Логико-аналитическое ядро немедленно запустило вспомогательные стабилизаторы, но их мощности хватало только на превращение падения в относительно медленный спуск.
— Х'хиар вызывает Имперск… — я сжал в ладони личный коммуникатор… и не почувствовал ничего. Не было привычного покалывания под кожей, не было чуть затуманивающего восприятие чувства слияния с эмпатическим блоком коммуникатора. Я посмотрел на пояс, и остолбенел, глядя на потемневший узкий светло-фиолетовый кристалл, заключенный в овальную пластину.
Связи не было. Я падал в леса Горропы, отрезанный от всего мира.
Вновь опустив руки в матрицу, я попытался восстановить контроль над р'ругом. С огромным трудом мне удалось заставить ядро вновь запустить оптимизацию воздушного потока. Скорость немного упала, тряска почти прекратилась — и это было все: р'руг не слушался меня, продолжая падение к подножью закрывших уже полнеба гор.
«Этого не может быть, не может…» — билась под черепом одна единственная мысль. Не может быть такого резонанса, не может так выйти из строя стабилизирующие системы… но прямо передо мною было наглядное доказательство обратного. Если бы не дублирование вспомогательных систем, если бы не перестраховка проектировщиков на случай тяжелых аварий, столкновений
— сейчас бы мои остатки были бы разбросаны в радиусе километра, если не больше.
«Что со связью!? — я еще раз попытался вызвать хоть кого-то через коммуникатор р'руга, потом попробовал оживить собственный коммуникатор. Без толку! Я в ярости ударил ладонью по креслу, до боли закусив губу. Еще одна невозможная вещь: как все одновременно устройства связи могли выйти из строя? Почему до сих пор с „Сеннек-Айг“ или любого орбитального спутника атмосферного контроля мой р'руг не захвачен гравитационным лучом? Почему не подан направленный импульс прямо на мой коммуникатор, едва прервался контакт? Что тут происходит!!»
В тесной кабине загрохотало, и я понял, что последнюю фразу выкрикнул во всю мощь легких. Заскрипев зубами, я стиснул кулаки, не замечая, что выпущенные когти до крови раздирают кожу. Однако боль в ладонях и прокушенной губе — только сейчас это заметил! — помогла взять себя в руки. Паника сейчас ничем помочь мне не могла, кроме как побыстрее отправиться на «Моря боли».
— Успокойся! — сам себе приказал я. Несколько быстрых дыхательных упражнений, миг сосредоточенности — и я почувствовал, как дрожь в теле стихает. Медленно я в очередной раз опустил руки в матрицу.
Р'руг падал — этого уже ничто не могло изменить. Без работающих генераторов гравитационного поля я не мог ни набрать высоту, ни управлять его движением, ни совершить нормальную посадку. Вспомогательные системы же совершенно не годились для такой ситуации — насколько я знал, даже теоретически не предполагалось, что р'руг может полностью остаться без основных стабилизаторов.
Я еще раз запустил проверку систем: глупая и наивная попытка, но я ничего не мог с собой поделать. По схеме пробежала мерцающая полоса, но отметки вышедших из строя систем не исчезли. Даже наоборот — появилось несколько новых зеленых огоньков: ядро любезно проинформировало меня, что на р'руге не действует ни одна из систем связи. На тот случай, если я этого не заметил. Я выругался от души, и убрал с дисплея все лишнее: толку никакого, а отвлекать будет.
Собственно, мне ничего не оставалось, кроме как сидеть и ждать: р'руг снижался по пологой дуге, с каждой секундой приближаясь и к верхушкам деревьев, и к горам. Сперва я испугался, что он рухнет где-то там, среди покрытых вечными снегами скал — что не сулило для меня ничего хорошего, — но потом понял, что упадем мы с небольшим недолетом. Что ж, и на том спасибо.
«Время до столкновения — семь секунд!» — по дисплею побежали слова. — «Задействована система безопасности!»
«Чтоб был чист путь Ушедших, хоть это работает!» — облегченно вздохнул я. Вокруг меня сгустился воздух, невидимые тиски сдавили все тело, мешая вдохнуть. Неприкосновенные запасы энергии, тратились без остатка на защитное поле вокруг пилота. Полностью амортизировать удар оно не могло, но определенные шансы давало; естественно, при небольшой скорости и высоте. Рухни р'руг после аварии вниз — и меня не спасло бы ничто.
Р'руг с оглушительным хрустом вонзился в фиолетовую поверхность раскинувшегося вокруг леса. Сквозь мутную пленку поля я увидел, как на его пути встала смазанная вертикальная полоса, сильный удар подбросил нас вверх. Затем р'руг швырнуло вбок, второй и третий толчки слились с треском раскалывающейся прямо над моей головой обшивки, и только спустя целую секунду после этого последовал четвертый — и самый страшный — удар…
Сколько я служил на фронте, в скольких битвах побывал, но ближе всего к смерти я оказался именно на своей родной планете. Это было первое, что пришло мне в голову, как только я пришел в себя и понял, что до сих пор жив.
Вряд ли я был без сознания слишком долго: когда я открыл глаза, вокруг еще кружилась сорванная листва, и стучали по изувеченной обшивке обломки веток. Р'руг — а точнее, то, что от него осталось, — неподвижно лежал на правом боку, и через дыры в обшивке я видел пробитую нами просеку. Я легонько присвистнул: добрая сотня метров, если не больше. Вот, что называется, повезло…
Защитного поля, конечно, вокруг меня уже не было. Я осторожно потянулся, проверяя, целы ли кости. Самочувствие было не на высоте: все тело болело, из нескольких неглубоких царапин на груди и шее еще сочилась кровь, а в голове, казалось, еще гудели отзвуки ударов. Аккуратно стряхнув с себя обломки обшивки, ветки и листья, я выбрался из кресла и выполз наружу. С третьей попытки мне удалось подняться — и тут же пришлось прислониться к остаткам р'руга. Ноги подгибались, да и координация движений оставляла желать лучшего.
Лес, потревоженный катастрофой, понемногу приходил в себя. Легкий ветерок гулял над верхушками деревьев, размеренно покачивающимися над головой; шелестел заполнявший все свободное место на земле кустарник. Обычно в такое время здесь мало кого можно было повстречать из фауны Зорас'стриа: большая часть животных вела ночной образ жизни, а из меньшинства особой угрозы никто не представлял. Оставались, однако, горропы… Ну, горропы — это отдельный разговор: когда их много, они опасны, что днем, что ночью…
Хотя, когда дело касалось горроп, слово «много» означало любое число, большее нуля.
Морщась от боли, я стянул с себя парадный мундир. Было прохладно, по меркам Зорас'стриа, но значительно теплее, чем на открытой равнине. «Только на равнине меня бы скорее нашли!» — подумал я, проверяя свои вещи. Несколько секунд я растерянно смотрел на пустующее место на поясе, где обычно у меня висел излучатель, потом спохватился и вытащил из кабины р'руга ас-саме. Привычно сжав его в руке, я большим пальцем отжал предохранитель и отвел в сторону.
Зашелестев, оружие развернулось в обе стороны, на глазах становясь тоньше. Не прошло и секунды, а я держал в руке полутораметровый посох, завершающийся острым наконечником. Я утопил малозаметную кнопку и из другого окончания посоха выдвинулся тонкий стержень. Со щелчком он развернулся, превращаясь в стальной полукруг, заточенный до немыслимой остроты. Для проверки я крутанул вокруг себя посох, шагнул в сторону, резко взмахнул рукой — и выбранная мною толстая ветка аккуратно разделилась на две части.
Я удовлетворенно кивнул: чтобы там ни было, но без оружия я не останусь. Сложив ас-саме, я повесил его на пояс. С излучателем я чувствовал бы себя значительно увереннее, но и так вполне мог постоять за себя.
Следующим по важности делом была аптечка, с которой мне повезло дважды: во-первых, ее наличие совершенно не противоречило парадному мундиру. А во-вторых, она благополучно пережила крушение.
Обрабатывая раны, я между делом прислушивался к окружающему меня шуму. И с каждой минутой мне становилось все больше не по себе. Не могли не заметить крушение р'руг ни на «Сеннек-Айг», ни в Имперском дворце, ни с орбитальных спутников; а тем более не могли оставить без внимания обрыв связи. Здесь я около десяти минут, а этого времени должно быть более чем достаточно, чтобы высланные на подмогу десантные модули уже снижались над местом катастрофы. Но я слышал только обычный шум леса, и ничего напоминающего гул заходящих на посадку челноков не было.
Покончив с ранами, я несколько мгновений взвешивал пришедшую мне в голову идею, потом достал браслет-инъектор. Застегнув на запястье, я зарядил его тремя капсулами: болеутоляющее и два типа стимулятора нервной системы. Обычно такое не рекомендовалось делать: смешивание стимуляторов позволяло выкладываться на пределе сил, но в качестве расплаты весьма скоро следовало полное истощение нервной системы. Я и сам не был в восторге от задуманного, но отсутствие помощи и место, где я находился, заставляло перестраховываться. В крайнем случае, отдохну в Храме, или в Имперском дворце.
Браслет зашипел, вводя лекарства прямо в вену. Дождавшись, когда около каждого кармана с капсулой не вспыхнет алый огонек, я снял браслет и спрятал его в аптечку. По телу покатится теплая волна, а в висках и шее начало приятно покалывать: первые признаки действия стимуляторов. Болеутоляющее работало медленнее, да и я выбрал не самое сильное средство, но вскоре боль в теле начала стихать, лишь в некоторых местах оставив о себе воспоминание в виде легкого зуда.
Минут через пять я уже чувствовал себя полностью здоровым: собственное тело словно наполнил гудящий ветер. Я неторопливо, давая себе привыкнуть к новым ощущениям, прошелся вокруг остатков р'руга.
Полчаса! Мое чувство времени меня никогда не обманывало слишком сильно, но тут я еще имел в качестве точки отсчета светлеющее на глазах небо. После катастрофы прошло минимум двадцать пять минут, а ко мне так и не соизволили прибыть на помощь. Значит, как бы дико это не звучало, по какой-то причине никто не заметил случившегося.
Я вздохнул. С огромной охотой я бы поверил, что мне это снится, но слишком уж все было реальным… для сна. Ладно, будем считать это обычной тренировкой… с необычными условиями, что ли. Место крушения известно, район знаком по картам, тяжелых ранений нет, самочувствие прекрасное. Будем выбираться сами.
В принципе, ничего особенно сложного здесь не было. Вот рухни р'руг километров за сто от гор — тогда пришлось бы серьезно призадуматься. А так… Добраться до предгорий, там найти вход в катакомбы Сейт-Сорра и спуститься к одному из постов. Горропы, к сожалению, были достаточно умны, чтобы забраться в лабиринт катакомб и вскоре стать их безраздельными хозяевами. Потому приходилось в любых проходах, ведущих к поверхности и достаточно широких для горроп, держать небольшие посты. На них горропы тоже нападали, но не так часто, как на тех, кто сторожил сами леса.
Определившись с выбором, я похлопал по остывшей обшивке р'руг. Но едва сделал первый шаг, как под ногой что-то хрустнуло. Отпрянув, я с растерянностью понял, что только что наступил на переданный Сенаш футляр. Очевидно, он выпал у меня, когда я выползал наружу или во время упражнений с посохом.
Я глубоко и медленно втянул сквозь стиснутые зубы воздух: ладно, думаю и Сенаш, и Ло'оотишша поймут, что я отнюдь не желал выяснять, что именно внутри… Для порядка выругавшись, я бережно поднял растрескавшийся футляр, раздумывая, куда можно будет переложить кристаллы, аккуратно снял остатки крышки… и застыл на месте, чувствуя, как все внутри меня превращается в лед.
Кристаллы там и вправду были… но не совсем те, что я ожидал увидеть. Внутри толстого прозрачного цилиндра подрагивали узкие шестигранные стержни, между которыми одна за другой вспыхивали и гасли белые искры. С двух сторон в оболочку цилиндра были вплавлены стабилизатор поля с энергоблоком и управляющий модуль — все, как и должно быть в таких устройствах.
Дрожащими пальцами, не в силах заставить себя поверить в происходящее, я коснулся цилиндра — и с ужасом ощутил едва различимый, стремительно меняющийся ритм. Мои барабанные перепонки не были в состоянии воспринять этот ритм, услышать несомую им ярость, скрытый в нем вызов. Но я знал одно единственное существо на Зорас'стриа, для которого этот ритм был слышен лучше любого другого звука. Существо, которое никогда не отвергало подобный зов.
Глухой, булькающий рев разорвал шум леса. Он был похож на скрежет лопающегося металла, шипение рвущегося из-под земли гейзера, он словно возникал повсюду и доносился сразу со всех сторон. В нем была ярость и ненависть, первобытная мощь и чудовищный, холодный разум, вызов и одновременно ответ. Зародившись на низких октавах, он повышался до тех пор, пока не превратился в пронзительный вой, от которого раскалывалась голова. И неожиданно оборвался.
Оцепенев от ужаса, вместе с притихшим лесом я стоял и слушал затихающее эхо крика горропы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35