на ее простом некрасивом лице была написана озабоченность. — Я слышала о стражниках. Не попадитесь им.
Когда за служанкой закрылась дверь, Дженн вернулась к столу, придвинула стул и уселась. Перед ней лежало несколько книг труды по истории, по управлению поместьями, а также редкое издание «Битва пламени», хроника завоевания Люсары, написанная люсарцем. Якоб собственными руками вручил книгу дочери; лишь немногие представители великих родов осмеливались хранить у себя этот манускрипт.
Однако внимание Дженн было сосредоточено на листах, покрытых мелкими затейливыми значками. Обещанное Мартой послание… Пока Дженн не прикоснулась к листам, символы и буквы прочесть было невозможно, казалось, перед ней текст на языке, не известном никому из самых ученых книжников. Когда же девушка взяла первый из листов, буквы изменились, и теперь Дженн с легкостью могла прочесть написанное.
… Конечно, к тому времени, когда в Империи дела пошли совсем плохо, наши предки-колдуны, Великая Каббала, уже обзавелись многими последователями. По всему южному континенту были разбросаны дворцы Каббалы, при каждом дворе был ее представитель, у каждого принца опытный учитель. Колдовства боялись, но его и почитали не меньше, чем боевое искусство воина. Ни для кого не было секретом, что любой мелкий правитель, любой честолюбивый барон старался обзавестись собственным колдуном, а еще лучше, развить колдовские силы в себе или в сыне и наследнике. Однако такое никогда не удавалось. В те дни еще не произошло разделения Каббалы на салтипазар Анклав и малахи. Несомненно, среди колдунов были и хорошие, и дурные люди, но структура Каббалы поддерживала равновесие, а преступления наказывались по нашим собственным законам.
К несчастью, сохранилось очень мало работ, объясняющих глубинные причины того, что Империя ополчилась на Каббалу. Да, я знаю, принято считать, что именно Каббала предала Империю, но имеются неоспоримые факты, не проясняющие ситуации, но вызывающие сомнения. Во время мелкой стычки сгорел дворец Каббалы, потому что Империя в помощи отказала. Неожиданно некоторые книги и инструменты, которыми пользовались только колдуны, были обложены высокими пошлинами. Есть и другие мелкие, но красноречивые факты, и все это случилось еще до того, как Каббала хоть пальцем пошевелила в свою защиту.
Остальное тебе, несомненно, известно, хотя я уверена, что некоторые детали при твоем обучении не были упомянуты. Например, все дворцы Каббалы, все, что было построено колдунами, было разрушено, за исключением дворца Бу. Мы не знаем, почему он остался нетронутым; до самого недавнего времени мы даже не могли быть уверены, что он, в свое время, принадлежа Каббале.
Война с Империей длилась несколько лет. По-видимому, в Каббале начались споры, стоит ли продолжать борьбу, в которой противник имеет такое огромное численное преимущество: меньше половины колдунов могли сражаться, а потому вероятность победы была очень мала. В Анклаве многие считают, что колдуны Каббалы были гораздо могущественнее, чем мы теперь, но доказать это невозможно.
Недовольные втайне готовились действовать по-своему, и самые светлые умы из них, объединив усилия, создали Ключ. Эта группа собрала своих приверженцев и покинула дворец Бу, направившись за море, в Майенну, которая в те времена была разделена на множество мелких герцогств. Именно тогда и произошел раскол. Наши предки основали Анклав, а другие колдуны стали малахи.
Большинство из нас никогда в жизни малахи не встречали, поэтому ты можешь удивиться: с какой стати мы их убиваем. Дело в том, что малахи стремятся завладеть Ключом. Им больше известно о его силе, и, может быть, они даже сумели бы должным образом им воспользоваться. Каждая стычка с малахи показывает: они намерены силой захватить Ключ, а нас перебить. Малахи хотят узнать от Ключа Слово Уничтожения. Им нужна только власть, чтобы отомстить миру за истребление колдунов пять столетий назад. При допросах малахи всегда признаются в этом. Мы не предпринимаем попыток их уничтожить, но не можем себе позволить оставить в живых хоть одного из тех, кому удается что-то о нас узнать. Если они выследят, где находится Анклав, мы все погибнем.
Я понимаю, что мой рассказ очень неполон, однако я стремилась для начала показать тебе общую картину. Пожалуйста, сообщи мне, что тебе неясно, и я попытаюсь ответить на все твои вопросы. Сегодня мне больше ничего не удастся тебе написать, малыш брыкается и не дает мне сосредоточиться. Арли ходит вокруг и ворчит, что я слишком мало отдыхаю. Мужчины такие беспокойные! Прилагаю список супружеских пар в нескольких первых поколениях жителей Анклава; я отметила те, которые были соединены Узами. Как ты увидишь, через три поколения наложение Уз прекращается вовсе. Можно только гадать о причине этого: то ли оно стало невозможным, то ли было сочтено несущественным. А может быть, по прошествии времени люди просто утратили необходимые знания.
Возможно, это письмо дойдет до тебя только через несколько недель: наши гонцы должны соблюдать величайшую осторожность. Я молю богов, чтобы к этому времени мой беспокойный младенец уже родился. Будь осторожна, Дженн, береги себя.
Любящая тебя Марта.
Так, значит, в третьем поколении уже никаких Уз? Наверняка должен быть кто-то, кто знает об Узах и о том, почему они так важны. А что они важны, несомненно, иначе Ключ не стал бы…
Дженн отложила письмо Марты и обхватила голову руками.
Все это так трудно, почти невозможно понять… Если бы старик не был так упрям, если бы она могла побыть в Анклаве подольше, если бы смогла поговорить с Патриком, с Филеем, с…
Проклятие, да ответь же мне, Роберт!
Дженн в ярости стукнула кулаком по столу, опрокинув стопку книг. Отклика, конечно, не последовало. Нет, он не станет обременять себя ответами на ее детские вопросы. Он просто будет верен своим принципам, каковы бы ни были последствия. Он ведь так убежден в своей правоте!
И никогда не объяснит почему…
Но что, если он ошибается? Что, если у Ключа имеется план и совершенно необходимо, чтобы они его выполнили? Что, если Ключу известно, как найти Калике, что, если выживание Анклава зависит от того, чтобы она или Роберт встали в Круг?
Ключ назвал Дженн Союзницей, а Роберта Врагом. Он знал, что они могут мысленно разговаривать друг с другом, и сказал, что они связаны Узами. Что еще было ему известно?
Так что же такое Узы?
Дженн медленно поднялась и подошла к окну. Звезды еще не показались на безоблачном небе, но воздух был холодным, а врывавшийся в комнату ветер заставлял пламя свечи мигать.
Патрик считает, что Узы как-то связаны с супружеством, что они способ подобрать партнеров. Но вдруг они что-то другое? В конце концов, Ключ сказал, что они с Робертом связаны Узами, уже связаны, а не будут связаны в будущем. Значит, чем бы ни было Наложение Уз, оно уже свершилось. Они с Робертом ведь не супруги, так что Узы не могут означать только этого… Если, конечно, Ключу можно верить.
Что же остается?
Мысленная речь.
Как тогда сказал Роберт? Ей удалось добиться того, о чем колдуны только мечтали. Если мечтали, то давно ли? Может быть, раньше они умели мысленно разговаривать, а потом утратили такую способность? И почему они мечтали о мысленной речи, если прежде такого никогда не бывало? Может быть, именно в этом все дело: те, кто может разговаривать друг с другом мысленно, и соединены Узами? И вступали они между собой в брак как раз по этой причине в надежде, что способность передастся по наследству? Если мысленная речь так важна и желанна, разве не сделали бы колдуны все от них зависящее, чтобы увеличить число обладающих драгоценным даром?
Дженн вернулась к столу, придвинула к себе чистый лист бумаги и начала письмо Марте.
«Дорогая моя, — с лукавой улыбкой писала девушка, — сообщи мне все известные тебе легенды о мысленной речи… »
Шейн старался держаться поближе к Дженн всю дорогу до фермы Маркаллена. Впереди в одиночестве шагал отец Бенедикт. Старик знал, что Дженн едет следом, но и не подозревал, как бдительно она охраняет его от любой опасности. Бенедикт давно уже перестал возражать против ее участия в ночных вылазках: он видел, что горячее стремление девушки помочь страждущим не может быть удовлетворено несколькими монетами или корзиной с провизией. Священнику не очень нравилось ее присутствие, но он видел в нем проявление растущего желания посвятить себя церкви, а не поощрять подобное стремление, даже если оно принимало странные, на его взгляд, формы, он не мог.
Ночь была темной, но вовсе не безопасной. Дважды путникам попадались дозоры, и им приходилось прятаться и ждать, пока можно будет продолжить путь в безопасности. Наконец незадолго до полуночи в чернильной черноте ночи стал, виден огонек лампы. Ферма Маркаллена…
Расположенная в глуши, на каменистом склоне, ферма едва обеспечивала пропитание своему хозяину, владельцу нескольких коз и свиней. Курам приходилось клевать семена диких трав, но каким-то чудом некоторым из них все же удавалось выжить. Когда-то у Маркаллена их было одиннадцать, но голод, нищета и суровые зимы уменьшили поголовье… Маркаллен, человек удивительной живучести, умудрялся прокормить мать, двух дочерей и маленького сына исключительно благодаря необыкновенному трудолюбию и слепой решимости не сдаваться.
Жена Маркаллена умерла при родах, и его матери пришлось заменить ее во всех домашних делах. Она была стара, а в последнее время много болела. Дженн сразу заметила признаки этого, спешиваясь у дома: теперь здесь не было того же порядка, что раньше.
Маркаллен ждал их у двери.
— Спасибо, что выбрался к нам, брат Бенедикт. — Крестьянин посторонился и только тут заметил Дженн. На его лице отразилось удивление и еще какое-то чувство… Удовлетворение?
— Госпожа! Это честь для нас!
Дженн улыбнулась ему и распахнула плащ, чтобы показать старое поношенное платье. Ее присутствие следовало держать в секрете. Маркаллен кивнул, но все же явно был чем-то встревожен. Шейн тоже заметил это. Когда фермер повел брата Бенедикта в дом, Шейн наклонился к уху Дженн и прошептал:
— Надеюсь, что парень нервничает только из-за болезни матери.
Дженн покачала головой:
— Он честный человек, Шейн. Если бы не Бенедикт, его мать уже давно умерла бы. Он нас не предаст.
Не дожидаясь ответа, Дженн прошла в комнату и замерла на месте. Бенедикт стоял на коленях около соломенного тюфяка, на котором лежала вовсе не больная старуха, а молодой человек лет двадцати, и к тому же явно раненный в схватке.
— Простите меня, госпожа, — заикаясь, выдавил Маркаллен. — У меня не было выхода. Только так мы могли оказать помощь этому… этому…
— Нет смысла скрывать правду, раздался от двери тихий голос. В жилах Дженнифер Росс течет кровь королей Люсары, и она нас не выдаст.
Дженн и Шейн одновременно резко повернулись. Перед ними стояла женщина. Дженн поражение раскрыла рот, но не смогла произнести ни звука.
— Простите меня, — прошептала Розалинда, делая шаг вперед. Ее глаза были окружены темными тенями усталости, портившими ее хрупкую красоту. — Я обратилась бы к вам напрямик, но не могла сделать это иначе, не рискуя быть обнаруженной. Я знаю, что подвергаю и вашу жизнь, и всех этих добрых людей ужасной опасности, но все равно молю вас о помощи.
— Простите меня, ваше величество, но… не лишились ли вы рассудка?
Розалинда сидела на табурете у очага, в котором еле тлел огонь, сложив руки на груди. Она подняла голову и взглянула на стоящую перед ней девушку. Они перешли в гостиную, чтобы не мешать священнику перевязывать раненого, и теперь Розалинда была готова ответить на вопросы, которыми ее засыпала Дженн. У двери стоял воин, сопровождавший Дженнифер, держа руку на рукояти меча, словно в ожидании нападения.
Нужно было отвечать. Дженнифер стояла перед Розалиндой, опустив руки, на ее лице все еще было написано изумление. Сияющие голубые глаза девушки, казалось, озаряли всю комнату.
— Может быть, я лишилась рассудка, а может быть, у меня не было выбора. Факт заключается в том, что я здесь и нуждаюсь в вашей помощи.
Глаза Дженнифер сузились, она оглянулась через плечо:
— Шейн, обойди вокруг дома, посмотри, все ли спокойно.
— Хорошо, госпожа.
Воин неслышно вышел, хотя был явно недоволен приказанием Дженн. Дженнифер вновь повернулась к королеве; теперь ее глаза смотрели внимательно и настороженно.
— Вы приехали одна?
— Нет. Мои дети и сестра наверху, они спят. Граф Кандар помог нам бежать и теперь охраняет их.
— А этот молодой человек, раненый? Что с ним случилось?
Розалинда сглотнула:
— Нас обнаружили два дня назад. Кандару и его людям удалось перебить стражников, но Диен погиб, а Хью был ранен. Мы бежали, но скоро стало ясно, что Хью нуждается в помощи. Мы добрались до этой фермы, и Маркаллен сказал, что сможет позвать целителя не связанного с Гильдией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Когда за служанкой закрылась дверь, Дженн вернулась к столу, придвинула стул и уселась. Перед ней лежало несколько книг труды по истории, по управлению поместьями, а также редкое издание «Битва пламени», хроника завоевания Люсары, написанная люсарцем. Якоб собственными руками вручил книгу дочери; лишь немногие представители великих родов осмеливались хранить у себя этот манускрипт.
Однако внимание Дженн было сосредоточено на листах, покрытых мелкими затейливыми значками. Обещанное Мартой послание… Пока Дженн не прикоснулась к листам, символы и буквы прочесть было невозможно, казалось, перед ней текст на языке, не известном никому из самых ученых книжников. Когда же девушка взяла первый из листов, буквы изменились, и теперь Дженн с легкостью могла прочесть написанное.
… Конечно, к тому времени, когда в Империи дела пошли совсем плохо, наши предки-колдуны, Великая Каббала, уже обзавелись многими последователями. По всему южному континенту были разбросаны дворцы Каббалы, при каждом дворе был ее представитель, у каждого принца опытный учитель. Колдовства боялись, но его и почитали не меньше, чем боевое искусство воина. Ни для кого не было секретом, что любой мелкий правитель, любой честолюбивый барон старался обзавестись собственным колдуном, а еще лучше, развить колдовские силы в себе или в сыне и наследнике. Однако такое никогда не удавалось. В те дни еще не произошло разделения Каббалы на салтипазар Анклав и малахи. Несомненно, среди колдунов были и хорошие, и дурные люди, но структура Каббалы поддерживала равновесие, а преступления наказывались по нашим собственным законам.
К несчастью, сохранилось очень мало работ, объясняющих глубинные причины того, что Империя ополчилась на Каббалу. Да, я знаю, принято считать, что именно Каббала предала Империю, но имеются неоспоримые факты, не проясняющие ситуации, но вызывающие сомнения. Во время мелкой стычки сгорел дворец Каббалы, потому что Империя в помощи отказала. Неожиданно некоторые книги и инструменты, которыми пользовались только колдуны, были обложены высокими пошлинами. Есть и другие мелкие, но красноречивые факты, и все это случилось еще до того, как Каббала хоть пальцем пошевелила в свою защиту.
Остальное тебе, несомненно, известно, хотя я уверена, что некоторые детали при твоем обучении не были упомянуты. Например, все дворцы Каббалы, все, что было построено колдунами, было разрушено, за исключением дворца Бу. Мы не знаем, почему он остался нетронутым; до самого недавнего времени мы даже не могли быть уверены, что он, в свое время, принадлежа Каббале.
Война с Империей длилась несколько лет. По-видимому, в Каббале начались споры, стоит ли продолжать борьбу, в которой противник имеет такое огромное численное преимущество: меньше половины колдунов могли сражаться, а потому вероятность победы была очень мала. В Анклаве многие считают, что колдуны Каббалы были гораздо могущественнее, чем мы теперь, но доказать это невозможно.
Недовольные втайне готовились действовать по-своему, и самые светлые умы из них, объединив усилия, создали Ключ. Эта группа собрала своих приверженцев и покинула дворец Бу, направившись за море, в Майенну, которая в те времена была разделена на множество мелких герцогств. Именно тогда и произошел раскол. Наши предки основали Анклав, а другие колдуны стали малахи.
Большинство из нас никогда в жизни малахи не встречали, поэтому ты можешь удивиться: с какой стати мы их убиваем. Дело в том, что малахи стремятся завладеть Ключом. Им больше известно о его силе, и, может быть, они даже сумели бы должным образом им воспользоваться. Каждая стычка с малахи показывает: они намерены силой захватить Ключ, а нас перебить. Малахи хотят узнать от Ключа Слово Уничтожения. Им нужна только власть, чтобы отомстить миру за истребление колдунов пять столетий назад. При допросах малахи всегда признаются в этом. Мы не предпринимаем попыток их уничтожить, но не можем себе позволить оставить в живых хоть одного из тех, кому удается что-то о нас узнать. Если они выследят, где находится Анклав, мы все погибнем.
Я понимаю, что мой рассказ очень неполон, однако я стремилась для начала показать тебе общую картину. Пожалуйста, сообщи мне, что тебе неясно, и я попытаюсь ответить на все твои вопросы. Сегодня мне больше ничего не удастся тебе написать, малыш брыкается и не дает мне сосредоточиться. Арли ходит вокруг и ворчит, что я слишком мало отдыхаю. Мужчины такие беспокойные! Прилагаю список супружеских пар в нескольких первых поколениях жителей Анклава; я отметила те, которые были соединены Узами. Как ты увидишь, через три поколения наложение Уз прекращается вовсе. Можно только гадать о причине этого: то ли оно стало невозможным, то ли было сочтено несущественным. А может быть, по прошествии времени люди просто утратили необходимые знания.
Возможно, это письмо дойдет до тебя только через несколько недель: наши гонцы должны соблюдать величайшую осторожность. Я молю богов, чтобы к этому времени мой беспокойный младенец уже родился. Будь осторожна, Дженн, береги себя.
Любящая тебя Марта.
Так, значит, в третьем поколении уже никаких Уз? Наверняка должен быть кто-то, кто знает об Узах и о том, почему они так важны. А что они важны, несомненно, иначе Ключ не стал бы…
Дженн отложила письмо Марты и обхватила голову руками.
Все это так трудно, почти невозможно понять… Если бы старик не был так упрям, если бы она могла побыть в Анклаве подольше, если бы смогла поговорить с Патриком, с Филеем, с…
Проклятие, да ответь же мне, Роберт!
Дженн в ярости стукнула кулаком по столу, опрокинув стопку книг. Отклика, конечно, не последовало. Нет, он не станет обременять себя ответами на ее детские вопросы. Он просто будет верен своим принципам, каковы бы ни были последствия. Он ведь так убежден в своей правоте!
И никогда не объяснит почему…
Но что, если он ошибается? Что, если у Ключа имеется план и совершенно необходимо, чтобы они его выполнили? Что, если Ключу известно, как найти Калике, что, если выживание Анклава зависит от того, чтобы она или Роберт встали в Круг?
Ключ назвал Дженн Союзницей, а Роберта Врагом. Он знал, что они могут мысленно разговаривать друг с другом, и сказал, что они связаны Узами. Что еще было ему известно?
Так что же такое Узы?
Дженн медленно поднялась и подошла к окну. Звезды еще не показались на безоблачном небе, но воздух был холодным, а врывавшийся в комнату ветер заставлял пламя свечи мигать.
Патрик считает, что Узы как-то связаны с супружеством, что они способ подобрать партнеров. Но вдруг они что-то другое? В конце концов, Ключ сказал, что они с Робертом связаны Узами, уже связаны, а не будут связаны в будущем. Значит, чем бы ни было Наложение Уз, оно уже свершилось. Они с Робертом ведь не супруги, так что Узы не могут означать только этого… Если, конечно, Ключу можно верить.
Что же остается?
Мысленная речь.
Как тогда сказал Роберт? Ей удалось добиться того, о чем колдуны только мечтали. Если мечтали, то давно ли? Может быть, раньше они умели мысленно разговаривать, а потом утратили такую способность? И почему они мечтали о мысленной речи, если прежде такого никогда не бывало? Может быть, именно в этом все дело: те, кто может разговаривать друг с другом мысленно, и соединены Узами? И вступали они между собой в брак как раз по этой причине в надежде, что способность передастся по наследству? Если мысленная речь так важна и желанна, разве не сделали бы колдуны все от них зависящее, чтобы увеличить число обладающих драгоценным даром?
Дженн вернулась к столу, придвинула к себе чистый лист бумаги и начала письмо Марте.
«Дорогая моя, — с лукавой улыбкой писала девушка, — сообщи мне все известные тебе легенды о мысленной речи… »
Шейн старался держаться поближе к Дженн всю дорогу до фермы Маркаллена. Впереди в одиночестве шагал отец Бенедикт. Старик знал, что Дженн едет следом, но и не подозревал, как бдительно она охраняет его от любой опасности. Бенедикт давно уже перестал возражать против ее участия в ночных вылазках: он видел, что горячее стремление девушки помочь страждущим не может быть удовлетворено несколькими монетами или корзиной с провизией. Священнику не очень нравилось ее присутствие, но он видел в нем проявление растущего желания посвятить себя церкви, а не поощрять подобное стремление, даже если оно принимало странные, на его взгляд, формы, он не мог.
Ночь была темной, но вовсе не безопасной. Дважды путникам попадались дозоры, и им приходилось прятаться и ждать, пока можно будет продолжить путь в безопасности. Наконец незадолго до полуночи в чернильной черноте ночи стал, виден огонек лампы. Ферма Маркаллена…
Расположенная в глуши, на каменистом склоне, ферма едва обеспечивала пропитание своему хозяину, владельцу нескольких коз и свиней. Курам приходилось клевать семена диких трав, но каким-то чудом некоторым из них все же удавалось выжить. Когда-то у Маркаллена их было одиннадцать, но голод, нищета и суровые зимы уменьшили поголовье… Маркаллен, человек удивительной живучести, умудрялся прокормить мать, двух дочерей и маленького сына исключительно благодаря необыкновенному трудолюбию и слепой решимости не сдаваться.
Жена Маркаллена умерла при родах, и его матери пришлось заменить ее во всех домашних делах. Она была стара, а в последнее время много болела. Дженн сразу заметила признаки этого, спешиваясь у дома: теперь здесь не было того же порядка, что раньше.
Маркаллен ждал их у двери.
— Спасибо, что выбрался к нам, брат Бенедикт. — Крестьянин посторонился и только тут заметил Дженн. На его лице отразилось удивление и еще какое-то чувство… Удовлетворение?
— Госпожа! Это честь для нас!
Дженн улыбнулась ему и распахнула плащ, чтобы показать старое поношенное платье. Ее присутствие следовало держать в секрете. Маркаллен кивнул, но все же явно был чем-то встревожен. Шейн тоже заметил это. Когда фермер повел брата Бенедикта в дом, Шейн наклонился к уху Дженн и прошептал:
— Надеюсь, что парень нервничает только из-за болезни матери.
Дженн покачала головой:
— Он честный человек, Шейн. Если бы не Бенедикт, его мать уже давно умерла бы. Он нас не предаст.
Не дожидаясь ответа, Дженн прошла в комнату и замерла на месте. Бенедикт стоял на коленях около соломенного тюфяка, на котором лежала вовсе не больная старуха, а молодой человек лет двадцати, и к тому же явно раненный в схватке.
— Простите меня, госпожа, — заикаясь, выдавил Маркаллен. — У меня не было выхода. Только так мы могли оказать помощь этому… этому…
— Нет смысла скрывать правду, раздался от двери тихий голос. В жилах Дженнифер Росс течет кровь королей Люсары, и она нас не выдаст.
Дженн и Шейн одновременно резко повернулись. Перед ними стояла женщина. Дженн поражение раскрыла рот, но не смогла произнести ни звука.
— Простите меня, — прошептала Розалинда, делая шаг вперед. Ее глаза были окружены темными тенями усталости, портившими ее хрупкую красоту. — Я обратилась бы к вам напрямик, но не могла сделать это иначе, не рискуя быть обнаруженной. Я знаю, что подвергаю и вашу жизнь, и всех этих добрых людей ужасной опасности, но все равно молю вас о помощи.
— Простите меня, ваше величество, но… не лишились ли вы рассудка?
Розалинда сидела на табурете у очага, в котором еле тлел огонь, сложив руки на груди. Она подняла голову и взглянула на стоящую перед ней девушку. Они перешли в гостиную, чтобы не мешать священнику перевязывать раненого, и теперь Розалинда была готова ответить на вопросы, которыми ее засыпала Дженн. У двери стоял воин, сопровождавший Дженнифер, держа руку на рукояти меча, словно в ожидании нападения.
Нужно было отвечать. Дженнифер стояла перед Розалиндой, опустив руки, на ее лице все еще было написано изумление. Сияющие голубые глаза девушки, казалось, озаряли всю комнату.
— Может быть, я лишилась рассудка, а может быть, у меня не было выбора. Факт заключается в том, что я здесь и нуждаюсь в вашей помощи.
Глаза Дженнифер сузились, она оглянулась через плечо:
— Шейн, обойди вокруг дома, посмотри, все ли спокойно.
— Хорошо, госпожа.
Воин неслышно вышел, хотя был явно недоволен приказанием Дженн. Дженнифер вновь повернулась к королеве; теперь ее глаза смотрели внимательно и настороженно.
— Вы приехали одна?
— Нет. Мои дети и сестра наверху, они спят. Граф Кандар помог нам бежать и теперь охраняет их.
— А этот молодой человек, раненый? Что с ним случилось?
Розалинда сглотнула:
— Нас обнаружили два дня назад. Кандару и его людям удалось перебить стражников, но Диен погиб, а Хью был ранен. Мы бежали, но скоро стало ясно, что Хью нуждается в помощи. Мы добрались до этой фермы, и Маркаллен сказал, что сможет позвать целителя не связанного с Гильдией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71