Этот дом он строил с размахом, не один солидный британский особняк был обчищен в поисках подходящей лепнины, мебели, картин и других предметов искусства. Сейчас ничего из этого здесь нет, сломано или увезено при переделке в ресторан. Однако в лучшие дни этот дом больше походил на музей. Но старику не повезло, вместе с заказанной и полученной от одного почтенного английского джентльмена кое-какой обстановкой приплыло и привидение.
Шампанское было принесено, открыто, попробовано и оценено по достоинству. Труф сначала отпила маленький глоток, затем сделала еще один, но уже побольше, и чуть не зажмурила глаза от удовольствия. Она не раз пробовала шампанское на вечеринках в Тагханском университете, но это вино отличалось от подаваемого в учебном заведении напитка как небо от земли.
«Смотри, будь осторожна, Элли. Ты уже не в Канзасе».
Труф медленно пила вино, слушая неторопливое повествование Джулиана. Она не очень вслушивалась, поскольку подозревала, что он рассказывает ей анекдот с длинной бородой о мультимиллионере и о призраке в библиотеке, часть местного фольклора.
— …и когда ты увидишь женщину в прекрасном бальном платье, можешь говорить с ней о чем угодно, только не спрашивай, какой сейчас час, — закончил Джулиан.
Предполагалось, что, услышав рассказ, Труф должна рассмеяться, что она добросовестно и сделала.
Снова подплыл официант, держа в руках меню.
— Если ты не возражаешь, я попрошу Питера принести нам что-нибудь на его вкус, — сказал Джулиан и вопросительно посмотрел на Труф.
Неторопливость происходящего, какая-то даже пассивность вышибла Труф из колеи. Она чувствовала, что закопалась во множестве вопросов и магических загадок, но, разгадав последнюю в этом ряду, получит утвердительные ответы на все предыдущие.
«Он что-то собирается объявить, и очень хотелось бы знать, что именно. Кажется, я ничем не заслужила, чтобы он так старательно пудрил мне мозги. Все, что я могу предложить ему, он может получить где угодно со значительно меньшими затратами», — думала она.
Однако долго сохранять такой цинизм перед лицом обаяния, щедро расточаемого Джулианом в этот очаровательный вечер, было попросту невозможно. В конце концов Труф растаяла, все тревоги дней, прожитых во Вратах Тени, постепенно улетучились, и она ощутила себя гостем в царстве голливудской нереальности.
— Уверяю тебя, что здесь мы находимся не просто так. На это у меня есть несколько причин, — говорил Джулиан.
Официант принес и поставил перед ними тарелки с холодной закуской, нежнейшей, почти воздушной.
— Ты мне нравишься, — произнес Джулиан, стыдливо опустив голову. — Я постоянно казню себя, что на днях слишком грубо разговаривал с тобой. Мне не хотелось бы, чтобы ты думала обо мне плохо. Можешь считать, что сегодня я пытаюсь загладить свою вину.
— Да. — Труф покачала головой и нахмурилась. — Ты ведешь себя настолько ужасно, что я даже не могу вспомнить, что, собственно, произошло на тех днях, о которых ты говоришь. Она взяла вилку и попробовала закуску. Она просто таяла во рту. Труф мысленно представила себе предполагаемый счет за ужин и еле удержалась, чтобы не чертыхнуться. Но если богатые ведут такой образ жизни и Джулиан тоже, Труф согласна с этим смириться.
А разве не это предлагает ей Джулиан? Причем очень настойчиво.
Охвативший ее внезапный холод был настолько силен, что Труф поперхнулась. Джулиан не просто так привел ее сюда, он собирается что-то предложить ей. Но что?
— Извини, Джулиан, я не расслышала. О чем ты говорил?
— Ничего страшного. Я хочу сказать, что ты неправа, если думаешь, что я не хочу дать вам исследовать Врата Тени. После нашего разговора я подумал и решил вот что. В ноябре я уезжаю, и, если твои друзья захотят побегать по поместью со своей аппаратурой, я могу предупредить Хоскинса, они заедут к нему и возьмут ключ. Я, конечно, могу попросить Хоскинса побыть в поместье, если так будет лучше.
— Это будет прекрасно, — сказала Труф. «Но слишком поздно. То, что здесь затевается, произойдет на следующей неделе». — Я поговорила с Диланом, то есть с доктором Палмером, это наш тагханский ловец призраков, он очень заинтересовался твоим домом. «Ну не идиотка ли я?» — подумала Труф, продолжая: — Он пообещал прислать некоторое оборудование заранее. Полагаю, что оно скоро должно прийти. Ты не возражаешь?
Труф бесстрастно отметила, что она ведет себя так же отвратительно, как и любой человек, спекулирующий на хорошем отношении к себе. Ни эта манера, ни такие люди ей не нравились, но, когда самой ей что-нибудь было нужно, Труф моментально становилась такой же.
Ну как Джулиан может сейчас быть против? Да он будет выглядеть идиотом в собственных глазах.
— Если тебе это так нужно, я нисколько не возражаю, — ответил он. — Единственно, что меня беспокоит, и ты, надеюсь, понимаешь причину моей тревоги, так это сохранение всего в тайне. Я не хотел бы, чтобы имя Торна смешивали с грязью. Полагаю, ты уже неплохо изучила нас и понимаешь, что меньше всего мы стремимся оказаться в центре внимания. Никому и ни о чем — ни слова.
«Изучила вас? Нет, Джулиан, я совершенно не знаю ни тебя, ни остальных».
— Торн очень любил создавать вокруг себя шумиху, — вставила Труф, заметив, что закуска неожиданно исчезла.
Появился официант и унес пустые тарелки.
— Все это было очень давно и совсем в другой стране, — произнес Джулиан и криво усмехнулся. — Сейчас подобная открытость неуместна. В сущности, Торн был человеком невинным и наивным.
Снова явился официант, неся поднос с большими тарелками. Джулиан наполнил бокалы шампанским.
«Невинным? — размышляла Труф. — Едва ли. Искренним, возможно, но…»
Да, его можно считать искренним и зараженным идеализмом того времени. Только вера привела его к оккультизму. Подобно всему тогдашнему поколению, Торн хотел наполнить планету миром и любовью, но странным способом. Он возжелал вернуть на землю золотой век.
Но его не интересовало, насколько это правильно.
— Как угодно, — Труф пожала плечами. — Тем не менее дать полную характеристику Торну сможет только его биограф, да и то после тщательного изучения всех имеющихся материалов.
— Touche, — произнес Джулиан и поднял свой бокал. — Я пью за девушку, чей внутренний мир так же прекрасен, как и она сама.
Казалось, что Торн Блэкберн незримо присутствовал в продолжение всего обеда. Не замечая робких попыток Труф перевести разговор на него самого или делая вид, что не замечает их, Джулиан усиленно рассказывал ей о Торне Блэкберне: о его житии в Сан-Франциско, о «таинственном школьном автобусе» и путешествии в нем через всю страну, а также о восьмимесячном пребывании Торна в Мексике, когда у него возникла идея, несколько позже переросшая в решимость, выполнить ритуалы, которые затем и составили «Страдающую Венеру».
Труф уже не пыталась задавать Джулиану вопросы. Ее подмывало рассказать о своем разговоре с Торном во Вратах Тени, но она подумала, что если он действительно разгуливает по поместью, то Джулиан его также должен был видеть.
Или она рехнулась, и у нее начались галлюцинации.
Труф была ученым и подобной возможности также не исключала.
— Я бы отдал десять лет своей жизни, чтобы узнать, где эта книга находится сейчас, — продолжал говорить Джулиан.
Неслышно подошел официант и унес тарелки.
— «Страдающая Венера» хранилась во Вратах Тени, это мы знаем точно. До самого последнего дня Торн работал над ней, то изменяя некоторые ритуалы, то дополняя их. Полиция искала книгу, но не нашла. Я тоже пытался это сделать, перерыл весь дом, но безуспешно. Книги нет.
— Зачем полиции понадобилась эта книжонка? — спросила Труф, чувствуя себя крайне неловко. Разговор принимал довольно неожиданный и острый оборот. Интересно посмотреть, каким было бы лицо Джулиана, если сказать, что милая его сердцу книга уже несколько дней находится рядом с ним. В частности, сейчас она находилась в багажнике автомашины Труф.
Труф не умела, да ей никогда и не нравилось хранить секреты, ни свои, ни чужие. Джулиан не подозревал, что книга находится у нее, нет, скорее он тешил себя надеждой. Еще немного, и Труф скажет ему о книге.»
Но тихий внутренний голос — может быть, это голос самосохранения? — предупредил, что она должна молчать. Об этом ее просила тетушка Кэролайн. Труф смолчала. Джулиан искал все, что когда-то принадлежало Торну Блэкберну, и Кэролайн Джордмэйн явно не выпала из его поля зрения. Он наверняка нашел ее и разговаривал с ней. Раз она не отдала книгу, значит, и Труф тоже не должна этого делать.
Иногда Труф казалось, что она нащупывает неясный след, ухватывается за невидимую веревочку, еще чуть-чуть, и она сделает какое-то невероятно важное открытие. Но стоило Джулиану снова начать говорить, как непонятно откуда возникающее ощущение близкой разгадки тотчас исчезало.
— Дело в том, что против Торна возбудили уголовное дело и искали все, что могло бы свидетельствовать против него. Чего они хотели увидеть в «Страдающей Венере», мне неясно, но тем не менее книгу искали. В кругах, связанных с магией, о «Страдающей Венере» хорошо знали, в своих дневниках и статьях Торн часто говорил о ней, — задумчиво произнес Джулиан.
Сколько раз Труф говорила себе, что ей необходимо читать не только письма Торна, но и его книгу. Конечно, в ней ничего не понятно, но нужно заставить себя. А может быть, имеет смысл попросить Торна восстать из мертвых и объяснить ей кое-какие непонятные места? Труф чуть не прыснула, настолько ей понравилась ее легкомысленная шутка.
— Я полагала, что тебе не нужен этот молитвослов, — прервала она свои размышления. — Ты же занимаешься этим… как его… — Труф проделала руками несколько неопределенных пассов, изображая то, чем, по ее мнению, увлекался Джулиан.
— Наш круг действительно проделывает ритуал открытия пути, он называется еще и открытием врат, — пояснил Джулиан. — Но без книги.
Труф показалось, что он поддразнивает ее, разговаривает с некоторым вызовом.
— И поскольку вот уже полчаса, как я говорю не закрывая рта, позволь объяснить тебе, что открытие пути — это заключительная часть из серии ритуалов, выполняемых в течение почти десяти дней. Ключевым ритуалом является древо жизни, но рассказывать о нем я не буду, поскольку это то же самое, что пересказывать Каббалу. Потребуется много лет. Если ограничить курс сегодняшним вечером, то скажу, что первая часть открытия пути имеется, причем в самых различных вариантах. Она часто публиковалась, поскольку составляет стержень работы Блэкберна. И в том, что мы делаем сейчас, она также занимает центральное место. Девять ритуалов, входящих в нее, называются прокладыванием пути и сами по себе являются отдельной работой. Торн предписывал выполнять ритуал прокладывания пути несколько раз для того, чтобы добиться слаженности действий круга.
Труф поражалась связности и даже логичности объяснения. Если магия и взаправду не является инструментом для разработки и культивирования заблуждений, тогда что это? Для чего вся эта упорядоченность и выведение закономерностей?
— И его-то у вас и нет, — сказала Труф, пытаясь снова вернуть разговор в то русло, где она чувствовала себя уверенней.
— Когда-то его и у Торна тоже не было, — энергично возразил Джулиан. — Извини за резкость, но я просто устал выслушивать подобные аргументы от Айрин и Эллиса. Да, у меня нет ритуала открытия пути в том виде, в каком он описан в «Страдающей Венере». Но есть Айрин, она несколько раз участвовала в ритуале еще с Блэкберном, и есть еще… — Он замолчал. — Ну ладно, не стоит больше испытывать твое благородство и тактичность, давай перейдем на что-нибудь другое. Что происходит в нашем странном доме, на оборотной стороне науки, тебя мало интересует.
Эту фразу Макларена любил повторять Дилан, а Торн в свое время был знаком с профессором. Труф посмотрела на Джулиана и удивилась. Красавец, умница, человек вполне нормальный и к тому же богат. Ей так хотелось расспросить его о связях Торна с Маклареном, а затем сказать ему о…
О Торне и о книге. Признаться, что шедевр века лежит преспокойно у нее в багажнике. Отдать ее, чтобы он не изводил себя воссозданием необходимого ему ритуала. И тогда…
— Как ты думаешь, что шеф-повар приготовил нам на десерт? — спросила Труф, стряхивая наваждение.
Десерт поразил воображение Труф. Он состоял из мороженого со свежими фруктами, слегка политых ликером, в маленьких сахарных вазочках.
— Такое произведение кулинарного искусства даже есть не хочется, — улыбнулась Труф.
— Тогда оно просто растает, — возразил Джулиан.
Труф облегченно вздохнула. Джулиан, похоже, не собирался больше говорить ни о Торне Блэкберне, ни об исстрадавшейся Венере. Он снова стал тем же, кем впервые явился перед Труф — богатым и неглупым человеком. Немного, правда, хитроватым, но ему это даже шло.
Официант убрал посуду и принес вино в покрытой капельками росы бутылке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Шампанское было принесено, открыто, попробовано и оценено по достоинству. Труф сначала отпила маленький глоток, затем сделала еще один, но уже побольше, и чуть не зажмурила глаза от удовольствия. Она не раз пробовала шампанское на вечеринках в Тагханском университете, но это вино отличалось от подаваемого в учебном заведении напитка как небо от земли.
«Смотри, будь осторожна, Элли. Ты уже не в Канзасе».
Труф медленно пила вино, слушая неторопливое повествование Джулиана. Она не очень вслушивалась, поскольку подозревала, что он рассказывает ей анекдот с длинной бородой о мультимиллионере и о призраке в библиотеке, часть местного фольклора.
— …и когда ты увидишь женщину в прекрасном бальном платье, можешь говорить с ней о чем угодно, только не спрашивай, какой сейчас час, — закончил Джулиан.
Предполагалось, что, услышав рассказ, Труф должна рассмеяться, что она добросовестно и сделала.
Снова подплыл официант, держа в руках меню.
— Если ты не возражаешь, я попрошу Питера принести нам что-нибудь на его вкус, — сказал Джулиан и вопросительно посмотрел на Труф.
Неторопливость происходящего, какая-то даже пассивность вышибла Труф из колеи. Она чувствовала, что закопалась во множестве вопросов и магических загадок, но, разгадав последнюю в этом ряду, получит утвердительные ответы на все предыдущие.
«Он что-то собирается объявить, и очень хотелось бы знать, что именно. Кажется, я ничем не заслужила, чтобы он так старательно пудрил мне мозги. Все, что я могу предложить ему, он может получить где угодно со значительно меньшими затратами», — думала она.
Однако долго сохранять такой цинизм перед лицом обаяния, щедро расточаемого Джулианом в этот очаровательный вечер, было попросту невозможно. В конце концов Труф растаяла, все тревоги дней, прожитых во Вратах Тени, постепенно улетучились, и она ощутила себя гостем в царстве голливудской нереальности.
— Уверяю тебя, что здесь мы находимся не просто так. На это у меня есть несколько причин, — говорил Джулиан.
Официант принес и поставил перед ними тарелки с холодной закуской, нежнейшей, почти воздушной.
— Ты мне нравишься, — произнес Джулиан, стыдливо опустив голову. — Я постоянно казню себя, что на днях слишком грубо разговаривал с тобой. Мне не хотелось бы, чтобы ты думала обо мне плохо. Можешь считать, что сегодня я пытаюсь загладить свою вину.
— Да. — Труф покачала головой и нахмурилась. — Ты ведешь себя настолько ужасно, что я даже не могу вспомнить, что, собственно, произошло на тех днях, о которых ты говоришь. Она взяла вилку и попробовала закуску. Она просто таяла во рту. Труф мысленно представила себе предполагаемый счет за ужин и еле удержалась, чтобы не чертыхнуться. Но если богатые ведут такой образ жизни и Джулиан тоже, Труф согласна с этим смириться.
А разве не это предлагает ей Джулиан? Причем очень настойчиво.
Охвативший ее внезапный холод был настолько силен, что Труф поперхнулась. Джулиан не просто так привел ее сюда, он собирается что-то предложить ей. Но что?
— Извини, Джулиан, я не расслышала. О чем ты говорил?
— Ничего страшного. Я хочу сказать, что ты неправа, если думаешь, что я не хочу дать вам исследовать Врата Тени. После нашего разговора я подумал и решил вот что. В ноябре я уезжаю, и, если твои друзья захотят побегать по поместью со своей аппаратурой, я могу предупредить Хоскинса, они заедут к нему и возьмут ключ. Я, конечно, могу попросить Хоскинса побыть в поместье, если так будет лучше.
— Это будет прекрасно, — сказала Труф. «Но слишком поздно. То, что здесь затевается, произойдет на следующей неделе». — Я поговорила с Диланом, то есть с доктором Палмером, это наш тагханский ловец призраков, он очень заинтересовался твоим домом. «Ну не идиотка ли я?» — подумала Труф, продолжая: — Он пообещал прислать некоторое оборудование заранее. Полагаю, что оно скоро должно прийти. Ты не возражаешь?
Труф бесстрастно отметила, что она ведет себя так же отвратительно, как и любой человек, спекулирующий на хорошем отношении к себе. Ни эта манера, ни такие люди ей не нравились, но, когда самой ей что-нибудь было нужно, Труф моментально становилась такой же.
Ну как Джулиан может сейчас быть против? Да он будет выглядеть идиотом в собственных глазах.
— Если тебе это так нужно, я нисколько не возражаю, — ответил он. — Единственно, что меня беспокоит, и ты, надеюсь, понимаешь причину моей тревоги, так это сохранение всего в тайне. Я не хотел бы, чтобы имя Торна смешивали с грязью. Полагаю, ты уже неплохо изучила нас и понимаешь, что меньше всего мы стремимся оказаться в центре внимания. Никому и ни о чем — ни слова.
«Изучила вас? Нет, Джулиан, я совершенно не знаю ни тебя, ни остальных».
— Торн очень любил создавать вокруг себя шумиху, — вставила Труф, заметив, что закуска неожиданно исчезла.
Появился официант и унес пустые тарелки.
— Все это было очень давно и совсем в другой стране, — произнес Джулиан и криво усмехнулся. — Сейчас подобная открытость неуместна. В сущности, Торн был человеком невинным и наивным.
Снова явился официант, неся поднос с большими тарелками. Джулиан наполнил бокалы шампанским.
«Невинным? — размышляла Труф. — Едва ли. Искренним, возможно, но…»
Да, его можно считать искренним и зараженным идеализмом того времени. Только вера привела его к оккультизму. Подобно всему тогдашнему поколению, Торн хотел наполнить планету миром и любовью, но странным способом. Он возжелал вернуть на землю золотой век.
Но его не интересовало, насколько это правильно.
— Как угодно, — Труф пожала плечами. — Тем не менее дать полную характеристику Торну сможет только его биограф, да и то после тщательного изучения всех имеющихся материалов.
— Touche, — произнес Джулиан и поднял свой бокал. — Я пью за девушку, чей внутренний мир так же прекрасен, как и она сама.
Казалось, что Торн Блэкберн незримо присутствовал в продолжение всего обеда. Не замечая робких попыток Труф перевести разговор на него самого или делая вид, что не замечает их, Джулиан усиленно рассказывал ей о Торне Блэкберне: о его житии в Сан-Франциско, о «таинственном школьном автобусе» и путешествии в нем через всю страну, а также о восьмимесячном пребывании Торна в Мексике, когда у него возникла идея, несколько позже переросшая в решимость, выполнить ритуалы, которые затем и составили «Страдающую Венеру».
Труф уже не пыталась задавать Джулиану вопросы. Ее подмывало рассказать о своем разговоре с Торном во Вратах Тени, но она подумала, что если он действительно разгуливает по поместью, то Джулиан его также должен был видеть.
Или она рехнулась, и у нее начались галлюцинации.
Труф была ученым и подобной возможности также не исключала.
— Я бы отдал десять лет своей жизни, чтобы узнать, где эта книга находится сейчас, — продолжал говорить Джулиан.
Неслышно подошел официант и унес тарелки.
— «Страдающая Венера» хранилась во Вратах Тени, это мы знаем точно. До самого последнего дня Торн работал над ней, то изменяя некоторые ритуалы, то дополняя их. Полиция искала книгу, но не нашла. Я тоже пытался это сделать, перерыл весь дом, но безуспешно. Книги нет.
— Зачем полиции понадобилась эта книжонка? — спросила Труф, чувствуя себя крайне неловко. Разговор принимал довольно неожиданный и острый оборот. Интересно посмотреть, каким было бы лицо Джулиана, если сказать, что милая его сердцу книга уже несколько дней находится рядом с ним. В частности, сейчас она находилась в багажнике автомашины Труф.
Труф не умела, да ей никогда и не нравилось хранить секреты, ни свои, ни чужие. Джулиан не подозревал, что книга находится у нее, нет, скорее он тешил себя надеждой. Еще немного, и Труф скажет ему о книге.»
Но тихий внутренний голос — может быть, это голос самосохранения? — предупредил, что она должна молчать. Об этом ее просила тетушка Кэролайн. Труф смолчала. Джулиан искал все, что когда-то принадлежало Торну Блэкберну, и Кэролайн Джордмэйн явно не выпала из его поля зрения. Он наверняка нашел ее и разговаривал с ней. Раз она не отдала книгу, значит, и Труф тоже не должна этого делать.
Иногда Труф казалось, что она нащупывает неясный след, ухватывается за невидимую веревочку, еще чуть-чуть, и она сделает какое-то невероятно важное открытие. Но стоило Джулиану снова начать говорить, как непонятно откуда возникающее ощущение близкой разгадки тотчас исчезало.
— Дело в том, что против Торна возбудили уголовное дело и искали все, что могло бы свидетельствовать против него. Чего они хотели увидеть в «Страдающей Венере», мне неясно, но тем не менее книгу искали. В кругах, связанных с магией, о «Страдающей Венере» хорошо знали, в своих дневниках и статьях Торн часто говорил о ней, — задумчиво произнес Джулиан.
Сколько раз Труф говорила себе, что ей необходимо читать не только письма Торна, но и его книгу. Конечно, в ней ничего не понятно, но нужно заставить себя. А может быть, имеет смысл попросить Торна восстать из мертвых и объяснить ей кое-какие непонятные места? Труф чуть не прыснула, настолько ей понравилась ее легкомысленная шутка.
— Я полагала, что тебе не нужен этот молитвослов, — прервала она свои размышления. — Ты же занимаешься этим… как его… — Труф проделала руками несколько неопределенных пассов, изображая то, чем, по ее мнению, увлекался Джулиан.
— Наш круг действительно проделывает ритуал открытия пути, он называется еще и открытием врат, — пояснил Джулиан. — Но без книги.
Труф показалось, что он поддразнивает ее, разговаривает с некоторым вызовом.
— И поскольку вот уже полчаса, как я говорю не закрывая рта, позволь объяснить тебе, что открытие пути — это заключительная часть из серии ритуалов, выполняемых в течение почти десяти дней. Ключевым ритуалом является древо жизни, но рассказывать о нем я не буду, поскольку это то же самое, что пересказывать Каббалу. Потребуется много лет. Если ограничить курс сегодняшним вечером, то скажу, что первая часть открытия пути имеется, причем в самых различных вариантах. Она часто публиковалась, поскольку составляет стержень работы Блэкберна. И в том, что мы делаем сейчас, она также занимает центральное место. Девять ритуалов, входящих в нее, называются прокладыванием пути и сами по себе являются отдельной работой. Торн предписывал выполнять ритуал прокладывания пути несколько раз для того, чтобы добиться слаженности действий круга.
Труф поражалась связности и даже логичности объяснения. Если магия и взаправду не является инструментом для разработки и культивирования заблуждений, тогда что это? Для чего вся эта упорядоченность и выведение закономерностей?
— И его-то у вас и нет, — сказала Труф, пытаясь снова вернуть разговор в то русло, где она чувствовала себя уверенней.
— Когда-то его и у Торна тоже не было, — энергично возразил Джулиан. — Извини за резкость, но я просто устал выслушивать подобные аргументы от Айрин и Эллиса. Да, у меня нет ритуала открытия пути в том виде, в каком он описан в «Страдающей Венере». Но есть Айрин, она несколько раз участвовала в ритуале еще с Блэкберном, и есть еще… — Он замолчал. — Ну ладно, не стоит больше испытывать твое благородство и тактичность, давай перейдем на что-нибудь другое. Что происходит в нашем странном доме, на оборотной стороне науки, тебя мало интересует.
Эту фразу Макларена любил повторять Дилан, а Торн в свое время был знаком с профессором. Труф посмотрела на Джулиана и удивилась. Красавец, умница, человек вполне нормальный и к тому же богат. Ей так хотелось расспросить его о связях Торна с Маклареном, а затем сказать ему о…
О Торне и о книге. Признаться, что шедевр века лежит преспокойно у нее в багажнике. Отдать ее, чтобы он не изводил себя воссозданием необходимого ему ритуала. И тогда…
— Как ты думаешь, что шеф-повар приготовил нам на десерт? — спросила Труф, стряхивая наваждение.
Десерт поразил воображение Труф. Он состоял из мороженого со свежими фруктами, слегка политых ликером, в маленьких сахарных вазочках.
— Такое произведение кулинарного искусства даже есть не хочется, — улыбнулась Труф.
— Тогда оно просто растает, — возразил Джулиан.
Труф облегченно вздохнула. Джулиан, похоже, не собирался больше говорить ни о Торне Блэкберне, ни об исстрадавшейся Венере. Он снова стал тем же, кем впервые явился перед Труф — богатым и неглупым человеком. Немного, правда, хитроватым, но ему это даже шло.
Официант убрал посуду и принес вино в покрытой капельками росы бутылке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56