Теперь никто из команды не собирался проводить время с Дэрриком. Капитан не одобрял фамильярных отношений между офицерами и экипажем, да Дэррик и сам никогда не отличался особым компанейством. А со смертью Мэта он вообще не желал ничьего общества.
Девять минувших дней Дэррик спал на «Одинокой звезде», а не в объятиях любой из многочисленных жаждущих того — не бескорыстно, конечно, — девиц, а все остальное время проводил в кабаках, мало чем отличающихся от подвальчика Косого Сэла. Обычно Мэт затаскивал Дэррика в гостеприимные гостиницы или доставал приглашения на званые вечера, устраиваемые мелкими политиками Западных Пределов. Каким-то образом Мэт ухитрялся встречаться с женами или содержанками этих людей, шастая по музеям, картинным галереям и церквям Западных Пределов — этих интересов друга Дэррик не разделял, а вечеринки находил раздражающими.
Моряк в очередной раз достиг дна кружки с глинтвейном и огляделся в поисках служанки, которая поднесла бы ему новую. Она обнаружилась в трех столах от него — рука верзилы-наемника приобнимала девушку за талию. Смех ее показался Дэррику непристойным, и гнев вспыхнул в нем прежде, чем он успел справиться с собой.
— Эй! — нетерпеливо окликнул он, грохнув высокой жестяной кружкой об исцарапанный стол.
Служанка вывернулась из объятий наемника, хихикнула и двинулась к клиенту развязной походкой женщины, подчеркивающей, что она свободна, и одновременно желающей казаться соблазнительной. Пробравшись через толпу, она забрала кружку Дэррика.
Компания наемников хмуро оглядела Дэррика и принялась вполголоса обсуждать что-то между собой.
Проигнорировав их, Дэррик откинулся назад, привалившись к стене. Несчетное число раз бывал он в подобных барах и видел сотни таких вот наемников. Обычно он был среди своего экипажа, поскольку капитан Толлифер распорядился, чтобы никто из команды не пил в одиночку. Но на этот раз Дэррик только и делал, что нарушал этот приказ, добираясь до судна перед самым рассветом каждый раз, когда не нес раннюю вахту.
Служанка притащила Дэррику его кружку, снова наполненную доверху. Он заплатил, добавив скромные чаевые, не повлекшие любезного взгляда. Мэт всегда щедро делился деньгами, пользуясь за это особым расположением служанок. Но сегодня Дэррика это не заботило. Полная кружка — вот все, что ему было нужно.
Он вновь переключил внимание на остывшую еду. На деревянной тарелке перед ним лежало жилистое мясо и подгоревшая картошка в пятнах подливки, выглядевших не аппетитнее, чем собачья слюна. С такой провизией таверна может и лопнуть — в городе процветают забегаловки для наемников, подпитываемые королевской казной. Дэррик оторвал зубами кусок мяса и принялся жевать, наблюдая, как лапавший служанку наемник встает из-за стола в сопровождении двух приятелей.
Под столом на коленях у Дэррика лежала сабля. Он давно уже приловчился есть левой рукой, оставляя правую свободной.
— Привет, морячок, — прорычал верзила, отодвигая от стола Дэррика стул и усаживаясь без приглашения.
То, как он произнес слово «морячок», дало Дэррику понять, что наемник вкладывает в него оскорбление.
Хотя портовые рабочие презирали моряков за то, что те не являлись местными жителями, а лишь приплыли в город, наемники относились к ним еще хуже. Они расхваливали себя как отважных воинов, привыкших к сражениям, а если какой-нибудь матрос осмеливался утверждать о себе то же самое, солдаты любыми способами пытались умалить храбрость моряков.
Дэррик ждал, зная, что стычка добром не кончится, и почти радуясь этому. Он не думал, что хоть один человек в этой комнате встанет на его сторону, но ему было плевать.
— Ты не должен встревать, когда юная девушка выполняет свои обязанности так, как положено молоденьким служанкам, — заявил наемник.
Он был молод и светловолос, с широким лицом и редкими зубами, — такой человек зачастую побеждает лишь благодаря своему немалому росту. Шрамы на его лице и руках говорили, что подраться он мастак. Наемник красовался в дешевых кожаных доспехах, на боку висел короткий меч с обмотанной проволокой рукоятью.
Два других наемника были примерно того же возраста, но явно обладали куда меньшим опытом, чем их приятель. Оба они чувствовали себя немного неловко перед неминуемой потасовкой.
Дэррик отхлебнул из кружки. В животе разлилось тепло, и он знал, что причина тому не только глинтвейн.
— Это мой стол, — сказал он, — и я никого не приглашал присоединиться.
— Ты выглядел таким одиноким, — хмыкнул великан.
— Проверь зрение, — предложил Дэррик.
Крепко сбитый наемник нахмурился:
— Ты не слишком дружелюбен.
— Да, — согласился Дэррик. — В этом ты совершенно прав.
Верзила подался вперед, со стуком опустив внушительные локти на стол и положив квадратный подбородок на переплетенные пальцы.
— Ты мне не нравишься.
Дэррик стиснул под столом саблю и откинулся назад, прижавшись плечами к стене. Мерцающая на соседнем столе свеча подчеркивала неровности лица-наемника.
— Сирнон, — один из подошедших потянул товарища за рукав, — у этого человека на вороте офицерский галун.
Большие голубые глаза Сирнона сузились — он осматривал шею Дэррика. Да, к воротнику действительно был пришпилен значок — два дубовых листа, означающих ранг. Моряк приколол его по привычке — и совершенно забыл.
— Ты офицер одного из королевских кораблей? — спросил Сирнон.
— Да, — заносчиво заявил Дэррик. — А что, ты боишься королевской кары, ждущей того, кто нападет на офицера его флота?
— Сирнон, — забеспокоился второй спутник наемника, — да ну его, право слово, пойдем.
Может, Сирнон и ушел бы. Он был еще не настолько пьян, чтобы забыть обо всем и не внять голосу разума — темницы Западных Пределов слыли отнюдь не гостеприимными.
— Иди, — вкрадчиво проговорил Дэррик, отдаваясь дурному настроению, обуревающему его, — не забудь только поджать хвост, как трусливая дворняжка.
В прошлом Мэт всегда чувствовал, когда Дэррика заносит, и находил способ уговорить его, отвлечь, увести туда, где тяга друга к саморазрушению не сумеет громогласно заявить о себе.
Но сегодня ночью Мэта тут не было, как не было вот уже девять долгих дней.
Взвыв от ярости, Сирнон приподнялся и потянулся через стол, намереваясь схватить Дэррика за грудки. Дэррик же, резко качнувшись вперед, ударил головой в лицо противника и сломал ему нос. Из ноздрей Сирнона хлынула кровь, и он отшатнулся.
Двое других наемников попытались встать.
Дэррик взмахнул абордажной саблей, клинок плашмя угодил одному неприятелю в висок. Потерявший сознание еще не успел упасть, а Дэррик уже напал на другого. Руки наемника шарили по поясу в поисках ножен. Но прежде чем противник обнажил оружие, Дэррик толкнул его в грудь, сбил наемника с ног и швырнул на ближайший стол, который рухнул вместе с упавшим, — четверо сидевших за ним вскочили, проклиная так неудачно приземлившегося, а заодно и Дэррика.
Сирнон выхватил свой короткий меч и замахнулся так, что оказавшемуся рядом с ним человеку пришлось сделать нырок и отпрянуть. Сцену сопровождали ругань и богохульство.
Дэррик прыгнул на стол, пронесся над дугой, описанной мечом Сирнона, и опустился на ноги за спиной верзилы-наемника, ощутив на миг, как от всего выпитого закружилась голова. Сирнон развернулся — лицо его из-за разбитого носа превратилось в багрово-красную маску — и сплюнул кровь, обругав Дэррика. Короткий меч со свистом полетел в голову моряка.
Сабля Дэррика парировала удар. Сталь зазвенела о сталь. Удерживая клинок неприятеля, словно в тисках, Дэррик сжал левый кулак и ударил. Кожа на щеке Сирнона разошлась. Дэррик продолжал избивать противника, получая от этого удовольствие. Сирнон был выше его, выше настолько, насколько отец был выше Дэррика тогда, в мясной лавке. Только Дэррик — уже не испуганный ребенок, слишком маленький и неумелый, чтобы защититься. Он ударил наемника еще раз, отбрасывая его назад.
Сирнон был страшно избит. Правый глаз обещал заплыть. Картину дополняли треснувшая губа, надорванное ухо и рана на щеке.
Рука Дэррика ныла от ударов, но он едва ли замечал это. Тьма, копившаяся в нем, наконец высвободилась — такого приступа у него еще никогда не было. Эмоции бурлили все сильнее. Сирнон неожиданно ударил рукой, угодив твердыми костяшками Дэррику в лицо. Голова моряка откинулась назад, чувства помутились, рот наполнился медным привкусом крови, а ноздри — запахом гнилой соломы.
Все думают, что ты не похож на меня, щенок! — грохотал в голове Дэррика голос Орвана Лэнга. — Отчего бы это, как ты считаешь, мальчик не похож на своего отца? Все так и чешут языками. А я, я люблю твою мать, будь я проклят за глупость!
Отражая отчаянную атаку наемника, Дэррик опять шагнул вперед. Его умение фехтовать было известно каждому во флоте Западных Пределов, кто только стоял против него или рядом с ним в битвах с пиратами или контрабандистами.
После того как они с Мэтом прибыли в Западные Пределы из Дальних Холмов, Дэррик тренировался у признанных мастеров, платя за науку работой и готовностью учиться. Шесть лет Дэррик ремонтировал изрубленные стены фехтовального зала и посыпал песком пол в обмен на разрешение тренироваться с остальными. Он стремился к морской карьере.
Эти занятия некоторое время держали Дэррика в равновесии — пока наставник Коро не погиб на дуэли с герцогом, защищая честь женщины. Впрочем, сам герцог не сражался — эту работу выполнили за него двое наемных убийц, которых, как и самого герцога, Дэррик выследил и прикончил, чем привлек внимание командующего флотом Западных Пределов, знавшего о дуэли и подкупе. Наставник Коро тренировал нескольких морских офицеров и вел подготовку капитанов. В результате Дэррик и Мэт получили назначение на свой первый корабль.
Наставника Коро больше не было рядом, но строгая флотская дисциплина обеспечивала Дэррику более-менее мирное существование в окружающей обстановке. Мэт помогал другу.
Сейчас, в этой драке, Дэррик чувствовал себя правым. Потеря Мэта и долгие дни ожидания какого-нибудь серьезного задания плохо подействовали на его нервы. «Одинокая звезда», бывшая когда-то и домом, и раем, теперь лишь напоминала о гибели друга. Казалось, чувство вины проникло во все трещинки корабельной обшивки, и Дэррик жаждал действий — любых.
Моряк играл с наемником, и тьма ворочалась в его душе. Несколько раз после бегства из Дальних Холмов он размышлял, а не съездить ли туда повидаться с отцом, — особенно когда Мэт ездил в отпуск. Дэррика не тянуло к матери; она позволяла избивать его, потому что у нее была своя жизнь, потому что она была замужем за преуспевающим мясником, и это диктовало ей определенную манеру поведения.
И Дэррик предпочел замуровать в себе тьму, спрятать ее в самую глубину души.
Но сейчас остановиться он не мог. Дэррик теснил наемника, вынуждая его отступать. Сирнон звал на помощь, но другие наемники не желали вступать в драку.
Вдруг раздался резкий предупреждающий свист.
Какая-то часть Дэррика понимала, что свист этот означает прибытие королевских миротворцев. Миротворцами служили специально обученные мужчины и женщины, посвятившие себя поддержанию мира в городе среди подданных короля.
Наемники и несколько моряков сразу скрылись. Каждый, кто не признавал авторитета миротворцев, проводил ночь в темнице.
Захлестываемый черными эмоциями, Дэррик не колебался. Он продолжал наступать, пока не загнал противника в угол — бежать тому было некуда. Последним выпадом он выбил из рук неприятеля меч и отбросил его в сторону умелым поворотом кисти.
Наемник прижался к стене, будто прилипнув к ней, — он стоял на носочках, сабля Дэррика замерла у его горла.
— Пожалуйста, — просипел он.
Дэррик не отступил. Ему казалось, что в комнате слишком мало воздуха. Свистки за спиной не смолкали.
— Бросай оружие, — приказал вдруг спокойный женский голос, — Бросай немедленно.
Дэррик обернулся, описав саблей широкую дугу, намереваясь отогнать женщину. Но когда он попытался отразить удар ее посоха, тот вывернулся, ткнув моряка в грудь.
Сильный электрический разряд пронзил Дэррика, и он упал навзничь.
Лучи утреннего солнца проникали сквозь решетку маленького окошка над койкой, повешенной на цепях, вмурованных в каменную стену. Дэррик заморгал, открыл глаза и тут же зажмурился от света. Итак, он в темнице. Моряк был благодарен за это, хотя и весьма удивлен.
Чувствуя себя так, словно голова сейчас взорвется, Дэррик сел. Койка заскрипела под ним, качнувшись на цепях. Он поставил ноги на пол и огляделся, озирая решетчатые стены своей камеры, восемь на восемь шагов. Матрас, едва прикрывающий койку, был набит сырой соломой. На ткани виднелись омерзительные пятна — предыдущие «гости» облегчались здесь всеми мыслимыми способами.
Взбунтовавшийся желудок Дэррика перевернулся, тоже грозя опустошиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49