Как ни прелестна была Валена, Союзница не она. Это место могла занять лишь одна женщина Дженнифер Росс, ставшая теперь герцогиней Ичерн.
Нэш вышел из сада и поспешил в конюшню: его гнало нетерпеливое желание увидеться с Союзницей.
Осберт отступил на шаг от поникшей фигуры Вогна и рухнул в ближайшее кресло. Проктор сидел на своем любимом месте у камина; глаза его остекленели, челюсть отвалилась. Лицо, на котором Осберт так часто видел презрительную гримасу, теперь обмякло и не выражало ничего. На столике рядом с креслом стоял пустой кубок из-под вина, в которое Осберт добавил несколько капель зелья из своей заветной бутылки.
В камине потрескивали поленья, и Осберт долго смотрел в огонь. Он все еще не мог поверить в те поразительные вещи, которые Вогн сообщил ему под влиянием снадобья.
Утром Вогн проснется свежим и бодрым, забыв обо всем, что произошло этим вечером.
Запутанная паутина лжи и тайн, подозрения и страхи, заставлявшие проктора решаться на самые отчаянные поступки… Снадобье подействовало, да, но Осберту удалось узнать не все. Добиваться от Вогна большего он боялся: вдруг тот, проснувшись, что-то вспомнит…
Неожиданно ощутив острое беспокойство, Осберт вскочил и подошел к стене, у которой стоял стол Вогна. Коснувшись самой дальней каменной плиты, легат почувствовал, как отчаянно заколотилось его сердце: что его ждет успех или неудача? Пальцы Осберта нащупали острый металлический стержень в углублении камня, и он без колебаний нажал на него; раздался тихий щелчок. Упершись обеими руками в плиту, Осберт изо всех сил толкнул ее. Раздался стон металла, рожденный, казалось, в безднах ада, и плита и несколько соседних повернулись: перед Осбертом была дверь в точности такая, как описал Вогн.
Осберт, схватив со стола свечу, протиснулся в щель, как только она стала достаточно широкой. Из крохотной комнатки на него дохнуло ледяным холодом, сыростью, запахом плесени. Помещение было таким же древним, как и само здание, и явно предназначалось для хранения самых сокровенных тайн Гильдии. Потолок уходил высоко вверх, вдоль стен тянулись полки.
Однако полки были пусты тоже в точности так, как сказал Вогн.
Со вздохом, в котором смешались облегчение и разочарование, Осберт прислонился к стене и попытался разобраться в том, что узнал от Вогна.
Трижды проктор намекал на то, что знает какой-то способ обнаружить колдуна, но, как признался он сегодня, даже при всей своей ненависти к этой нечисти он боялся воспользоваться этим знанием. В любом случае источником знания могла быть только древняя библиотека; значит, Вогн, опасаясь Нэша, куда-то перепрятал книги.
— «Туда, где никто не станет искать, туда, где никто никогда не найдет», — вслух повторил Осберт слова проктора. Он, конечно, попытался узнать, где книги находятся теперь, но Вогн не поддался нажиму.
Стряхнув задумчивость, Осберт выбрался из потайной комнаты и вернул плиту на место. Вогн никогда не узнает, что тайник обнаружен. Но что теперь делать? Что сказать Нэшу?
Не убьет же Нэш Вогна, чтобы найти книги! Ведь абсолютно ясно, что проктор единственный, кому известно местонахождение библиотеки; значит, пока его жизнь вне опасности. Нэш покинул столицу, и необходимости давать немедленный отчет нет, но скоро он вернется, и тогда нужно будет ему что-то сказать…
Существует единственный способ защитить и библиотеку, и Вогна: состряпать фальшивку, достаточно убедительную, чтобы обмануть острый взгляд Нэша. Осберт должен сам принести сюда книги. Несколько старинных пыльных томов, никому не нужных, и еще много других. Придется их сжечь и показать Нэшу пепел — пепел и несколько будто бы уцелевших страниц как доказательство того, что Вогн предпочел уничтожить библиотеку, лишь бы она не попала в чужие руки. Конечно, Нэшу нужно будет сказать, что Осберт опоздал и не смог предотвратить несчастья.
Да. Не очень тонкая уловка, но ее будет достаточно.
Достаточно ли, чтобы остановить Нэша?
Пожалуй. Нужно сделать все сегодня же ночью, пока Вогн спит под действием зелья. Осберт выплеснул в камин содержимое кубка и налил в него вина, потом, опустившись на колени, расправил мантию спящего проктора. Теперь все было в порядке. Бросив на Вогна последний взгляд, Осберт направился в свои покои.
Наконец-то он точно знал, что следует предпринять.
Отец Джон забрал у переплетчика две книги и вышел под яркие лучи утреннего солнца. С каждым днем становилось все теплее: лето приближалось, долгая зима уходила все дальше в прошлое, и Джон чувствовал, что оживает. Он пересек город и поднялся на холм, к воротам монастыря; однако не успел он войти, как обнаружил, что за ним кто-то идет. Джон остановился и оглянулся. В полумраке древней арки, на которой многие столетия назад каменотес высек дубовые листья, стоял Годфри.
— Что это у вас?
Джон взглянул на сверток, который держал в руках.
— Некоторые из книг Хильдерика. Переплеты порвались, так что я решил привести их в порядок, пока хозяин отсутствует. Я как раз несу их обратно в его кабинет.
Годфри медленно склонил голову:
— Я провожу вас, отец.
Что-то в тихом голосе дьякона заставило Джона насторожиться. Они оба молчали, пока не дошли до кабинета Хильдерика. Окна комнаты были распахнуты, занавеси сняты и отправлены в стирку. На полу и на столах громоздились стопки книг на полках по случаю уборки их почти не осталось.
— Вы хорошо потрудились, как я посмотрю, — заметил Годфри, расхаживая по комнате. — Даже пыль вытерли. Вот это трудолюбие!
Отец Джон положил принесенные книги на один из столов и притворился, что собирается продолжать работу: двинулся с тряпкой к ближайшей полке, но помедлил, услышав, как щелкнул замок в двери. Оглянувшись через плечо, он обнаружил, что Годфри внимательно на него смотрит.
— Нам нужно поговорить, Джон.
— О… о чем? — заикаясь, выдавил из себя отец Джон. Годфри подошел ближе и остановился перед священником.
— Я ведь никогда вас ни о чем не спрашивал, верно? Я не задал вам ни единого вопроса о том, что делали вы с Робертом той ночью. Я счел, что вы не делаете ничего, что шло бы вразрез с вашим обетом. Скажите мне, был ли я прав?
— Я… Простите меня, дьякон, но я не понимаю…
— Все очень просто. Однажды вы спросили меня, не можете ли помочь. Вот теперь я и хочу знать, по-прежнему ли вы предлагаете свою помощь.
Во рту отца Джона внезапно пересохло, сердце начало биться где-то в горле. Он не мог выдавить из себя ни единого слова.
— Не нужно так переживать, Джон, — мягко сказал Годфри; лицо его утратило суровость. — Мне, правда, удивительно, что вы сумели выжить, будучи не в силах скрыть страх перед разоблачением. Или вы так боитесь только меня? — Отец Джон сглотнул и затряс головой. — О, поверьте, вашей вины тут нет. Вы ничем себя не выдали, если вас беспокоит именно это. Насчет Роберта я начал кое-что подозревать много лет назад. Когда-то мы были близкими друзьями, да и сейчас остаемся, я надеюсь. Давайте говорить начистоту: неужели после всего, что случилось в последнее время, вас удивляет, что мне известна правда?
— Вы и представления не имеете, какая беда мне грозит, — выпалил отец Джон. — Что бы вы ни говорили, вина ляжет на меня.
Годфри отодвинул стопку книг и присел на край стола.
— Вы священник, Джон. Как же вы разрешили теологический конфликт в себе?
Отец Джон сделал глубокий вдох и почувствовал, что руки у него перестали трястись. Он пододвинул кресло и опустился в него, обдумывая ответ.
— Не уверен, что мне удалось его разрешить. Все еще бывают времена, когда я задаю себе вопрос: что же я творю?
— Как и все мы, — кивнул Годфри. — Я просто думал, что вы сможете поделиться со мной какими-то своими выводами. Видите ли, я не могу найти в душе решимости проклясть вас или Роберта, если уж на то пошло. А раз я не осуждаю вас, мне нужно найти этому какое-то оправдание.
— Вы собираетесь освободить МакКоули, верно?
— Да.
— И хотите, чтобы я вам помог?
— Да.
Отец Джон откинулся в кресле и долго смотрел на свои стиснутые руки. Много месяцев назад, когда МакКоули еще только схватили, он послал в Анклав письмо с просьбой помочь в освобождении епископа. Тогда он получил отказ. Что скажет совет, если теперь он согласится на предложение Годфри?
— Будет ли кому-нибудь еще известно о моем участии?
— Это зависит от вас и от ваших действий. Конечно, я предпочел бы, чтобы все осталось нашим секретом. Мне совсем не хочется потерять вас.
Отец Джон поднял глаза на Годфри; тот смотрел на него, не скрывая озабоченности.
— Хорошо. Я буду рад помочь. Годфри улыбнулся и поднялся на ноги:
— Значит, я все-таки был прав, отец. Мы сражаемся на одной стороне. Вечером, после ужина, посетите графа Пейна. Скажите ему, что вас прислал я.
ГЛАВА 24
Северо-восточное побережье Люсары было, пожалуй, единственной частью страны, не отличавшейся живописностью. Плоская и низменная долина Виталы, где островки искривленных деревьев перемежались зловонными топями, раскинулась на многие лиги; на морском берегу древние утесы, и дюны красноватого песка кое-где поросли жесткой травой. Замок Клоннет, резиденция герцога Эйра, высилась на одном из прибрежных утесов. Из окон его открывался вид на холодные зеленые волны и на торговый порт Джарди вдалеке. Как упрямый старик, замок отгораживался от окружающего простора и оставался унылым, какая бы яркая весна ни цвела за его стенами.
Нэш раньше бывал здесь всего однажды, много лет назад. Тогда Клоннет показался ему отвратительным, но теперь его мрачность и неприветливость искупались одним: он стал домом Дженнифер Росс, герцогине Эйр, и Нэш намеревался часто бывать здесь, чтобы видеться с ней.
Встретили его в замке приветливо, но все же Нэшу пришлось дожидаться почти час, пока Ичерн не вернется с охоты. Неохотно прихлебывая посредственное вино, Нэш посвятил это время размышлениям о том, какие прекрасные гавани найдет на этом побережье флот любого захватчика.
Когда Ичерн, наконец, появился, он не стал притворяться, будто рад видеть нового члена королевского совета.
— Я думал, вы все еще на западе, выслеживаете мальчишку моего кузена. — Ичерн бросил плащ на стол и одним глотком осушил кубок вина.
Нэш поднялся из кресла.
— У меня есть и другие обязанности.
— Ну да, вы страшно занятой человек. Как вам нравятся знаки вашего нового положения? Они вам к лицу, верно?
Нэш слишком устал с дороги, чтобы обращать внимание на колкости. Он просто придвинул к себе кожаную сумку и развязал ремешки.
— Король прислал вам на подпись бумаги, однако не путайте меня с мальчишкой-посыльным. Вы можете пожалеть об этом, когда в следующий раз окажетесь на королевском совете.
Ичерн был слишком туп, чтобы понять, что это не пустая угроза. Он с ворчанием придвинул к себе бумаги и принялся, шевеля губами, медленно читать каждую. Нэш принес с соседнего стола чернильницу и перо и стал молча наблюдать за герцогом.
Между Ичерном и Селаром было очень мало сходства. Будучи в родстве по материнской линии, они воспитывались при одном и том же дворе, под одним и тем же жестоким руководством. Однако если живой ум Селара позволял ему схватывать новые идеи, мысли Ичерна никогда не простирались дальше острия клинка в его руке. В определенном смысле и Майенне, и Люсаре повезло, что не Тьеж Ичерн оказался королевским сыном.
Повезло и Нэшу: не слишком сообразительному герцогу было легко подсказывать некоторые поступки, не налагая на него Узы, что Союзница, без сомнения, заметила бы.
— Как вы поохотились? — спросил Нэш для поддержания разговора, продолжая внимательно наблюдать за Ичерном.
— А? О, отлично — надо же чем-то занять время между выездами в дозор. — Ичерн разложил на столе бумаги и стал царапать свое имя на каждом листе, часто окуная перо в чернильницу. Закончив, он посыпал бумаги песком, стряхнул его и протянул документы Нэшу. — Это все?
— Не совсем. — Нэш поймал взгляд Ичерна и уже не позволял тому отвести глаза. Теперь у него был в этом определенный опыт: с того дня, как Ичерн женился на Дженнифер, при каждой встрече Нэш мысленно отдавал ему одно и то же приказание: «Хорошенько присматривай за своей женой». Вслух же он сказал: — Как поживает молодая герцогиня? Весь двор только и говорит о ней и гадает, почему вы заперли ее в Клоннете. Она здорова, я надеюсь?
Ичерн попытался отвернуться, и на сей раз Нэш ему это позволил.
— Конечно, здорова. Что ей сделается! А на любопытство двора мне наплевать: она моя жена и будет жить там, где я велю.
Нэш подавил улыбку.
— Но может быть, мне будет позволено с ней увидеться? Нам с ней есть, что вспомнить после ее прошлогоднего приезда в Марсэй.
Ичерн открыл рот, но некоторое время не произносил ни звука. Он явно боролся с желанием отказать, искал какую-нибудь отговорку. Однако в конце концов, ему пришлось кивнуть:
— Я провожу вас к ней.
Увидев замок Клоннет, никто не заподозрил бы Ичерна в тайной любви к произведениям искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71