Пока что задача-минимум — добраться до дома Вийки. Там будете решать, что делать с ее персональным услужливым покойничком, а к тому же с толпой упырей, что бродят по округе…
Прекрасно! Михина родня вляпалась, а я не могла утерпеть, чтоб не примазаться! Что мне, своих проблем мало?! Да у меня после майских — первое вскрытие!!! Куратор сказал, что даже даст подержаться за тарокальную пилу… Хотя понимаю, Мишаня без меня не справится. Вон какая у нее поддержка — Сюнька в глубокой заморозке и ребята-акробаты, только и думающие, как бы какое поганое дельце провернуть…
Виталис осмелел и нерешительно вякнул из-за римских драпировок:
— Черные надеются, что с вами что-то случится и, таким образом, они разделаются с двумя самыми сильными ведьмами в роду…
— У мэн-ня ничего нэ осталось! — протестующе завела Сюнневе.
— Мадонна, а кто от Главного ушел, а? Кто сорок лет меня по разным эпохам мотал? Я пересмотрел все громкие процессы над ведьмами, четыре раза седел, о моем перманентном несварении желудка диссертацию написать можно!!!
Сюнневе вдруг зашевелилась, даже чуток заволновалась, я бы сказала, и вдруг завопила, хватанув себя за косы:
— Вспомнила!!! Вспомнила, где была!!!
— От молодец так молодец! — завопила я тоже. — Рада аж по самые волосяные луковички!!! Что за разговорчики в строю?! Дайте же Уле договорить!!!
— Ситуация сложная…— Рыжий серьезнел прямо на глазах. — Потому что неизвестная. Очередной форс-мажор. Пока не узнаем, что конкретно удумали ребята-чертенята, придется попотеть… Поэтому настоятельно советую не топтаться здесь, а двигаться по направлению к деревне. Напоминаю — упыри активизируются по ночам…
Повторять нам не надо, и так понятливые. Мы резво снялись с места и зашлепали по грязи. Мишка тащила Жупика, тот трогательно пристроил брылястую головку у нее на тощем плечике.
Две древние римлянки не переставали выяснять отношения, шепотом правда, но все равно доставали, как две обожравшиеся вареньем мухи:
— Я Прима, а ты — Секунда! Я родилась раньше.
— Ты просто нагло отпихнула меня ногой еще в утробе матери! Я должна была вылезти первой!
— Ну, кто не успел, тот опоздал…
— Чего они собачатся? — спросила я Миньку, будучи абсолютно уверенной, что ответ она знает…
Миха откинула рыжие кудри со лба:
— Видишь ли, в римских семьях родившихся дочерей не мудрствуя лукаво называли по имени отца. Причем всех, независимо от количества. У этих, как я понимаю, папеньку звали Юлием, вот и они тоже — Юлии. Различали дочерей только по порядковым номерам. К имени первой добавляли Прима, второй — Секунда, третьей — Терция и так далее…
— А мы — близнецы! — вклинилась какая-то из Юлий. — И я вовсе не намерена делиться званием Примы…
Я остановилась. Ничего, эту проблему мы быстро решим.
— Эй, ребята! — окликнула я Тяпу и Ляпу. — Кто из вас родился первым?
— Я! — откликнулся Тяпа. — У Янчика окорока застряли, его еще с час из мамки выковыривали…
— Вы, горячие итальянские девахи! — обратилась я к Юлиям. — Кто из вас охраняет Дана?
— Я! — вскинула руку Юлия с жезлом.
— Вот ты и будешь Примой! Все,на этом базар прикрыли, а не то я буду злиться!!!
Сестрички замолкли, видимо обдумывая, честное ли решение я им предложила. Ладно, пока молчат — и на том спасибо.
До деревни мы добрались быстро, с матерком… с ветерком то есть. Еще бы — грязи по колено, да еще и Помощнички все разом вспомнили о своих прямых и непосредственных обязанностях и ка-ак кинутся наставлять нас на тропу истины. Полезные советы и поучения сыпались на нас, как гречка из дырявого пакета:
— Упыри — это не сказка. Упыри — это серьезно. Вот у нас в Древнем Риме…
— …я видел настоящего вампира…
— Врешь, рыжий трескоед! Ты в Риме ни разу не был!
— Roma aeterna!!! Там есть арена одного древнего цирка… Весной там расцветают тюльпаны, а между ними бродят фазаны…
— Паоло, хрен же ты из себя Бедекер изображаешь?! Расскажи лучше детям об упырях!
— Упыро? Вампиро?! О Мадонна!!! Кровососо!!!
— …устроят День донора и отвалят. Хотя вампиры и упыри — это все-таки не одно и то же. — Опять Ула, уж его возмущенное хрюканье ни с чем не спутаешь…
— Я, кажется, сказала ходить по одному и молча! — Я только глаза гневно скосила — все Помощники испарились, сзади трепыхался в воздухе один Ула…
А вот и деревня — красота, да и только, хоть сейчас фоткай и в Третьяковку! Кто там большой и великий сказал, что, мол, в России только две проблемы — дороги и дураки, которые эти дороги строят? В деревне, таким образом, жили только очень умные люди… После тщетных попыток найти хотя бы намек на тропинку мы махнули на это всеми конечностями и радостно забурились в чей-то огород. «Задами бы-ыстренько дойдем! — уверял нас рыжий. — Только быстренько, я сказал… Собак тогда все держали…» Слава богу, что жителей не было видно. Темнело уже явственно, поэтому туземцы тихо сидели себе в избушках, потому как упыри могли ведь и с пути сбиться, к ним завернуть, от Хотяевки-то близко… Номы все равно старались не шуметь, перепрыгивая с грядки на грядку, и вообще пытались как можно меньше обращать на себя внимание местных собачек. Со стороны все, по-моему, напоминало, известный анекдот: «Эстонские разведчики пытались незаметно окружить избу, в которой затаился враг… Посмотреть на это сбежалась вся деревня».
Пока мы топали к избе этой самой Вийки, без приключений не обошлось. А как иначе — это же мы!
Мишка раскисла окончательно.
Жупик пару раз застревал башкой в кротячьих норах, но после того, как один крупненький крот неоднозначно закатал бульдогу лапой по морщинистой морде, Жупик предпочел вернуться на руки к хозяйке.
Сюнневе, устав выскакивать из шлепанцев, сняла их и сунула Ляпе. Тот попытался возникнуть, но Сюнька грозно цыкнула на того: «Неси! А то буду бить рыба!» Так вот она какая, самая страшная финская ругань!!!
Но я бодрячком, впереди планеты-всей, Тараном пру к светлому будущему…
Мишка (уныло)
Полинка бодро шлепала по грядкам, мурлыкая себе под нос: «Ой, мо-ороз, моро-оз, не мо-орозь меня-а, а я… уже и та-ак отмороженна-а-я». Я с завистью поглядывала на нее, неохотно переставляя ноги и перепрыгивая через ямы и кротовины. Да Полли хоть в Африку к крокодилам отправь, она и там не растеряется!
— Ми-иня, шевели ножками! Что к земле гнешься? Прынца из капусты хочешь выковырять?
— Стоп! Пришли! — Ула затормозил, и мы тотчас же обступили единственного видного Помощника…
Впрочем, уже не единственного. Остальные мгновенно проявились и застыли единым фронтом на заднем плане. Я еще раз мельком подумала о том, за какие же прегрешения мне достался этот недокормленный менестрель (Виталиса уныло полоскало ветром). Вот Ула гораздо лучше… И поактивней как-то, и посимпатичней. Да, что ни говори, нравились мне мужчины с ярко выраженной скандинавской внешностью… Вот и сосед наш новый… Кстати, почему его нет с нами? Видимо, наверху решили, что он будет лишним на этом большом празднике жизни. Положительно, мне не везет…
— Изба! — Ула на всякий случай еще и пальцем потыкал в направлении большой, несуразно выстроенной избы со множеством пристроек и маленьким задним двориком, плавно переходящим в огород, на котором мы и стояли.
Мы переглянулись. И что? Ну постучимся… «Здрасьте, мы из будущего. Вот, запачкались немножко, можно у вас тут обсохнуть… тетя Вия?!»
— Надо постучать! — догадалась Сюнневе. Проста дева, как паровозик…
Стучать не пришлось. Дверь заскрипела, мигом распахнулась, и на двор выскочила рыжая босая молодка в длинном черном платье. Голосом не менее зычным, чем у тетки Розы, она заорала:
— Так и растак, что стоите тут, красуетесь, как куры перед петухом?! Быстро в избу, пока не видел никто!
Ула ошарашенно потух. Мы от неожиданности тоже застыли на месте. Очнулись только, когда молодка начала мощными пинками загонять нас в избу.
— Стоят, ох господи, стоят… Не хватало еще, чтоб завтра нас всех в избе спалили за бесовство! Мол, сама Вийка — ведьмачка чертова, дак еще и бесенят к себе на посиделки притащила…
Пролетев сенки, мы ввалились в просторную комнату, слегка задымленную, но хорошо освещенную. Там и сям были прилеплены горящие плошки, а в окна било закатное солнце. Боязливо глянув в окно, Вийка быстро задула огоньки и повернулась к нам. Мы плотной массой сгрудились у дверей — я с Жупиком одесную и Полли ошуюю на переднем плане. Тяпа и Ляпа робко дышат, Сюнневе, присев на корточки, невозмутимо играет с худой черной кошкой.
С лавки поднялась невысокая плотная фигурка. Оказалась — старенькая бабулька, ровесница еще, может быть, райскому яблочку. Сверкнув на нас неожиданно яркими зелеными глазками, бабка скрипнула:
— Чего встали, садитесь… гости дорогие. — И бабуська захрипела, как старинный матричный принтер. Похоже, смеялась.
Мы озадаченно переместились на лавку возле стены. Нас что, ждали? Ни Вийка, ни бабка Варвара (так, по-моему, звали старую ведьму) не казались удивленными нашим появлением. «Все чудесатей и чудесатей…»
Тяпа и Ляпа, поняв, что есть их на обед не будут, быстро освоились.
— Смотри, Янчик, печка…
— А что в печке-то? Даня, чуй, там же кура!!! Может, две…
Бабка раскурила черную, как головешка, трубку и, задымив, захрипела дальше:
— Думала, блажит Вийка… Какие к нам гости, кроме попа да болезных? Ан нет, — родня пожаловала… Занесло же вас, ребятки…
— Карты читала, в воду глядела, — напевно продолжила Вийка, накрывая на стол. — Взъелась на нас темная сила… Вон вас откуда забросило. Садитесь, поешьте, потом подумаем, что делать дальше.
Данчика и Янчика дважды уговаривать не пришлось — метеорами мои кузены метнулись за стол. Полина с Жупиком тоже не отставали. Сюнневе потянула меня за полу сарафана:
— Поедым, что л-ли?
Но мне есть совсем не хотелось. Присев на лавку и глядя, как работают челюстями мои кузены, я принялась расспрашивать Вийку:
— Что же, вас совсем не удивляет наше появление?
— Э-э, милка, — хмыкнула ведьма, покрывая голову темным платком. — Я такого навидалась уже, черта лысого и того видала, что дивиться своей родне, хотя бы и из будущего… Кстати, эти два оглоеда, ай тоже наши?
Я кивнула:
— Мои двоюродные братья. Только Полина нам не родственница, она случайно попала…
— Я человек посторонний, — поддакнула Полли, грызя соленый огурец, — в случае чего понятой могу выступить.
С полатей послышался хриплый кашель, потом что-то заскрипело, и к нам спустился высокий худой мужчина. Выглядел он неважно — лицо бледное, под глазами синяки; сам еле двигается…
Шаркая ногами и держась за бок, мужчина (судя по всему, это и был Янко-литвин, Вийкин муж) заковылял к двери.
— Ты куда? — вскинулась Вийка, засверкав глазами.
— До ветру я…
— От убогий же! Да тебя ж унесет этим ветром… Давай ведро принесу!
— Что ты, Виюшка…
Подскочив со скамьи, Вийка бросилась к мужу. Вместе они вышли в сени. Мы деликатно притворились, что ничего не слышали.
Варвара вздохнула, выдыхая колечко дыма:
— И вправду убогий… Хорошо ему бока-то наломали; прости господи. Уж с год лечим травами да заговорами, никак не отойдет. Эх, жалко Ханна, сестра моя, померла. Вот та хорошо травами лечила, покойников у смерти отымала. А у Вийки этого нету, да и я не умею. А Ханна, та — да, та много чего умела. Эх, рано к Господу-то она отправилась. Только-только ей сто лет справили, ей еще бы жить да жить… Когда ж она преставилась? — Бабуля принялась деловито высчитывать что-то на пальцах. — Ага, аккурат когда моя девка Польку нам подкинула, тому уж лет двенадцать.
Я уже ничему не удивлялась. Просто предпочла не думать о том, сколько же лет самой Варваре, если ее столетняя сестрица преставилась двенадцать лет назад. Читала я про эту Ханну — действительно, она была одной из самых сильных травниц в роду. После нее осталась куча таких невообразимых рецептов, что приходилось только диву даваться, как она лечила такими зельями. Но лечила же…
Из темного угла послышался хрипловатый, но явно детский голос:
— Не двенадцать… Я бабку Ханну еще помню.
Ляпа подавился куриным крылышком:
— Че за засада?
На лавку рядом с Сюнневе взгромоздилось странное существо. Существо было одето в просторную рубаху, длинные вязаные носки и вид имело настороженный. Я открыла рот от удивления — вот уж не думала, что в нашем роду когда-то, могли родиться такие… Юная ведьмочка, еще настолько маленькая и угловатая, что не сразу поймешь — мальчик это или девочка, имела внешность для рода самую нетипичную. Она была смуглой, черноволосой и черноглазой. Причем глаза были именно черными, а не какими-нибудь темно-карими. Остановив на мне блестящий угольно-черный взгляд, девочка мотнула головой (из-за ворота выскочили две темные косицы) и спросила:
— Ба, они че, все сожрут или ты и меня покормишь?
— Што, ноги отсохли? — заворчала Варвара. — Чай, не больная, корыто не разевай, сама пододвигайся да лопай.
Сюнневе пододвинула девочке миску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Прекрасно! Михина родня вляпалась, а я не могла утерпеть, чтоб не примазаться! Что мне, своих проблем мало?! Да у меня после майских — первое вскрытие!!! Куратор сказал, что даже даст подержаться за тарокальную пилу… Хотя понимаю, Мишаня без меня не справится. Вон какая у нее поддержка — Сюнька в глубокой заморозке и ребята-акробаты, только и думающие, как бы какое поганое дельце провернуть…
Виталис осмелел и нерешительно вякнул из-за римских драпировок:
— Черные надеются, что с вами что-то случится и, таким образом, они разделаются с двумя самыми сильными ведьмами в роду…
— У мэн-ня ничего нэ осталось! — протестующе завела Сюнневе.
— Мадонна, а кто от Главного ушел, а? Кто сорок лет меня по разным эпохам мотал? Я пересмотрел все громкие процессы над ведьмами, четыре раза седел, о моем перманентном несварении желудка диссертацию написать можно!!!
Сюнневе вдруг зашевелилась, даже чуток заволновалась, я бы сказала, и вдруг завопила, хватанув себя за косы:
— Вспомнила!!! Вспомнила, где была!!!
— От молодец так молодец! — завопила я тоже. — Рада аж по самые волосяные луковички!!! Что за разговорчики в строю?! Дайте же Уле договорить!!!
— Ситуация сложная…— Рыжий серьезнел прямо на глазах. — Потому что неизвестная. Очередной форс-мажор. Пока не узнаем, что конкретно удумали ребята-чертенята, придется попотеть… Поэтому настоятельно советую не топтаться здесь, а двигаться по направлению к деревне. Напоминаю — упыри активизируются по ночам…
Повторять нам не надо, и так понятливые. Мы резво снялись с места и зашлепали по грязи. Мишка тащила Жупика, тот трогательно пристроил брылястую головку у нее на тощем плечике.
Две древние римлянки не переставали выяснять отношения, шепотом правда, но все равно доставали, как две обожравшиеся вареньем мухи:
— Я Прима, а ты — Секунда! Я родилась раньше.
— Ты просто нагло отпихнула меня ногой еще в утробе матери! Я должна была вылезти первой!
— Ну, кто не успел, тот опоздал…
— Чего они собачатся? — спросила я Миньку, будучи абсолютно уверенной, что ответ она знает…
Миха откинула рыжие кудри со лба:
— Видишь ли, в римских семьях родившихся дочерей не мудрствуя лукаво называли по имени отца. Причем всех, независимо от количества. У этих, как я понимаю, папеньку звали Юлием, вот и они тоже — Юлии. Различали дочерей только по порядковым номерам. К имени первой добавляли Прима, второй — Секунда, третьей — Терция и так далее…
— А мы — близнецы! — вклинилась какая-то из Юлий. — И я вовсе не намерена делиться званием Примы…
Я остановилась. Ничего, эту проблему мы быстро решим.
— Эй, ребята! — окликнула я Тяпу и Ляпу. — Кто из вас родился первым?
— Я! — откликнулся Тяпа. — У Янчика окорока застряли, его еще с час из мамки выковыривали…
— Вы, горячие итальянские девахи! — обратилась я к Юлиям. — Кто из вас охраняет Дана?
— Я! — вскинула руку Юлия с жезлом.
— Вот ты и будешь Примой! Все,на этом базар прикрыли, а не то я буду злиться!!!
Сестрички замолкли, видимо обдумывая, честное ли решение я им предложила. Ладно, пока молчат — и на том спасибо.
До деревни мы добрались быстро, с матерком… с ветерком то есть. Еще бы — грязи по колено, да еще и Помощнички все разом вспомнили о своих прямых и непосредственных обязанностях и ка-ак кинутся наставлять нас на тропу истины. Полезные советы и поучения сыпались на нас, как гречка из дырявого пакета:
— Упыри — это не сказка. Упыри — это серьезно. Вот у нас в Древнем Риме…
— …я видел настоящего вампира…
— Врешь, рыжий трескоед! Ты в Риме ни разу не был!
— Roma aeterna!!! Там есть арена одного древнего цирка… Весной там расцветают тюльпаны, а между ними бродят фазаны…
— Паоло, хрен же ты из себя Бедекер изображаешь?! Расскажи лучше детям об упырях!
— Упыро? Вампиро?! О Мадонна!!! Кровососо!!!
— …устроят День донора и отвалят. Хотя вампиры и упыри — это все-таки не одно и то же. — Опять Ула, уж его возмущенное хрюканье ни с чем не спутаешь…
— Я, кажется, сказала ходить по одному и молча! — Я только глаза гневно скосила — все Помощники испарились, сзади трепыхался в воздухе один Ула…
А вот и деревня — красота, да и только, хоть сейчас фоткай и в Третьяковку! Кто там большой и великий сказал, что, мол, в России только две проблемы — дороги и дураки, которые эти дороги строят? В деревне, таким образом, жили только очень умные люди… После тщетных попыток найти хотя бы намек на тропинку мы махнули на это всеми конечностями и радостно забурились в чей-то огород. «Задами бы-ыстренько дойдем! — уверял нас рыжий. — Только быстренько, я сказал… Собак тогда все держали…» Слава богу, что жителей не было видно. Темнело уже явственно, поэтому туземцы тихо сидели себе в избушках, потому как упыри могли ведь и с пути сбиться, к ним завернуть, от Хотяевки-то близко… Номы все равно старались не шуметь, перепрыгивая с грядки на грядку, и вообще пытались как можно меньше обращать на себя внимание местных собачек. Со стороны все, по-моему, напоминало, известный анекдот: «Эстонские разведчики пытались незаметно окружить избу, в которой затаился враг… Посмотреть на это сбежалась вся деревня».
Пока мы топали к избе этой самой Вийки, без приключений не обошлось. А как иначе — это же мы!
Мишка раскисла окончательно.
Жупик пару раз застревал башкой в кротячьих норах, но после того, как один крупненький крот неоднозначно закатал бульдогу лапой по морщинистой морде, Жупик предпочел вернуться на руки к хозяйке.
Сюнневе, устав выскакивать из шлепанцев, сняла их и сунула Ляпе. Тот попытался возникнуть, но Сюнька грозно цыкнула на того: «Неси! А то буду бить рыба!» Так вот она какая, самая страшная финская ругань!!!
Но я бодрячком, впереди планеты-всей, Тараном пру к светлому будущему…
Мишка (уныло)
Полинка бодро шлепала по грядкам, мурлыкая себе под нос: «Ой, мо-ороз, моро-оз, не мо-орозь меня-а, а я… уже и та-ак отмороженна-а-я». Я с завистью поглядывала на нее, неохотно переставляя ноги и перепрыгивая через ямы и кротовины. Да Полли хоть в Африку к крокодилам отправь, она и там не растеряется!
— Ми-иня, шевели ножками! Что к земле гнешься? Прынца из капусты хочешь выковырять?
— Стоп! Пришли! — Ула затормозил, и мы тотчас же обступили единственного видного Помощника…
Впрочем, уже не единственного. Остальные мгновенно проявились и застыли единым фронтом на заднем плане. Я еще раз мельком подумала о том, за какие же прегрешения мне достался этот недокормленный менестрель (Виталиса уныло полоскало ветром). Вот Ула гораздо лучше… И поактивней как-то, и посимпатичней. Да, что ни говори, нравились мне мужчины с ярко выраженной скандинавской внешностью… Вот и сосед наш новый… Кстати, почему его нет с нами? Видимо, наверху решили, что он будет лишним на этом большом празднике жизни. Положительно, мне не везет…
— Изба! — Ула на всякий случай еще и пальцем потыкал в направлении большой, несуразно выстроенной избы со множеством пристроек и маленьким задним двориком, плавно переходящим в огород, на котором мы и стояли.
Мы переглянулись. И что? Ну постучимся… «Здрасьте, мы из будущего. Вот, запачкались немножко, можно у вас тут обсохнуть… тетя Вия?!»
— Надо постучать! — догадалась Сюнневе. Проста дева, как паровозик…
Стучать не пришлось. Дверь заскрипела, мигом распахнулась, и на двор выскочила рыжая босая молодка в длинном черном платье. Голосом не менее зычным, чем у тетки Розы, она заорала:
— Так и растак, что стоите тут, красуетесь, как куры перед петухом?! Быстро в избу, пока не видел никто!
Ула ошарашенно потух. Мы от неожиданности тоже застыли на месте. Очнулись только, когда молодка начала мощными пинками загонять нас в избу.
— Стоят, ох господи, стоят… Не хватало еще, чтоб завтра нас всех в избе спалили за бесовство! Мол, сама Вийка — ведьмачка чертова, дак еще и бесенят к себе на посиделки притащила…
Пролетев сенки, мы ввалились в просторную комнату, слегка задымленную, но хорошо освещенную. Там и сям были прилеплены горящие плошки, а в окна било закатное солнце. Боязливо глянув в окно, Вийка быстро задула огоньки и повернулась к нам. Мы плотной массой сгрудились у дверей — я с Жупиком одесную и Полли ошуюю на переднем плане. Тяпа и Ляпа робко дышат, Сюнневе, присев на корточки, невозмутимо играет с худой черной кошкой.
С лавки поднялась невысокая плотная фигурка. Оказалась — старенькая бабулька, ровесница еще, может быть, райскому яблочку. Сверкнув на нас неожиданно яркими зелеными глазками, бабка скрипнула:
— Чего встали, садитесь… гости дорогие. — И бабуська захрипела, как старинный матричный принтер. Похоже, смеялась.
Мы озадаченно переместились на лавку возле стены. Нас что, ждали? Ни Вийка, ни бабка Варвара (так, по-моему, звали старую ведьму) не казались удивленными нашим появлением. «Все чудесатей и чудесатей…»
Тяпа и Ляпа, поняв, что есть их на обед не будут, быстро освоились.
— Смотри, Янчик, печка…
— А что в печке-то? Даня, чуй, там же кура!!! Может, две…
Бабка раскурила черную, как головешка, трубку и, задымив, захрипела дальше:
— Думала, блажит Вийка… Какие к нам гости, кроме попа да болезных? Ан нет, — родня пожаловала… Занесло же вас, ребятки…
— Карты читала, в воду глядела, — напевно продолжила Вийка, накрывая на стол. — Взъелась на нас темная сила… Вон вас откуда забросило. Садитесь, поешьте, потом подумаем, что делать дальше.
Данчика и Янчика дважды уговаривать не пришлось — метеорами мои кузены метнулись за стол. Полина с Жупиком тоже не отставали. Сюнневе потянула меня за полу сарафана:
— Поедым, что л-ли?
Но мне есть совсем не хотелось. Присев на лавку и глядя, как работают челюстями мои кузены, я принялась расспрашивать Вийку:
— Что же, вас совсем не удивляет наше появление?
— Э-э, милка, — хмыкнула ведьма, покрывая голову темным платком. — Я такого навидалась уже, черта лысого и того видала, что дивиться своей родне, хотя бы и из будущего… Кстати, эти два оглоеда, ай тоже наши?
Я кивнула:
— Мои двоюродные братья. Только Полина нам не родственница, она случайно попала…
— Я человек посторонний, — поддакнула Полли, грызя соленый огурец, — в случае чего понятой могу выступить.
С полатей послышался хриплый кашель, потом что-то заскрипело, и к нам спустился высокий худой мужчина. Выглядел он неважно — лицо бледное, под глазами синяки; сам еле двигается…
Шаркая ногами и держась за бок, мужчина (судя по всему, это и был Янко-литвин, Вийкин муж) заковылял к двери.
— Ты куда? — вскинулась Вийка, засверкав глазами.
— До ветру я…
— От убогий же! Да тебя ж унесет этим ветром… Давай ведро принесу!
— Что ты, Виюшка…
Подскочив со скамьи, Вийка бросилась к мужу. Вместе они вышли в сени. Мы деликатно притворились, что ничего не слышали.
Варвара вздохнула, выдыхая колечко дыма:
— И вправду убогий… Хорошо ему бока-то наломали; прости господи. Уж с год лечим травами да заговорами, никак не отойдет. Эх, жалко Ханна, сестра моя, померла. Вот та хорошо травами лечила, покойников у смерти отымала. А у Вийки этого нету, да и я не умею. А Ханна, та — да, та много чего умела. Эх, рано к Господу-то она отправилась. Только-только ей сто лет справили, ей еще бы жить да жить… Когда ж она преставилась? — Бабуля принялась деловито высчитывать что-то на пальцах. — Ага, аккурат когда моя девка Польку нам подкинула, тому уж лет двенадцать.
Я уже ничему не удивлялась. Просто предпочла не думать о том, сколько же лет самой Варваре, если ее столетняя сестрица преставилась двенадцать лет назад. Читала я про эту Ханну — действительно, она была одной из самых сильных травниц в роду. После нее осталась куча таких невообразимых рецептов, что приходилось только диву даваться, как она лечила такими зельями. Но лечила же…
Из темного угла послышался хрипловатый, но явно детский голос:
— Не двенадцать… Я бабку Ханну еще помню.
Ляпа подавился куриным крылышком:
— Че за засада?
На лавку рядом с Сюнневе взгромоздилось странное существо. Существо было одето в просторную рубаху, длинные вязаные носки и вид имело настороженный. Я открыла рот от удивления — вот уж не думала, что в нашем роду когда-то, могли родиться такие… Юная ведьмочка, еще настолько маленькая и угловатая, что не сразу поймешь — мальчик это или девочка, имела внешность для рода самую нетипичную. Она была смуглой, черноволосой и черноглазой. Причем глаза были именно черными, а не какими-нибудь темно-карими. Остановив на мне блестящий угольно-черный взгляд, девочка мотнула головой (из-за ворота выскочили две темные косицы) и спросила:
— Ба, они че, все сожрут или ты и меня покормишь?
— Што, ноги отсохли? — заворчала Варвара. — Чай, не больная, корыто не разевай, сама пододвигайся да лопай.
Сюнневе пододвинула девочке миску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46