— Это твоя клеткооснова.
Каш'шшод тяжело посмотрел мне в глаза и закончил:
— Они не идентичны.
Я ошеломленно перевел взгляд с него на голограммы. Хотя, удивляться было нечему: стоило немного подумать — и я сам бы сообразил, что генетический анализ покажет различие с архивами. Но что-то во мне, несмотря на все случившееся, несмотря на все слова, упрямо не желало верить, не желало мириться.
Но, как и с собственным отражением, мне ничего не оставалось иного, кроме как принять неизбежное.
— Есть так же изменения на клеточном уровне, — спокойно, не обращая внимания на мою реакцию, продолжил Каш'шшод. — Изменены хромосомы, гормональный баланс и есть отличия в нервной ткани. Большая часть этих изменений нам понятна — внешность, реакция, твои ментальные способности, — но есть кое-что, что ставит в тупик всех.
— И что же?
— Взгляни, — Файрра показала на сплошной зеленый участок ближе к середине голограммы. — В нормальной клеткооснове нервных тканей здесь расположены спящие гены — их предназначение до сих пор неизвестно. Остальные искажения твоей клеткоосновы носят частичный характер: они лишь корректируют те или иные параметры организма; эта же часть заменена полностью, — она помедлила, прежде чем закончить. — Стражи Небес видели такое однажды.
— Когда проводили вскрытие попавших нам в руки Смотрящих в Ночь, — добавил Месстр. — Примерно на 87% этот участок совпадает с архивными данными.
Мне вдруг стало трудно дышать, словно воздух сгустился прямо в горле. Этого не могло быть… это невозможно…
— Теперь ты понимаешь, что будет, если мы поступим так, как ты хочешь? Империя не забыла ничего и, я уверен, нескоро забудет. Девяносто шансов из ста, что скорее поверят в новое появление Смотрящих в Ночь, чем в твою историю.
— Но вы ведь видели результаты сканирования!.. — в отчаянии выкрикнул я, до боли стискивая кулаки. — Вы же знаете…
— Мы ничего не знаем! — резко оборвал меня Месстр. — То, что мы видели, ничем тебе не поможет. И не отвечает ни на один вопрос. А если мы попытаемся поддержать тебя, то сейчас, когда вся Империя скорбит о Х'хиаре и дочери Ургахейма… — он не договорил.
— Месстр считал, что риск от твоего дальнейшего существования превышает разумные пределы, — заметил Каш'шшод, искоса поглядывая на сына. — И в чем-то он прав, должен признать.
«Были сомнения. У многих…», — вспомнил я слова Файрры.
— Я и сейчас считаю, что Клан слишком многим рискует, — подчеркнуто бесстрастно произнес Месстр. — Один раз мы уже ошиблись. Страшно ошиблись. Нельзя чтобы это повторилось вновь.
Файрра, как ее отец только что, косо взглянула на брата, но ничего не сказала. Каш'шшод, задумчиво рассматривающий песок перед собой, вздохнул:
— Иногда я думаю, что было бы легче, если бы Ушедшие помогали нам или, хотя бы, обещали, что могут помочь. Ты никогда не думал, что Их величайший дар нам есть и величайшее проклятие? Мы свободны в своих поступках, но в тоже время скованы ответственностью за них. И нет никого, кто бы подсказал правильное решение, снял хоть часть груза — свою ношу мы несем от рождения и до смерти, лишь на «Морях Боли» осознавая, что утратили по пути, а что приобрели взамен.
Меня пробрала мелкая дрожь: несмотря на все слова, несмотря на все, что было раньше, моя судьба решалась по-настоящему именно сейчас. Сидящие передо мною килрачи отвечали за весь Клан, — и я знал, что на сочувствие или снисхождение рассчитывать не стоит.
— Уничтожить тебя… — Каш'шшод зачерпнул полную горсть песка и полюбовался, как он течет между пальцев, — …самое простое решение. Обычно, простые решения — самые верные, но сейчас слишком много непонятного происходит.
Последние песчинки просочились между шерсти Главы Стражей Небес, и он посмотрел на меня. Я вздрогнул: никогда и никто еще не смотрел на меня… так. Я даже не подозревал, что Каш'шшод способен на такой пронзительный, твердый как сталь взгляд.
— Слушай внимательно и запоминай — я не буду повторять. Примерно за пол-Оборота до атаки на Шенарот мы получили первое изображение Смотрящих в Ночь после… метаморфозы. Это встревожило очень многих, — но было решено молчать. Это и была наша ошибка. Ошибка, за которую расплатился Круг Хранителей.
— Почему? — хрипло спросил я: напряжение мало-помалу спадало — явно Артх'хдеа Мезуту'а Холл решил, что живым я ему пригожусь больше, — но не до конца. Кроме того, я никогда, ни в одном архиве не встречал даже намека на что-либо похожее, — а благодаря обеим гражданским специальностям я в архивах провел очень много времени.
— Пророчество Райеё, — бросил Месстр. По его лицу невозможно было понять, как он относиться к решению своего отца: и он, и Файрра полностью закрыли свой эмпатический фон. — То, что дошло до нас, то, что мы смогли отыскать за прошедшие Обороты.
— То, что удалось сохранить… — тихо добавила Файрра. — То, что не должно было быть забыто…
— То, что ты видел в своем сне — одна из причин, почему ты до сих пор жив. Ты не мог знать, не мог нигде слышать или читать про это. Только в архивах Клана и Круга Хранителей были записи о последних мгновениях анго-ра Райёё. И они слово в слово повторяют твое видение.
— Эти записи принадлежат анго Нуо'ору. После смерти учителя он долгое время удерживал общину от распада и был наставником Иррину-Вестнику. Но эту историю ты должен знать.
Еще бы. Попробовал бы кто-нибудь найти в Империи килрача, незнакомого с ней. Спустя двадцать Оборотов, после того как Нуо'ор возглавил общину, глас Ушедших коснулся его единственного ученика. Десять Оборотов ушло у него, прежде чем он закончил Мезуту'а ута Холл ар Тафла'ас-Асума и понес слово Ушедших остальным. Он проповедовал, убеждал, показывал путь истины — и заплатил за это своей жизнью, и жизнью своей спутницы. И в тот же день, когда их души пересекли Последнюю Черту, Ушедшие в первый и последний раз явили миру свою мощь, сурово покарав всех, кто был виновен в смерти их Вестника.
— О пророчествах Райёё известно только то, что написал в своих дневниках анго Нуо'ор, — продолжил за дочерью Каш'шшод. — Он достаточно подробно описал четыре пророчества — они все исполнились. О пятом пророчестве, том, которое он написал перед смертью, мы не знаем почти ничего. Нуо'ор оставил только один фрагмент — из части пророчества, в которой, как следует из его пояснений, говорится о «клинках», которым суждено стать последним бастионом на пути «Морей боли».
Наступила тишина. Возможно, мне показалось, но после этих слов поежилась и Файрра с Месстром. Пророчества Райёё действительно все исполнились, и предположить, что еще одно, предрекающее День Огня…
"…Взор, опутанный ночью, коснется небес,
И в паденье сольется перестук сердец,
Преградой последней их воздвигнет судьба
Против черного шторма на море без дна
По ту сторону времени, по ту сторону сна,
Место битвы последней им укажет судьба,
И в годину ненастья, в миг крушенья основ,
Суждено сим клинкам пасть на чашу весов…"
— нараспев, чуть глуховато проговорил Каш'шшод. Пожевал губами, хмыкнул:
— Вообще-то, даже анго Нуо'ор считал, что Райёё совершенно не удавались стихи.
— А окончание? — тихо спросил я.
Каш'шшод передернул плечами.
— Окончания нет. Больше о пятом пророчестве Нуо'ор не написал ни строки.
— Несомненно, он знал пророчество полностью, — добавила Файрра. — Спустя тринадцать Оборотов после смерти Ирина-Вестника он создал то, что впоследствии стало Кругом Хранителей: вероятно, оригинал пророчества был передан им. А Круг Хранителей, боюсь, забрал и эту тайну с собой.
Каш'шшод прищурился:
— Теперь ты понимаешь, почему мы молчали, впервые узнав о происходящем?
Я нервно облизнул губы:
— Вы решили, что они и есть те, о ком говорило пророчество…
— Мы даже раньше Хранителей заметили, что с ними что-то не то, первыми заметили их приготовления, — отрывисто сказал Месстр; мне показалось, он даже сейчас испытывает гнев и стыд, рассказывая о тех скорбных событиях. — Мы, естественно, не знали, что и почему происходит, — но если бы не молчали, если бы потребовали объяснений…
— Мы хотели чуда, так сильно, так страстно… — с горечью произнесла Файрра. — И так сильно боялись прихода Дня Огня…
— Понимаешь, почему мы не можем рисковать? — взгляд Каш'шшода пылал, сверля меня. Всех моих сил, моей воли едва хватало, чтобы удержаться и не отвести глаз в сторону. — Однажды Стражи Небес смолчали, когда должны были говорить.
— Больше мы такого не допустим! — отчеканил Месстр. И мне не составило труда догадаться, что сейчас он говорил, практически как Глава Клана, как будущий Артх'хдеа Мезуту'а Холл. — Теперь ясно?!
Мне действительно было все ясно — дальше некуда. Они могли мне верить, сочувствовать, но рисковать они не собирались.
Теперь я хорошо понимал Месстра. Я был угрозой, непонятной и, вдобавок, оказавшейся в ненужном месте в ненужное время. И, как мне казалось, он скорее готов был забыть о пророчестве Райёё, чем допустить вновь чего-нибудь подобного Смотрящим в Ночь. А я ничего и никому не мог доказать, да и никто не будет меня слушать. Я вспомнил брезгливость, звучащую в незнакомом голосе, который я услышал, впервые придя в себя — и это было бы самым меньшим, попади я на глаза любому килрачу. В лучшем случае, убьют на месте.
Я встал и, пошатываясь, сделал пару шагов к кромке воды; Файрра с негодующим возгласом дернулась было усадить меня обратно, но короткий приказ Каш'шшода — и осталась на месте. Я, не обращая на них внимания, нагнулся, зачерпнул полные ладони воды, и плеснул себе в лицо. Раз, другой, третий — немного полегчало.
Немного — но не более.
Я провел пальцами по лицу, протер глаза. Случайно коснулся устроившегося на виске мерно подрагивающего щупальца.
— Что со мною делает ас-т'еда? — не оборачиваясь, спросил я. Файрра тихонько вздохнула:
— Она уже все сделала, судя по ее цвету. Усики подсоединились к области долговременной памяти и нервным центрам. Теперь она ждет последнего распоряжения.
— И?
— Ты потеряешь сознание, а когда проснешься — психоматрицы уже не будет. Но вспомнишь ты не все сразу — пройдет несколько дней, прежде чем твое подсознание окончательно справиться с последствиями уже собственного блока.
— Я очнусь здесь? — задал я, в общем-то, совершенно бесполезный вопрос. Ответ Каш'шшода меня не удивил:
— Нет. Я не зря просил Месстра прилететь сюда на этом корабле. Когда ас-т'еда закончит, тебя положат в кресло пилота и логико-аналитическое ядро самостоятельно выведет корабль к старым прыжковым воротам в глубине системы. Точка выхода — во Внешних Территориях.
— А если я откажусь?
— Тебя не должно быть в Империи, — ледяным голосом произнес Месстр. — И до заката Первой или тебя не будет здесь… или не будет вообще! И ты не сможешь просто так вернуться. Если ядро получит маршрутную карту с точкой выхода где угодно в Империи — реактор будет немедленно взорван.
Я обернулся, до боли стиснув зубы. Вдохнул. Выдохнул. Так, спокойствие, только спокойствие…
— Значит, мне предстоит либо сдохнуть в корабле, когда закончатся запасы, либо до конца своих дней жить на какой-то планете во Внешних Территориях? Это все, что вы мне можете предложить? Это и есть мой выбор?
Три пары глаз в упор смотрели на меня.
— Выбор есть всегда, — откашлялся и сказал Каш'шшод. — И не думай, что мы отсылаем тебя на смерть или вечную ссылку. Возможно, это единственный шанс для тебя помочь себе.
Я вернулся на свое место.
— Объясните!
— Во-первых, этот корабль, — Каш'шшод качнул головой в сторону берега. — Проект довольно старый: пытались промежуточное звено между крейсером и космолетом. Оказалось, для решения задач космолета его потенциал избыточен, а в сравнении с крейсером — слишком мал. Единственное, где его можно применять — разведка дальних областей Внешних Территорий. Там его запас автономности и боевые качества весьма кстати, но, опять-таки, серьезных исследований он вести не может. Проект свернули, сделав несколько экспериментальных моделей. Это одна из них. Проектировали корабль из расчета на семь членов экипажа, но можно справиться и в одиночку. Мы дополнительно модифицировали некоторые системы, чтобы облегчить тебе управление.
— Теперь, взгляни, — передо мною повисло изображение грязно-серого шара, рядом для масштаба — фигура килрача. — Знаешь, что это?
Естественно, я знал.
— Спасательная капсула, старая модель. Перестали использовать уже больше пятисот Оборотов.
Каш'шшод странно улыбнулся, точь-в-точь повторив улыбку, что на пляже, около лазарета в первый день.
— Вот как? — изображения помутнело и вновь обрело четкость. Теперь это был какой-то ангар, в котором с десяток килрачей в полном боевом облачении держала под прицелом этот шар — или его точную копию, — а двое с легким оружием и массерами вскрывали капсулу. Вот зеленоватый луч погас, аккуратно вырезанная часть серой обшивки поднялась вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Каш'шшод тяжело посмотрел мне в глаза и закончил:
— Они не идентичны.
Я ошеломленно перевел взгляд с него на голограммы. Хотя, удивляться было нечему: стоило немного подумать — и я сам бы сообразил, что генетический анализ покажет различие с архивами. Но что-то во мне, несмотря на все случившееся, несмотря на все слова, упрямо не желало верить, не желало мириться.
Но, как и с собственным отражением, мне ничего не оставалось иного, кроме как принять неизбежное.
— Есть так же изменения на клеточном уровне, — спокойно, не обращая внимания на мою реакцию, продолжил Каш'шшод. — Изменены хромосомы, гормональный баланс и есть отличия в нервной ткани. Большая часть этих изменений нам понятна — внешность, реакция, твои ментальные способности, — но есть кое-что, что ставит в тупик всех.
— И что же?
— Взгляни, — Файрра показала на сплошной зеленый участок ближе к середине голограммы. — В нормальной клеткооснове нервных тканей здесь расположены спящие гены — их предназначение до сих пор неизвестно. Остальные искажения твоей клеткоосновы носят частичный характер: они лишь корректируют те или иные параметры организма; эта же часть заменена полностью, — она помедлила, прежде чем закончить. — Стражи Небес видели такое однажды.
— Когда проводили вскрытие попавших нам в руки Смотрящих в Ночь, — добавил Месстр. — Примерно на 87% этот участок совпадает с архивными данными.
Мне вдруг стало трудно дышать, словно воздух сгустился прямо в горле. Этого не могло быть… это невозможно…
— Теперь ты понимаешь, что будет, если мы поступим так, как ты хочешь? Империя не забыла ничего и, я уверен, нескоро забудет. Девяносто шансов из ста, что скорее поверят в новое появление Смотрящих в Ночь, чем в твою историю.
— Но вы ведь видели результаты сканирования!.. — в отчаянии выкрикнул я, до боли стискивая кулаки. — Вы же знаете…
— Мы ничего не знаем! — резко оборвал меня Месстр. — То, что мы видели, ничем тебе не поможет. И не отвечает ни на один вопрос. А если мы попытаемся поддержать тебя, то сейчас, когда вся Империя скорбит о Х'хиаре и дочери Ургахейма… — он не договорил.
— Месстр считал, что риск от твоего дальнейшего существования превышает разумные пределы, — заметил Каш'шшод, искоса поглядывая на сына. — И в чем-то он прав, должен признать.
«Были сомнения. У многих…», — вспомнил я слова Файрры.
— Я и сейчас считаю, что Клан слишком многим рискует, — подчеркнуто бесстрастно произнес Месстр. — Один раз мы уже ошиблись. Страшно ошиблись. Нельзя чтобы это повторилось вновь.
Файрра, как ее отец только что, косо взглянула на брата, но ничего не сказала. Каш'шшод, задумчиво рассматривающий песок перед собой, вздохнул:
— Иногда я думаю, что было бы легче, если бы Ушедшие помогали нам или, хотя бы, обещали, что могут помочь. Ты никогда не думал, что Их величайший дар нам есть и величайшее проклятие? Мы свободны в своих поступках, но в тоже время скованы ответственностью за них. И нет никого, кто бы подсказал правильное решение, снял хоть часть груза — свою ношу мы несем от рождения и до смерти, лишь на «Морях Боли» осознавая, что утратили по пути, а что приобрели взамен.
Меня пробрала мелкая дрожь: несмотря на все слова, несмотря на все, что было раньше, моя судьба решалась по-настоящему именно сейчас. Сидящие передо мною килрачи отвечали за весь Клан, — и я знал, что на сочувствие или снисхождение рассчитывать не стоит.
— Уничтожить тебя… — Каш'шшод зачерпнул полную горсть песка и полюбовался, как он течет между пальцев, — …самое простое решение. Обычно, простые решения — самые верные, но сейчас слишком много непонятного происходит.
Последние песчинки просочились между шерсти Главы Стражей Небес, и он посмотрел на меня. Я вздрогнул: никогда и никто еще не смотрел на меня… так. Я даже не подозревал, что Каш'шшод способен на такой пронзительный, твердый как сталь взгляд.
— Слушай внимательно и запоминай — я не буду повторять. Примерно за пол-Оборота до атаки на Шенарот мы получили первое изображение Смотрящих в Ночь после… метаморфозы. Это встревожило очень многих, — но было решено молчать. Это и была наша ошибка. Ошибка, за которую расплатился Круг Хранителей.
— Почему? — хрипло спросил я: напряжение мало-помалу спадало — явно Артх'хдеа Мезуту'а Холл решил, что живым я ему пригожусь больше, — но не до конца. Кроме того, я никогда, ни в одном архиве не встречал даже намека на что-либо похожее, — а благодаря обеим гражданским специальностям я в архивах провел очень много времени.
— Пророчество Райеё, — бросил Месстр. По его лицу невозможно было понять, как он относиться к решению своего отца: и он, и Файрра полностью закрыли свой эмпатический фон. — То, что дошло до нас, то, что мы смогли отыскать за прошедшие Обороты.
— То, что удалось сохранить… — тихо добавила Файрра. — То, что не должно было быть забыто…
— То, что ты видел в своем сне — одна из причин, почему ты до сих пор жив. Ты не мог знать, не мог нигде слышать или читать про это. Только в архивах Клана и Круга Хранителей были записи о последних мгновениях анго-ра Райёё. И они слово в слово повторяют твое видение.
— Эти записи принадлежат анго Нуо'ору. После смерти учителя он долгое время удерживал общину от распада и был наставником Иррину-Вестнику. Но эту историю ты должен знать.
Еще бы. Попробовал бы кто-нибудь найти в Империи килрача, незнакомого с ней. Спустя двадцать Оборотов, после того как Нуо'ор возглавил общину, глас Ушедших коснулся его единственного ученика. Десять Оборотов ушло у него, прежде чем он закончил Мезуту'а ута Холл ар Тафла'ас-Асума и понес слово Ушедших остальным. Он проповедовал, убеждал, показывал путь истины — и заплатил за это своей жизнью, и жизнью своей спутницы. И в тот же день, когда их души пересекли Последнюю Черту, Ушедшие в первый и последний раз явили миру свою мощь, сурово покарав всех, кто был виновен в смерти их Вестника.
— О пророчествах Райёё известно только то, что написал в своих дневниках анго Нуо'ор, — продолжил за дочерью Каш'шшод. — Он достаточно подробно описал четыре пророчества — они все исполнились. О пятом пророчестве, том, которое он написал перед смертью, мы не знаем почти ничего. Нуо'ор оставил только один фрагмент — из части пророчества, в которой, как следует из его пояснений, говорится о «клинках», которым суждено стать последним бастионом на пути «Морей боли».
Наступила тишина. Возможно, мне показалось, но после этих слов поежилась и Файрра с Месстром. Пророчества Райёё действительно все исполнились, и предположить, что еще одно, предрекающее День Огня…
"…Взор, опутанный ночью, коснется небес,
И в паденье сольется перестук сердец,
Преградой последней их воздвигнет судьба
Против черного шторма на море без дна
По ту сторону времени, по ту сторону сна,
Место битвы последней им укажет судьба,
И в годину ненастья, в миг крушенья основ,
Суждено сим клинкам пасть на чашу весов…"
— нараспев, чуть глуховато проговорил Каш'шшод. Пожевал губами, хмыкнул:
— Вообще-то, даже анго Нуо'ор считал, что Райёё совершенно не удавались стихи.
— А окончание? — тихо спросил я.
Каш'шшод передернул плечами.
— Окончания нет. Больше о пятом пророчестве Нуо'ор не написал ни строки.
— Несомненно, он знал пророчество полностью, — добавила Файрра. — Спустя тринадцать Оборотов после смерти Ирина-Вестника он создал то, что впоследствии стало Кругом Хранителей: вероятно, оригинал пророчества был передан им. А Круг Хранителей, боюсь, забрал и эту тайну с собой.
Каш'шшод прищурился:
— Теперь ты понимаешь, почему мы молчали, впервые узнав о происходящем?
Я нервно облизнул губы:
— Вы решили, что они и есть те, о ком говорило пророчество…
— Мы даже раньше Хранителей заметили, что с ними что-то не то, первыми заметили их приготовления, — отрывисто сказал Месстр; мне показалось, он даже сейчас испытывает гнев и стыд, рассказывая о тех скорбных событиях. — Мы, естественно, не знали, что и почему происходит, — но если бы не молчали, если бы потребовали объяснений…
— Мы хотели чуда, так сильно, так страстно… — с горечью произнесла Файрра. — И так сильно боялись прихода Дня Огня…
— Понимаешь, почему мы не можем рисковать? — взгляд Каш'шшода пылал, сверля меня. Всех моих сил, моей воли едва хватало, чтобы удержаться и не отвести глаз в сторону. — Однажды Стражи Небес смолчали, когда должны были говорить.
— Больше мы такого не допустим! — отчеканил Месстр. И мне не составило труда догадаться, что сейчас он говорил, практически как Глава Клана, как будущий Артх'хдеа Мезуту'а Холл. — Теперь ясно?!
Мне действительно было все ясно — дальше некуда. Они могли мне верить, сочувствовать, но рисковать они не собирались.
Теперь я хорошо понимал Месстра. Я был угрозой, непонятной и, вдобавок, оказавшейся в ненужном месте в ненужное время. И, как мне казалось, он скорее готов был забыть о пророчестве Райёё, чем допустить вновь чего-нибудь подобного Смотрящим в Ночь. А я ничего и никому не мог доказать, да и никто не будет меня слушать. Я вспомнил брезгливость, звучащую в незнакомом голосе, который я услышал, впервые придя в себя — и это было бы самым меньшим, попади я на глаза любому килрачу. В лучшем случае, убьют на месте.
Я встал и, пошатываясь, сделал пару шагов к кромке воды; Файрра с негодующим возгласом дернулась было усадить меня обратно, но короткий приказ Каш'шшода — и осталась на месте. Я, не обращая на них внимания, нагнулся, зачерпнул полные ладони воды, и плеснул себе в лицо. Раз, другой, третий — немного полегчало.
Немного — но не более.
Я провел пальцами по лицу, протер глаза. Случайно коснулся устроившегося на виске мерно подрагивающего щупальца.
— Что со мною делает ас-т'еда? — не оборачиваясь, спросил я. Файрра тихонько вздохнула:
— Она уже все сделала, судя по ее цвету. Усики подсоединились к области долговременной памяти и нервным центрам. Теперь она ждет последнего распоряжения.
— И?
— Ты потеряешь сознание, а когда проснешься — психоматрицы уже не будет. Но вспомнишь ты не все сразу — пройдет несколько дней, прежде чем твое подсознание окончательно справиться с последствиями уже собственного блока.
— Я очнусь здесь? — задал я, в общем-то, совершенно бесполезный вопрос. Ответ Каш'шшода меня не удивил:
— Нет. Я не зря просил Месстра прилететь сюда на этом корабле. Когда ас-т'еда закончит, тебя положат в кресло пилота и логико-аналитическое ядро самостоятельно выведет корабль к старым прыжковым воротам в глубине системы. Точка выхода — во Внешних Территориях.
— А если я откажусь?
— Тебя не должно быть в Империи, — ледяным голосом произнес Месстр. — И до заката Первой или тебя не будет здесь… или не будет вообще! И ты не сможешь просто так вернуться. Если ядро получит маршрутную карту с точкой выхода где угодно в Империи — реактор будет немедленно взорван.
Я обернулся, до боли стиснув зубы. Вдохнул. Выдохнул. Так, спокойствие, только спокойствие…
— Значит, мне предстоит либо сдохнуть в корабле, когда закончатся запасы, либо до конца своих дней жить на какой-то планете во Внешних Территориях? Это все, что вы мне можете предложить? Это и есть мой выбор?
Три пары глаз в упор смотрели на меня.
— Выбор есть всегда, — откашлялся и сказал Каш'шшод. — И не думай, что мы отсылаем тебя на смерть или вечную ссылку. Возможно, это единственный шанс для тебя помочь себе.
Я вернулся на свое место.
— Объясните!
— Во-первых, этот корабль, — Каш'шшод качнул головой в сторону берега. — Проект довольно старый: пытались промежуточное звено между крейсером и космолетом. Оказалось, для решения задач космолета его потенциал избыточен, а в сравнении с крейсером — слишком мал. Единственное, где его можно применять — разведка дальних областей Внешних Территорий. Там его запас автономности и боевые качества весьма кстати, но, опять-таки, серьезных исследований он вести не может. Проект свернули, сделав несколько экспериментальных моделей. Это одна из них. Проектировали корабль из расчета на семь членов экипажа, но можно справиться и в одиночку. Мы дополнительно модифицировали некоторые системы, чтобы облегчить тебе управление.
— Теперь, взгляни, — передо мною повисло изображение грязно-серого шара, рядом для масштаба — фигура килрача. — Знаешь, что это?
Естественно, я знал.
— Спасательная капсула, старая модель. Перестали использовать уже больше пятисот Оборотов.
Каш'шшод странно улыбнулся, точь-в-точь повторив улыбку, что на пляже, около лазарета в первый день.
— Вот как? — изображения помутнело и вновь обрело четкость. Теперь это был какой-то ангар, в котором с десяток килрачей в полном боевом облачении держала под прицелом этот шар — или его точную копию, — а двое с легким оружием и массерами вскрывали капсулу. Вот зеленоватый луч погас, аккуратно вырезанная часть серой обшивки поднялась вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35