Он поглядел вокруг другими глазами. Холодный гнев пришел на место ослепляющей ярости. Даже испытываемый им страх стал какимто другим, превратившись в энергию, которую сильная воля могла направить в нужном направлении.
Не отдавая еще себе полного отчета в своих действиях, он начал движение. Вперед, прячась за грузовиками, от колеса к колесу.
Добравшись до кабины головного грузовика, он протянул руку и дернул за ручку двери.
Заперто.
- Ради Бога, выходите оттуда. Скорее! - крикнул Мередит.
Приглушенный голос изнутри доходчиво и ясно пояснил ему, к какой именно матери ему следует отправиться.
Мередит побежал к следующему грузовику. Он слышал, что его солдаты, как на учениях, принялись прикрывать его огнем.
Перед его глазами мелькнуло яркое пятно цветастой одежды и оружие. Оружие. Молоденький паренек с автоматическим пистолетом в руках. Он направлялся туда же, куда и лейтенант, - к кабине грузовика. На мгновение противники замерли от неожиданности, уставившись друг на друга.
За этот миг Мередит успел с удивительной ясностью рассмотреть своего врага, навсегда запечатлев в памяти все мельчайшие детали его внешности. Красно-зелено-черный вязаный берет. Пиджак с блесками и фальшивые драгоценности. Брюки из темного атласа. И короткое, неуклюжее на вид оружие, ствол которого быстро поднимался вверх. Живые, блестящие, умные, очень непростые глаза.
Мередит выстрелил первым, лишь на долю секунды опередив противника. На сей раз он попал и продолжал стрелять, пока тот не рухнул на землю. Ответный огонь поверженного противника пришелся по двум баллонам колес грузовика, которые с грохотом лопнули. Парень упал как-то нескладно. Казалось, ударившись об асфальт, он испытал большую боль, нежели от ран. Почувствовав слабость в ногах, Мередит облокотился о крыло машины, задыхаясь, как загнанное животное.
В небе над разоренным городом сначала тихо, потом заполняя все вокруг, раздался знакомый звук вертолетных двигателей. Совсем рядом Мередит слышал, как его солдаты продвигаются вперед, беря ситуацию на улице под свой контроль. Он слышал, как они перекликаются между собой, выкрикивают приказы, на практике применяя те самые приемы боя в городских условиях, бесконечную отработку которых они раньше так проклинали.
Стрельба и крики, доносившиеся от головы колонны, заметно стихли. Бандиты начали сдаваться.
С пистолетом в вытянутой вперед руке Мередит сделал несколько шагов по направлению к скрюченной, истерзанной болью фигуре только что застреленного им человека. Оружие его противника отлетело далеко в сторону, но Мередит не мог убрать палец со спускового крючка. Ему не хватало воздуха, и он чувствовал, как раздуваются его ноздри.
На вид пареньку было лет пятнадцать - восемнадцать. Гримаса, исказившая его лицо, не позволяла точнее определить его возраст.
Когда Мередит приблизился, раненый перестал корчиться от боли. Его глаза расширились, и он снизу вверх уставился на высокого человека в армейской форме, который только что вдребезги разбил идеальную машину его тела. Сначала лейтенанту показалось, что огонек сознания уже потух во взгляде поверженного противника. Но мало-помалу его глаза сфокусировались на победителе поединка.
Паренек злобно посмотрел на Мередита. С каждым выдохом на его губах пузырилась алая пена. Потом их глаза встретились, и Говард не смог оторвать взгляд даже тогда, когда раненый приподнялся, протянул вперед руку и, обессиленный, снова рухнул.
- Ты думаешь, что ты важная штучка… - сказал он Мередиту голосом по-прежнему ясным и чистым. Его губы искривились в презрительной усмешке. - А на самом деле… ты просто орудие в чужих руках.
Мередит опустил пистолет, стыдясь своего страха, и молча смотрел, как увешанная цепочками грудь мальчишки борется с земным притяжением. Слов не было. Только острое чувство реальности окружающего - жесткого асфальта, бетона, стали, разбитого стекла.
Плоть и кровь.
Мальчик вдохнул полной грудью, словно собираясь разом задуть все свечи на юбилейном торте. Потом воздух вырвался наружу, сопровождаемый звуком скорее животным, чем человеческим. Легким больше не требовался кислород.
- Врача! - закричал Мередит. - Врача!
При окончательном подсчете выяснилось, что погибли шесть солдат и трое ранены, потери гражданского населения составили пять убитых и двенадцать раненых. На поле боя также остались четверо погибших в перестрелке, без сомнений являвшихся членами банды. В ходе операции по окружению и прочесыванию района столкновения, проведенной силами военных, удалось задержать еще четырнадцать подозрительных личностей. Солдаты ненавидели всей душой эту операцию не только из-за боязни нарваться на засаду, но и из-за опасности натолкнуться при осмотре зданий не столько на преступников, сколько на гниющие трупы жертв болезни Рансимана. Мало кому из подозреваемых удастся выжить. Их всех отправят в лагерь в Форт-Ирвин дожидаться суда. Но правосудие безнадежно запаздывало, задыхаясь под грудой дел, а в переполненном лагере свирепствовала эпидемия, взявшая на себя миссию орудия закона.

***

В тот вечер Мередит отправился к майору Тейлору. Отыскать исполняющего обязанности командира батальона не составляло никакого труда. Если он не выезжал на очередное задание, то сидел у себя в кабинете, где фактически и жил. Позади письменного стола, рядом с государственным флагом и знаменем части стояла старая армейская походная кровать, на краю которой лежал туго свернутый спальный мешок. Идеальный порядок, царивший в комнате, нарушала только гора книг, постоянно возвышавшаяся на полу рядом с койкой. Всякий раз, когда Мередиту доводилось переступать порог кабинета начальника, его взгляд привычно останавливался на книжном развале - его очень занимало, какую литературу читает этот жесткий, необычный человек.
Мередит постучал в дверь решительнее, чем обычно, услышал приказ заходить и, чеканя шаг, несмотря на боль в перевязанном колене, остановился ровно в трех шагах от стола Тейлора. Он встал по стойке «смирно», отдал честь и отрапортовал:
- Сэр, первый лейтенант Мередит просит разрешения обратиться к командиру батальона.
Тейлор оторвался от компьютера, с которым работал, удивленный формальностью тона. Несколько секунд он задумчиво разглядывал молодого человека, стоявшего навытяжку перед ним. Потом он заговорил, разочаровывающее буднично:
- Подожди минутку, Мерри. Дай разобраться с этой программой.
И, словно забыв о присутствии лейтенанта, о его напряжении и настойчивости, Тейлор вернулся к монитору и клавишам компьютера.
Мередит принял стойку «вольно по-парадному». Но напряженность позы теперь казалась ему глупой. Вскоре он встал в обычную стойку «вольно» и огляделся по сторонам. Его злило, что Тейлор не почувствовал всей серьезности его намерений, что командир не уделил ему достаточно внимания.
Сегодня стол Тейлора казался больше, чем обычно, завален бумагами. Мередит заметил, что стопку писем еще не вскрывали. Батальонный офицер по оперативным вопросам заболел БР, и его эвакуировали, а должность начальника штаба оставалась вакантной уже несколько месяцев. В голове у Мередита промелькнула мысль, что, возможно, ему не стоит отнимать у Тейлора время. И так тот спал крайне мало, и даже шрамы на лице не могли скрыть черные круги, постоянно темневшие под глазами.
Но лейтенант намеревался идти до конца. После нескольких часов мучительных раздумий он наконец решился. И теперь не собирался менять свое решение.
Тейлор возился с компьютером бесконечно долго. Мередит чувствовал, как сами собой опускаются у него плечи. Он вдруг понял, что очень, очень устал.
Его взгляд блуждал по комнате и наконец остановился на кипе книг у койки Тейлора. Мередита всегда удивляло разнообразие заглавий. Не менялись только учебники и словари испанского языка. Сегодня Мередит разобрал названия работ по городскому планированию, книгу о «Черной смерти» в Европе, «Гекльберри Финна», рассказы Джозефа Конрада и последний номер военного журнала «Милитари ревью». Мередит пытался прочитать заглавие еще одной полускрытой книги, когда Тейлор наконец заговорил с ним, заставив лейтенанта вздрогнуть от неожиданности.
- Ну ладно, Мерри, что стряслось? - Тейлор снова взглянул на компьютер. - Знаешь, в армии, наверное, было гораздо легче, когда наука не придумала еще ничего сложнее пишущей машинки. Тогда существовал хотя бы физический предел тех глупостей, которые ожидает от тебя система.
Мередит стоял перед человеком, старше его всего на несколько лет и на целую жизнь. И ему оказалось очень трудно заставить себя заговорить, произнести те решительные слова, которые он так тщательно подготовил.
- Тут что-то серьезное, - пробормотал Тейлор, и лейтенант так и не понял, почудилось ему или в словах командира действительно промелькнула нотка иронии.
- Сэр, я прошу отстранить меня от занимаемой должности и перевести в обычную часть.
Тейлор вскинул голову и внимательно взглянул на собеседника. Мередит всегда с трудом разбирал выражение лица Тейлора - мешала испещренная шрамами кожа. Он почувствовал, как пот выступил у него на лбу и на позвоночнике. Майор не отвечал долго, необъяснимо и мучительно долго. Мередит ожидал встретить удивление… возможно, гнев, возможно - разочарование. Но это молчаливое раздумье оказалось столь же неожиданным, сколь и невыносимым.
Когда Тейлор наконец ответил, он произнес только одно слово:
- Почему?
Мередит замялся в поисках нужного ответа.
- Сэр, мне кажется, что я не подхожу для такой работы.
Тейлор слегка кивнул, но то был знак раздумья, а не согласия. Потом он напрягся и слегка подался вперед, как большой кот, заметивший что-то интересное.
- Не ходи вокруг да около, Мерри. На самом деле ты считаешь, что сел в лужу. И тебе себя жалко. - Он свел вместе кончики пальцев. - Ну, хорошо. Скажи, что, по-твоему, тебе сегодня следовало сделать по-другому.
Вопрос застал Мередита врасплох. Он растерялся и по-детски разозлился. Похоже, Тейлор хочет его унизить. Он задумался над резким, твердым ответом, который поставит на место исполняющего обязанности комбата.
Но это оказалось непросто. Он ведь все сделал как положено. Он предпринял действия, предписанные в подобных ситуациях. Ведь не было никаких сведений, что готовится такая крупная акция. При всем желании он не мог придумать, каким образом можно было реально изменить события прошедшего дня. Тут требовался бы дар предвидения, не свойственный человеку. Он сделал все возможное в рамках отведенной ему роли. Единственное, что еще он мог бы сделать, так это погибнуть вместе с Розарио и остальными, но даже в охватившей его ярости он понимал бессмысленность такого варианта.
А мальчик, умиравший на улице? Его глаза, его слова? И вообще, зачем все это? Неужели родители Мередита оказались правы, и он - всего лишь мальчишка-переросток, играющий в очень опасную игру с живыми игрушечными солдатиками? В его голове царил слишком большой сумбур, чтобы он мог разумно ответить себе на нахлынувшие вопросы. Он хотел чувствовать себя виноватым. Но в глубине души не мог не заметить некоторой фальши в своем самобичевании.
- Сэр, я не знаю. Но я знаю, что я провалил задание.
Ничто не дрогнуло на кошмарной маске тейлоровского лица.
- Вздор. Я с удовольствием сообщу вам, когда вы провалите задание, лейтенант. А пока у меня каждый офицер на счету. - Тейлор глубоко втянул воздух, словно в бешенстве от детского поведения Мередита. Он явно не желал даже попытаться его понять. - Ваша просьба отклонена.
- Сэр… - начал Мередит, охваченный яростью. Он не находил слов, но чувствовал, что ни за что не сможет продолжать служить, как раньше. Он никогда больше не вернется на эти улицы. По крайней мере, в форме.
- Лейтенант, - оборвал его Тейлор. - Было бы прекрасно, если бы военная служба состояла только в том, чтобы принимать правильные решения в очевидных обстоятельствах, в том, чтобы разбивать в пух и прах каких-нибудь зловредных чужеземцев с хвостами и рогами, а потом проходить победным маршем по родным улицам. - Тейлор не отрывал горящего взгляда от глаз Мередита. - К сожалению, наша служба состоит еще и в том, чтобы найти это чертово правильное решение, когда приказы нечетки, задание отвратительно и все идет наперекосяк. Долг солдата, - отчеканил Тейлор громовым голосом, - заключается в том, чтобы честно делать свое дело в бесчестные времена… и найти наилучший возможный выход из наихудшей ситуации. Это означает… твердо верить, что есть вещи поважнее, чем твои личные амбиции… и даже твои личные убеждения. Это означает готовность пожертвовать… всем. - Тейлор сел назад в кресло, не отрывая глаз от глаз подчиненного. - А иногда это означает - просто завязать потуже шнурки на ботинках, когда весь мир идет к чертям собачьим. Понятно, лейтенант?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50