— Где она сейчас, нам неизвестно. Ты знаешь, что с ней случилось?
— Я сказал уже, ничего я не знаю. — Хаскер обхватил голову руками.
Лицо у него стало таким испуганным, каким Страйк его никогда не видел.
Капитан с Джапом отошли в сторону. Страйк кивком приказал паре рядовых приглядывать за Хаскером.
— Что ты об этом думаешь, Страйк?
— Не знаю, что и думать. Похоже, он клонит к тому, что на него нашло какое-то помутнение. Может, это правда, а может, и нет.
— Мне кажется, он не лжет.
— Почему?
— Никто лучше меня не знает, что за сукин сын этот Хаскер. Но он не дезертир и… Не знаю… Может, это какое-то шестое чувство, но мне кажется, что случившееся было… ему неподконтрольно.
— Если принять во внимание ваши с ним отношения, твои слова меня изрядно удивляют.
— Тем не менее мое мнение таково. По-моему, отвечать злом на зло было бы неправильно. Мы не знаем точно, что случилось, и потому должны исходить из того, что в его словах может быть правда.
— Даже если это и так… Откуда мы знаем, вдруг это повторится? Как ему можно доверять?
— Подумай, Страйк. Если ему нельзя доверять, то что нам остается делать? Бросить его? Перерезать ему глотку? Разве такими методами ты хочешь управлять дружиной?
— Мне надо подумать. И решить, как найти Коиллу.
— Не медли, капитан. Ты знаешь, времени у нас мало. — Защищаясь от ставшего вдруг пронизывающим ветра, Джап запахнул полы камзола. — Похоже, погода не настроена помогать нам.
Едва он произнес эти слова, как ветер принес несколько снежинок.
— Снег, — сказал Страйк. — В это время года?! Наш мир сломан, Джап.
— Да. И кто знает… Может быть, его уже и починить нельзя.
12
Дженнеста наконец сдалась.
— Предлагаю тебе союз, Адпар. Помоги мне найти артефакты, и я поделюсь с тобой их властью.
Образ на поверхности свернувшейся крови остался бесстрастным.
— Санара все равно узнает обо всем, это лишь вопрос времени, — нетерпеливо добавила Дженнеста. — Так ты скажешь что-нибудь?
— Она вовсе не всегда узнаёт. Или не всегда ввязывается. Так или иначе, черт с ней, с Санарой! Я готова повторить и в ее присутствии: нет.
— Почему?
— У меня и здесь дел по горло. И, в отличие от тебя, милочка, я не целюсь расширить границы своей империи.
— Речь идет о величайшей империи, Адпар! Достаточно великой, чтобы и места, и власти хватило и тебе и мне!
— У меня предчувствие, что ты вряд ли сможешь долго делиться даже со своей возлюбленной сестрой.
— А как же боги, о них ты забыла?
— А что боги?
— Раскрыв тайну инструментов, мы сможем восстановить могущество наших богов, истинных богов, и уничтожить это абсурдное единое божество, которое притащили сюда люди.
— Боги здесь достаточно реальны; они не нуждаются в восстановлении.
— Дура! Эта зараза рано или поздно дойдет и до тебя, если еще не дошла.
— Честно говоря, Дженнеста, твоя идея меня просто не привлекает. Я тебе не доверяю. Кроме того, разве тебе под силу.. . раскрыть тайны? — Это было произнесено с намерением оскорбить.
— Так, значит, ты сама за ними гоняешься! Я права?
— Не надо мерить всех по твоим собственным меркам.
— Ты сама не знаешь, на что задираешь свой длинный нос!
— По крайней мере, это мой нос, и работает он только на меня, ни на кого другого.
Дженнеста изо всех сил старалась сдерживаться:
— Ну хорошо. Если ты не хочешь присоединиться ко мне и, как утверждаешь, не претендуешь на инструменты, то почему бы тебе, за хорошую оплату, не отдать мне тот инструмент, который у тебя есть?
— Но у меня его нет! Сколько можно повторять? Он исчез!
— Ты позволяешь кому-то забирать то, что принадлежит тебе? В это трудно поверить.
— Вор был наказан. Ему повезло, что он остался в живых.
— Ты даже не убила этого так кстати подвернувшегося грабителя? — насмешливо произнесла Дженнеста. — Что-то ты размягчаешься, сестричка.
— К твоей глупости я уже привыкла, Дженнеста. Но вот скуку, которую ты наводишь, мне выносить трудно.
— Если ты отвергнешь мое предложение, то пожалеешь об этом.
— Неужели?.. И кто, интересно, заставит меня пожалеть? Уж не ты ли? Ты никогда не могла обойти меня, когда мы были маленькими, и сейчас тебе это тоже не удастся.
Дженнеста скрипнула зубами:
— Твой последний шанс, Адпар. Больше я приглашать не буду.
— Раз ты так меня уговариваешь, то, должно быть, нуждаешься во мне. Что ж, это доставляет удовольствие. Но я не люблю ультиматумов, от кого бы они ни исходили. Я не стану ни препятствовать тебе, ни мешать. А теперь оставь меня в покое.
На этот раз конец разговору положила Адпар.
Несколько минут Дженнеста сидела, погруженная в глубокие размышления. И наконец преисполнилась решимости.
Она отодвинула в сторону тяжелое, богато украшенное кресло и оттащила несколько ковриков. Открылся участок выложенного плиткой пола. Из шкафа в темном углу она достала старинный том, взяла с алтаря кривой кинжал. Все это положила на стул.
Затем Дженнеста зажгла еще несколько свечей и обеими руками зачерпнула из широкого сосуда свернувшуюся кровь. Встав на четвереньки, она кровью нарисовала на полу знак, тщательно следя за тем, чтобы ни в круге, ни в пяти остроконечных звездах не было разрывов. Покончив с этим, она взяла книгу и нож и перешла в центр круга.
Закатав рукав, она быстрым движением вонзила лезвие в руку. Ее алая кровь закапала и стала смешиваться с более темной кровью пентаграммы, усиливая связь с сестрами.
После чего Дженнеста открыла книгу и приступила к тому, чем ей следовало заняться уже давно.
Адпар любила перечить сестре. Это было одним из тончайших жизненных удовольствий. Но сейчас следовало заняться одним рутинным делом. Хотя, следует признать, на свой лад оно тоже способно принести удовольствие.
Покинув заросший слизью обзорный водоем, она вброд перешла из своих личных покоев в более просторное помещение. Ее уже ждал лейтенант, вместе с часовым и двумя членами стаи, покрывшими себя позором.
— Заключенные, ваше величество, — просвистел характерным для наяд свистом лейтенант.
Правительница бросила взгляд на осужденных. Те повесили свои покрытые чешуей головы.
Безо всякой преамбулы Адпар сформулировала обвинение:
— Вы двое опозорили стаю. Это значит, что позор пал на меня. Во время последнего рейда вы халатно отнеслись к выполнению приказов. Старший офицер видел, как вы позволили нескольким мерцам уйти живыми. Можете ли вы что-нибудь сказать в свое оправдание?
Они ничего не сказали.
— Отлично, — продолжала Адпар. — Ваше молчание я принимаю за признание вины. Всем должно быть известно, что я не потерплю слабаков в наших рядах. Мы сражаемся за положение в мире, и в этой борьбе нет места трусам и лентяям. Следовательно, единственный возможный вердикт — «виновны». — Будучи убежденной поклонницей театральных приемов, она сделала для пущего эффекта паузу. — А единственное возможное наказание — смерть.
Она дала знак лейтенанту. Тот выступил вперед, неся на вытянутых руках бело-коричневую раковину размером с таз с двумя коралловыми кинжалами в ней. Вслед за ним шли часовые с глубокими и широкими глиняными сосудами.
— В согласии с традициями, а также из уважения к вашему воинскому статусу, вам предоставляется выбор, — продолжала, обращаясь к осужденным, Адпар. Она указала на кинжалы: — Приведя приговор в исполнение собственноручно, вы умрете с некоторой долей почета. — Она перевела взгляд на сосуды. — У вас есть также право вручить свою судьбу богам. Если они захотят, вы останетесь в живых. — Она повернулась к первому узнику: — Выбирай.
Воин-наяда напряженно взвешивал шансы. Наконец произнес:
— Боги, ваше величество.
— Пусть будет так.
Повинуясь сигналу Адпар, вошли еще несколько часовых, крепко схватили узника за руки. К правительнице поднесли открытый сосуд. Она заглянула внутрь него, неподвижно держа руку над отверстием. Так она стояла очень долго; казалось, прошла целая вечность. Внезапно рука Адпар нырнула в сосуд и вытащила что-то из воды.
Это была рыба. Адпар зажала ее между большим, указательным и средним пальцами, а рыба трепыхалась в воздухе. Она была длиной примерно с ладонь наяды, а по толщине — как три связанные стрелы. Чешуя и топорщащиеся жабры отливали синевой. С обеих сторон рта свешивались усики.
Адпар осторожно постучала пальцем по боку рыбы и тут же отдернула руку. Тело рыбы ощетинилось десятками крохотных трепещущих шипов.
— Я завидую рыбе-колючке, — сказала Адпар. — На нее никто не охотится. Ее шипы не только остры, но и источают смертельный яд, убивающий с мучительной болью. Отдавая свою жизнь, эта рыба всегда отнимает и жизнь врага. — С этими словами Адпар погрузила рыбу обратно в сосуд, но не выпустила ее из пальцев. — Приготовьте его, — приказала она.
Стражники силой заставили узника опуститься на колени. Адпар передали нитку, которой она обвязала у рыбы спинной плавник. С помощью нитки она медленно вытянула рыбу из сосуда. Успокоенная водой, тварь убрала шипы.
— Отдайся милости богов, — произнесла Адпар, обращаясь к узнику. — Если они окажут тебе благоволение три раза, ты спасен.
Голову осужденного грубо закинули назад, а рот открыли как можно шире. Держа раскачивающуюся на нитке рыбу, приблизилась Адпар. Очень медленно она стала опускать рыбу в разинутый рот наяды. Узник сохранял абсолютную неподвижность. Сцена напоминала те, что разыгрываются шпагоглотателями на рыночных площадях всей Марас-Дантии. Разве что там это был фокус…
Присутствующие в полном молчании наблюдали, как рыба исчезла во рту узника. Сделав секундную паузу, Адпар продолжала опускать нить в нутро наяды. Наконец она остановилась. После этого процесс пошел в обратном направлении. Накручивая нить на палец, Адпар принялась вытягивать рыбу. Трепеща, та показалась изо рта наяды.
Узник, дрожа всем телом, выдохнул.
— Похоже, боги один раз улыбнулись тебе, — объявила Адпар.
Вновь окунув рыбу в сосуд, Адпар повторила процедуру. И опять рыба показалась изо рта, не причинив узнику никакого вреда.
Трясясь и хватая ртом воздух, обвиняемый был на грани обморока.
— Наши боги сегодня добры, — произнесла Адпар. — По крайней мере, были добры до этого момента.
Последнее погружение в воду — и успокоенная рыба готова для третьего испытания. Адпар вновь начала опускать рыбу в рот наяде.
И тут нить затрепетала. По всему телу узника также прошла дрожь. Глаза у него расширились, начались позывы к рвоте, он забился в руках стражников. Нитка оборвалась. Адпар отступила и жестом приказала стражникам освободить обвиняемого. Те отпустили его. Узник непроизвольно закрыл рот.
А потом закричал.
Ногтями раздирая горло и визжа, он в конвульсиях катался по полу. Изо рта его потекла зеленая желчь.
Смертные муки длились бесконечно. Смотреть на них было ужасно.
Когда опять наступила тишина и узник неподвижно распростерся на полу, Адпар сказала:
— Да будет воля богов. Они призвали его к себе… Что ж, продолжим.
Она повернулась ко второму трепещущему узнику. Опять поднесли сосуд и кинжалы. Не произнеся ни слова, узник взял кинжал. Из-за щитка на шее зазубренное лезвие ему пришлось применить несколько раз. Наконец алая полоса поперек горла ознаменовала успех.
По мановению руки Адпар стражники стали убирать мертвые тела.
— Счастье, что наша культура управляется божественной справедливостью и состраданием, — объявила она. — К другим царствам боги расположены меньше. Далеко ходить не надо — моя собственная сестра жаждала бы увидеть такую сцену.
Снегопад усилился, небо почернело.
Как ни хотелось Страйку продолжать движение, даже он должен был признать, что дальнейшее путешествие в таких условиях невозможно. Пришлось отдать колонне приказ остановиться. За отсутствием естественных укрытий развели костер. Он служил слабой защитой от холода. Закутавшись в лошадиные попоны, орки сгрудились вокруг огня.
Оставленной Элфреем мазью Джап смазывал Хаскеру раны. Хаскер сидел молча, глядел на языки пламени. Остальным тоже не очень хотелось разговаривать.
Часы текли, метель не утихала. Несмотря на холод и ветер, некоторым удалось задремать.
Потом в снежной каше замаячила фигура. Высокая. На красивом белом коне. Когда она приблизилась, стало ясно, что это человек.
Орки вскочили на ноги и выхватили оружие.
Человек был бородат, с волосами до плеч. На нем был темно-синий плащ. Возраст человека определить было трудно.
— Поблизости могут быть другие! — крикнул Страйк. — Будьте начеку!
— Я один и без оружия, — спокойно произнес человек. — И если позволите, я спешусь.
Страйк быстро окинул взглядом окружающую территорию, но никакого движения в снегу не различил.
— Ладно, — согласился он. — Но медленно.
Путник спешился и вытянул вперед руки, чтобы показать, что не держит оружия. Страйк приказал Талагу и Финджи обыскать его. Покончив с этим, они подвели человека ближе. Рифдоу привязал его коня к поваленному дереву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Я сказал уже, ничего я не знаю. — Хаскер обхватил голову руками.
Лицо у него стало таким испуганным, каким Страйк его никогда не видел.
Капитан с Джапом отошли в сторону. Страйк кивком приказал паре рядовых приглядывать за Хаскером.
— Что ты об этом думаешь, Страйк?
— Не знаю, что и думать. Похоже, он клонит к тому, что на него нашло какое-то помутнение. Может, это правда, а может, и нет.
— Мне кажется, он не лжет.
— Почему?
— Никто лучше меня не знает, что за сукин сын этот Хаскер. Но он не дезертир и… Не знаю… Может, это какое-то шестое чувство, но мне кажется, что случившееся было… ему неподконтрольно.
— Если принять во внимание ваши с ним отношения, твои слова меня изрядно удивляют.
— Тем не менее мое мнение таково. По-моему, отвечать злом на зло было бы неправильно. Мы не знаем точно, что случилось, и потому должны исходить из того, что в его словах может быть правда.
— Даже если это и так… Откуда мы знаем, вдруг это повторится? Как ему можно доверять?
— Подумай, Страйк. Если ему нельзя доверять, то что нам остается делать? Бросить его? Перерезать ему глотку? Разве такими методами ты хочешь управлять дружиной?
— Мне надо подумать. И решить, как найти Коиллу.
— Не медли, капитан. Ты знаешь, времени у нас мало. — Защищаясь от ставшего вдруг пронизывающим ветра, Джап запахнул полы камзола. — Похоже, погода не настроена помогать нам.
Едва он произнес эти слова, как ветер принес несколько снежинок.
— Снег, — сказал Страйк. — В это время года?! Наш мир сломан, Джап.
— Да. И кто знает… Может быть, его уже и починить нельзя.
12
Дженнеста наконец сдалась.
— Предлагаю тебе союз, Адпар. Помоги мне найти артефакты, и я поделюсь с тобой их властью.
Образ на поверхности свернувшейся крови остался бесстрастным.
— Санара все равно узнает обо всем, это лишь вопрос времени, — нетерпеливо добавила Дженнеста. — Так ты скажешь что-нибудь?
— Она вовсе не всегда узнаёт. Или не всегда ввязывается. Так или иначе, черт с ней, с Санарой! Я готова повторить и в ее присутствии: нет.
— Почему?
— У меня и здесь дел по горло. И, в отличие от тебя, милочка, я не целюсь расширить границы своей империи.
— Речь идет о величайшей империи, Адпар! Достаточно великой, чтобы и места, и власти хватило и тебе и мне!
— У меня предчувствие, что ты вряд ли сможешь долго делиться даже со своей возлюбленной сестрой.
— А как же боги, о них ты забыла?
— А что боги?
— Раскрыв тайну инструментов, мы сможем восстановить могущество наших богов, истинных богов, и уничтожить это абсурдное единое божество, которое притащили сюда люди.
— Боги здесь достаточно реальны; они не нуждаются в восстановлении.
— Дура! Эта зараза рано или поздно дойдет и до тебя, если еще не дошла.
— Честно говоря, Дженнеста, твоя идея меня просто не привлекает. Я тебе не доверяю. Кроме того, разве тебе под силу.. . раскрыть тайны? — Это было произнесено с намерением оскорбить.
— Так, значит, ты сама за ними гоняешься! Я права?
— Не надо мерить всех по твоим собственным меркам.
— Ты сама не знаешь, на что задираешь свой длинный нос!
— По крайней мере, это мой нос, и работает он только на меня, ни на кого другого.
Дженнеста изо всех сил старалась сдерживаться:
— Ну хорошо. Если ты не хочешь присоединиться ко мне и, как утверждаешь, не претендуешь на инструменты, то почему бы тебе, за хорошую оплату, не отдать мне тот инструмент, который у тебя есть?
— Но у меня его нет! Сколько можно повторять? Он исчез!
— Ты позволяешь кому-то забирать то, что принадлежит тебе? В это трудно поверить.
— Вор был наказан. Ему повезло, что он остался в живых.
— Ты даже не убила этого так кстати подвернувшегося грабителя? — насмешливо произнесла Дженнеста. — Что-то ты размягчаешься, сестричка.
— К твоей глупости я уже привыкла, Дженнеста. Но вот скуку, которую ты наводишь, мне выносить трудно.
— Если ты отвергнешь мое предложение, то пожалеешь об этом.
— Неужели?.. И кто, интересно, заставит меня пожалеть? Уж не ты ли? Ты никогда не могла обойти меня, когда мы были маленькими, и сейчас тебе это тоже не удастся.
Дженнеста скрипнула зубами:
— Твой последний шанс, Адпар. Больше я приглашать не буду.
— Раз ты так меня уговариваешь, то, должно быть, нуждаешься во мне. Что ж, это доставляет удовольствие. Но я не люблю ультиматумов, от кого бы они ни исходили. Я не стану ни препятствовать тебе, ни мешать. А теперь оставь меня в покое.
На этот раз конец разговору положила Адпар.
Несколько минут Дженнеста сидела, погруженная в глубокие размышления. И наконец преисполнилась решимости.
Она отодвинула в сторону тяжелое, богато украшенное кресло и оттащила несколько ковриков. Открылся участок выложенного плиткой пола. Из шкафа в темном углу она достала старинный том, взяла с алтаря кривой кинжал. Все это положила на стул.
Затем Дженнеста зажгла еще несколько свечей и обеими руками зачерпнула из широкого сосуда свернувшуюся кровь. Встав на четвереньки, она кровью нарисовала на полу знак, тщательно следя за тем, чтобы ни в круге, ни в пяти остроконечных звездах не было разрывов. Покончив с этим, она взяла книгу и нож и перешла в центр круга.
Закатав рукав, она быстрым движением вонзила лезвие в руку. Ее алая кровь закапала и стала смешиваться с более темной кровью пентаграммы, усиливая связь с сестрами.
После чего Дженнеста открыла книгу и приступила к тому, чем ей следовало заняться уже давно.
Адпар любила перечить сестре. Это было одним из тончайших жизненных удовольствий. Но сейчас следовало заняться одним рутинным делом. Хотя, следует признать, на свой лад оно тоже способно принести удовольствие.
Покинув заросший слизью обзорный водоем, она вброд перешла из своих личных покоев в более просторное помещение. Ее уже ждал лейтенант, вместе с часовым и двумя членами стаи, покрывшими себя позором.
— Заключенные, ваше величество, — просвистел характерным для наяд свистом лейтенант.
Правительница бросила взгляд на осужденных. Те повесили свои покрытые чешуей головы.
Безо всякой преамбулы Адпар сформулировала обвинение:
— Вы двое опозорили стаю. Это значит, что позор пал на меня. Во время последнего рейда вы халатно отнеслись к выполнению приказов. Старший офицер видел, как вы позволили нескольким мерцам уйти живыми. Можете ли вы что-нибудь сказать в свое оправдание?
Они ничего не сказали.
— Отлично, — продолжала Адпар. — Ваше молчание я принимаю за признание вины. Всем должно быть известно, что я не потерплю слабаков в наших рядах. Мы сражаемся за положение в мире, и в этой борьбе нет места трусам и лентяям. Следовательно, единственный возможный вердикт — «виновны». — Будучи убежденной поклонницей театральных приемов, она сделала для пущего эффекта паузу. — А единственное возможное наказание — смерть.
Она дала знак лейтенанту. Тот выступил вперед, неся на вытянутых руках бело-коричневую раковину размером с таз с двумя коралловыми кинжалами в ней. Вслед за ним шли часовые с глубокими и широкими глиняными сосудами.
— В согласии с традициями, а также из уважения к вашему воинскому статусу, вам предоставляется выбор, — продолжала, обращаясь к осужденным, Адпар. Она указала на кинжалы: — Приведя приговор в исполнение собственноручно, вы умрете с некоторой долей почета. — Она перевела взгляд на сосуды. — У вас есть также право вручить свою судьбу богам. Если они захотят, вы останетесь в живых. — Она повернулась к первому узнику: — Выбирай.
Воин-наяда напряженно взвешивал шансы. Наконец произнес:
— Боги, ваше величество.
— Пусть будет так.
Повинуясь сигналу Адпар, вошли еще несколько часовых, крепко схватили узника за руки. К правительнице поднесли открытый сосуд. Она заглянула внутрь него, неподвижно держа руку над отверстием. Так она стояла очень долго; казалось, прошла целая вечность. Внезапно рука Адпар нырнула в сосуд и вытащила что-то из воды.
Это была рыба. Адпар зажала ее между большим, указательным и средним пальцами, а рыба трепыхалась в воздухе. Она была длиной примерно с ладонь наяды, а по толщине — как три связанные стрелы. Чешуя и топорщащиеся жабры отливали синевой. С обеих сторон рта свешивались усики.
Адпар осторожно постучала пальцем по боку рыбы и тут же отдернула руку. Тело рыбы ощетинилось десятками крохотных трепещущих шипов.
— Я завидую рыбе-колючке, — сказала Адпар. — На нее никто не охотится. Ее шипы не только остры, но и источают смертельный яд, убивающий с мучительной болью. Отдавая свою жизнь, эта рыба всегда отнимает и жизнь врага. — С этими словами Адпар погрузила рыбу обратно в сосуд, но не выпустила ее из пальцев. — Приготовьте его, — приказала она.
Стражники силой заставили узника опуститься на колени. Адпар передали нитку, которой она обвязала у рыбы спинной плавник. С помощью нитки она медленно вытянула рыбу из сосуда. Успокоенная водой, тварь убрала шипы.
— Отдайся милости богов, — произнесла Адпар, обращаясь к узнику. — Если они окажут тебе благоволение три раза, ты спасен.
Голову осужденного грубо закинули назад, а рот открыли как можно шире. Держа раскачивающуюся на нитке рыбу, приблизилась Адпар. Очень медленно она стала опускать рыбу в разинутый рот наяды. Узник сохранял абсолютную неподвижность. Сцена напоминала те, что разыгрываются шпагоглотателями на рыночных площадях всей Марас-Дантии. Разве что там это был фокус…
Присутствующие в полном молчании наблюдали, как рыба исчезла во рту узника. Сделав секундную паузу, Адпар продолжала опускать нить в нутро наяды. Наконец она остановилась. После этого процесс пошел в обратном направлении. Накручивая нить на палец, Адпар принялась вытягивать рыбу. Трепеща, та показалась изо рта наяды.
Узник, дрожа всем телом, выдохнул.
— Похоже, боги один раз улыбнулись тебе, — объявила Адпар.
Вновь окунув рыбу в сосуд, Адпар повторила процедуру. И опять рыба показалась изо рта, не причинив узнику никакого вреда.
Трясясь и хватая ртом воздух, обвиняемый был на грани обморока.
— Наши боги сегодня добры, — произнесла Адпар. — По крайней мере, были добры до этого момента.
Последнее погружение в воду — и успокоенная рыба готова для третьего испытания. Адпар вновь начала опускать рыбу в рот наяде.
И тут нить затрепетала. По всему телу узника также прошла дрожь. Глаза у него расширились, начались позывы к рвоте, он забился в руках стражников. Нитка оборвалась. Адпар отступила и жестом приказала стражникам освободить обвиняемого. Те отпустили его. Узник непроизвольно закрыл рот.
А потом закричал.
Ногтями раздирая горло и визжа, он в конвульсиях катался по полу. Изо рта его потекла зеленая желчь.
Смертные муки длились бесконечно. Смотреть на них было ужасно.
Когда опять наступила тишина и узник неподвижно распростерся на полу, Адпар сказала:
— Да будет воля богов. Они призвали его к себе… Что ж, продолжим.
Она повернулась ко второму трепещущему узнику. Опять поднесли сосуд и кинжалы. Не произнеся ни слова, узник взял кинжал. Из-за щитка на шее зазубренное лезвие ему пришлось применить несколько раз. Наконец алая полоса поперек горла ознаменовала успех.
По мановению руки Адпар стражники стали убирать мертвые тела.
— Счастье, что наша культура управляется божественной справедливостью и состраданием, — объявила она. — К другим царствам боги расположены меньше. Далеко ходить не надо — моя собственная сестра жаждала бы увидеть такую сцену.
Снегопад усилился, небо почернело.
Как ни хотелось Страйку продолжать движение, даже он должен был признать, что дальнейшее путешествие в таких условиях невозможно. Пришлось отдать колонне приказ остановиться. За отсутствием естественных укрытий развели костер. Он служил слабой защитой от холода. Закутавшись в лошадиные попоны, орки сгрудились вокруг огня.
Оставленной Элфреем мазью Джап смазывал Хаскеру раны. Хаскер сидел молча, глядел на языки пламени. Остальным тоже не очень хотелось разговаривать.
Часы текли, метель не утихала. Несмотря на холод и ветер, некоторым удалось задремать.
Потом в снежной каше замаячила фигура. Высокая. На красивом белом коне. Когда она приблизилась, стало ясно, что это человек.
Орки вскочили на ноги и выхватили оружие.
Человек был бородат, с волосами до плеч. На нем был темно-синий плащ. Возраст человека определить было трудно.
— Поблизости могут быть другие! — крикнул Страйк. — Будьте начеку!
— Я один и без оружия, — спокойно произнес человек. — И если позволите, я спешусь.
Страйк быстро окинул взглядом окружающую территорию, но никакого движения в снегу не различил.
— Ладно, — согласился он. — Но медленно.
Путник спешился и вытянул вперед руки, чтобы показать, что не держит оружия. Страйк приказал Талагу и Финджи обыскать его. Покончив с этим, они подвели человека ближе. Рифдоу привязал его коня к поваленному дереву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35