаварам со словом о том, каким бы мне хотелось видеть их будущее. Те, кто не согласится с моим мнением, будут иметь возможность высказаться. Потом мы примем решение.
– Кто будет его принимать? – спросил Гайл. – Ты сам?
– Нет, решение принимает народ. Но я могу его отменить. Если они настроятся против вас, то я воспользуюсь своим правом. Вы знаете, чего я хочу. Закон обязывает их принять мое правление, нравится оно им или нет. Однако, если я воспользуюсь правом отмены их решения, они могут покинуть крепость и отправиться искать счастья в другом месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Легионы чаек носились над утесами, вершины которых упирались в облака. Пронзительные крики птиц, сливаясь с грохотом низвергавшихся в море потоков и сердитым ревом волн, напоминали дикий хохот целой армии, внезапно пораженной безумием. Обычно пираты не обращали внимания на шум, но тут им стало не по себе; казалось, духи всех когда-либо ограбленных и убитых ими мореплавателей собрались здесь сегодня, чтобы не дать им войти в родную гавань и увлечь за собой на дно, присоединив давних обидчиков к своему призрачному сонму. Но тут перед глазами Ранновика будто рассеялось облако, и он ясно увидел, куда нужно направить корабль. Он приказал взять курс параллельно утесам и идти на северо-восток. Еще час они плыли молча, но за это время матросы заметили, что к их лоцману возвращается спокойствие верный признак привычной уверенности. Моряки по-прежнему избегали разговоров, однако напряжение на палубе заметно уменьшилось.
– Вот это место, – произнес наконец Ранновик, указывая рукой на два утеса-близнеца, которые застыли друг против друга по обе стороны еще одного мрачного провала, разрывавшего берег Теру Манга. Искусной рукой направил он корабль в теснину, где бесновалась вода, и через несколько секунд огромные утесы сомкнулись над их головами, загородив собою последние лучи клонившегося к закату солнца. Матросы ворчали, что негоже входить в ущелье в темноте, но Ранновик распорядился принести факелы, и вскоре их пламя закачалось над палубой, подобно кронам деревьев в бурную ночь. Страх окончательно отпустил лоцмана, он выкрикивал команды уверенно и резко.
Гайл с восхищением взирал на исполинские стены, мимо которых проносило корабль течение, поражаясь их невероятной высоте. Тысячи птиц, гнездившихся в расселинах, выкрикивали проклятия вослед пиратским судам, осмелившимся нарушить их покой. На какое-то мгновение эти каменные громады напомнили ему дорогу в Ксаниддум, которая тоже шла через глубокое ущелье, прорезавшее насквозь базальтовое плато. Он обернулся к Сайсифер, чтобы посмотреть, не пришла ли ей в голову та же мысль. Девушка внешне оставалась абсолютно спокойной, но внутри нее поднималась волна дикого животного страха, который она всячески старалась подавить. Она чувствовала, что за этими стенами и под ними скрываются существа, на которые ей совсем не хотелось смотреть.
И только голос Киррикри, доносившийся сверху, из просвета между черными скалами, прорезавший шум и гомон птичьего базара, помогал ей не сдаваться.
Теснина вдруг резко сузилась, вода серебряной пеной вскипела между утесов, волны завыли, точно дикие звери, скребя и царапая стены своей вековой темницы. Ранновику пришлось кричать во весь голос, чтобы матросы слышали его команды, но судно ни на миг не сбилось с курса. Пират и впрямь был мастером своего дела.
Сайсифер не проронила ни слова с тех пор, как судно вошло в ущелье. Взгляд ее был устремлен вперед, словно она не видела ни грохочущей стремнины, ни окружавших ее каменных стен, а вглядывалась в судьбу, которая ее ожидала. Гайл хотел было спросить, что она видит, но передумал. Гондобар, убедившись, что корабль приближается к дому, ушел с палубы. Гайл знал, что у старика почти совсем не осталось времени.
Больше часа корабли пиратов пробирались сквозь ущелье, стены которого становились все выше и выше, так что даже узкая полоска неба давно исчезла из виду. То и дело скалы расступались, чтобы дать дорогу соседнему потоку; местами сверху низвергались водопады. Утесы не были совершенно голыми: тут и там их покрывали кучки кривых, чахлых деревьев, которые каким-то чудом не падали, цепляясь длинными жилистыми корнями и узловатыми ветвями за малейшие выступы в скальной породе. В свете факелов их корни напоминали жирных белых червей, и при одном взгляде на них Гайла замутило.
Но вот Ранновик направил корабль сначала в один параллельный проток, затем в другой, и наконец торжествующе указал рукой куда-то вверх, на гроздья танцующих огней.
– Днем тут есть на что посмотреть! – прокричал он. – Но сегодня ночью нет зрелища приятнее, чем это. – С этими словами он повернул корабль, и тот нырнул под массивный утес, нависавший над водой по левому борту. За ним обнаружилась пристань, по-видимому вырубленная прямо в скале. Волны беспрестанно бились о камень, но на берегу уже стояли люди, кто с факелами, а кто с веревками в руках. Как только корабль повернулся боком к пристани, на борт полетели канаты, которые матросы тут же привязали к специальным креплениям на палубе. Затем они перебросили на берег свои веревки, которые встречавшие поймали и закрепили вокруг причальных тумб. С борта на берег перекинули деревянный трап, и вот уже первые пираты легко взбежали по нему на пристань, где их сразу окружили друзья. Остальные корабли тоже вошли в гавань целыми и невредимыми, включая и отнятую у Кромалеха галеру. Их матросы радостными криками приветствовали товарищей на пристани, и Гайл видел, что они довольны успехом Ранновика.
Оказавшись на пристани, Гайл поднял голову и в свете факелов увидел вертикальную шахту, которая наподобие гигантского дымохода прорезала скалу насквозь. Изнутри она вся была опутана переплетенными веревочными лестницами, словно паутиной. По ним с потрясающей ловкостью карабкались вверх и вниз люди, кажется, даже не замечая головокружительного провала у себя под ногами. У Гайла упало сердце: ничего на свете не боялся он так сильно, как высоты. Однако другого пути в пиратскую цитадель не было: прорубить ступени в уходившем круто вверх базальтовом склоне человеку было бы не по силам.
Вдруг на его плечо легла рука Гондобара.
– Через пару минут мы будем наверху, – сказал он, наблюдая за разгрузкой судов. Последние матросы покинули корабли, а их место уже заняли небольшие команды из трех-четырех человек, готовые отвести суда в какую-то потайную гавань, где стоял весь пиратский флот. – Однако будь осторожен, продолжал старый пират. – Слух о нашем прибытии уже достиг крепости. Дрогунд выйдет нас встречать. Дай мне сперва поговорить с ним. Потом, когда все соберутся, обсудим дело подробно. Пока я жив, ты под моей защитой.
Тут сверху опустилась сеть, и Гондобар шагнул в нее, сделав гостям знак следовать за ним. Хотя его племянник и обрадовался, что не надо будет карабкаться по веревочной лестнице, все же, когда сеть туго натянулась, ему стало не по себе. Под ногами и над головами у них были деревянные крестовины, так что они оказались в клетке с сетью вместо прутьев. Гондобар уцепился за сеть руками и прокричал команду. В ту же минуту клетка плавно пошла наверх: по-видимому, там стоял ворот или еще какой-то подъемный механизм. Почувствовав, как у него сводит желудок, Гайл закрыл глаза и отвернулся, чтобы скрыть свою слабость, но старый пират заметил это и ухмыльнулся. Сайсифер улыбнулась ему, и он вежливо кивнул, сочувствуя племяннику.
– Цитадель, – шепнул пират девушке, – в пятистах футах у нас над головой.
– Должно быть, это изумительно красивое место, – откликнулась она. Сайсифер высота нисколько не пугала, и она с большим интересом рассматривала стенки каменного колодца. На них на равном удалении друг от друга были укреплены факелы, и девушка не переставала удивляться, кто же мог это сделать. «Понятно, что не люди вырубили эту шахту, но в то же время она и не естественного происхождения: слишком уж гладкие у нее стенки», размышляла Сайсифер. Она не могла представить себе существ, способных на такой строительный подвиг. Оставив эту мысль, девушка подняла голову и увидела на краю шахты крохотные человеческие фигурки, которые отчетливо вырисовывались в свете факелов.
Подъем наконец закончился, и сетчатая клетка оказалась на гладком полу просторной каменной площадки. От нее во все стороны расходились небольшие тоннели, напоминавшие кроличьи норы, а по другую сторону провала, из которого только что вынырнули путешественники, возвышалась цитадель, сложенная из грубого камня. Сайсифер сразу поняла, что перед ней результат стараний разных культур: сначала каменную площадку обтесали и укрепили люди, чей талант обращения с камнем не уступал дару Земляных Людей находить и прорывать подземные тоннели, потом пришли Гамавары и создали разветвленную систему пещер, а из камней сложили дома. Гайл, почувствовав под ногами твердую почву, открыл глаза и теперь в изумлении озирался по сторонам.
– Добро пожаловать в мою крепость, – с гордостью произнес Гондобар. Целая толпа мужчин и женщин собралась у одного из приземистых каменных домиков встречать своего господина. Пират помахал им рукой, и они ответили громкими приветственными криками, однако внимание их было приковано к двум незнакомцам, которые, судя по всему, не являлись пленниками. Принесли факелы; какой-то высокий худощавый человек отделился от толпы и, сделав шаг вперед, поклонился Гондобару.
Тот повернулся к гостям и представил подошедшего:
– Это Дрогунд.
Дрогунд бросил беглый взгляд на девушку, но, видимо, сочтя ее недостойной внимания, тут же уставился на Гайла. Глаза у него были яркие и блестящие, как у молодого орла. Его лицо, гладко выбритое, в отличие от лиц большинства пиратов, поражало своей худобой. Сжатые в тонкую злую линию губы выдавали тяжелый нрав.
– А это, – произнес он за Гондобара, – мой сводный брат Оттемар, римуновское отродье. – Голос его, холодный и злой, не оставлял и тени надежды. Он упер руки в бока, даже не пытаясь изображать гостеприимство. Пока руки я тебе не подам, а там увидим, – заявил он.
– Нам многое нужно обсудить, – ответил Гайл осторожно, чувствуя на себе взгляды всех собравшихся. Он старался держаться прямо, так как знал, что жители этих диких скал превыше всего ценят гордость, а потому любое проявление слабости будет ему не на пользу.
Почувствовав, как нарастает напряжение между ними, Гондобар поспешил вмешаться.
– Сегодня эти люди мои гости. Завтра, Дрогунд, мы соберем всех капитанов. Не спрашивай пока меня ни о чем, завтра услышишь все, что могут рассказать эти двое.
Казалось, Дрогунд готов рассмеяться приемному отцу в лицо и потребовать ответа на свои вопросы, но он вдруг положил обе руки на плечи Гондобару и порывисто его обнял. Склонившись к старику, он прошептал ему на ухо:
– Я слышал, ты привез ведьму. Отдай ее мне.
Однако Гондобар сделал вид, что не расслышал, и, когда племянник отодвинулся от него, с нажимом произнес:
– Значит, до завтра.
Дрогунд смерил его холодным взглядом, отвернулся и зашагал прочь, по дороге отдав своим людям приказ расходиться, Те еще раз поприветствовали своего вождя громкими выкриками, на которые Гондобар ответил слабым взмахом руки, потом разбились на кучки и пошли по домам, громко обсуждая возвращение товарищей.
Сайсифер и Гайла отвели в дом у обрыва, на дне которого бурлила и пенилась река. С одной стороны строение подпирал мощный утес, с другой стены соседних домов. Верх плато, частью которого была цитадель, вздымался высоко над постройками пиратского города, одевая их в густую тень. Войдя в дом, Гондобар рухнул на широкую деревянную кровать, тяжело дыша.
– Скоро я уже не смогу плавать, – пожаловался он. – А еще так много предстоит сделать.
– Расскажи мне о завтрашнем собрании, – попросил Гайл. – Как оно будет проходить?
– Собрание всегда проходит одинаково, ибо даже у таких беззаконных мятежников, как Гамавары, есть свои порядки. Сначала буду говорить я. Расскажу, кто вы и откуда, хотя к утру вся крепость и так уже будет это знать. Они напугаются, когда услышат, как Ранновик не мог найти дорогу. Потом слово дадут вам. Пока вы будете говорить, все будут слушать молча. Думаю, что вам лучше всего рассказать о цели вашего путешествия, о том, чего вы хотите для себя и для Омары. Когда закончите, я снова обращусь к Гамаварам со словом о том, каким бы мне хотелось видеть их будущее. Те, кто не согласится с моим мнением, будут иметь возможность высказаться. Потом мы примем решение.
– Кто будет его принимать? – спросил Гайл. – Ты сам?
– Нет, решение принимает народ. Но я могу его отменить. Если они настроятся против вас, то я воспользуюсь своим правом. Вы знаете, чего я хочу. Закон обязывает их принять мое правление, нравится оно им или нет. Однако, если я воспользуюсь правом отмены их решения, они могут покинуть крепость и отправиться искать счастья в другом месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63