Где-то на рассвете, когда от костра осталась горка тлеющих углей, рассыпавших искры при дуновении ветра, где-то в это время Дин мне сказал:
- У нее был любовник.
Я ничего не ответил.
- Она почему-то держала это в секрете. Ты не знаешь, кто это?
Я.
Я хотел это сказать, но в тот момент вообще ничего не мог произнести.
Дин поглядел в тлеющие угли. Проглотил слюну.
- Но она сказала Кейт одну вещь, которую держала в тайне.
Я посмотрел на Дина.
Он снова проглотил слюну. Ему тяжело было говорить.
- Кэролайн сказала ей, что ждет ребенка. - Он опять сделал глотательное движение. - Ребенка, - тихо повторил он.
Я заглянул в пылающее сердце углей. И снова у меня закололо глаза.
57
Стивен глядел на меня с серьезным видом. - Ты готов? Я попытался изобразить хладнокровие:
- Конечно, без проблем.
Но я не был так хладнокровен, как сумел показать голосом. У меня пересохло во рту, сердце заколотилось быстрее.
Чего мне бояться?
Смерти.
Смерти здесь, посреди богом оставленной земли, которая была когда-то зеленой и радостной.
- А еще не поздно сказать, что я передумал, и вернуться обратно?
Стивен приложил ладонь к уху.
- Что ты сказал?
- Ничего, пошутил.
Он усмехнулся и шлепнул меня по спине.
Рокотал мотор четырехместного самолетика, струя воздуха, разгоняемая тысячей оборотов винта в минуту, гнала по траве зеленые волны. До восхода еще было минут сорок, и звезды горели на темном небе, хотя кровавая полоса на востоке говорила, что скоро начнется новый день. Но воздух был более чем холоден, и трава под ногами поскрипывала от инея.
Я снова вздрогнул. Уже десять дней прошло после гибели Кэролайн. Никто не знал, что мы были любовниками. Вам, может быть, странно, что я до сих пор хранил это в тайне. Как будто стыдился наших отношений. Но дело в том, что у меня не проходила травма от ее смерти. Я просто не понимал глубины, черт побери, своих чувств. Я убедил себя, что нас объединял только секс - и ничего больше. Но сейчас, глядя на струю от пропеллера, пригибающую траву и гонящую по полю осенние листья, я вдруг понял, как много значила для меня Кэролайн Лукас. Как будто у меня из души вырвали с мясом огромный кусок. Остались холод и одиночество. Это одиночество сковало меня льдом, суровым, как посмертное окоченение.
Как уже тысячу раз за каждый день из этих десяти, я представил себе Кэролайн, все так же прекрасную, не тронутую взрывом обжигающей воды. Она стояла на траве между мной и самолетом. Она улыбалась, доверчиво глядя карими глазами, и улыбалась широко, обрадованная встречей со мной. Ее тонкие пальцы касались мочки уха, губы шевельнулись, произнося "Через пять минут”, как часто это бывало. Потом она повернулась и пошла в сторону пустоши. А я пойду за ней через пять минут, найду ее, жадную к моим поцелуям, она будет говорить тем хрипловатым голосом, как у ночной радиоведущей, от которого у меня сердце колотится сильнее.
Мне захотелось оказаться у себя в палатке на Фаунтен-Мур свернуться клубком в спальнике в надежде, что во сне пройдет боль от потери.
Черт, это вычеркиваем. Мне захотелось проснуться у себя дома в Ферберне, и чтобы солнце пробивалось сквозь шторы, а радиобудильник бормотал какую-нибудь дрянную песенку. Чего бы я не отдал сейчас за паршивый обычный день! Поездка на автобусе в Гарфорт на работу в мой паршивый супермаркет. А потом, быть может, вечернее выступление с моим мертворожденным оркестром, “Сандер Баг”, в каком-нибудь паршивом городском баре. Даже все то, чем досаждала цивилизация - дурацкая музыка в телефоне, когда регистратор ставит тебя на ожидание, треугольнички сыра в фольге, которые никак не открыть, не вымазав пальцы, рождественская реклама в витринах, хотя еще только октябрь, дурацкие игры по телевизору - “Собачки, похожие на известных политиков”, - даже все это дерьмо теперь было заманчиво.
Особенно когда предстояло лететь две тысячи километров на чем-то, похожем на развалюху-автомобиль с приделанными крыльями.
Нас должно было быть трое: Говард Спаркмен (пилот), Дин Скилтон и я, некто Рик Кеннеди с полным брюхом мандража.
Это была шутка, что я передумал. Я знал, что должен лететь. Даже не так: мне НЕОБХОДИМО лететь. Это действительно дело жизни и смерти. Без этих запасов провизии нам зимой не выжить.
Стивен что-то говорил Кейт. Они вдвоем помогли нам принести припасы на пастбище - мы его называли “Аэропорт номер один”, - а это было в добрых двух часах ходу от Фаунтен-Мур.
Дин стоял от меня в нескольких шагах. У него на голове была зеленая бандана, по винтовке на каждом плече, свои любимые “беретты” он заткнул за пояс. Вполне готов к войне.
В предрассветном мраке виднелся силуэт Говарда в кабине, освещенный огнями приборов. Говард показал большой палец - все в порядке. Двигатель прогрелся, можно лететь.
Я поднял рюкзак и ленту с патронами. Стивен поймал меня за локоть.
- Все будет хорошо, - сказал он. - Только не рискуйте. - Опять старшего брата из себя строишь?
Он улыбнулся, но озабоченность скрыть не мог.
- Ага, строю, потому что я и есть старший брат. Я хочу, чтобы вы вернулись целыми и невредимыми.
Кейт поцеловала меня в щеку.
- Мы все хотим, чтобы вы вернулись целыми и невредимыми. Усек?
- Усек.
- Не рискуйте, - повторил Стивен. - Не выдумывайте ничего. Надо только нагрузить самолет провизией, и Говард отведет его обратно. Потом он снова прилетит и…
- Сделает это столько раз, сколько понадобится. - Я улыбнулся. - Знаю, знаю. И перестань говорить, как мама.
Он снова улыбнулся, на этот раз печально.
- Ага, я говорю, как мама, благослови ее Господь. - Он хлопнул меня по плечу. - Ладно, летите.
- О'кей. Дин, ты готов - Дин?
Дин стянул с головы повязку. У него на лице проступил пот, хотя было намного ниже нуля.
- Дин, что с тобой?
Кейт потрогала ему лоб:
- Ого, да он просто горит!
- Все будет нормально. В самолет я еще залезть могу.
Кейт глянула на меня, на Стивена.
- Он не может лететь в таком виде. У него жар. Дин сбросил с плеч винтовки, повернулся к нам спиной, и его сильно вырвало на траву.
- Черт, я же его предупреждал насчет тех крабовых консервов. У них срок годности кончился.
- Крабовых консервов? - переспросил меня Стивен.
- Ага, он их ел вчера вечером.
- Тогда это не опасно для жизни, - сказала Кейт и скривилась: Дина снова шумно вырвало. - Ему надо пару дней полежать и пить побольше.
- Черт! - Стивен ударил себя кулаком по ладони. - Черт, черт, черт!
- А кто там в резерве? - спросила Кейт.
- Пол Фрайз. Он сейчас в лагере.
- Да, но пешком туда два часа и обратно два часа.
- Можно посадить самолет на пустоши?
- Без шансов. Вереск густой и высокий, самолет скапотирует.
- Если ветер усилится, - сказала Кейт, - Говард не будет рисковать. Мы застрянем на земле на несколько дней.
Я пожал плечами:
- Ну и что? С запасами, которые мы сделали, вылет можно и отложить?
Кейт посмотрела на Стивена так пристально, что у меня мурашки побежали по коже.
- Стивен, мы должны сказать Рику.
- Что сказать Рику? - спросил я.
- Сколько у нас на самом деле осталось продуктов.
- Кейт… - начал Стивен.
- Он имеет право знать.
- Знать что? - Я начинал злиться, что меня держали в неведении. - Стивен, что ты можешь мне сказать?
- Я не хотел на тебя грузить ненужную тяжесть.
- Ненужную тяжесть?
- И не хотел поднимать панику в лагере…
- Стивен, ради всех святых! Я же твой брат. Говори как есть.
- Ладно, как есть. Консервов осталось на десять дней.
- Десять дней?
- Десять дней.
- Но ведь мы сделали склады по всей это чертовой пустоши!
- Ты знаешь, сколько консервов съедают шестьдесят человек за день?
- Но ведь последнее время была норма…
- С учетом нормы.
- Факт тот, - сказала Кейт, - что скорость потребления превосходит скорость, с который мы находим новые продукты.
- А склад свежих овощей? - спросил я.
- Их пока хватает, - ответил Стивен. - В обрез.
- Значит, - я сделал глубокий выдох, когда до меня дошло, - не пройдет и двух недель, как весь лагерь сядет на картошку и репу.
- Ну, и кроликов и птиц, если их удастся поймать.
- Класс.
- А когда придет зима, самолет уже летать не сможет.
- Понял, - ответил я. - Мы все равно летим сейчас. Я справлюсь один.
- Черта с два, Рик, - покачал головой Стивен. - Одному оставаться нельзя. И ты один не сможешь перетащить продукты к взлетной полосе в Лондоне. - Он поглядел мне в глаза. - Я лечу с тобой.
- Не выйдет, - сказал я. - Ты - руководитель группы на пустоши. Что с ней станет, если ты исчезнешь на месяц?
- Верно, - заметила Кейт. - Ты должен остаться.
- И что тогда делать?
- Я полечу вместо Дина, - твердо заявила Кейт.
- Ты подумала?
- Подумала.
Стивен поглядел на меня. Я кивнул.
- Ладно, тогда поехали.
Мы поднялись еще до восхода. Кейт сидела впереди с Говардом, я сзади со спальниками, патронташами, винтовками, наваленными мне на колени и на соседнее сиденье.
Все молчали, и какое-то напряжение, почти возбуждение наполняло кабину, как электричество. Что нас ждет там, в Лондоне? И увидим ли мы снова Фаунтен-Мур?
Говард заложил глубокий вираж как раз над пустошью. Глубоко внизу я разглядел расщелину на холме, и, хотя их не могло быть видно, мне померещились палатки в две шеренги вдоль ручья.
И на долю секунды мелькнула внизу человеческая фигурка. Она махала нам.
Мелькнула и пропала, но я знал, кто это.
Мне снова явился образ Кэролайн. По крайней мере я верил, что этот образ - плод моего воображения. А может, это действительно ее призрак? Может ли любовь быть так сильна, чтобы пережить смерть? Кто знает? Я закрыл глаза, но все равно видел, как она машет рукой. И она становилась все меньше и меньше - самолет уносил меня на юг.
58
Странно было, если теперь вспомнить. Весь путь до Лондона был какой-то нереальный. Вот мой старый друг Говард Спаркмен за штурвалом, в темных очках для защиты от затопляющего кабину солнца. Вот Кейт Робинсон. Девушка, к которой неровно дышал когда-то. О которой так мечтал, что просыпался ночью в старом своем семейном доме на Трумен-вей. Она то и дело подносила к зеленым глазам бинокль и говорила что-то Говарду. Я почти ничего не слышал, потому что мотор шумел, вертя пропеллер быстрее тысячи оборотов в минуту, унося нас все дальше и дальше от дома.
Над нами было голубое безоблачное небо, под нами - зеленый ковер, изрисованный дорогами, реками, городами, деревнями.
Неделями мы рыскали по этой местности в поисках не замеченной другими банки моркови или пары луковиц, или чего еще могли найти, чтобы удержаться по эту сторону голода ближайшие сутки. Мы проходили мимо гниющих трупов людей - таких же людей, как мы, - которым не довелось пережить лето. Все время в нос била вонь разложения. Или вонь гари, где разогревалась земля. Все время все чувства приходилось держать настороже, чтобы не пропустить признаки близкого лагеря беженцев, обитатели которого могли обратиться к каннибализму в поисках белковой пищи для выживания.
- Рик!
- Что? - Я наклонился вперед, чтобы услышать, что хочет сказать Кейт.
Она повернулась на сиденье.
- Ты знаешь этот город?
- Донкастер.
- Уверен? - спросил Говард. - Я хочу дойти до Лондона вдоль восточной железной дороги у побережья.
- Она проходит через Донкастер.
- Знаю, но разве в Донкастере было когда-нибудь такое озеро?
- Хм… Кейт, не дашь мне бинокль? Спасибо.
- Озеро покрыло железную дорогу и главные дороги, - сказал Говард. - Шоссе AIM затоплено полностью.
- Можешь спуститься чуть пониже?
- Я на трех тысячах метров. Могу рискнуть до двух тысяч.
- Рискнуть? - переспросила Кейт.
Говард пожал плечами:
- Люди дошли до точки. Они думают, что мой самолет по самые крылья набит шоколадом, или мясом, или чем еще. И постреливают.
Я глянул вниз. С этой высоты ничего особо необычного не было видно. Дома, заводы, школы, футбольные поля. Зеленый город с шеренгами деревьев вдоль домов. Мирный и безопасный. Это, конечно, если не знать, какая началась бойня, когда сдохла цивилизация. Иначе понятно, что эти зеленые садики теперь усыпаны людскими черепами, добела обглоданными воронами и крысами.
И единственным свидетельством весьма фундаментальных изменений ландшафта было озеро, которое теперь тянулось под нами километр за километром к южной окраине города.
- Сейчас еще раз пройду над центром города, - сказал Говард, закладывая крутой вираж. Я инстинктивно схватился за привязной ремень. Казалось, что самолет балансирует на кончике крыла. И я не мог избавиться от ощущения, что сейчас меня выбросит из кабины и размажет по асфальту далеко внизу. А подо мной поворачивался город. Магазины, супермаркеты, дома, лавки, нагромождение геометрических форм черных шиферных крыш.
- Что ты думаешь, Рик?
- Минутку… ага, вот. Вижу ипподром.
- Донкастерский?
- Определенно.
- А железной дороги не видишь?
- Нет. Наверняка она под водой.
- Если это Донкастер, мы должны ее заметить, когда пойдем на юг.
- Это точно Донкастер. Вон остатки парка развлечений. Когда-то я встречался с одной девушкой из этого города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72