– Понятно…
– Больше от него никаких сведений не поступало. Нам удалось выяснить, что его держали в плену по личному распоряжению Клиффорда Тейлора. Все это время Василия заставляли продлевать доверенность. Но несколько лет назад он умер. Прямых безусловных наследников у него нет, потому что он не успел обзавестись семьей. Как нам удалось узнать из надежных источников, завещания на постороннее лицо Василий тоже не составил. Его имущество должно отойти государству. Клиффорд Тейлор в таком повороте не заинтересован, поэтому факт смерти Василия скрывается. У нас, однако, есть доказательства. Поэтому сейчас мы ждем, пока истечет тридцатилетний срок, за который законные наследники, если таковые объявятся, могут предъявить свои права. А потом мы совершим два шага. Во-первых, выйдем на международную арену, напомнив о своем существовании, а во-вторых, докажем, что Василий был подданным Российской империи, поэтому месторождение есть собственность нашей страны. За это же время, полагаю, наши ученые подойдут вплотную к созданию реактора, использующего этот вид топлива. И как только у нас появятся такие корабли, нам не придется демонстрировать свою военную силу. Мы будем контролировать все пути космического сообщения.
Майкл тер виски.
– Да, и еще тебе полезно знать: Клиффорд Тейлор тоже санкционировал разработку двигателя нового поколения.
– Поэтому Лукина и провернула этот фокус с усыновлением? Чтобы выкрасть Гэйба, а меня подставить вместо него? Мы же двойники. Ну, или еще каким образом меня использовать, чтобы я не дал Железному Кутюрье вас обогнать?
Чернышёв молчал и загадочно улыбался.
– Я понял, – кивнул Майкл. – Вы планировали в ближайшем будущем сделать мне именно такое предложение. А что, мне ж другого места, кроме как в разведке, и не найти…
– Это можно расценивать как согласие?
– Вы мне другое скажите: планы вы строите мирные, но что вы сделаете, если фанатик вроде моей матери действительно сорвется с цепи и кинется мстить?
Чернышёв спокойно ответил:
– Мы примем меры, чтобы этого не произошло. Но, если… Миша, ты должен отдавать себе отчет в том, что никто не будет особенно жалеть американцев.
– Ясно. Да, ясно. Невинные люди погибнут. Их никто не пожалеет. Сейчас Вселенную раком ставят американцы, а будут русские. И в чем принципиальное отличие? Чем справедливость для одного народа отличается от справедливости для другого? Ну, по большому-то счету?
Чернышёв смотрел так, что Майкл осознал: его никогда не поймут. Не хотят. Не считают целесообразным. Использовать в своих целях – да, это выгодно. А понимать – незачем.
Он ушел в полном расстройстве, предусмотрительно обещав подумать. По крайней мере Чернышёв был с ним честен.
Майкл вышагивал по улице и думал, что неплохо было бы застрелиться. Его отец хочет получить двигатель на «третьем изотопе», чтобы завоевать Вселенную для себя. Но у него нет двигателя, поэтому Вселенная пока еще свободна. Его мать хочет получить двигатель на «третьем изотопе», чтобы завоевать Вселенную для русских – на самом деле тоже для себя. Но у нее нет двигателя и нет «третьего изотопа», поэтому Вселенная пока еще жива.
А Майкл меньше всего хотел, чтобы его отец стал диктатором, а мать – террористкой. Он видел два лагеря, которые рвались к власти. И он не желал победы ни одной из двух сторон, а третьей не было. И куда ему прибиться – Майкл не представлял.
У него устали ноги. Он остановился, огляделся в поисках вывески какого-нибудь кабака, где можно было бы посидеть, выпить пива – хотя хотелось водки – и подумать. Углядев между домами нечто похожее на вывеску, Майкл перешел дорогу и свернул во двор.
Вывеска.
На металлическом щите нарисована безыскусная кофейная чашка, а справа – два слова корявым почерком. Причем второе будто бы приписано позднее и другой рукой. В результате получилось «РУССКИЕ УШЛИ».
Майкл помотал головой.
Губы его самостоятельно растянулись в улыбке. Он толкнул низкие «салунные» двери. Перешагнув порог, Майкл задержался, привыкая к уютной полутьме зала. Слабо пахло свежеоструганным деревом. Окон нет, вместо них картины. Неплохие, в коричневых тонах, будто на стекле написаны. Стены на высоту примерно метр двадцать от пола закрыты панелями под дерево. Несколько пустых столиков, слева в глубине длинная стойка, около которой выстроились высокие барные табуреты. Если Майклу не изменяла память, этот зал предназначался для простого народа, который любит ввалиться с улицы и тут же плюхнуться за столик. А зал для клиентов придирчивых должен находиться за той тяжелой резной дверью, что виднеется в дальнем левом углу.
У него кружилась голова и бешено стучало сердце. Таких совпадений не бывает, твердил он себе. Это мистика, он внезапно провалился в собственное прошлое. И сейчас он, обремененный печальным опытом, сможет сделать правильный выбор – и прожить жизнь иначе.
Майкл осмотрел свою одежду. Он не удивился бы, узнав шелковый костюм, в котором был тогда, на Ста Харях. Но нет, на нем по-прежнему была тесноватая в плечах и короткая в рукавах кожанка, под ней – джемпер внатяжку и черные джинсы. Майкл огорчился.
Из-за стойки вышел рыжеволосый мужчина средних лет. В ковбойской шляпе и кожаной жилетке поверх клетчатой рубашки. На шее – шелковый черный платок. На жилетке бармен носил бэдж с русской надписью: «Джейк. Бармен».
На Джейка со Ста Харь он похож не был.
– Два пива и порцию раков, – отрывисто сказал Майкл.
И направился к. дальней двери.
– Вы куда, мистер? – спросил бармен. Он говорил без акцента, и слово «мистер» произносил на русский манер, проговаривая все буквы. – Там служебное помещение.
– У вас что же, один зал?
– Да. Мы недавно открылись, второй зал еще не отделан.
Майкл, неприятно пораженный отличиями, сидел за столиком в углу в полном одиночестве. Вскоре в бар втиснулась толпа студентов. Они хихикали, нервно оглядывались по сторонам. Экзотический ресторан, мля, догадался Майкл.
Становилось шумно. Он цедил пиво, лениво разламывал рачьи клешни и жалел, что зашел именно сюда. Только душу растравил.
Двери распахнулись и закачались от резкого толчка. В зал вошла молодая женщина. Строгий деловой костюм подчеркивал ее точеную фигуру, но юбка заканчивалась ниже колена. Волосы были подрезаны у плеч и выкрашены в модный розовато-пепельный цвет. Еще женщина носила темные очки.
Майкл узнал Людмилу.
Эпилог
Она уселась напротив него, не спрашивая разрешения.
Она сняла солнцезащитные очки и положила их на стол. На переносице остались красные вмятины – она привыкла совсем к другим мерам защиты зрения от яркого света. Но не здесь, не в России. Она обязана выглядеть как все.
И еще она улыбнулась. Приветливо, дружелюбно. Отточено. Так, как улыбается учительница любимым старшеклассникам. Слегка покровительственно, слегка снисходительно, слегка горделиво, а в целом – сопливо.
Она стала старше, уже не выглядела той хрупкой девушкой-ребенком, но возраст красил ее.
Майкл щелкнул официанту. Сначала хотел усталым тоном заказать шампанского – ответная издевка. Мол, так и быть, из вежливости я притворюсь, будто рад тебя видеть. Передумал. Он же не старшеклассник, чтоб обижаться на женское высокомерие.
– Пива повторить. И даме что-нибудь по ее выбору.
– Белое сухое, – сказала она. И пояснила для Майкла: – Пить хочется. Жарко. А лимонад они делают паршивый. Я недавно заходила, попробовала – фу, – она забавно поморщилась.
Майкл промолчал.
– Я за тобой полдня гоняюсь, – доверительным тоном сообщила Людмила.
Майкл приподнял левую бровь.
– У Дашкова не застала, пока отыскала адрес твоей матери, пока доехала – и увидела, как ты выходишь на улицу. Я не стала бежать за тобой, думала, может, ты завернешь куда-нибудь пива попить. А ты пошел к Чернышёву. Так что я перехватила тебя только здесь.
Она оправдывалась, будто у них была назначена встреча на раннее утро. Майкл совершенно не удивился, что она знает и Дашкова, и Чернышёва. Но его неприятно поразил акцент, с которым говорила Людмила.
– А я когда-то думал, что ты русская.
– Наполовину. Отец служил в местной разведке, много путешествовал. Его убили.
– Сочувствую.
– Я его не помню. Мне года не исполнилось, когда его не стало.
– Тем более. – Майкл допил степлившиеся подонки, подумал, что официанты здесь не шибко шустрые. – У меня паршивое настроение, знаешь ли.
– Удивил! – засмеялась она. – Мне иногда кажется, что у тебя другого не бывает. – Официант наконец принес пиво и вино. Людмила дождалась, когда он удалится, будничным тоном сказала: – Я тебе хочу работу предложить.
– На кого?
– На папу римского.
– Издеваешься?
Она вынула из сумочки пластиковую карту. Вот тут Майкл удивился. Герб Ватикана, надпись «Служба по связям с общественностью». Должность не указана. Имя – Людмила Александра Эриксон.
– Значит, ватиканская разведка…
– Ну, не так грубо. Но если не вдаваться в частности – да.
– Надеюсь, ты не монахиня?
– Нет, что ты. Я получила вполне светское образование. Впрочем, я как-то уже говорила, где училась.
– Не помню.
– Закрытый колледж для девушек. Итон. Мы учились вместе с Катрин.
– Никогда бы не подумал, что в ватиканской разведке могут работать женщины.
Лидмила усмехнулась:
– И никто не думает. Именно поэтому там женщин – подавляющее большинство.
– Логично. И какую работу ты хочешь мне предложить? Глубокое внедрение в корпорацию PACT? – съязвил Майкл.
– Почти. Место управляющего… – она сделала паузу. – Корпорацией PACT.
Майкл поперхнулся пивом. Пена вылетела из кружки, он закашлялся. Людмила привстала и милостиво хлопнула его между лопаток.
– Спасибо, – пробормотал Майкл, утирая губы. Необходимость привести себя в порядок дала ему несколько секунд. Он не ожидал подобного предложения. Тем более – от папы римского.
– А что, Железный Кутюрье не возражает? Он же, помнится, открещивался не то что от родства, а даже от знакомства.
– Железный Кутюрье застрелился, – тихо произнесла Людмила. – А Гэйб в тюрьме. Он получил пожизненный срок за убийство моей сестры. Элла в федеральном розыске.
– Нормально… – Майкл пытался расстроиться из-за смерти человека, которого считал отцом, но не смог.
– А корпорация PACT перешла в собственность Бенедикта Смита.
– Мне ничего не говорит это имя.
– Никому не говорит. Незаметный человек. Подставное лицо Ватикана.
– Понятно. Значит, я могу о нем не задумываться.
– Безусловно.
– Сдается мне, по такому поводу нужно выпить шампанского.
– Это можно расценивать как согласие?
Майкл выругался.
* * *
Потом он устроил безобразную сцену.
Официантка принесла бутылку шампанского в серебряном ведерке со льдом и два бокала. Она приседала, крутила задом и масляно поглядывала то на Майкла, то на его спутницу. Он сначала испугался, потом сообразил: вино дорогое, и девица надеется на соответствующие чаевые. Кто ж виноват, что понятие «прекрасный сервис» она трактует столь пошлым образом?
– Я не жду от тебя ничего хорошего, – предупредил он Людмилу, крутя в пальцах бокал. – Всякий раз, когда мы встречаемся, в моей жизни что-то происходит. Ты у меня как примета. Хуже черной кошки. Людмила дорогу перешла – все, в ближайшие дни я окажусь в такой жопе, что…
Накопившаяся обида выплеснулась из него разом. Обижался Майкл на дурацкую жизнь, но в своих бедах обвинял почему-то Людмилу. Он ужасался, приказывал себе заткнуться, но остановиться не мог. И договорился почти до того, чтобы залпом выпить проклятое шампанское, встать и уйти с гордо поднятой головой. Но при этом он боялся, что Людмила не выдержит и покинет его раньше, чем ему удастся высказать ей все.
Она не уходила. Слушала, улыбалась, иногда прикасалась губами к краю бокала. Когда Майкл замолчал, сказала:
– Сколько времени тебе на сборы?
– Я никуда не поеду, – заявил Майкл, немедленно прикусив язык. Ну не идиот?! Ему деваться некуда, у него не осталось места в этом мире, а он выпендривается. – А тебя сдам полиции как шпионку Чужих. – Зачем он это сказал?! Ох, кретин, мало его били… – Чтоб на своей шкуре поняла, каково это – гнить в тюряге из-за чьих-то интриг.
Она полезла в сумочку. Майкл похолодел. Все, сейчас бросит на столик купюру, вроде как внесла свою долю по счету, встанет и уйдет. И больше никогда в его жизни не появится.
Людмила достала паспорт. Зеленый юрский паспорт.
Дипломатический.
– Я здесь на законных основаниях, – спокойно парировала она. – К твоему сведению, помимо того, что я работаю на Ватикан, я подданная Российской империи. Чкаловской. И сотрудница посольства моей страны здесь, на Старом. Полицию можешь вызывать, но боюсь, тебя опять отвезут в вытрезвитель. Потому что все мои действия согласованы с местной канцелярией безопасности. Я вчера полдня общалась с детектором лжи. А твоя мать и Чернышёв сделали все, чтобы я не смогла поговорить с тобой. Они требовали выслать меня из страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49