Славяне, словно бесплотные тени, ускользали от сабель, а удар их кулака валил навзничь. Что до рыцаря, то сабли отскакивали от него, не оставляя и царапины на доспехах. Только Синдбад мог быть подходящим противником, но он так ловко увертывался, что черные рабы гонялись за ним, лишь теряя время. Славяне быстро справились с чернокожими.
Несколько девушек так и не смогли убежать и все это время простояли, сжавшись, за колоннами, огромными от удивления глазами глядя на странное побоище. Оглядевшись, победители заметили одну из них.
— Где здесь выход? — окликнули ее.
Девушка замотала головой, едва не заплакала от страха и махнула рукой куда-то в сторону.
Все невольно обратились туда и увидели в стене узорную дверь, сплетенную из тонких золотых полос. Дверь была непрочна и разлетелась от первого удара, и беглецы покинули гарем.
Не прошли они и десятка шагов, как поняли, что новый коридор был похож на те коридоры, по которым их вели в самом начале: здесь все было богато украшено, горели факелы в узорных гнездах, на полу пестрели циновки, стены закрывали ткани. Ясно было, что неподалеку находятся покои самого Аджид-паши. Путники не могли бежать из-за Властимира, а потому шли, останавливаясь на каждом повороте. Постепенно до их слуха стал доноситься шум в подземном дворце: далекий топот, гул голосов и крики. Чтобы проверить свою догадку, припал Буян ухом к стене и прислушался, а потом сказал:
— Река. Она поднимается все выше. Я слишком сильно ее позвал. Скоро вода будет здесь. Мы должны успеть.
Вскоре после того, как джинн умчался искать своих обидчиков, почувствовал Аджид-паша, что лежать ему мокро. Посмотрел он и увидел, что из щелей в полу появилась вода и что она уже промочила ковер под ним. Попробовал он отползти подальше, но далеко не смог уйти и, дотянувшись, потер лампу, чтобы вызвать джинна. Джинн тотчас же явился и, упав перед ним ниц, воскликнул:
— Зачем звал меня, повелитель? Я уже напал на след неверных в твоей сокровищнице, но мне пришлось бросить их там, когда можно было убить их сонными!
И закричал на него Аджид-паша:
— Ты только о мести думаешь, забыв, что нет им выхода из сокровищницы живыми по твоему же слову. Оставь их, а сам немедленно спасай меня! Я приказываю!
Поклонился было джинн и взмахнул руками, чтобы отнести своего хозяина подальше, но передумал и ответил:
— У твоих врагов есть прекрасные кони. Прикажи оседлать любого из них и скачи прочь. Я потом тебя догоню — не хочу я бросать врагов и лишаться счастья видеть их конец.
Глупец! — рассердился Аджид-паша. — Да меня теперь только слон поднимет, да и то недалеко пронесет. Как может вынести меня лошадь?
— А ты отдай приказ и сам увидишь, что будет!
Видя, что не слушается его джинн, велел ему Аджид-паша позвать слуг и рабов. Прибежали рабы и сперва ужаснулись виду своего хозяина — он лежал на боку и был высотой в полторы сажени. Да еще, на беду, все рос. Потом рабы поклонились и сказали, что действительно стоят в конюшне три коня невиданных — шерсть серебром да золотом переливается, гривы до земли стелются, копыта камни в порошок крошат, из ноздрей пламя и дым полыхают, от дыхания факелы гаснут, и все подойти к ним боятся.
Услыхал такое Аджид-паша и уверился, что сможет унести его любой из этих коней. Послал он джинна оседлать для него самого крепкого, а двух остальных привязать позади, на смену Отправился джинн на конюшню.
А на конюшне стояли шум, крики, суета, потому как между стойлами текла вода и бесновались все кони от страха, обрывая поводья.
Подлетел джинн к стойлам трех славянских коней и увидел, что стоят они спокойно, а вода течет у них с хвостов и грив и капает на пол. Захотел он взять всех троих и привести к Ад-жид-паше.
Взялся джинн за поводья, и словно проснулись кони. Разом взвились на дыбы, заржали так, что слуги и рабы на колени попадали и бросились прочь. Не смог удержать сразу трех жеребцов джинн, и вырвались у него из рук кони и выскочили во двор.
Джинн полетел за ними быстрее ветра, но только поравнялся с конями, как кинулись они врассыпную, и он не сумел поймать ни одного. Кони за его спиной опять вместе сошлись и поскакали по двору. И там, где ударяли их копыта, оставались ямы в пол-локтя глубиной, быстро заполнявшиеся водой, а там, где летел их хвост, на камнях оставался черный след, словно горящей головней мазнули. Вскинули кони головы и заржали. От их ржания поднялся ветер и отбросил джинна на скалы. И взлетали они в воздух, как птицы, и неслись, как тучи грозовые.
Видя такое дело, многие разбойники, что служили Аджид-паше, сказали себе: “На беду притащил джинн этих странных чужеземцев; даже кони их что волки в овечьем стаде. Коли кони у них такие, что за люди эти иноверцы? Уже, наверное, погиб от них наш господин Аджид-паша, а значит, скоро и наш черед”. И, сказав себе так, стали все собирать вещи и поскакали из долины.
Испугался и джинн странной силы славянских коней и поспешил обратно к повелителю.
А славяне, а с ними Гаральд и Синдбад тем временем пробежали по коридорам и заметили дверь, настежь распахнутую. Заглянули они в нее осторожно и сразу узнали ту самую комнату, где их сперва накормил и-напоил и, а потом обманули. Только никого на сей раз тут не было.
Зашли они внутрь и двери за собой притворили. Было здесь тихо и спокойно, угощения так и остались на столах да на скатертях разложены.
Не тратя времени, присели путешественники к столам и хорошо угостились. Подъев все, что понравилось, и попробовав вин, наполнил Буян бокал остатками и плеснул позади себя, приговаривая:
— Спасибочки дому этому, его духам — щурам-хранителям, что сохранили сердце доброе к чужестранцам, не в пример хозяевам! За угощение благодарствуем! — И бросил наполненный бокал назад через себя.
Тут же послышался глухой стон. Но не обратил никто на это внимания. А Буян сказал Синдбаду:
— Я слово свое держу — оглянись вокруг. В этих сундуках столько золота и драгоценностей, что хватит не только все долги уплатить, но и столько же еще в долг дать. Да немного про запас останется — как раз, чтобы семье твоей безбедно несколько лет прожить, а тебе новый корабль к походу снарядить. Забирай все, что унести сможешь, а уж в Багдад мы тебя как-нибудь доставим. Только уговор наш помнишь?
— Помню, — ответил ему Синдбад. — Мне бы только к завтрашнему полудню в городе быть — а уж там я куда хотите с вами отправлюсь. Вижу я, люди вы необычные, так, может, с вами я чего новое в свете встречу!
Поклонился он всем и каждому и пошел открывать все сундуки и шкатулки. Славяне и Гаральд, сидя в креслах, следили за ним.
— Вороватый парень, — молвил Буян. — Меня на пару лет помоложе, а ухватки — словно еще в материнской утробе чужое тащил. Связались мы с ним, так придется ухо держать востро — кабы не унес чего ценного.
— А здесь все такие, — неожиданно поддержал Гаральд. — Я немного побольше вашего здесь был, поэтому знаю: у них тут, почитай, у каждого десятого правая рука отрублена — за воровство. И люди те по улицам ходят, даже женятся — и никого это не удивляет…
— У нас вор или виру платит обиженному, или смерти придается, а дом его на поток и разграбление идет, — вспомнил Властимир.
— Дикий вы народ, — отрезал рыцарь.
— Зато вор десять раз подумает, прежде чем чужое тащить, — отмолвил Буян. — А тут — вон разбойников сколько! О чем только их князья думают?
— О девках…
Хотел Гаральд еще что-то добавить, но тут послышался испуганный крик. Вскочили все и увидели, что к ним несется Синдбад — от страха весь белый, глаза прыгают. Подлетел, упал на колени и Буяну в ноги вцепился.
Гаральд так тряхнул Синдбада, что у того зубы клацнули. Зато он немного успокоился и смог говорить.
— Чудовище! — выкрикнул он.
— Что ты мелешь? — закричал на него рыцарь. — Какое еще чудовище?
— Большое, — задыхаясь и стуча зубами, проговорил Синдбад. — Оно там лежит, за сундуками. Я бродил, искал подороже, чтоб много не тащить, вдруг за спиной — вздох, вроде как у кого-то в животе заурчало. Я обернулся, а оно на меня смотрит… Я много всяких чудовищ видел, но такое даже в страшном сне не привидится.
— Какое оно? Как выглядит?
— Огромное, — Синдбад вытянул руки вверх, — и толстое, как розовый слон… как два розовых слона… И колышется… Не видать мне родного Багдада, если я вру, — заключил Синдбад.
Все покосились на гору сундуков, что отгораживала от славян дальнюю половину пещеры, где царил зловещий полумрак. Все было тихо, и решили путники, что Синдбаду померещилось.
— Чудовищ тут в сокровищнице хватает, это мы знаем, — решительно сказал Гаральд. — Бери свой мешок, и пошли.
— Мешок-то мой там. — Синдбад махнул рукой назад, — У чудовища. Я его выронил… Сходите кто-нибудь со мною…
— До чего ты трус, Синдбад, а еще мореход! — устыдил его Буян.—Отчего не сходить —у Аджида мог жить кто-нибудь диковинный.
Сходить с Синдбадом вызвался Мечислав. Они вместе зашли за сундуки — и почти сразу послышался голос юноши: он звал остальных.
Все тотчас же откликнулись на зов. Увидели они огромное желто-розовое нечто высотой выше любого человека. Оно было таким толстым, что колыхалось при каждом движении. Было в нем что-то очень знакомое. А когда оно увидело пришедших и подалось вперед, пытаясь заговорить, все узнали его.
Раздался дружный хохот. Чудовище затрясло бородой — раздраженное, жирное дрожащее лицо его покраснело, все тело заколыхалось, оно протянуло похожие на две свиные туши руки к весельчакам, и лающие звуки вырвались из его широкого уродливого рта.
Славяне все смеялись. Не выдержал Синдбад и воскликнул:
— Скажите мне, в чем причина вашего веселья? Знакомы ли вы с ним? Друг оно вам?
Буян вытер слезы.
— Не друг оно нам, мореход, — промолвил он, — но знакомы мы с ним не понаслышке. Это чудовище — и есть Аджид-паша. Подойди и посмотри, каким он стал!
Приблизился Синдбад, осматривая розовую тушу. А Аджид-паша собрал силы и с трудом, так как жирная грудь плохо слушалась, ответил:
— Ты меня таким сделал, колдун! Маг! Неверная собака! Немедленно открой мне секрет, как излечиться?
— А что ты сделал? — Буян еле сдерживался, чтобы не смеяться.
— Я воду, что ты живой называл, выпил, — прохрипел Ад-жид. — Хотел красоту и молодость обрести, а получилось вот что. Ты обманул меня и спасти свою шкуру сможешь, только если немедленно откроешь мне тайну, как мне излечиться.
— А с чего это я должен тебе секрет открывать? Мы тоже в путь за живой водой собрались — другу моему, князю Резанскому, глаза вернуть утраченные. Он без них не сможет врага из города своего изгнать, народу своему спасение принести. А тебе на что живая вода? Новые беды творить? Молодость обретя, ты и не за такое примешься — от тебя никому покоя не будет!
Говорил Буян, а Аджид-паша все свирепел и краснел, так что испугались все, что лопнет он, и подальше отошли на всякий случай. Синдбад свой мешок к груди прижимал — если погибать, то уж с золотом. И только Буян стоял перед Аджидом как ни в чем не бывало.
— Добром не скажешь — заставлю силой! — рассвирепел Аджид-паша.
— Силой? — в лицо ему рассмеялся Буян. — Да, ты велик ныне, но сила твоя мертвая. От водицы этой, что ты испил, у самого Святогора силы ушли, а он богатырь был — посильнее и постатнее тебя!
— Рано хвастаешься! — Аджид с усилием выдернул из-под складок жирной груди небольшую лампу.
Увидев ее, Синдбад опять испугался, бросился к остальным и зашептал:
— Конец нам всем! В этой лампе джинн живет. Если призовет его Аджид-паша, всех он убьет, а Буяна первого.
Гусляр услышал его слова и отступил, а Аджид-паша обрадовался:
— Ага! Вот ты и попался! Говори, коли жизнь тебе дорога! Взял он лампу одной рукой, а другую положил на ее стеклянный бок.
Увидел этот жест Синдбад и зашептал друзьям:
— Если он потрет лампу, джинн явится, даже пусть он будет на другом конце земли, за горами Каф. У меня самого как-то была такая лампа, уж я знаю…
Ты сказал бы лучше, как ему помешать? — остановил морехода Гаральд.
— Отнять лампу, пока он… Поздно!
Все обернулись на крик и увидели, что, не дождавшись от Буяна ни одного слова, Аджид-паша стал тереть лампу. И повалил из нее дым, и собрался он в одном месте, как раз рядом, и стал принимать форму человеческой фигуры. И чем больше тер Аджид лампу, тем быстрее дым превращался в джинна. И захохотал джинн, хотя еще не весь был тут:
— Вот вы и попались наконец! Долго вы от меня бегали, но теперь-то уж не уйдете! Позвал ты меня, хозяин, вовремя — но не выполню я и самого простого приказа, пока не получу кровь хоть одного из них.
— А я для того тебя и позвал, чтобы ты получил их кровь, — ответил, задыхаясь, Аджид-паша. — Убей любого из них прямо тут, только этого вот не трогай — чтобы успел он подумать, как меня исцелить.
Захохотал джинн еще громче и пошел на людей, чтобы поймать одного из них.
И вдруг растолкал всех Синдбад и, бросив мешок с драгоценностями, сам кинулся на джинна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77