Вместе с Лилипутом этой ночью бодрствовали сам купец Балт и ближайший его помощник и телохранитель, здоровенный, как медведь, Ремень. Эти двое напрягались во время плавания гораздо меньше других: Балт стоял у рулевого весла, а Ремень примерно раз в полчаса обливал изнывающих от жары гребцов водой из Ласки.
После памятного разговора на пристани Лилипут с купцом больше практически не общались, разве что изредка перекидывались какой-нибудь бородатой шуточкой. Но от других гребцов Лилипуту удалось кое-что разузнать о хозяине ладьи, и это кое-что молодому человеку совсем не понравилось. Оказалось, основные его доходы составлял отнюдь не купеческий барыш, а продажа дешевого оружия пиратам…
Да-да, именно он снабжал оружием тех самых джентльменов удачи, о которых три дня назад совершенно искренне рассказывал простаку Лилипуту жуткие вещи. И трех гребцов Балт потерял вовсе не потому, что их якобы ранили отравленными стрелами внезапно налетевшие разбойники. Балт попросту не сошелся с главарем пиратов в цене. Переговоры происходили на ладье Балта. Главарь пиратов приплыл в маленькой лодке всего с тремя телохранителями, остальные пираты ждали его на берегу. Это была не первая покупка у Балта, пираты ему доверяли. Но, когда они передали купцу золото, Балт вдруг заявил, что отныне его товар будет стоить в два раза дороже. Пираты, понятное дело, возмутились, схватились за мечи и тут же зарубили троих ближайших гребцов, а через секунду все четверо были утыканы стрелами людей Балта. Углядев, что на купеческом судне происходит что-то неладное, оставшаяся на берегу «братва» попрыгала на лодки и кинулась к ладье. Пришлось команде Балта навалиться на весла…
Рассказал Лилипуту эту историю сам Балт сегодня днем, когда уже половина пути осталась позади. Вполне возможно, что впереди их теперь с нетерпением поджидают жаждущие мести пираты, а сбежать с ладьи было уже невозможно — один в лесу пропадешь… В общем, Лилипут снова влип!
В костре догорали последние хворостинки, он медленно затухал, изредка озаряя полусонные лица «тройки» последними вспышками гаснувшего пламени.
— Я понимаю, ты сердишься на меня, что я тебе не рассказал сразу всю правду, — негромко обратился к Лилипуту Балт.
«Надо же, какой беспардонный, наглый тип! — думал Лилипут, глядя на угли. — Теперь, когда я его стараниями по самые уши в дерьме, он еще пытается у меня прощения просить! Мол, извини, давай пожмем друг другу руки и забудем о досадном недоразумении. Как бы не так! Подлец!»
В груди Лилипута бушевала ярость, поэтому он старательно не отводил глаз от костра.
— Ну, ты же не станешь отрицать, что я тебя предупреждал о возможности нападения пиратов! — продолжил уговаривать Балт. — И вообще, не понимаю, почему я должен перед тобой оправдываться? Ты согласился рискнуть, и риск твой будет щедро оплачен.
— Точно! Добрые пираты всего меня истыкают стрелками с дорогими железными наконечниками! — взорвался Лилипут. — Это же ты, скотина, им подвозил все те стрелы, луки, мечи, копья, которыми они нас не завтра, так послезавтра размажут по палубе твоего корыта.
Разозленный Лилипут, сжав кулаки, двинулся на остолбеневшего купца, и тут же дорогу ему преградил Ремень с огромным топором в руках. От неожиданности Лилипут так резко отшатнулся, что чуть не сел в костер.
Ремень приближался к Лилипуту чуть пружинящим шагом бывалого рубаки. Ни одна веточка под его ногой не хрустнула, и это несмотря на его дородную фигуру в добрые девять пудов веса. Кроваво-красная в свете затухающего костра секира как влитая сидела в его толстых, как бревна, руках,
В предрассветной тиши запахло смертью…
Огонь злой боевой ярости пробежал по телу Лилипута. Накопившаяся за три дня усталость куда-то бесследно исчезла. Мышцы приятно заныли в предвкушении драки. Похожие ощущения ему уже приходилось испытать однажды — там, в заколдованном лесу. Тогда он выстоял. Но там были лишь легко предсказуемые деревья — теперь же перед ним опытный и хитрый убийца, которому не впервой обламывать таких зарвавшихся щенков, как Лилипут.
К чести Лилипута, он не испугался грозного противника и решительно шагнул ему навстречу, сжимая в покрытых свежими мозолями ладонях меч и нож.
Рыцарь с трудом отбил первый натиск Ремня. Меч принял на себя всю мощь богатырского удара, и правая рука Лилипута занемела от чудовищной силы телохранителя Балта. Да и то, в последний момент топор сорвался с длинного клинка. И если бы не медвежий нож, как молния взметнувшийся наперерез падающему топору, быть бы Лилипуту инвалидом безногим.
Топор пошел в сторону для очередного замаха, и Лилипут атаковал, как разъяренная кобра. Но оба его клинка распороли пустоту. Ремень же в невероятном, принимая в расчет его габариты, кувырке через голову увернулся от неминуемой смерти, вскочил и почему-то бросился наутек.
«Вот слабак, а еще: „кто я, кто я“… Знаем мы таких! Строят из себя неизвестно кого, а как до дела дойдет, так сразу в кусты…» — Лилипут бросился было следом за скрывающимся в кустарнике врагом, но вдруг рядом с его сапогами в землю вонзились два толстых арбалетных болта.
— Ты там что-то говорил о расчете с тобой пиратов дорогими железными наконечниками, — прозвучал сбоку спокойный голос Балта. — Зачем же долго ждать? Я могу прямо сейчас, не сходя с этого места, нашпиговать тебя ими по самую макушку!.. Повторяю: никто тебя насильно на мою ладью не сажал, ты добровольно согласился рискнуть. И я не собираюсь отчитываться в своих действиях перед каждым гребцом. Выбирай: либо ты сейчас же уберешь меч и сядешь за весло, либо… — Еще один болт воткнулся в землю перед сапогом Лилипута. — Считаю до трех… Раз!..
Лилипута окружили доверенные люди Балта. Таких у купца было с десяток. Эти шакалы прошли с ним через огонь, воду, медные трубы и еще черт знает через что. Они ждали только сигнала, чтобы хладнокровно умертвить возмутителя спокойствия, дерзнувшего проявить неуважение к их хозяину. У четверых в руках были арбалеты, у троих натянутые луки. Жала этих милых игрушечек, разумеется, смотрели в беззащитную грудь Лилипута. Еще у двоих в руках были длинные копья. Десятым, рядом с Балтом, стоял, сжимая топор, его верный Ремень, который скорее всего и являлся руководителем «группы захвата».
— Два!..
Правда, еще оставался с десяток таких же, как Лилипут, одураченных сорвиголов. Но где гарантия, что кто-нибудь из них кинется ему на выручку? У людей Балта отлаженная команда — а там всего-навсего группа, пусть отважных, но одиночек, привыкших надеяться лишь на собственные силы.
Лилипут не решился искушать судьбу и швырнул на землю меч и нож. Окружившая «группа захвата» мгновенно утратила к нему интерес и разбрелась по своим делам: кто умываться, кто готовить костер для завтрака, кто, как ни в чем не бывало, завалился на подстилку из мха, надеясь в оставшиеся до рассвета полчаса досмотреть прерванный сон.
— Молодец! — Ремень покровительственно похлопал Лилипута по плечу. — Правильное решение. Надеюсь, обиды на хозяина ты не затаил?.. Имей в виду, страшные пираты, нападения которых ты так опасаешься, неизвестно где, и совсем не факт, что они на нас нападут, а мы — вот они, всегда к твоим услугам… Знаешь, — он оскалил свои желтые зубы и улыбке, — а мне понравился твой стиль. Жалко было бы какого классного мечника убивать. Ты оружие-то подними, чего так растерялся? Все, представление закончено.
Совершенно сбитый с толку неожиданной переменой настроения у этих людей, которые пять минут назад готовы были ему горло перерезать, а теперь уже совершенно спокойно готовятся разделить с ним утреннюю трапезу, Лилипут отчистил меч и нож от налипшей грязи и убрал их в ножны.
С первыми лучами просыпающегося солнца ладья Балта оторвалась от берега и, постепенно разгоняясь, продолжила прерванный на ночь путь.
Начался четвертый день изнурительного плавания. По расчетам Балта они должны причалить к пристани Красного города завтра вечером.
Солнце уже светило, но еще не припекало. В проплешинах оседающего молочно-белого тумана, радуя глаз, открывались прекрасные картины живописных берегов лесной красавицы Ласки. Воздух, переполненный утренней прохладой и насыщенный запахом лесных трав, наполнял грудь спокойствием и силой. Щебетание птиц услаждало слух разнообразием мелодий. Но все это великолепие оставалось где-то за бортом.
Гребцы в ладье видели, чувствовали и слышали лишь одно: как с каждым новым всплеском весла растет их усталость. И обреченно замечали, что становится жарковато!..
То, чего все опасались, произошло в последний, пятый день.
Весь предыдущий день люди Балта ежеминутно ожидали нападения речных пиратов. Но, вопреки их страхам, день так и закончился без приключений. Всю ночь несли стражу удвоенными караулами, отчего время дежурств увеличилось до двух часов.
Утром все были хмурые, злые, невыспавшиеся, но в глубине души у каждого затеплилась надежда. Распугивая злых когтистых кошек страха, она ободряюще ликовала: «Пронесло! Пиратам не удалось нас перехватить! Уже сегодня вечером мы будем дома, под надежной защитой городских стен!»
День выдался неожиданно пасмурный: с утра вместо солнца ветром нагнало серых облаков и заморосил мелкий, неприятный дождь, но распаренным работой гребцам такая погода была только в радость. Грести было легко, и ладья, как быстрокрылая ласточка, летела по зеленой глади Ласки все быстрее и быстрее. Предчувствие скорого отдыха удесятерило силы гребцов.
Эта-то спешка и сыграла с ними злую шутку…
Ладья вылетела из-за поворота, как торпеда, Балт и Ремень совместными усилиями едва справились с тяжелым рулевым веслом, удерживая речной корабль в фарватере. Обычный, ничем не примечательный изгиб реки — да таких за пять дней пути уже были сотни! Но сразу за поворотом русло, от берега до берега, преграждал частокол чуть наклоненных навстречу ладье заостренных бревен.
Скорость ладьи была столь велика, что она проломилась сквозь частокол. И с огромными дырами в днище потом еще некоторое время по инерции плыла навстречу своей гибели.
К хлюпающей носом посудине со всех сторон устремились десятки пиратских лодок.
Спастись бегством на пробитой в пяти местах ладье было невозможно, поэтому Балт приказал команде убрать весла и защищаться.
Никто не сомневался в исходе предстоящего сражения с раз в двадцать превосходящим их по численности противником.
Над головой Лилипута раздалось первое треньканье спускаемой арбалетной тетивы. Тяжелый болт ушел в направлении ближайшей лодки — резкий вскрик за бортом подтвердил меткость стрелка. Но почти сразу же вскрик раздался и за плечом Лилипута. Один из лучников получил в грудь сразу три белооперенные стрелы и уже с остекленевшими глазами рухнул под ноги Лилипуту. Из спины несчастного торчали сразу три обагренных наконечника — стрелы пробили тело на вылет. Тут же подлетела зеленая жирная муха и уселась на застывающую кровавую массу на одном из остриев.
От этого вида, мертвого тела и жирной мухи, деловито ползающей в его крови, Лилипута вырвало. А когда в его скамейку в сантиметре от правой ноги воткнулась еще одна белоперая смерть, он рухнул прямо в остатки своего завтрака и поспешно заполз под скамью…
Вода прибывала с катастрофической быстротой. Очень скоро Лилипут стал захлебываться, и ему пришлось срочно всплывать из укрытия.
Вокруг уже вовсю кипела рукопашная. Половина его товарищей уже была либо высоко на небесах, либо глубоко под землей — ну, в общем, умерли. Оставшиеся же в живых тоже готовились в очень скором времени перейти в мир иной. Куда бы Лилипут ни посмотрел, везде натыкался на затухающие взгляды обреченных людей.
Еще только пять из тридцати пиратских лодок пристали к ладье Балта, а на палубе их изуродованного кораблика пиратов было уже раза в два больше, чем израненных защитников. Единственное, что утешало, — пираты перестали бить из луков. Видимо решили, что смерть от их стрел — это слишком просто. Так и есть, двоим гребцам уже заламывали руки и скручивали запястья…
Шестеро пиратов с радостным ржанием бросились в направлении Лилипута. Молодой рыцарь выхватил меч и приготовился защищаться. К счастью, среди набросившейся на Лилипута шестерки не оказалось ни одного серьезного бойца. Так, шантрапа, хулиганье. У этой шушеры не было совершенно никакой воинской выучки — умеют махать мечами, и ладно. Пираты явно рассчитывали задавить рыцаря не умением, а числом. Но не на того нарвались! Какими удивленными были глаза на отлетающей от туловища голове чудака, что самым первым добежал до меча Лилипута. Не иначе, самый смелый. Ну ничего, мужчину украшают шрамы! Хотя этот «шрам» у смельчака уже вряд ли когда-либо зарубцуется…
И минуты не прошло, а из шестерых накинувшихся на Лилипута пиратов в живых остались только двое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53