Чтобы хоть немного отвлечь чаровницу от краснеющего Мечислава, Буян взял кубок и пригубил. Чуть приторное вино осталось на языке, и, прежде чем глотнуть, он немного подержал его во рту.
Так он и думал: в вино было что-то подмешано. Гарольду неизвестного яда досталось больше, чем остальным, Властимир по счастливой случайности избежал его, а Синдбад, видимо, сам обо всем догадался.
Видя, что взор гусляра затуманился, Морина снова обратилась к Мечиславу, но гусляр очнулся и молвил, поднимаясь:
— За угощение и привет исполать тебе, красна девица, свет-Моринушка, а только пора и честь знать. Притомились мы дорогою — отдохнуть нам не мешает. Допивай, Мечислав, и пора нам на покой!
Мечислав сам не знал, что с ним творится. Он не мог заснуть. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним вставало чье-то лицо — то это был Буян, строго качающий головой, словно осуждая его за что-то, то отец, невесть на что сердитый, то мать со скорбными складками у рта, то смеющийся Гаральд, то сама Морина. Морина манила его, влекла против воли, и юноша понимал, что не в силах бороться с охватывающим его желанием. Если бы не страх неизвестности, он бы сам пошел искать ее покои, но рядом, за стеной, спали его друзья и попутчики, и, кроме того, эти мирты, в которые обращал людей кто-то на острове, не выходили из головы.
Скрипнула дверь, и в голубоватой тени у входа юноша увидел чей-то легкий силуэт.
Мечислав сел на кровати.
— Кто здесь?
Неизвестный пошевелился за занавесью: —Я…
— Морина?
Девушка откинула портьеру и выскочила в полосу лунного света.
Она была еще прекраснее, чем в зале. Голубая ткань окутывала ее тело с ног до головы нежными складками, распущенные волосы струились по спине. На ней не было ни единого украшения, но все равно Мечислав не мог отвести от нее глаз.
— Ты не спал, — тихо промолвила девушка. — Ты единственный не спал из всех… Даже твой спутник, тот, синеглазый, что называл себя настоящим мужчиной, и тот уснул…
— Я… я не могу думать ни о чем, кроме тебя! — вырвалось у Мечислава.
Если бы он не был так взволнован, он бы заметил, какая улыбка скользнула по губам Морины. Тогда чары девушки оказались бы разрушены. Но юноша решил, что это лунные блики на ее щеках.
— Я тоже, — вздохнула девушка, делая шаг к нему. — Я заметила тебя и поняла, что ты не такой, как все… Ты лучше их всех, ты…
Она преодолела последний шаг, разделяющий их, и Мечислав несмело протянул руки, боясь коснуться ее. Морина подбодрила его тихой улыбкой и вдруг выпустила из рук плащ.
Шурша, он упал к ее ногам, и Мечислав отшатнулся, закрывая глаза рукой. Под тонкой тканью не было ничего — девушка стояла перед ним совершенно нагая, блестя в лунном свете. Белая в ночи грудь вздымалась при каждом вздохе, несколько прядей волос спускалось на плечи.
Закрыв глаза, пораженный Мечислав отступал, пока не уперся в край своей постели. Морина следовала за ним, ступая неслышно босыми ногами. Когда он наткнулся на постель и покачнулся, ловя равновесие, она бросилась вперед и подхватила его.
— Осторожнее!
Юноша так испугался ее голоса, что едва не вскрикнул.
— Ты! Но почему ты… здесь?
— Я здесь, — Морина стояла теперь так близко, что могла бы поцеловать его, — потому, что не могла больше терпеть одиночества. Я запомнила твои глаза… Твоя любовь не безответна… Я здесь потому, что люблю тебя… Иди ко мне!
Она обвила его шею руками, подалась к нему, приоткрыв губы и ожидая поцелуя. От запаха ее волос и кожи у Мечислава закружилась голова. Он покачнулся. Чтобы не упасть, юноша протянул руки, и… они сомкнулись на талии Морины.
Девушка немедленно прижалась к нему всем телом и сама жадно поцеловала его в губы.
Мечислав шарахнулся прочь, но не удержался, и они вместе рухнули на постель.
Падение немного отрезвило его. Юноша открыл глаза и попытался отодвинуться, но руки девушки неожиданно стали сильными, словно он столкнулся с воином.
— Будь моим, — донеслось до его слуха. — Дай мне одну ночь.
Ее гибкое тело извивалось, словно змея, и ощущение гадливости не отпускало Мечислава. Он с силой сорвал с себя тонкие руки и отбросил соблазнительницу подальше. Морина нисколько не испугалась. Она мгновенно выпрямилась и молвила спокойно и чуть печально:
— Ты боишься меня? Но почему? Что я сделала тебе такого? Ее голос сбил Мечислава с толку.
Он ответил:
— Ты должна знать —я никогда еще… не целовался ни с одной девушкой…
Морина чуть улыбнулась и придвинулась.
— Коли так, что ж! Доверься мне — я тебя научу всему… Она подползла ближе, за шею подтянула его к себе и нежно, зазывно поцеловала.
От ее прикосновения у Мечислава закружилась голова — он почувствовал, что тонет, теряя сознание. Юноша забыл обо всем на свете, кроме нее…
А потом была резкая боль.
Мечислав вскрикнул и отпрянул. В руке Морины блестел кинжал. С его кончика стекала кровь. Лицо ее исказилось, и она, поняв, что намеченная жертва почему-то пришла в себя, схватила его за руку. Девушка уже замахнулась, чтобы нанести удар, но страх удесятерил силы юноши. Он вывернул нежное запястье и отбросил Морину прочь, скатившись с постели с другой стороны.
Мечислав приложил руку к груди — поперек, как раз над сердцем, шла глубокая царапина. Кроме нее он обнаружил еще два надреза — три удара, нанесенные по ним, должны были вырвать его сердце.
Движение сбоку привлекло его внимание: Морина выпрямилась, готовая метнуть кинжал.
— Ты не устоял перед моими чарами — за это я зажарю и съем твое сердце, — выдохнула девушка и замахнулась.
Он успел увернуться, и острие только оцарапало плечо. Кинжал упал. Морина взревела, как дикий зверь, и, напуганный этим неожиданным воплем, Мечислав выскочил в коридор.
Здесь царила полная тьма. Не зная, куда бежать, Мечислав ринулся наугад и наткнулся на стену. Удар ошеломил его. Сзади послышался ненавистный голос:
— Тебе некуда бежать! Найди мужество встретить смерть лицом к лицу!
Об этом ему с ранних лет твердил отец, говоря, что смерть хороша только тогда, когда встречаешь ее прямо и твердо. Мечислав и сам мечтал о таком конце. Но сейчас ему безумно хотелось жить, и он бросился прочь.
Юноша налетел еще на одну стену, что поднялась из пола. Сзади раздавался смех Морины.
— Не пытайся убежать, мой друг! От меня еще никто не уходил! И тебе не будет спасения, ибо от смерти нет лекарства и защиты. Я любого могу подчинить себе рано или поздно. Я отлично вижу, как ты стоишь, прижавшись к стене. Не двигайся — и ты не ощутишь боли.
Мечислав не шевелился, ожидая ее. В тот миг, когда голос ее затих у него за спиной, он метнулся в сторону.
Увернувшись в очередной раз, Мечислав ударился о косяк распахнутой двери в свою комнату. Удар оказался болезненнее, чем он думал. Ноги подкосились, он схватился за ссадину на лбу и успел только почувствовать, как чужие пальцы хватают его за волосы и оттягивают голову назад. Сильный не по-женски толчок Морины бросил его на колени к ее ногам, и два сияющих во тьме глаза сверкнули над его лицом. В них светилось торжество.
— Ты напрасно думал, что тебе удастся меня одолеть, — молвила девушка ласково. — Если я задумаю кого-то погубить, я рано или поздно достигаю своей цели… Мне хотелось немного позабавиться, и я позволила тебе ускользать от меня некоторое время. Но мне надоело, и ты умрешь… Можешь не звать своих друзей, — добавила она, заметив в глазах юноши блеск, — они все спят.
— Не все!
Юноша и склонившаяся над ним девушка вздрогнули и обернулись.
Во мраке светился бледный прямоугольник лунного света из распахнутой двери. В проеме стоял Буян — без рубахи, с мечом и веревкой в опущенных руках,
Кончик его меча поднялся, указывая на коленопреклоненного Мечислава.
— Ты немедленно отпустишь его, Морина, или тебе несдобровать, — строго приказал гусляр.
Девушка рассмеялась и коснулась лезвием кинжала горла юноши.
— Ты не ведаешь, с кем говоришь, неразумный! — воскликнула она. — Я сильнее тебя!
— Но и на тебя найдется управа, Морина-Морена-Мара-Смерть, — ответил Буян. — Видишь, я знаю твое имя и приказываю тебе светлым именем Даждьбога — отпусти его, пока сама цела!
Мечислав побледнел так, что это стало заметно даже во мраке. Он так и стоял на коленях, не смея пошевелиться. Морина выпрямилась.
— Ты… не смеешь этого, — выдохнула она. — Еще никто никогда не вырывал у меня намеченную жертву безнаказанно… И… ты один!
— Ты в этом уверена? — усмехнулся Буян, указывая на что-то мечом.
Девушка обернулась и ахнула. Еще одна дверь отворилась, бросая в коридор полосу света. В этой полосе замерли два готовых к прыжку волка — один светлый и лохматый, второй темно-серый. Звери блеснули глазами и ринулись на нее.
Морина успела еще вскинуть кинжал, всаживая его в грудь переднему зверю, но тот, даже тяжело раненный, сбил ее с ног, а второй метким ударом выбил кинжал у нее из руки и прижал девушку к полу.
Морина отбивалась до тех пор, пока не увидела, что к ее врагам присоединились еще двое — Рюрик и Властимир. Рука слепого князя лежала на плече норманна, а тот рассматривал девушку холодно, как любой норманн глядит на пленницу, выставленную для продажи, взглядом ощупывая ее тело до самых тайных уголков. Под его циничным взором Морина вдруг присмирела и покраснела.
— Видишь? — Буян помог подняться Мечиславу, который еле стоял на ногах. — И ты не всегда сильна… Как, друже, не больно? — обратился он к юноше.
Тот только помотал головой и, пошатываясь, подошел к Властимиру.
Буян присел у самого лица пленной волшебницы и стал разматывать прихваченную веревку. Девушка, не смея пошевелиться, поскольку волки не отходили от нее, следила за ним горящим взором.
Не говоря ни слова, гусляр стал обматывать одним концом веревки запястья Морины.
— Что ты хочешь сделать? — не выдержала она.
— По чести надо бы с тобой расправиться так же, как ты до сего дня забавлялась со всеми, кто к тебе попадал. По совести надо бы развлечься с тобой, да это не в нашем обычае. Я только хочу у тебя кое-что выпытать…
— Пытать? — Морина даже приподнялась. — Но это невозможно! Вы будете меня пытать?.. Я ничего не знаю! Я невиновна! Слезы прорвались у нее в голосе.
— Ври теперь, — процедил Рюрик. — Ты мирты вспомни! А там мой отец! И я мог бы стать деревом подле него… и все прочие, кроме Мечислава, которого ты…
Сын Чистомысла жестом заставил его замолчать и отвернулся.
Морина на коленях ринулась к нему. Волки схватили ее за волосы и удержали на безопасном расстоянии от норманна.
— Отпустите меня! — крикнула она. — Я невинна! Это все не я! Это все он!
—Кто? — усмехнулся Буян. — Кощей? Морина вздрогнула всем телом, как от удара.
— Не Кощей,—простонала она,—в сто раз хуже… Он держит меня под заклятьем в этой башне… Ты же волхв, — обратилась она к Буяну, — ты должен знать, что я не всегда была такой. Меня любил сам Даждьбог, я сына ему родила… А потом я подпала под чары этого… колдуна. И с тех пор не принадлежу себе. Я свободна ходить где хочу, но я его раба. Убейте его, и я освобожу всех, кто заколдован на этом острове!
Она в волнении переводила горящий взор с одного человека на другого. Люди молчали, раздумывая.
— Что надумал, свет-Буян? — нарушил молчание Властимир. — Признаться, неплохо бы очистить сие место от скверны.
— Я и сам о том же мыслю, друже, — отозвался гусляр. — Да только обманет ведь!
— Нет! — вскрикнула Морина. — Не обману! Есть в подвалах один волшебник. Могу показать. Со мной его чары не страшны вам будут!
Она поднялась на ноги, склоняя голову, потому, что волки не спешили отпускать ее волосы.
Давно старые узкие ступеньки темного подвала не видали такого. Впереди шла Морина. По обе стороны ее выступали два волка, а позади, держа меч наготове, шагал Буян. Вокруг его кулака была обмотана веревка, которая скручивала запястья пленницы. За ним Рюрик вел Властимира. Мечислав держался позади — раны, нанесенные Мориной, болели и стыли в холоде подвала, но юноша боялся темноты башни и ни за что не соглашался оставаться в ней один.
Когда Морина, согнувшись, вошла в каморку, старик поднял голову. Мерцала всего одна лампада, и он не сразу разглядел оставшихся на ступенях людей и державшихся чуть позади от страха перед волшебником волков. В полутьме виднелось только неестественно согнутое белое нагое тело, и это он увидел.
— Ты что, явилась соблазнять меня, воодушевленная удачей? — сердито молвил он. — Прочь с глаз моих!
— Погоди, чародей, — окликнул его незнакомый мужской голос. — Ты нас послушай, не то поплатишься за упрямство… Скажи лучше, известна ли тебе эта девушка?
Старик встал. Морина вскинула на него лицо с закушенной губой, и он рассмеялся.
— Знакома ли? Уж сколько веков она держит меня здесь на цепи, как зверя какого…
Услышав слово “цепь”, Властимир вдруг шагнул вперед.
— Где цепи? — молвил он.
Он отстранил Рюрика и прошел мимо замершей Морины вперед. Старик повнимательнее вгляделся в его лицо с белой повязкой на глазах и шагнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77