Озорной ветер играл полами его незастегнутого ярко-красного камзола. Чувствуя, что одеяние мешает ему идти, командир зажал в руках фалды. Прямо на ходу он по-военному четко излагал обстоятельства происшествия, и ясная речь командира никак не вязалась с его взъерошенным видом.
— Глупейшее происшествие, доложу я вам. Безумный Пророк так нахлестался, что едва стоял на ногах. Но нелегкая понесла его на кухню, где у него, видите ли, было назначено свидание с какой-то девчонкой. Понятное дело, с пьяных глаз он все перепутал и вместо девчонки полез целоваться к замужней женщине. А у той, как назло, в кухне находился муж, и ему это очень не понравилось.
Командир гарнизона дернул плечом и поморщил мясистый нос. Его кустистые брови изогнулись.
— Под руку подвернулся мясницкий нож, и рана…
— Меня не волнуют подробности, — оборвал его Асандир.
Подойдя к входу, которым пользовались слуги, маг так быстро распахнул дверь, что она открылась с каким-то присвистом.
— Где это твои караульные подрастеряли золоченые пуговицы? — спросил он.
Командир гарнизона выругался сквозь зубы. Он успел проскользнуть вслед за Асандиром — сказалась воинская выучка.
— Эти бараньи мозги осмелились играть в кости на форменные пуговицы! Естественно, проигрались. Они-то вам ни словечком не обмолвятся, но раз уж вы спросили, могу сказать: есть свидетели. Получается, и здесь ваш Дакар явился зачинщиком.
— Так я и думал.
Асандир миновал полутемные кладовые, куда свет попадал лишь через узкие щели бойниц, прошел по коридору и стал быстро подниматься наверх.
— Доложи его величеству, что я здесь. И спроси, не будет ли ему угодно незамедлительно встретиться со мной в спальне Дакара, — не оборачиваясь, велел маг.
— Что ни говори, а командовать он умеет, — проворчал грузный вояка. — Уж лучше принять кару от Даркарона-мстителя, чем оказаться сейчас на месте Дакара.
Сверху до командира гулким эхом донесся ответ:
— Ошибаешься, любезный. На сей раз этот поганец так напортачил, что кара Даркарона была бы для него слишком мягкой.
Король Эльдир стремился к знаниям, отличался рассудительностью и редкой для восемнадцатилетнего юноши выдержкой. Однако сейчас он выглядел не лучше, чем командир гарнизона. Темные волосы короля были всклокочены, на лбу блестели капельки пота, ибо юный правитель мчался по лестнице в мало приспособленном для этой цели облачении. Эльдир разом сбросил с себя мантию, пояс, плащ и все прочие расшитые золотом одежды, подобающие его сану.
Оставшись в поношенной нижней рубахе, какие носят подмастерья, но отнюдь не короли, и испугавшись расспросов Асандира, юноша забормотал извинения:
— Простите меня. Никак не могу привыкнуть. Галантерейщики наприсылали такого, что впору девиц из увеселительного заведения наряжать. А от кружев у меня вся шея чешется.
Устыдившись своих слов, король замолчал. Его удивило, что маг не поспешил к раненому ученику, а стоял, будто изваяние, в передней, упершись плечом в дверной косяк. Лицо Асандира скрывал полумрак.
— Эт милосердный, — прошептал побледневший король. — Мы слишком поздно спохватились и послали за вами. Теперь ему не помочь.
Асандир поднял на него свои ясные, стального цвета глаза.
— Все не так уж безнадежно.
Кивком головы он указал на дверь. Оттуда доносились приглушенные голоса: мужчина на что-то жаловался, а женщина его утешала.
Эльдир насторожился. Даже сейчас, находясь между жизнью и смертью, Безумный Пророк стремился не упустить свое. Усилием воли юный король сдержал напор хлынувших в его мозг мыслей и горестно вздохнул.
— Понимаю, пока я сюда шел, вы успели его исцелить.
Маг покачал головой. Грозный, как надвигающаяся буря, он бесшумно повернул дверную ручку и стремительно вошел в спальню Дакара.
За дверью оказался уютный, залитый солнцем альков с мягкими стульями, ножки которых украшали деревянные виноградные грозди, и роскошной кроватью с пуховой периной и грудой одеял. Из раскрытого окна струился морской воздух с легким запахом смолы, какой обычно пропитывали корабельные снасти. В одеялах, словно колбаса в кожуре, лежал толстый человек, бледное лицо которого напоминало хлебную опару. Курчавая спутанная борода вполне сошла бы за шерсть охотничьей собаки, натасканной на водоплавающую дичь. Над лежащим склонилась хорошенькая блондинка (это ее муж ударил Дакара ножом). Она гладила Безумного Пророка по голове, приговаривая:
— Бедненький ты мой! Ты бы знал, как я вся извелась. Я всегда буду помнить о тебе и молить Эта, чтобы сохранил и твою драгоценную память.
— Что вовсе ни к чему!
С этими словами Асандир двинулся к алькову. Позади шел король.
Кухарка вскрикнула и отпрянула от Дакара. Даже груда одеял не помешала увидеть, как тот вздрогнул — то ли от удивления, то ли от страха. Рука Безумного Пророка моментально выпорхнула из кружевных недр кухаркиных нижних юбок. Страдалец закатил светло-карие глаза так, что стали видны белки.
На мгновение все вокруг как будто замерло. Раненый ученик Асандира побледнел еще сильнее, пробормотал неразборчивое проклятие и затих. Казалось, что он впал в забытье. Но только казалось.
— Вон! — коротко приказал Асандир.
Кухонная красотка, позабыв про стыд, задрала юбки выше колен и метнулась к двери, волоча за собой развязанные тесемки.
Когда в коридоре смолкли ее торопливые шаги, Асандир пинком ноги закрыл дверь. Потянулись тягостные секунды. В спальне установилась такая тишина, что звук сгружаемых за стенами двора бочек с элем врывался сюда раскатами грома. Звук этот был не единственным признаком внешнего мира. Оттуда доносились голоса солдат — происходила смена караула. Булочник на чем свет стоит ругал своего ленивого мальчишку-помощника. Звуковой фон дополнялся повизгиванием разыгравшихся щенят, скрипом телег, проезжающих по городскому рынку, и пронзительными криками наглых прожорливых чаек. Однако гробовая тишина спальни тут же вбирала и гасила все внешние звуки.
Вначале Асандир обратился к хмурому и задумчивому королю, стоявшему чуть поодаль.
— Я убедительно прошу, чтобы тайны магов не становились предметом досужей болтовни при дворе. Однако тебе самому не мешает знать, до какой степени мой ученик всех вас дурачил.
Подойдя к кровати, Асандир безжалостно сорвал с пророка все одеяла.
Закусив губу, Дакар лежал неподвижно, точно бревно, а учитель столь же безжалостно срывал окровавленные тряпки с того бока, куда вонзился нож ревнивого мужа.
Пропитанное кровью тряпье удивления не вызывало. Удивительнее было другое: вместо кровоточащей смертельной раны взору короля открылась розовая кожа, гладкая и без единой царапинки.
Король Эльдир шумно глотнул воздух.
— Дакару от роду пятьсот восемьдесят семь лет, — сообщил королю Асандир. — Как видишь, он умеет продлевать себе жизнь и не дряхлеть. А справиться с болезнью или раной для него вообще пустяки.
— Значит, никакой смертельной опасности не было, — произнес Эльдир, в голосе которого улавливалась закипавшая ярость.
Король стоял, скрестив на груди руки и чуть склонив голову набок. Его лицо, носящее следы первого и не слишком удачного знакомства с бритвой, стремительно и густо багровело. Сейчас Эльдиру не требовалась ни корона, ни прочие атрибуты власти. Перед Дакаром стоял настоящий король, не собиравшийся прощать обман.
— Выходит, ты мне наврал, а я понапрасну отправил своего лучшего гонца, велев ему догнать и воротить твоего учителя? Это что же, ради твоей прихоти я дал ему лучшую в королевстве лошадь, приказав, если понадобится, загнать ее насмерть?
Голый, вполне здоровый, но слишком тучный, чтобы скрыться в складках перины, Дакар запустил свои мясистые пальцы в шевелюру. Он облизал сухие губы, отодвинулся подальше от Асандира и пролепетал:
— Я… виноват.
Он с какой-то обреченностью пожал плечами, что отнюдь не растрогало юного властителя.
— Будь ты моим подданным, я бы приказал тебя казнить. Эльдир тут же взглянул на мага. Глаза Асандира сейчас были похожи на лезвие только что заточенного меча.
— Но, к сожалению, ты не являешься моим подданным, и я не могу оказать тебе эту милость.
Из-под пальцев Дакара текли струйки пота, змеясь по запястьям и капая на перину. Он дышал хрипло и прерывисто, и от каждого вдоха вздрагивали жировые складки на его коленях.
— Может, мне лучше подождать вас снаружи? — спросил Асандира король.
Исполненный истинно королевского достоинства, Эльдир удалился.
Оставшись наедине с учителем, Дакар стыдливо закрыл лицо ладонями и пробормотал:
— Эт милосердный! Если ты решишь опять послать меня на поиски развалин в песках, давай, ставь свои ловушки, и я безропотно туда отправлюсь.
— Насчет тебя у меня есть другие соображения. Асандир приблизился к ученику и совсем тихо, почти шепотом что-то ему сказал.
Тишину спальни прорезал отчаянный, хриплый крик Дакара, сменившийся жалостливым хныканьем.
Эльдир поспешил закрыть дверь, чтобы не слышать дальнейшей сцены. Однако маг рукой придержал дверь и, поспешно выйдя за королем, без колебаний задвинул засов. Повернувшись к королю, Асандир кратко пояснил:
— Кошмары. Думаю, до вечера ему хватит впечатлений. Проснется голодным, но ничуть не исправившимся. Увы, я его знаю.
Асандир перевел дух и со свойственным ему мрачноватым юмором спросил:
— Я тебе что-нибудь должен помимо стоимости золоченых пуговиц твоих гвардейцев?
— Не мне.
Эльдир вздохнул. Лицо короля напряглось. Изогнутые губы выдавали растерянность, вновь овладевшую этим властительным юношей.
— Старший сын городского управителя проиграл в карты фамильные драгоценности своей матери. Скорее всего, его раззадорил Дакар, но сделал это очень умело, исподтишка.
Не знаю, что заставило вашего ученика выпустить из хлева раскормленного борова, принадлежащего повару. Когда все бросились его ловить, боров вконец обезумел, прорвался в кладовые и перепортил всю пряжу, приготовленную к отправке в красильни Нармса. Теперь городская гильдия ремесленников жаждет крови Дакара. Когда началась потасовка на кухне, я сразу же приказал заковать Дакара в цепи.
Асандир усмехнулся. Его улыбка была недолгой, точно солнечный луч, блеснувший меж густых облаков.
— Я оставлял Дакара для твоей защиты. Не думал, что из-за него тебе придется выдержать серьезный урок на государственную мудрость.
Маг опустил руку королю на плечо и повел по коридору.
— Я исправлю эту ошибку. Рад, что тебе хватило благоразумия и разгильдяйство Дакара не обернулось бунтом ремесленников. Ты не нуждаешься в таком, с позволения сказать, защитнике, твой кайден Макиель сумеет обеспечить тебе надежную защиту. А Дакар получит свое. Я уже решил, как поступлю с ним. Уверен, нашему забулдыжному пророку очень не понравится это решение.
— Вы хотите продлить его наказание? — с мальчишеской порывистостью спросил Эльдир.
Потом, вспомнив о своем положении, юный король смолк и нагнулся за разбросанной одеждой.
— Что может быть хуже нескольких часов нескончаемых кошмаров?
— Очень немногое. Когда Дакар проснется, скажешь ему, чтобы собирался в путь, и объявишь о моем новом повелении. Я оставлю ему кое-какие деньги на дорогу. Скажешь Дакару, что отныне его обязанность — оберегать Аритона, принца Ратанского, от итарранских наемников-головорезов. В Итарре до сих пор мечтают казнить Аритона на главной площади.
Эльдир застыл на месте. Пять лет прошло, а в народе не переставали говорить о кровавой бойне, уничтожившей две трети солдат итарранской армии. Из бойцов северных кланов, присягнувших Аритону на верность и поклявшихся защищать его жизнь, уцелела едва ли десятая часть. Эльдир знал, что Аритон и его кровный брат явились на землю Этеры из другого мира, дабы исполнить пророчество и уничтожить господство Деш-Тира. Но вместе с собой они принесли и давнюю вражду, существовавшую между их династиями. Необходимость борьбы с Деш-Тиром на время притушила эту рознь, но она не исчезла.
Ее с новой силой разожгла другая давняя вражда — между кланами и городами. Кланы угрожали безопасности торговли, и торговые города Ратана объединялись для совместного противостояния варварам. Аритон, являвшийся наследным принцем Ратана и законным правителем этого королевства, был объявлен опасным преступником, подлежащим уничтожению на месте. Каждый торговый город, каждая гильдия мечтали лично расправиться с ним.
Юный правитель Хэвиша не примыкал ни к одной из сторон; дела чужого королевства его не касались. Но представив себе, как Дакар с его любовью к заварухам присоединится к Повелителю Теней (так именовали Аритона) — человеку, которого половина северных земель мечтает видеть казненным, он не удержался от возгласа. Точнее, от странного звука, представлявшего собой нечто среднее между кашлем и стоном. Асандир вопросительно посмотрел на короля.
— Вряд ли вам требуются мои суждения, но честно ли подталкивать судьбу к тому, чтобы наследный принц Ратана оказался мертв?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Глупейшее происшествие, доложу я вам. Безумный Пророк так нахлестался, что едва стоял на ногах. Но нелегкая понесла его на кухню, где у него, видите ли, было назначено свидание с какой-то девчонкой. Понятное дело, с пьяных глаз он все перепутал и вместо девчонки полез целоваться к замужней женщине. А у той, как назло, в кухне находился муж, и ему это очень не понравилось.
Командир гарнизона дернул плечом и поморщил мясистый нос. Его кустистые брови изогнулись.
— Под руку подвернулся мясницкий нож, и рана…
— Меня не волнуют подробности, — оборвал его Асандир.
Подойдя к входу, которым пользовались слуги, маг так быстро распахнул дверь, что она открылась с каким-то присвистом.
— Где это твои караульные подрастеряли золоченые пуговицы? — спросил он.
Командир гарнизона выругался сквозь зубы. Он успел проскользнуть вслед за Асандиром — сказалась воинская выучка.
— Эти бараньи мозги осмелились играть в кости на форменные пуговицы! Естественно, проигрались. Они-то вам ни словечком не обмолвятся, но раз уж вы спросили, могу сказать: есть свидетели. Получается, и здесь ваш Дакар явился зачинщиком.
— Так я и думал.
Асандир миновал полутемные кладовые, куда свет попадал лишь через узкие щели бойниц, прошел по коридору и стал быстро подниматься наверх.
— Доложи его величеству, что я здесь. И спроси, не будет ли ему угодно незамедлительно встретиться со мной в спальне Дакара, — не оборачиваясь, велел маг.
— Что ни говори, а командовать он умеет, — проворчал грузный вояка. — Уж лучше принять кару от Даркарона-мстителя, чем оказаться сейчас на месте Дакара.
Сверху до командира гулким эхом донесся ответ:
— Ошибаешься, любезный. На сей раз этот поганец так напортачил, что кара Даркарона была бы для него слишком мягкой.
Король Эльдир стремился к знаниям, отличался рассудительностью и редкой для восемнадцатилетнего юноши выдержкой. Однако сейчас он выглядел не лучше, чем командир гарнизона. Темные волосы короля были всклокочены, на лбу блестели капельки пота, ибо юный правитель мчался по лестнице в мало приспособленном для этой цели облачении. Эльдир разом сбросил с себя мантию, пояс, плащ и все прочие расшитые золотом одежды, подобающие его сану.
Оставшись в поношенной нижней рубахе, какие носят подмастерья, но отнюдь не короли, и испугавшись расспросов Асандира, юноша забормотал извинения:
— Простите меня. Никак не могу привыкнуть. Галантерейщики наприсылали такого, что впору девиц из увеселительного заведения наряжать. А от кружев у меня вся шея чешется.
Устыдившись своих слов, король замолчал. Его удивило, что маг не поспешил к раненому ученику, а стоял, будто изваяние, в передней, упершись плечом в дверной косяк. Лицо Асандира скрывал полумрак.
— Эт милосердный, — прошептал побледневший король. — Мы слишком поздно спохватились и послали за вами. Теперь ему не помочь.
Асандир поднял на него свои ясные, стального цвета глаза.
— Все не так уж безнадежно.
Кивком головы он указал на дверь. Оттуда доносились приглушенные голоса: мужчина на что-то жаловался, а женщина его утешала.
Эльдир насторожился. Даже сейчас, находясь между жизнью и смертью, Безумный Пророк стремился не упустить свое. Усилием воли юный король сдержал напор хлынувших в его мозг мыслей и горестно вздохнул.
— Понимаю, пока я сюда шел, вы успели его исцелить.
Маг покачал головой. Грозный, как надвигающаяся буря, он бесшумно повернул дверную ручку и стремительно вошел в спальню Дакара.
За дверью оказался уютный, залитый солнцем альков с мягкими стульями, ножки которых украшали деревянные виноградные грозди, и роскошной кроватью с пуховой периной и грудой одеял. Из раскрытого окна струился морской воздух с легким запахом смолы, какой обычно пропитывали корабельные снасти. В одеялах, словно колбаса в кожуре, лежал толстый человек, бледное лицо которого напоминало хлебную опару. Курчавая спутанная борода вполне сошла бы за шерсть охотничьей собаки, натасканной на водоплавающую дичь. Над лежащим склонилась хорошенькая блондинка (это ее муж ударил Дакара ножом). Она гладила Безумного Пророка по голове, приговаривая:
— Бедненький ты мой! Ты бы знал, как я вся извелась. Я всегда буду помнить о тебе и молить Эта, чтобы сохранил и твою драгоценную память.
— Что вовсе ни к чему!
С этими словами Асандир двинулся к алькову. Позади шел король.
Кухарка вскрикнула и отпрянула от Дакара. Даже груда одеял не помешала увидеть, как тот вздрогнул — то ли от удивления, то ли от страха. Рука Безумного Пророка моментально выпорхнула из кружевных недр кухаркиных нижних юбок. Страдалец закатил светло-карие глаза так, что стали видны белки.
На мгновение все вокруг как будто замерло. Раненый ученик Асандира побледнел еще сильнее, пробормотал неразборчивое проклятие и затих. Казалось, что он впал в забытье. Но только казалось.
— Вон! — коротко приказал Асандир.
Кухонная красотка, позабыв про стыд, задрала юбки выше колен и метнулась к двери, волоча за собой развязанные тесемки.
Когда в коридоре смолкли ее торопливые шаги, Асандир пинком ноги закрыл дверь. Потянулись тягостные секунды. В спальне установилась такая тишина, что звук сгружаемых за стенами двора бочек с элем врывался сюда раскатами грома. Звук этот был не единственным признаком внешнего мира. Оттуда доносились голоса солдат — происходила смена караула. Булочник на чем свет стоит ругал своего ленивого мальчишку-помощника. Звуковой фон дополнялся повизгиванием разыгравшихся щенят, скрипом телег, проезжающих по городскому рынку, и пронзительными криками наглых прожорливых чаек. Однако гробовая тишина спальни тут же вбирала и гасила все внешние звуки.
Вначале Асандир обратился к хмурому и задумчивому королю, стоявшему чуть поодаль.
— Я убедительно прошу, чтобы тайны магов не становились предметом досужей болтовни при дворе. Однако тебе самому не мешает знать, до какой степени мой ученик всех вас дурачил.
Подойдя к кровати, Асандир безжалостно сорвал с пророка все одеяла.
Закусив губу, Дакар лежал неподвижно, точно бревно, а учитель столь же безжалостно срывал окровавленные тряпки с того бока, куда вонзился нож ревнивого мужа.
Пропитанное кровью тряпье удивления не вызывало. Удивительнее было другое: вместо кровоточащей смертельной раны взору короля открылась розовая кожа, гладкая и без единой царапинки.
Король Эльдир шумно глотнул воздух.
— Дакару от роду пятьсот восемьдесят семь лет, — сообщил королю Асандир. — Как видишь, он умеет продлевать себе жизнь и не дряхлеть. А справиться с болезнью или раной для него вообще пустяки.
— Значит, никакой смертельной опасности не было, — произнес Эльдир, в голосе которого улавливалась закипавшая ярость.
Король стоял, скрестив на груди руки и чуть склонив голову набок. Его лицо, носящее следы первого и не слишком удачного знакомства с бритвой, стремительно и густо багровело. Сейчас Эльдиру не требовалась ни корона, ни прочие атрибуты власти. Перед Дакаром стоял настоящий король, не собиравшийся прощать обман.
— Выходит, ты мне наврал, а я понапрасну отправил своего лучшего гонца, велев ему догнать и воротить твоего учителя? Это что же, ради твоей прихоти я дал ему лучшую в королевстве лошадь, приказав, если понадобится, загнать ее насмерть?
Голый, вполне здоровый, но слишком тучный, чтобы скрыться в складках перины, Дакар запустил свои мясистые пальцы в шевелюру. Он облизал сухие губы, отодвинулся подальше от Асандира и пролепетал:
— Я… виноват.
Он с какой-то обреченностью пожал плечами, что отнюдь не растрогало юного властителя.
— Будь ты моим подданным, я бы приказал тебя казнить. Эльдир тут же взглянул на мага. Глаза Асандира сейчас были похожи на лезвие только что заточенного меча.
— Но, к сожалению, ты не являешься моим подданным, и я не могу оказать тебе эту милость.
Из-под пальцев Дакара текли струйки пота, змеясь по запястьям и капая на перину. Он дышал хрипло и прерывисто, и от каждого вдоха вздрагивали жировые складки на его коленях.
— Может, мне лучше подождать вас снаружи? — спросил Асандира король.
Исполненный истинно королевского достоинства, Эльдир удалился.
Оставшись наедине с учителем, Дакар стыдливо закрыл лицо ладонями и пробормотал:
— Эт милосердный! Если ты решишь опять послать меня на поиски развалин в песках, давай, ставь свои ловушки, и я безропотно туда отправлюсь.
— Насчет тебя у меня есть другие соображения. Асандир приблизился к ученику и совсем тихо, почти шепотом что-то ему сказал.
Тишину спальни прорезал отчаянный, хриплый крик Дакара, сменившийся жалостливым хныканьем.
Эльдир поспешил закрыть дверь, чтобы не слышать дальнейшей сцены. Однако маг рукой придержал дверь и, поспешно выйдя за королем, без колебаний задвинул засов. Повернувшись к королю, Асандир кратко пояснил:
— Кошмары. Думаю, до вечера ему хватит впечатлений. Проснется голодным, но ничуть не исправившимся. Увы, я его знаю.
Асандир перевел дух и со свойственным ему мрачноватым юмором спросил:
— Я тебе что-нибудь должен помимо стоимости золоченых пуговиц твоих гвардейцев?
— Не мне.
Эльдир вздохнул. Лицо короля напряглось. Изогнутые губы выдавали растерянность, вновь овладевшую этим властительным юношей.
— Старший сын городского управителя проиграл в карты фамильные драгоценности своей матери. Скорее всего, его раззадорил Дакар, но сделал это очень умело, исподтишка.
Не знаю, что заставило вашего ученика выпустить из хлева раскормленного борова, принадлежащего повару. Когда все бросились его ловить, боров вконец обезумел, прорвался в кладовые и перепортил всю пряжу, приготовленную к отправке в красильни Нармса. Теперь городская гильдия ремесленников жаждет крови Дакара. Когда началась потасовка на кухне, я сразу же приказал заковать Дакара в цепи.
Асандир усмехнулся. Его улыбка была недолгой, точно солнечный луч, блеснувший меж густых облаков.
— Я оставлял Дакара для твоей защиты. Не думал, что из-за него тебе придется выдержать серьезный урок на государственную мудрость.
Маг опустил руку королю на плечо и повел по коридору.
— Я исправлю эту ошибку. Рад, что тебе хватило благоразумия и разгильдяйство Дакара не обернулось бунтом ремесленников. Ты не нуждаешься в таком, с позволения сказать, защитнике, твой кайден Макиель сумеет обеспечить тебе надежную защиту. А Дакар получит свое. Я уже решил, как поступлю с ним. Уверен, нашему забулдыжному пророку очень не понравится это решение.
— Вы хотите продлить его наказание? — с мальчишеской порывистостью спросил Эльдир.
Потом, вспомнив о своем положении, юный король смолк и нагнулся за разбросанной одеждой.
— Что может быть хуже нескольких часов нескончаемых кошмаров?
— Очень немногое. Когда Дакар проснется, скажешь ему, чтобы собирался в путь, и объявишь о моем новом повелении. Я оставлю ему кое-какие деньги на дорогу. Скажешь Дакару, что отныне его обязанность — оберегать Аритона, принца Ратанского, от итарранских наемников-головорезов. В Итарре до сих пор мечтают казнить Аритона на главной площади.
Эльдир застыл на месте. Пять лет прошло, а в народе не переставали говорить о кровавой бойне, уничтожившей две трети солдат итарранской армии. Из бойцов северных кланов, присягнувших Аритону на верность и поклявшихся защищать его жизнь, уцелела едва ли десятая часть. Эльдир знал, что Аритон и его кровный брат явились на землю Этеры из другого мира, дабы исполнить пророчество и уничтожить господство Деш-Тира. Но вместе с собой они принесли и давнюю вражду, существовавшую между их династиями. Необходимость борьбы с Деш-Тиром на время притушила эту рознь, но она не исчезла.
Ее с новой силой разожгла другая давняя вражда — между кланами и городами. Кланы угрожали безопасности торговли, и торговые города Ратана объединялись для совместного противостояния варварам. Аритон, являвшийся наследным принцем Ратана и законным правителем этого королевства, был объявлен опасным преступником, подлежащим уничтожению на месте. Каждый торговый город, каждая гильдия мечтали лично расправиться с ним.
Юный правитель Хэвиша не примыкал ни к одной из сторон; дела чужого королевства его не касались. Но представив себе, как Дакар с его любовью к заварухам присоединится к Повелителю Теней (так именовали Аритона) — человеку, которого половина северных земель мечтает видеть казненным, он не удержался от возгласа. Точнее, от странного звука, представлявшего собой нечто среднее между кашлем и стоном. Асандир вопросительно посмотрел на короля.
— Вряд ли вам требуются мои суждения, но честно ли подталкивать судьбу к тому, чтобы наследный принц Ратана оказался мертв?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111