– Крысы, я вам говорю! Мой лучший жилец разбудил нас посреди ночи дикими воплями. У его кровати стояла корзина, полная крыс! Он ничего лучше не придумал, как открыть дверь, и они, конечно, побежали в дом и в мою пекарню! Как вам это нравится! Ну, я и говорю ему…
Али улыбнулась. Оглядываясь по сторонам, она слышала слова «Номру» и «рабские загоны». Скоро, скоро уже Дов услышит новости.
Они остановились у лавки торговца специями. Специи были насыпаны в большие корзины. Дов поздоровалась с женщиной, которая получала деньги от покупателя. Али заметила, что продавщица чеснока и лука вывесила украшение в углу своего киоска. В одну связку были увязаны четыре луковицы, соединенные разорванным кругом из лука-порея, и все это было пришпилено к деревянной раме. Весьма хитроумный символ раскрытых кандалов.
– Это правда? – резко спросила Дов. Али обернулась. Ее хозяйка схватила продавщицу специй за руку. – Никаких сомнений?
Женщина-луаринка покачала головой.
– Мой муж доставляет товар на дом к его светлости. На воротах печать. Домочадцев герцога не тронули, но они до смерти испуганы.
«Ах, надо было сказать Балитангам об этом сегодня утром», – подумала Али, но потом покачала головой. Они могли бы поинтересоваться, откуда у нее информация, а ответить Али им не сможет.
Рой жрецов Митроса прошмыгнул мимо них. У главного жреца на щеке красовался след от укуса. Двое прислужников прошептали, что на хранителя храмового огня напали крысы. Али потерла ладони. Люди писали свои исповеди или просили храмового писца написать за них, а потом отдавали записки хранителю храмового огня. И совсем не сложно было человеку его положения не сжигать эти бумажки, а взять их и отнести кучу полезной информации к Топабоу.
«Они еще перегрызутся, как перевернутая вверх дном корзина крыс, когда падет Топабоу», – подумала Али.
– Мы возвращаемся домой, – внезапно сказала Дов. – Али, иди сюда.
Дов попрощалась с торговкой специями. Они поспешили обратно тем же путем, каким и пришли. По дороге Дов наклонилась к уху Али.
– Сегодня ночью арестовали герцога Номру, и еще кто-то поджег рабские загоны.
– Ничего себе, – с невинным видом протянула Али, – надо же. Мы же только вчера видели его светлость. И он не говорил, что поссорился с регентами.
– Я беспокоюсь за Номру, – сказала Дов, кусая губу. – Он слишком упрям, чтобы просить регентов о чем-либо. А при чем здесь рабские загоны? – спросила она, нахмурившись. – Почему корабли? Ведь придут другие.
– Может, это намек на то, что не надо других, моя госпожа, – предположил один из охранников. – Ведь первым делом после завоевания здесь расширили невольничий рынок.
Али посмотрела на него. Насколько она знала, это был один из солдат Фесгао, взятый на службу за верность и умение обращаться с оружием. Если у него и были предки-рабы, то несколько поколений назад, судя по его светлой коже.
– У нас всегда было рабство, – напомнила ему Дов, – даже до завоевания.
– Они использовали его, чтобы поставить рэка на колени, покорить, сломить, – ответил солдат. – Здесь это стало оружием. Вы так мудры, леди Дов, и знаете, конечно, что, если кого-нибудь из вашей семьи обвинят в преступлениях против Короны, то право Короны – продать всех людей из вашего дома, у которых есть кровь рэка. Включая вас и леди Сарэй.
Дов посмотрела на Али.
– А ты что молчишь? – спросила она. Али вздрогнула.
– Я не хочу ничего говорить, – сказала она и потрогала шрам на шее под ожерельем-Триком, где когда-то был ее рабский ошейник. Дов скорчила гримасу.
– Если Корона отменит рабство, то знать разорится, – сказала она охраннику.
Солдат опомнился.
– Я всего лишь упомянул все это в контексте истории, моя госпожа. Если позволите, вернусь к своим обязанностям. Я не должен разговаривать.
Когда проходили мимо лавки корзинщика, Али увидела орнамент, вывешенный с краю навеса: пальмовые листья, сплетенные в виде кандалов и цепей.
«Они хотят присоединиться, – радостно подумала Али. – Не только рэка, но и торговцы-луарины. Они хотят избавиться от Риттевонов. Но будут ли они драться?»
– Трик, – пробормотала она так тихо, чтобы ее услышал только ожерелье-темненок, – есть у Пиончика новости от Гросбика? Хоть что-нибудь?
Трик вытянул шею в очень длинную и тонюсенькую нить, залез в ухо Али и остановился у самой барабанной перепонки.
– Пиончик говорит, женщина по имени Лютестринг пришла из дворца за донесениями. Она берет бумаги и слушает, что Гросбик говорит. Гросбик говорит, что по всему городу каждый день появляются таинственные знаки в виде четырех разорванных кругов. Он говорит, половина донесений о том, что регенты хотят сместить Топабоу. Гросбик дрожит. Гросбик не говорит Лютестринг, что взял все свои деньги и увязывает узлы, как будто хочет бежать. Сегодня он уже отослал жену и детей из города.
– Спасибо, – прошептала Али. Они уже входили в ворота дома Балитангов. – Не хотелось бы терять Гросбика. По крайней мере, сейчас.
Она остановилась и задумалась, закусив губу. Дов вошла в дом, а охранники вернулись в свои помещения.
– Почему остановились? – спросил Трик.
– А, – сказала Али. Звук голоса Трика, прозвучавший практически у нее в голове, натолкнул ее на блестящую идею. – Он спит во время дневного отдыха?
Трик одно мгновение помолчал.
– Каждый день.
– Пиончик должен дождаться, когда Гросбик крепко заснет, а потом нашептать ему в ухо, что он должен остаться, чтобы помогать Топабоу. Пусть скажет ему, что боги смеются над Гросбиком, – сказала она и подумала, что начинает говорить как они. – Еще попроси Пиончика сказать Гросбику, что он разбогатеет, если останется помогать Топабоу. И пусть повторяет ему все это, пока тот не начнет просыпаться. Пиончик должен быть очень осторожен и пусть разместится так, как ты сейчас. Чем дольше Гросбик останется в Раджмуате и поработает на Топабоу, тем больше их агентов мы сможем поймать.
Трик снова помолчал секундочку.
– Пиончик говорит, весело.
Али улыбнулась.
– Я же обещала, что всем вам будет весело.
Лакей у входа сказал Али, что Дов прямиком направилась в комнату своей мачехи, а леди Сарэй все еще в постели. Али кивнула и поблагодарила, затем прошла к своей комнате, где, как она была уверена, ее ждали кипы донесений.
Проходя мимо рабочей комнаты магов, Али увидела, что дверь приоткрыта. Она заглянула внутрь. Лакей, служивший в доме Кадьетов, что через дорогу, сидел на табуретке. Его штаны были в пыли, а на скуле красовался здоровенный распухший синяк. Рубахи на нем не было, и поэтому был виден огромный кровоподтек на ребрах. Окобу за конторкой позади него толкла травы в ступе и перемешивала их с маслом. Над смесью клубился серебристый дымок ее силы.
– Бакар, что случилось? – спросила Али и прислонилась к дверному косяку так, чтобы саронг облегал ее формы. Она достаточно хорошо знала этого человека, чтобы позволить себе немного пофлиртовать с ним. – Такое чувство, что ты кому-то сильно не понравился.
Он оглянулся на нее и поморщился, пытаясь прикрыть одной рукой лицо, другой ребра.
– Ясные Глазки, мне не нравится, что ты видишь меня в таком жутком виде, – сказал он. – Ты не могла бы вернуться, когда Окобу вернет мне приличный вид?
Али улыбнулась.
– Если на тебе нет рубашки, смотреть на тебя одно удовольствие, даже когда ты весь в синяках. А что случилось?
Он уронил руки на колени.
– Я нагрубил солдату Королевского дозора, который стоял на воротах у рабских загонов. Они сгорели, знаешь? Доки и пятнадцать кораблей.
Али широко распахнула глаза.
– Это кому же могло прийти в голову такое безумие? – воскликнула она.
Он прекрасно понимал, что Али шутит, Али знала, что он понимает.
– Так что случилось-то? Что ты сказал стражнику?
– Да то же самое, о чем и ты спросила. Что случилось? И получил двойной удар этой проклятой кованой дубинкой и обещание отправить в Каноданг, если не унесу ноги прочь как можно скорее. – Бакар улыбнулся, в глазах появилась мечтательность. – Сходи, посмотри на это, Ясные Глазки. Все три причала и куча кораблей – сгорели по самую ватерлинию. Кто бы это ни сделал, он – художник. – Он тихо вздохнул. – За информацию, которая может привести к тем, кто это сделал, назначена награда в пятьдесят золотых ланов.
Окобу с горстью своего месива в руке подошла к Бакару и растерла снадобье по ране.
Али присвистнула, услышав про сумму награды. Это было больше, чем пять семейств в Среднем городе зарабатывали за год.
– На них сильно подействовала потеря кучи дерева.
– Ну, капитаны кораблей вопят, чтобы им заплатили за сгоревшие суда, но дело не в этом. – Бакар понизил голос: – Видишь ли, рабы попытались бежать и убили нескольких стражников.
Колдунья плеснула пригоршню своего зелья Бакару на лицо.
– Когда высохнет, само отвалится, и будешь как новенький, – сказала Окобу. – Иди-ка, попроси поесть у Чинаол. Средство высохнет, когда доешь.
Бакар вскочил с табуретки.
– Спасибо, Окобу, – сказал он, – ты только что спасла меня от неприятностей с моим хозяином лордом Кадьетом.
Он попытался обнять Али. Али дала ему подойти поближе, затем отскочила.
– Фу, плохой мальчик, – поддразнила она его.
– Но я же без рубашки? – удрученно напомнил Бакар, провожая взглядом Али, уходящую в свою рабочую комнату.
– Я уже восхитилась этим зрелищем, – ответила она и подмигнула.
Зайдя в кабинет, она закрыла дверь и села за стол. Как она и ожидала, стол был завален грифельными досками и бумагами.
Али взяла доклад, подтверждающий рассказ Бакара о бунте рабов. Там было больше подробностей – тот, кто писал донесение, сам работал в рабских загонах. Работорговцы в истерике послали делегацию коменданту гавани, умоляя возместить им стоимость кораблей, чтобы увезти оставшихся рабов на Картак. Комендант гавани ответил, что пошлет запрос министру торговли.
Али улыбнулась, и улыбка эта очень сильно отличалась от той, какой она улыбалась Бакару.
Глава 9
ДОНЕСЕНИЯ И ЗАГОВОРЫ
Во время послеобеденного отдыха Али поговорила с Триком, у которого были новости от темнят. Тот, которого Али оставила в книжном магазине друга Дов, Хербранда Эджклиффа, обнаружил, что магазин был центром заговора рэка. У самого хозяина в подвале часто прятались беглецы. Эджклифф и его жена, оба чистокровные луарины, участвовали в заговоре рэка, что необычайно радовало Али. Каждый случай, когда луарины помогали рэка, был лишним кирпичиком в стену между тихим сосуществованием и кровавой резней. Все темнята наперебой сообщали о реакции людей на арест герцога и поджог рабских бараков. И рассказы эти были так похожи, что Али попросила Трика сообщать ей только важные новости и, по возможности, не повторяться.
С Тонгканга от Навата не приходило никаких вестей. Он еще был в дороге. День-два придется подождать. Али велела себе прекратить думать на эту тему. «Ты сказала ему, что должна сосредоточиться на восстании, вот и сосредоточивайся», – проговорила ее сознательная половина.
Час послеобеденного отдыха заканчивался, когда добровольная помощница, работавшая в Среднем городе, пришла в комнату для встреч, чтобы поговорить с Али. Это была стройная молодая женщина-рэка.
– Петушок кричит в полдень, – назвала она пароль, данный ей кем-то из команды Али.
– Значит, пора петушку в кастрюлю, – дала Али условный отклик, означавший, что ей можно свободно передавать информацию. Али не видела раньше этой девушки. Возможно, та даже не знала, кто такая Али. Главное, девушка нашла нужную комнату и услышала правильный отклик.
– Сегодня утром, когда Королевский дозор пришел арестовывать герцогиню Номру и всю семью, никого в доме не было, – сказала швея, – их всех и след простыл. И рабы, и слуги – все ушли, до единого. Дозор забрал кое-что из имущества, но драгоценности миледи и ее семьи и вся их казна исчезли.
– Что-нибудь еще? – спросила Али. Швея кивнула.
– Пять арестов. Двух луаринов обвинили в продаже книг о ядах и магии рэка. Одного арестовали за неуплату налогов. Взяли печатника, который прятал дома карикатуры на регентов, чтобы распространить их потом по всему городу. Еще один арестованный – высокородный рэка, Мэйпан Клоулешат. Никто не знает, почему. На бумагах о его аресте стояла черная печать.
Али знала, что это означает: высокородный был арестован по личному королевскому приказу. Вручение такого приказа давало получателю возможность с честью покончить жизнь самоубийством, чтобы не страдать от унизительных допросов и казни.
«Может быть, это покажет высокородным рэка, что они могут потерять все, если не присоединятся к нам», – подумала Али.
– Это все? – спросила она девушку.
– Все, что мне известно. Но город кишит Королевскими дозорными, а регент приказал отряду конников патрулировать Средний и Торговый город. Беги от них, если встретишь. Они любят погонять людей плетками. Пусть твои беды улетят на вороньих крыльях, – она прикоснулась ко лбу в приветствии рэка и вышла из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53